Слепой. Большой куш

Андрей Воронин, 2005

Глеб Сиверов, внештатный агент ФСБ по кличке Слепой, получает задание, для выполнения которого должен выступить в несвойственной для него роли: ему поручено расследовать преступление, произошедшее несколько лет назад в другой стране. Дело оказывается настолько сложным, что даже он, бесстрашный и хладнокровный, сомневается, сможет ли исполнить поручение своего бессменного шефа.

© Составление. Оформление ООО «Харвест», 2005

Глава 1

Пришло время поговорить серьезно.

— Всего товару на двенадцать лимонов, — подытожил человек с серебристо-седыми усами, которые резко выделялись на красноватом лице.

— В каких единицах? — сморгнул собеседник.

— В наших родных — зеленых.

— Говоришь, всего восемь? По сколько на нос выходит? — человечек с прилипшими ко лбу завитками волос стал делить на листке бумаги в столбик.

— Е-мое, а еще с высшим образованием…

— В виде отвлеченной задачи я тебе любые интегралы решу. Но когда дело доходит до денег, у меня математические способности пропадают. Должно быть, конечно, наоборот, но так уж сложилось.

Закончив вычисления, человечек кивнул сам себе и снова поднял на собеседника круглые глаза:

— Значит, решил, что нас будет именно восемь — ни больше ни меньше? Хотя на людях лучше не экономить.

— Водиле надо сидеть за рулем, бойцу смотреть по сторонам. Если человек занимается сигнализацией, он не должен держать в одной руке пушку и каждую минуту оглядываться. И так далее.

— В любом случае организатор ты, тебе видней. Кто платит за музыку, тот танцует девушку.

— Не спеши, Гога, — остановил краснолицый. — Ты должен задать все вопросы сегодня, а не завтра.

— Я человек не въедливый, но если ты настаиваешь… Вопрос по существу: как будем цацки приходовать?

— Каталог выставки уже напечатан, там есть оценочная стоимость каждого штучного камня, каждого украшения. Мелочевку будем считать по рыночной стоимости карата.

— С учетом вида огранки?

— Фирма-то одна. Они гранят мелочевку на один манер.

— Тогда вопрос закрыт.

Гога провел рукой по волосам. Бесполезно: завитки остались на месте.

— Так ты не хочешь нас собирать?

— Не вижу смысла.

— Все равно ведь увидимся завтра.

— Терпеть не могу коллективных обсуждений и фоток на память. Ты бывал когда-нибудь на заседаниях райкома комсомола?

— Чур меня, — всплеснул руками Гога. — Нет, конечно.

— А мне вот довелось в молодости поприсутствовать. С тех пор даже на троих не могу ничего обсуждать, блевать тянет. Если есть личные пожелания, могу передать остальным. Один, например, попросил, чтоб ни на ком не было грязных носков.

— Главное, чтобы мне обеспечили тишину. Сам понимаешь…

— Теперь о принципах «демократического централизма». Никаких междусобойчиков. Пока я в поле зрения, все обращаются ко мне и слушают мои команды. Если нет меня рядом, приоритет получают люди из силового прикрытия.

— А если они начнут противоречить друг другу? Такое ведь может произойти.

— Слушайся человека в черной майке с широким поясом вроде армейского.

— Как нам друг к другу обращаться? «Эй, товарищ»?

— Не морочь голову. Прямо как тот англичанин из анекдота, которого не представили женщине. Слава Богу, на одном языке говорим, поймем друг друга.

* * *

Краснолицего усача звали Вождь. Не в комсомольском смысле, а совсем в другом. Цветом лица и густыми черными волосами, доходящими до ворота рубашки, он напоминал индейца. Точнее, не аутентичного «Виннету», а заслуженного актера, которого подобрали для этой роли.

Коренастый, с продольными складками на переносице и подбородке, он был прирожденным организатором. Он давно понял, что в жизни главный талант — умение «работать с людьми». Врожденные способности к такой работе ему не нужно было специально развивать.

Если бы он имел талант поддакивать и лизать задницы вышестоящим, он бы сделал себе карьеру еще в молодости, среди «вечно молодых» комсомольских деятелей. Но по духу Вождь был анархистом: не признавал над собой никакой власти, и подчинение ему других тоже оказывалось временным. Подельников он менял после двух-трех удачных съемов «кассы».

Из теперешнего состава пятеро уже удостоились чести поработать под его началом. К ним он добавил только Гогу и Глюка. Специалист по сейфам в прошлый раз не понадобился, как и спец по сложным охранным системам. Новая цель была покруче…

— Бриллианты везут на выставку со всей Европы.

— Тогда нам лучше брать выставочный зал, — заявил крепыш с черным кожаным поясом шириной в четыре пальца.

— Умный, сил нет. Сможешь зал гробануть, сниму перед тобой шляпу.

— Не знаю… — дрогнул под пристальным взглядом Вождя бывший спецназовец. Его по-детски курносый нос плохо сочетался с тяжелой челюстью. — Я просто имел в виду, что цацек там будет в десять раз больше.

— В двадцать раз. Представляешь, какие там меры предосторожности? Но если у тебя есть готовый план…

— Откуда, что вы? Мое дело нажимать на курок.

— Тогда слушай меня, скромного человека, который не претендует хапнуть всю выставку. «Carrier» привезет побрякушки самолетом — у компании есть свой «борт». На летное поле подгонят броневичок — он поувесистей, чем был в прошлый раз у инкассаторов. В нем нет даже бронированных стекол, экипаж смотрит на дорогу в самый настоящий прицел.

— И как водила рулит при таком обзоре?

— Все делает компьютер. Получает со спутника карту и рулит куда надо, сканируя движение и сигналы светофора. Водитель чисто на подстраховке.

— Колеса у этого чуда-юда тоже бронированные?

— Шутки шутками, но они прикрыты специальными защитными экранами. Выстрелом не пробьешь, разве только пуля полетит строго горизонтально в сантиметре над асфальтом.

— Как им шип на дороге понравится?

— А сканер на хрена? Уж если он встречные и поперечные тачки отслеживает, то состояние дорожного покрытия тоже видит наперед.

— И какой дает сигнал? На останов?

— Только никто из броневика не вылезет. Будет эскорт на мотоциклах, они все моментом подчистят. Сколько наберется этих ребят, я точно не знаю, но никак не меньше четырех. Плюс еще две-три полицейские машины — вклад городских властей.

— Маршрут, наверное, держат в секрете?

— В любом случае закоулками камни не повезут. Скорей всего, вот здесь: мимо Конгресс-центра по Нусельскому мосту, дальше по Легеровой мимо Национального музея, — краснолицый провел пальцем по туристической карте центра города, где отмечены важные достопримечательности. — Не доезжая вокзала, завернут по Рузовой. Хотя могут и специально выбрать кружной путь.

— Движение полицаи перекроют?

— Вряд ли. Зимой сюда привозили на выставку картины Веласкеса из Прадо. Тогда движение перекрыли всего на полчаса. Но мэрию обделали в газетах за наплевательство на интересы горожан, и они теперь десять раз подумают, прежде чем полностью освобождать улицы на маршруте. Наверно, просто организуют зазор впереди и сзади максимум метров на пятьдесят.

— Так вы хотите по дороге их перехватить? — пальцы правой руки Курносого невольно сжались в кулак.

Вождь отмахнулся от его предположения, как от мухи.

— Исключено. Я одного боюсь: лишь бы они все просчитали, лишь бы не дали повод каким-нибудь придуркам полезть на дело раньше нас. Знаешь, сколько в Праге любителей? У кого-то наверняка возникло желание поживиться, вот я и хочу, чтобы оно отпало.

— А мы когда будем камни брать?

Оба сидели за столиком в кафе на Староместской площади. Радовали глаз старинные, умело отреставрированные дома и цветочная клумба с пестрыми маргаритками.

— Когда прибудут на место. Запомнил план первого этажа?

— Туточки, — курносый с гордостью похлопал себя по макушке с первыми признаками ранней плеши.

Современное здание на Златницкой улице предназначалось для разного рода VIP-мероприятий. Именно здесь, а не в картинной галерее или Национальном музее выставлялись придворные портреты Веласкеса, а несколькими годами раньше — сокровища гробницы Тутанхамона. Здесь проводились и совещания важных персон, например министров экономики Евросоюза. Ни одно здание в Праге не могло похвастаться таким уровнем безопасности.

— Броневик заедет с тыла в третьи ворота, их на днях проверяли особенно тщательно. Стальные роллеты опускаются, его отсекают от улицы и направляют дальше.

— В бокс «А», — уверенно предположил Курносый.

— Совершенно верно, я обозначил это помещение буквой «А». Здесь машину вторично отсекают от улицы и начинают разгружать.

— В зал оттуда не поднимешься, — прищурился Курносый, припоминая чертеж.

— А они не стремятся к простоте и удобству. Впрочем, на их последующие планы мне плевать. Дальше грузом будем распоряжаться мы. Выезжать будем ночью, на этом самом броневике.

Курносый смутно представлял себе дальнейшее. Но уверенно кивнул, как привык, будучи сержантом, кивать офицеру, ставящему боевую задачу.

— Держи, — человек с красным лицом бросил Курносому ключ. — Ровно в полдень заходишь со двора в шестой дом по Златницкой, поднимаешься в пятьдесят восьмую квартиру. Примерно в это же время товар прибывает в аэропорт. Аккуратно посматриваешь, что творится на улице, какие меры предпринимает охрана. Дом не самый ближний, но с верхнего этажа все отлично видно. Проследи, как броневик заедет внутрь, что потом будет происходить снаружи. Если случится что-то важное и непредвиденное, плотно задерни занавеску в спальне. Тогда я к тебе наведаюсь на чашку чаю.

— Может, вам лучше не светиться там? Пару слов по мобиле…

В том юбилейном году мобильниками в Праге еще хвастались, они считались предметом роскоши.

— Отключи свой мобильник прямо сейчас, при мне. Для дела он не нужен, все остальные звонки для тебя в ближайшие дни не актуальны.

Бывший спецназовец беспрекословно выполнил требование. Спрятал сотовый обратно в карман и по-детски шмыгнул курносым носом.

— В квартире, в шкафу, найдешь форму полицейского, три гранаты и семь пушек с глушителями. Обойдемся без запасных обойм — все придется нести на себе. Наш полицейский не должен тянуть в руках никаких подозрительных пакетов и свертков.

— Зачем столько оружия? Ты ведь сам говорил, что будет всего два бойца, у остальных другой профиль. Да я один всех привечу.

— Неизвестно, как повернется дело, как будем уходить. Я не могу никого лишать шансов отбиться в одиночку.

— А мне предлагаешь обойтись шестью патронами?

— На промежуточной остановке обзаведемся парой автоматов.

— И то хлеб.