Комбат. Восемь жизней

Андрей Воронин, 2009

Бывший десантник Борис Рублев невольно оказывается свидетелем и участником невероятных событий. Рискуя собственной жизнью, он спасает людей от изуверских опытов доктора-маньяка.

Глава 8

Не почувствовать взгляд голодного самца было невозможно, не расценить его верно — просто глупо. Пока этот парень «без лица» — единственный, кто может ей помочь. Равно, впрочем, как и помешать. Алена медленно разминала кусочек шоколада о нёбо и внимательно прислушивалась к собственным ощущениям. С каждым глотком сока сил прибывало, голова становилась яснее. На самом деле просто заканчивалось действие анестетика.

— Я бы еще шоколадки съела, — мягко проворковала пленница, но Макс отказал.

Он успел сгрызть оставшуюся часть плитки, пока наблюдал за мучительным пробуждением Алены. И соком запил. Как-то не пришло ему в голову, что женщина станет «просить добавки». Не предупреждали его об этом. А жаль — хорошенькая она и не старая еще. Такой томный голосок, и взгляд доверчивый. На кровати, опять же, почти лежит… В юбке… Если по согласию — никто ничего не узнает. Нормальный мужской порыв, регулируемый пока что мозгами, подсказал, что нужно открыть шкафчики, полки, холодильник и найти угощение для дамы.

Алена шарила глазами по всем закуткам, которые обыскивал «замаскированный сторож» — так она мысленно обозначила своего тюремщика. Квартира не казалась жилой, скорее — сдаваемое внаем помещение. Бельевые полки были полупустыми, посуда — разномастной. Вот бар — интересно, стоит ли попробовать спиртное, если найдется? Но в баре хранились отнюдь не виски и джин, а стопка старых журналов. Это стало поводом продолжить разговор.

— Вот жмоты, да? Ни глотка для гостей! Сейчас бы рюмочку ликера! — она говорила вкрадчиво, тянула слова.

Макс про себя отметил обнадеживающий тон девицы — ни слишком взрослой, ни перезрелой она уже не казалась. Взять прямо сейчас силой? Можно схлопотать от шефа, если пленница пожалуется или, не дай бог, искусает или поцарапает. Да и не любил он этого — гнуть бабу к койке. Тем более такую — не соплячку, красивую, растерянную… Глазами хлопает, как кукла с базара, и дышит так возбуждающе. Юбка задралась — не поправляет, хотя могла бы. Рискнуть, что ли, подсесть… А целоваться как? Маску-то снимать нельзя!

— Знаете, я не убегу никуда — голова пока тяжелая. Не смотрите так — да, намекаю, что неплохо бы в гастроном наведаться. Отсюда далеко? Мы же на Голубева? — Алена блефовала, она даже приблизительно не представляла, где находится.

«Замаскированный» рванулся было к двери, но опомнился, остыл…

— Не велено, я вам сейчас кашу буду варить на меду, — протопал на кухню, оставив Алену догадываться, что за безликий двор, заваленный грязным снегом, она заметила через окно, когда поднималась в туалет.

Раздался грохот кастрюль, легкий щелчок, незнакомый голос. Он размеренно наговаривал, как промыть овсяные хлопья, сколько налить воды, до какой кондиции доводить на медленном огне. Две минуты инструкций, новый щелчок, и все сначала…

«Диктофон, — догадалась пленница. Она поднялась, убедилась, что может и стоять, и шагать. Оперлась для верности о стену и двинулась на кухню. — Овсянка так овсянка — лишь бы узнать, где она сейчас и как найти Петю».

Но Макс замкнулся. Перебродивший мужской порыв, им же и задушенный, перерос в злость. Недавно желанная женщина теперь раздражала абсолютно всем — и звуками слов, и доброй интонацией, и необутыми узкими ступнями, затянутыми в глянцевые колготки. Алена почувствовала, испугалась. Она тихо сидела позади колдующего у газовой плиты парня и разглядывала его. Во всем черном, но на форму непохоже. Обычная трикотажная байка — многие старшеклассники носят такие. Брюки — тоже не эксклюзив, стандартные многокарманные штаны, копируемые с военного камуфляжа всеми производителями. Высокие тупорылые ботинки на рифленой подошве, зашнурованные плотно по ноге. Спина широкая, жирноватая — если и занимался спортом, то раньше: такой комплекции для сумо маловато, а для всего остального — с большим избытком. Разве что для шахмат, бриджа или компьютерного геймерства сгодится. В лицо бы ему заглянуть! Не получается. Тогда на руки — за шахматные эти лапы не сойдут. Хотя чего в жизни не бывает…

Кастрюля зашипела, пополз отвратительный запах: овсянка, запузырившись, выбралась из-под закрытой крышки и попала прямо в пламя. Горе-повар грязно выругался, выключил огонь, вопросительно уставился на женщину, которой предназначалась сбежавшая каша.

«Это шанс», — поняла Алена, быстро поднялась с неудобной табуреточки, взяла на раковине большую губку, намочила и полила моющим средством.

— Присядьте, я приберу. Пока все свежее — отмоется легко.

Она уже залила кастрюльку водой, подняла решетку на плите, принялась тереть подгоревшие хлопья. Макс не успел опомниться, как они поменялись ролями — он сидел, а она хлопотала «по хозяйству», ловко исправляя мужской промах.

— Вы мне тапочки не принесете? Или мои сапожки. Все там, у кровати. Пол, знаете ли, прохладный.

Парень буквально рванул в комнату, пару секунд раздумывал и выбрал сапоги — тапки были бы и ему велики, не то что даме. Неловко опустил изящную обувь рядом с Аленой, а у той руки в работе — губка, порошок, рукава закатаны…

Пришлось присесть, прикоснуться к стройным ножкам, обхватить одну своей огромной ручищей, застегивая другой молнию. И снова… Он задержал руки на ее голенях, сопротивляясь желанию скользнуть по шелковистым колготкам выше, на бедра, под юбку.

Учительница в это время боролась с другим наваждением — лицо в маске напротив ее коленей. Но она уже не безоружна — острая металлическая шпилька легко проткнет и трикотаж, и кожу, и глазницу. А промахнется — раздробит кость. Надо только забыть, что там, под маской, человек, возможно — мальчик, каким станет Петька через десяток лет. Если этот, родившийся чуть раньше, уже не убил его…

Она не смогла… И он не решился.

Через десять минут оба ели овсянку с медом, Макс — отвернувшись и приподняв маску.

Потом ей было позволено взять сумочку, валявшуюся в прихожей. Разрешил «замаскированный» сразу — очевидно, уже знал, что там нет ничего опасного для него. И полезного для пленницы тоже — паспорт и кошелек из этой сумки вынули еще в машине.

Алена благодарила Бога, что не взяла греха на душу и парня не покалечила, — недалеко бы удалось уйти без денег и документов.

После каши она чувствовала себя почти здоровой и понимала, что за ней вот-вот явится некто знающий о ее ситуации больше, чем это сексуально озабоченное чмо. На всякий случай уже не разувалась — забралась поверх «ромашек» прямо в сапожках, юбку одернула, колени припрятала углом покрывала, прислонилась затылком к стене. Она чувствовала сильную усталость, видела по солнцу, что день перешагнул за половину. Охранник сидел напротив, скучал. Женщина задавала только те вопросы, на которые ему строжайше запретили отвечать. Нет, не про то, где она и кто ее украл, — про такие он и сам бы догадался. Она интересовалась, что из еды он любит, есть ли дома собака, младший он сын или старший. И откуда только шеф знал, о чем эта стерва будет спрашивать?

* * *

Неприметный «жигуль» умчал полковника Бахрушина на его всемогущую службу. Борис Иванович и Андрюха принимали решения на ходу, бегом поднимаясь в квартиру. Сейчас они «откроют» диск, запомнят координаты рабочих мест Зернова и решат, кто куда двинется. Леонид Васильевич настоятельно рекомендовал прочесть все, что есть на его электронном носителе, и лишь потом составлять план действий. Рублев с досадой подумал, что без товарища он бы сейчас не справился. Плохо едва уметь обращаться с такой простой штукой, как комп. Обязательно надо будет заняться! А сейчас пусть Подберезский блеснет смекалкой — покажет, как считывать с этого диска. Раньше бы товарищ полковник привез стопку печатных бумажек, а сейчас — прогресс! Дисками разбрасывается!

«Брюзжишь, старина! — пристыдил его внутренний голос. — Давно следовало освоить эту современную премудрость. Не трудней, чем стрелять по движущейся мишени или производить захват с удушением».

Андрей тем временем диск открыл, даже сделал какие-то резервные копии с него.

— Смотри, Комбат, вот домашний адрес семьи Зерновых, вот адрес поликлиники, вот частного кабинета. Все неподалеку. С чего начнем?

— Начнем с личных владений. Не говорила мне Алена ни о каких кабинетах. Согласись — жена о легальном рабочем месте должна бы знать. А она только поликлинику называла. Действуем так: проверяем, что за частная стоматология по данному адресочку прописана, потом домой к этому Кирюше движемся. Если нигде никого — поликлиника твоя. Ты, кажется, с медсестрами хорошо ладишь? А зубика на этот случай у тебя не найдется с дырочкой? Или хоть с трещинкой?

— Обижаешь, Комбат! Зубы у меня отличные, лечить нечего.

— Значит, профилактический осмотр будешь заказывать.

Так, перебрасываясь прибаутками, они спустились вниз. Решили ехать по отдельности, каждый на своем авто. Вдруг разойдутся пути-дорожки или одному задержаться придется.

Частный кабинет находился в переоборудованной двухкомнатной квартире на первом этаже многоэтажки. Имел отдельный вход с улицы. Рублев заглянул в подъезд, воспользовавшись неторопливостью полной девочки с собакой. Иначе пришлось бы звонить по квартирам и прикидываться почтальоном или электриком. Внутри дома дверь тоже была, действующая, подписанная — служебный вход.

Комбат помахал дефилирующему по снежку товарищу и попросил остаться в подъезде на случай, если кто-то этим служебным входом решит воспользоваться. Сам придал лицу страдальческое выражение и позвонил. Открыла строгая мымра в белой шапочке и в очках.

— Вы по записи?

— Нет, я знаете, очень врачей зубных боюсь. Но сегодня прижало — надо показаться специалисту. Выбрал вас, вернее — просто мимо проезжал и понял, что судьба меня направила… — Рублев сморщился и прижал к щеке кулак — так, по его мнению, выглядел бы страдающий зубной болью.

Дамочка поджала нижнюю губу, измерила симпатичного великана взглядом, отступила назад:

— Проходите, раздевайтесь!

Прихожая была очень «домашней» — не скажешь, что за стенкой лечат зубы и челюсти. Комбат оставил на вешалке рядом с дамским пальто камуфляжную куртку, подумал — надо ли разуваться. Решил, что не станет садиться в зубоврачебное кресло в носках, и прошел в комнату. Там была устроена настоящая регистратура со стойкой, компьютером, информационными буклетами о правильных зубных пастах. Напротив стояли три кресла, диванчик, журнальный столик. На нем — вазочка с леденцами, бутылка питьевой воды и столбик пластиковых стаканчиков, вставленных друг в дружку.

— Доктор занят, но, как только освободится, посмотрит вас. У него правило: если человек по «скорой помощи» — не отказывать. Первичную обработку проведет, обезболит, а на лечение придется записаться. Скажите пока свои координаты — я начну оформлять карточку.

Пришлось на ходу придумать себе медицинский псевдоним и липовый адрес. Регистраторша внесла данные в компьютер, распечатала листок с заглавием «Консультация». Сумма, проставленная внизу, не удивила, но огорчила. Не каждый «потянет» такие расценки.

— Распишитесь! — положила она перед Рублевым квиток вместе с яркой пластмассовой ручкой.

— После распишусь, мной Кирилл Николаевич и не занимался еще, — буркнул Комбат, играя в сквалыгу. Рвение ассистентки Зернова его разозлило. Щас! Жди, когда он Алениному мошеннику денег отсыплет ни за что! «Стоп, да ты ревнуешь!» — остудил его пыл внутренний голос.

— Кто вами, извините, не занимался? — дамочка продолжала стоять у журнального столика, выпирая из-под плотного халата симпатичными округлостями.

— А разве не Кирилл Николаевич сегодня «у станка»? — искренне поднял брови посетитель.

— Не знаю я никакого Кирилла. Нашего доктора зовут Анастасия Францевна Любчина. В паре с ней супруг — Вилен Казимирович, тоже Любчин, он здесь и хирург, и зубной техник по совместительству. Вы, наверно, путаете наш кабинет с каким-то еще.

Рублев сделал напряженное лицо, стараясь изобразить работу мысли и физическое страдание одновременно.

— А удобства здесь почем? Мне очень надо!

— Туалет бесплатный! — мымра развеселилась, глядя, как трусит крупный, с виду боевой мужик. — В прихожую выйдите, там направо.

Комбат осмотрел совмещенный санузел, красиво отделанный плиткой со смальтой, заглянул в кухонное помещение, подписанное «Стерилизационная». Нет, операционного стола, специального оборудования, места для «выхаживания» прооперированных тут не было. Для достоверности пришлось справить малую нужду, вымыть руки ароматным жидким мылом из закрепленного на стенке дозатора, промакнуть воду бумажным полотенцем. Он вернулся в комнату, нарочито вздохнул, изображая облегчение, принялся рассматривать обложку журнала.

В это время из кабинета вышла девица в строгом деловом костюме, с сумкой-портфелем через плечо. Она сухо попрощалась с улыбчивой полненькой девушкой в белом халате, подошла к стойке для расчета.

— Шура, я вам по сети сбросила объем работ, посчитайте, — голос у докторши был звонкий, почти детский. — Кто у нас следующий? Лазутина? — она стянула плотно облегающие резиновые перчатки и бросила в мусорное ведро.

Конец ознакомительного фрагмента.