Слепой. Большой куш

Андрей Воронин, 2005

Глеб Сиверов, внештатный агент ФСБ по кличке Слепой, получает задание, для выполнения которого должен выступить в несвойственной для него роли: ему поручено расследовать преступление, произошедшее несколько лет назад в другой стране. Дело оказывается настолько сложным, что даже он, бесстрашный и хладнокровный, сомневается, сможет ли исполнить поручение своего бессменного шефа.

Глава 3

Теперь в канун похода за бриллиантами они встретились с Глюком в «Интерконтинентале» — лучшей из пражских гостиниц. Человек с оптимистичными карими глазами и маленьким ртом, ежеминутно готовым к улыбке, жил здесь под видом торгового представителя компании «Nokia». Компания и в самом деле оплатила его проживание. Правда, никто из ее многочисленных бухгалтеров не имел об этом понятия — деньги были очень хитроумно и аккуратно сняты с одного из ее банковских счетов.

На столике в номере лежали новейшие образцы товара.

— Должность обязывает, — улыбнулся Глюк. — Что будешь пить?

В номере такого класса имелся бар с напитками на любой вкус. Вождь только шевельнул бровями, но Глюк понял, что он имеет в виду.

— Обижаешь. Если я где-то обосновался, я первым делом проверяю насчет прослушки. Особенно в гостиницах. Сейчас включим музыку на случай, если кто-то из соседей любит спать, приложив ухо к стенке.

Из динамиков стереосистемы зазвучали скрипки и виолончели симфонического оркестра. Они прекрасно гармонировали с видом из окна на Старый город и Влтаву.

— Так что тебе налить? Теперь уж точно можешь говорить смело.

— Тоник есть? За тридцать часов перед началом работы я становлюсь строгим трезвенником.

— Тоник? У тебя такая приторно-сладкая жизнь, что хочется горьким побаловаться? — поинтересовался Глюк, наполняя бокал из небольшой бутылочки.

Вождь проигнорировал шутливый вопрос и задал свой, по существу:

— Разобрался с системой?

— Они ее перепрограммировали и слегка усовершенствовали. Сделали оригинальную разводку по зданию. В общем, ничего особенного.

— Теперь насчет бортового компьютера в броневике. Скорей всего, он транслирует координаты. Можно его просто отрубить. Но обзор хреновый, быстро не поедешь.

Глюк кивнул, плеснув спиртного себе в бокал.

— Наверняка, он работает постоянно, от аккумулятора. Отсутствие сигнала будет означать ЧП.

— Шито-крыто у нас все равно не получится.

— Сколько у меня будет времени на все про все?

— Минут пять максимум. Они только неделю назад выбрали средство доставки. Все, что мне удалось, — заполучить чертежи фирмы-изготовителя.

— У бортового компьютера тоже есть папа с мамой.

— Меня, как человека малообразованного, больше кузов интересовал.

— В главном разобраться успею. Но вряд ли смогу наладить пересылку ложных координат. В лучшем случае через четверть часа.

— И не надо. Пусть работает как положено, только не транслирует местонахождение.

— Это пожалуйста.

— Уверен?

— Настолько же, насколько ты уверен в остальном.

Почти минуту в номере звучал только симфонический оркестр — каждый из собеседников думал о своем. Наконец, Вождь собрался встать с кресла.

— Ты сделал как обещал, — заметил Глюк.

— Это не одолжение. Мне без тебя не обойтись.

Обещание взять Глюка на масштабное дело было дано Вождем после рывка к вожделенной свободе. Он прождал за решеткой полторы недели с того дня, как Глюка выпустили. И вот, наконец, пришли за ним.

Отвели во двор, где ожидал симпатичный датский «воронок» — микроавтобус с наглухо отделенным от водителя салоном без окон, обшитый изнутри стальными листами. Надели наручники, прицепленные к двум специальным крюкам, и он остался в холодном электрическом свете наедине с уже знакомым молодым сотрудником.

«Воронок» тронулся, и Вождь для приличия спросил на корявом английском, куда они едут. С дежурной вежливостью датчанин сослался на необходимость еще одного следственного эксперимента на месте преступления. Он выбирал слова попроще, чтобы русский понял их без труда.

— О’кей, — безучастно кивнул Вождь и стал прикидывать дистанцию для удара.

Он не настолько хорошо знал город, чтобы вслепую, по одним поворотам ориентироваться, где сейчас проезжает «воронок». С каждой минутой напряжение возрастало, каждая остановка на красный свет казалась следствием нападения.

Вождь смотрел в пол, потом в потолок. Потом решил, что не стоит упорно избегать взгляда следователя. Взглянул ему в глаза невесело и устало, как бы говоря: «Достали вы, ребята. Как ни старайтесь, признания вам все равно не добиться».

Машина резко притормозила, из отгороженной кабины послышалось сдавленное мычание водителя. Вождь тут же выбросил вперед обе ноги, пнув сопровождающего в живот. Тот скорчился, рухнул со скамьи вниз.

«Воронок» снова поехал — оставалось надеяться, в нужную сторону. Либо Глюк тычет пушкой в бок водиле, либо сам сел за руль. Либо… О плохом думать не хотелось. Первым делом нужно было освободиться от наручников.

Руками Вождь по-прежнему не мог дотянуться до сотрудника полиции. Пришлось подтащить его ближе, обхватив за шею ногами. Сопровождающий все еще не приходил в себя, иначе бы последовал еще один удар. Вождь забрал у него табельное оружие и ключи. Судя по размеру, они никак не могли разомкнуть стальные браслеты.

Конечно, полицейский проявил бы большую самонадеянность, если б остался наедине с зеком, имея при себе ключи и от наручников, и от глухой двери микроавтобуса. Возможно, у них есть твердое правило: одни ключи иметь с собой, другие оставлять у водителя.

Глюк никак не мог подсобить, дверь нужно было открыть изнутри. Как бы ни растягивался Вождь, до замка ему не достать. Требовалось безотлагательно привести в чувство полицейского.

Держа пистолет в одной руке, Вождь шлепал его по щекам другой, мотал голову туда-сюда, ухватив за волосы. Скованный наручниками, он не мог предпринять ничего другого.

Машина снова остановилась, со стороны кабины послышался стук. Глюк сигналил, что пора выбираться.

— Сейчас! — крикнул Вождь.

На крик полицейский приоткрыл глаза. Вождь немедленно отпихнул его от себя и взял на прицел.

— Живо дверь открой! Опен зе дор!

Испуганный сопровождающий сунул руку в карман, и Вождь вспомнил, что забрал ключи. «У него свои козыри, — мелькнуло в голове. — Если я его пристрелю, неизвестно, как отсюда выбраться. Чтобы освободить меня от наручников Глюк должен попасть внутрь, чтобы впустить его, я должен избавиться от наручников. Замкнутый круг».

К счастью, сотрудник полиции не осознал, что имеет возможность поторговаться. Возможно, счел Вождя отморозком, которому в такой ситуации опасно противоречить — выстрелит, не думая о последствиях, по крайней мере ранит. Так или иначе датчанин поймал брошенные ключи и беспрекословно отпер дверь.

В просвете показались Глюк с водителем. Сообщник Вождя держал руку в кармане — он не мог оставить водителя одного в кабине, без присмотра, поэтому велел выйти и ему.

Не прошло и полминуты, как сотрудник полиции оказался прикованным вместо Вождя. Оставив ему для компании водителя «воронка», Глюк захлопнул дверцу. Сунул в замочную скважину тонкий шип и обломал его, чтобы с замком пришлось повозиться.

За это время Вождь успел оглядеться: микроавтобус стоял в глухом каменном дворике старого города, с табличкой на одной из стен — судя по всему, здесь было краткое описание охраняемого государством памятника старины.

Когда они были уже далеко и от дворика, и от старого города, Вождь захотел узнать подробности операции. Глюк объяснил, что в гараж столичной полиции запросы на транспорт тоже поступают через компьютер. Получив такой запрос от имени руководителя следственной группы, водитель приготовился ехать.

Датская пунктуальность лишь немного уступает немецкой. Не увидев никого из сотрудников за минуту до выезда, водила позвонил в управление. Руководителя группы не оказалось на месте — Глюк рассчитал время так, чтобы этот тип оказался на традиционной «планерке» у начальства. Трубку, как и требовалось, взял один из молодых подчиненных, ни сном ни духом не ведавший ни о каком следственном эксперименте с участием русского.

Сунуться на «планерку» он, конечно, не решился, звонить в высокий кабинет тоже. Позвонил в тюрьму, чтобы разобраться с недоразумением. Ему подтвердили, что запрос поступал и сюда, и они уже ждут машину. Пожав плечами, младший сотрудник решил забрать Вождя и ждать вместе с ним окончания «планерки»…

В гостиничном номере продолжала звучать симфоническая музыка.

— Хочу тебя предупредить, — негромко произнес Глюк. — Если мы идем вместе на дело, ты должен знать обо мне кое-что важное. Это больше, чем детали личной жизни. В свое время я был сотрудником Комитета.

Вождь не сразу сообразил, о чем идет речь.

— Гэбэшником? — наконец переспросил он с той улыбкой, какой встречают странную шутку.

— Так точно. Выпал в девяносто первом, когда началась реорганизация, иначе сказать, развал. Потом, когда позвали обратно, многие вернулись, а я нет. В общем-то, это был развод по обоюдному желанию. Я всегда выглядел там белой вороной или, лучше сказать, паршивой овцой. Но как-то не решался сделать первый шаг. Помогли обстоятельства.

— Да-а. По роду занятий я привык к неожиданностям. Но такое услышать…

— Можно все переиграть, обойтись без моего участия. Или ты считаешь, что я теперь слишком много знаю?

— Подожди, мне надо подумать. Так ты, значит, работал там, на Лубянке?

— Нет, там я появлялся редко. Я сидел в другом месте.

— И чем занимался?

— Моя специализация мало изменилась, — улыбнулся Глюк.

Кареглазое лицо больше не казалось Вождю симпатичным. Неприметные, правильные черты. Такое лицо в самом деле может принадлежать бывшему сотруднику комитета безопасности.

— Ты похож на мужа, которому жена призналась в измене.

— Да нет. Вряд ли мое прошлое или прошлое других ребят можно считать образцовым. В смысле, образцовым для человека, который намерен взять крупный куш. Только сделай шаг назад, в прошлое, как ступишь в кучу дерьма. Но твой случай, конечно, особенный.

— Не спорю. Потому и предупредил.

— И как ты себя теперь чувствуешь в новой роли?

— Нормально. Работа прежняя. Разница одна, и для меня она очень существенна. Теперь я сам себе хозяин. Сам выбираю цели и средства, сам решаю в одиночку работать или нет. Да и противник почти прежний: раньше — чужие спецслужбы, теперь — чужая полиция.

— И еще хозяева больших денег и дорогих вещей.

— Ну какие это противники?

— «Carrier» — противник, — убежденно сказал Вождь.

— Увидим…

— Спасибо, что рассказал, — Вождь поднялся с места. — Извини, у меня теперь каждый час расписан. Наша договоренность остается в силе.

Чувство неприязни ушло. Все-таки не бывший мент, да к тому же чисто технический специалист. И никто ведь за язык не тянул, сам решил поставить все точки над i. Служба научила быть до конца честным с тем, с кем делаешь одно дело, а это не самое плохое качество.