Байт IV. Проклятие Первого Десмода

Андрей Вичурин, 2019

Всеслав и Антон окунулись с головой в захватывающую игру, которую им навязали некие высшие силы. Она кардинально изменила жизнь героев, поглощая все их время без остатка. У них появились новые друзья и соратники, добавились умения и изменились статусы, открылись новые горизонты… Но цель их по-прежнему остается неизменной: ни много, ни мало, спасти свой кластер миров от разрушения. Для этого им предстоит сохранить распадающуюся реальность Земли, объединить отколовшийся Мир (Та Суил) с ММОРПГ «Мир» и, ко всему прочему, собрать это все в «одном флаконе». Удастся ли им все это осуществить?

IV

«Ненавижу болтовню про равенство. Единственное, в чем люди равны, так это в том, что все они когда-нибудь умрут».

Боб Дилан.

Рассказ Аксиньи.

«Царь Гипербореи, Высокий Деспозин Аполлот Митридат, стоял у резного парапета ограждающего круговой балкон, опоясывающий царские покои. С высоты птичьего полета, на которую возвышались изящные дворцовые здания, открывался вид на далекий горизонт, где застыл не заходящий в эту пору года высокий Ра и ласкаемые его лучами изумрудно — сапфировые воды Гиперборейского моря. Теплого и чистого, пенящегося игривыми барашками волн, ласково лижущих пирсы торгового порта у подножья горы и высокие борта стоящих в нем красавцев — кораблей.

Если обойти по кругу или выйти на балкон с другой стороны покоев, откроется не менее величественная картина: великолепный и праздничный город, над которым то и дело проносятся стремительные летающие машины. По ровным аккуратным дорогам делового и административного центра, расположенного у самого подножья горы под царским дворцом, спешат по своим неотложным делам юркие и грациозные мобили. Жилые районы, соединенные веером улиц с дорожным кольцом, окружающим Мать — Меру, утопают в зелени парков, освежаемых радужными струями фонтанов. Там повсюду звучит веселый детский смех. Город — трудяга, город — интеллигент, многоголосый и купающийся в своем достатке.

Но не до веселья царю. Он сосредоточенно размышлял о последних событиях минувшей ночи, стоившей ему первых седых волос и добавивших ранних морщин у жестко очерченных губ.

Произошел очередной, уже пятый, самый сильный толчок, от которого некоторые здания города покрылись длинными уродливыми трещинами. Даже непоколебимый дворец, построенный и облицованный полированным долеритом, стонал и гудел от натуги, пытаясь удержаться на скальном основании Горы — Матери.

Прежде такого не случалось. Не случалось до самого восшествия Аполлота на престол. И это плохой знак для него. С того дня, когда первые признаки катастрофы стали очевидностью, едва ли прошел месяц. А теперь Гора Меру сотрясается с необъяснимой периодичностью и грозит сбросить Вечный Алмазный Город в воды моря, оборвав многотысячелетнюю историю Гиперборейского Царства. И то же самое происходит на всех островах архипелага.

Он признался себе, что боится. Боится потерять все, созданное предками и переданное ему во владение. Никогда деспозину не было так страшно. Даже в тот день, когда они с отцом прибыли на подводном корабле к владеющим водами Эартресс посейдонцам и спускались в самую глубокую впадину далекого от Меру темного океана, чтобы продлить мирный договор.

В тот раз его напугал молодой любопытный обитатель подводного мира, слишком близко подплывший к воздушному пузырю, в котором они опускались на дно к дворцу Повелителя Морей. До сих пор Апполот не может забыть стыд липкого пота и стук крови в висках, когда тот белесой стремительной тенью метнулся к тонкой и, казалось, такой хрупкой оболочке пузыря и приник к ней, жадно вглядываясь в диковинных посетителей с поверхности.

Он хорошо запомнил, и белое, слегка одутловатое лицо подводного жителя с немигающими выпуклыми рыбьими глазами, и руки с перепонками между тонкими длинными пальцами, и грозные шипы радужного наспинного плавника…

Все это с того момента, вызывает в нем тошноту и омерзение. Да и само бескрайнее море, теперь не кажется ему ласковым и волшебным, и не манит вдаль, как это было в далеком детстве. Теперь он знает — его глубины кишат монстрами.

Апполот с содроганием вспомнил, что до сих пор так и не собрался посетить Повелителя Морей, чего до него не позволял себе ни один царь, взошедший на престол Гипербореи. Только недавно, чуть меньше месяца назад, он все-таки решил вместо себя с визитом вежливости отправить своего Главного Жреца. Теперь его нежеланию спускаться в пучину, хотя бы было приличное оправдание. Привычный мир рушился. И, возможно, у них там, у берегов Атлантиды, происходило то же самое.

Апполот, не переставая хмуриться, едва не сплюнул вниз, но удержался, проглотил вязкую слюну. Беспечные городские жители не при чем. Они свято верят в его царскую, дарованную богами власть и силу, пожалованную его династии самим Ра.

Лучшие умы Гипербореи бились над внезапно появившейся проблемой, и Ученый Совет заседал непрестанно, но пока результаты не радовали. Их попросту не было.

На входе в покои разлилась негромкая чистая трель хрустального колокольчика. Апполот вздрогнул и глубоко вздохнул, отпуская невеселые мысли, взглянул на горизонт и зябко поежился от слабого дуновения теплого морского ветерка. Пришел Мармакан, его бессменный дворецкий с детских лет. Только ему дозволено беспокоить царя, когда тот в раздумьях.

— Входи! — крикнул он, направляясь в покои, где стоял малый трон для приемов. Негоже царю разговаривать с подданными стоя, даже с теми, кто вырастил тебя с пеленок.

— Позволь говорить, Государь! — с поклоном обратился к нему дворецкий, звонким, не смотря на преклонный возраст голосом.

Апполот с достоинством кивнул, поудобнее устраиваясь на троне.

— Мерритот Аксиагност, ваш Главный Ученый, — уточнил Мармакан, — просит принять его!

— Я знаю, кто он! — недовольно поморщившись, заметил царь.

Дворецкий с непроницаемым лицом выслушал замечание Государя. Хотя весь вид его говорил: «я это уже слышал сто раз, но таков порядок!»

— Ладно, — хмуро улыбнулся Апполот, — зови! Может быть, он пришел сообщить, что сегодня у меня счастливый день?

Дворецкий вышел, а в открытую дверь, энергично, с полуулыбкой на лице, вошел Аксиагност, — высокий и светловолосый, по атлетической фигуре которого невозможно было предположить, что тот проводит дни и ночи, корпя над заумными научными трактатами.

— Хорошие новости, мой Государь! — радостно сообщил он, едва войдя в специально обозначенный Круг Обращения, и поклонившись. — Мы, наконец-то нашли причину!

— Говори! — оживился царь.

— Мой Государь! Разрешите мне начать с глубокой истории? А затем я перейду к физике процесса и техническим вопросам?

— Ты сказал, вы нашли причину! — неожиданно для себя вспылил Апполот. Зарождающаяся надежда на то, что все закончится хорошо, моментально угасла. Настроение, камнем рухнуло в самую бездонную впадину Темного Океана. — Назови мне ее! Причем тут история и всякие технические подробности?!

— Тогда мне придется все рассказывать с конца, мой Государь! — принимая на себя его гнев, возразил ученый. — И без технических деталей не обойтись, — именно там находится разгадка!

Царь несколько долгих мгновений буравил его взглядом, но в конце концов, сдался.

— Говори!

Аксиагност повел широкими плечами, будто сбрасывая с них невидимый, но осязаемый гнет гнева Государя.

— Наша официальная история, — неправда! Она — всего лишь набор красивых мифов, которые не имеют с настоящим ходом событий ничего общего! — сходу ошарашил он царя.

— Как так? — не понял тот. — Что ты хочешь этим сказать? Все, что происходило, на самом деле, происходило не так? И наш народ создал не Ра — Отец? Ты понимаешь, что говоришь? А если это услышит Главный Жрец? Ты играешь с огнем, Аксиагност! Объяснись!

— Вся наша история, записанная в учебниках, — хорошо склеенный набор сказок! — упрямо, глядя прямо царю в глаза, повторил ученый.

— И как же, по-твоему, все было в действительности? — язвительно поинтересовался Апполот, ощущая, как холодная струйка пота начинает прокладывать дорожку между лопаток. И в то же время, ему почему-то вдруг стало весело. Он улыбнулся. — Может быть, первый гипербореец самозародился в океане, как считают посейдонцы, или, упаси Ра, развился из горной обезьяны, как верят в то в Лемурии? Поэтому мы так с ними похожи?

И в голос рассмеялся.

Аксиагност с бесстрастным выражением лица ожидал, пока царь успокоится.

— Ну, ответь мне! — отсмеявшись, указал тот на ученого пальцем. — Твои предки были обезьянами, а, Аксиагност? Мои, — я уверен, нет!

— Наши предки и мои, и Ваши, пришли с другой планеты! — огорошил он Апполота еще раз и начал быстро — быстро говорить, опасаясь не успеть высказаться: — Та планета называлась Фаэтон! Наши предки покинули ее незадолго до ее гибели! И переселились сюда! Как и упомянутые Вами Лемурийцы и Посейдонцы, но те, переселились позже и с других планет! Все мы — всего лишь переселенцы! И у меня есть тому неоспоримые доказательства! И это, не только найденные мною артефакты, — устройства для записи информации, содержание которых мне удалось расшифровать, но и то, на что все обычно не обращают никакого внимания!

Мой Государь! Откуда у нас летающие машины, мобили, корабли и прочая техника? Если мы их не делаем? И запчасти для нее, — ведь мы даже не знаем, что нам нужно, чтобы их производить! Мы научились только ремонтировать то, что есть, как говорится, методом тыка. Да, она работает не известно сколько, вероятно, уже сотни лет, и ремонт ее возможен, но только в том случае, если у нас есть аналогичный аппарат, получивший критические повреждения! Мы их разбираем и ремонтируем те устройства, которые еще можно восстановить! И их, конечно же, становится все меньше и меньше! И меня удручает эта ситуация!

А под ногами у нас, должен Вам сказать, и того больше! Скажите, откуда это все?

Дыхание у него закончилось, и он замолк, глотая воздух, ожидая слов Апполота.

Тот молчал, переваривая сказанное главой Ученого Совета.

А действительно, откуда? Никогда ему в голову не приходил этот простой вопрос. Техника в Гиперборее была всегда. Как воздух, как вода. Как свет Ра. Понятно, что ее оставили предки. Но, откуда она у них? Значит, умели они ее когда-то делать? Или, и правда, — привезли с далекой погибшей Родины, и все мы тут пришлые? Чужие, постепенно деградирующие колонизаторы?

— Я слушаю! — заинтересованный Аполлот, разрешил ученому говорить дальше. — Начни с начала! С самого исхода нашего народа из, как ты его назвал? С Фаэтона?

— Да, мой Государь! — подтвердил Аксиагност и, сделав подобающее моменту выражение лица, стал декламировать с пафосом:

— Фаэтон умирал. Планеты, они как люди, — их жизненный цикл не вечен! Он страдал, сотрясаемый катаклизмами, сжигаемый все сильнее разгорающимся внутренним огнем, и терпел. Терпел, давая возможность взлелеянной им цивилизации найти себе новый дом!

У предков были не только те машины, которые мы видим сейчас, — все, что мы имеем, всего лишь жалкое подобие технического многообразия цивилизации планеты — прародительницы! Их огромные, берущие на борт по миллиону человек корабли, летали к самим звездам!

Кто мы, в сравнении с ними? Песчинки в пустыне времени? Или только их тень?

— И… — сбился он с возвышенного тона, моментально растеряв весь пиетет. — Э-э… Да.

— Разведчики предков побывали на всех соседних планетах, — собравшись с мыслями, продолжил он, — пытаясь найти для своего народа новое место жительства. Но, марсиане — Лемуры, категорически, вплоть до объявления войны, отказались их принимать, хотя, возможно это был бы самый лучший вариант для обеих рас!

Венера, — та сама страдала, вследствие активации своих до недавних пор молчавших вулканов, послуживших причиной качественного изменения атмосферных осадков, которые не только убивали посейдонцев, но и все живое вокруг. Они также способствовали повышению температуры планеты. Вместо обычного дождя с неба стала литься серная кислота. Жить там стало невозможно.

— Когда предки высадились на Эартресс, та была также не пригодной для жизни. Температура на поверхности достигала двухсот градусов, часть ее была залита потоками лавы, изливающимися из постоянно действующих вулканов. Атмосфера, пригодная для дыхания и вода, отсутствовали полностью. При такой высокой температуре та не существовала даже в состоянии пара. Но из близких планет, оставалась только эта планета. Третья планета от Солнца. Были отправлены экспедиции и к ближайшим звездным системам, но скорее всего никто не рассчитывал, что они успеют найти хотя бы одну экзопланету, мало-мальски пригодную для проживания.

Поэтому правители на Фаэтоне, не веря в успех, тем не менее, решили принять один из планов Ученого Совета, в котором предлагалось охладить и терраформировать Эартресс, как рабочий проект…

Разведчики провели все необходимые исследования. Положение виделось совершенно неблагоприятным для колонизации. Однако ситуация на Фаэтоне была катастрофической.

— Стой! — перебил его царь. — Эта, терра…

— Терраформирование, — это комплекс мер по приведению колонизируемой планеты в пригодный для нашего проживания вид, — пояснил ученый. Апполот кивнул, мол, продолжай.

— Время поджимало. Вот тогда и был создано нечто, называемое реактором — ускорителем. Он до сих пор находится под нами! Под нашей, до недавних пор, спокойной и надежной Матерью — Меру!

Апполот не стал переспрашивать, он все хорошо слышал. Теперь кусочки мозаики складывались. Это объясняло категоричный завет предков, вбиваемый с детства в голову всем жителям Алмазного Города без исключения, и царским детям тоже. Он написан и на табличке при входе на лестницу, ведущую вниз к Хранилищу Главного Жреца.

«Вход строго воспрещен! Не влезай, убьет!» И череп с костями, для наглядности.

Апполоту всегда было интересно, кто «убьет» влезшего? У него в воображении рисовался страшный, уродливый монстр, чем-то схожий с когда-то напугавшим его посейдонцем.

— И он с тех самых пор как начались землетрясения, находится под охраной Личной Гвардии Главного Жреца! — сообщил Аксиагност. — Да! Которая, к месту будет сказано, нас к нему не пропустила! Скорее всего, я не ошибусь, предположив, что и Вы не спускались туда никогда…

Апполот жестом подтвердил предположения ученого, предлагая продолжать.

— Дальше я Вам зачитаю выдержку из дневника некого профессора Первейтса, прибывшего с группой первых терраформантов, расшифрованного мною. Должен сразу предупредить, — некоторые понятия не знакомы и мне. Он достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и начал читать.

«12569 год. 29 патиния.

Наша, Четвертая Экспедиция началась. Мы движемся к третьей планете. Я, почти с боем, но смог протолкнуть этот вариант, признанный Ученым Советом бесперспективным. Скорее всего, они согласились выделить мне ресурсы, чтобы таким образом просто избавиться от меня, моих учеников и моих «завиральных» идей, так сказать «малой кровью».

Другие Экспедиции, возглавляемые моими оппонентами, отправились к ближайшим звездам, на орбитах которых вращались экзопланеты более приспособленные к жизни людей, чем наша соседка по Солнечной системе, Эартресс. Первая Экспедиция отправилась больше восьми лет назад к тройной звездной системе Альфа Центавра, точнее, к ее третьей звезде — Проксиме, вокруг которой кружит похожая на наш Фаэтон, Проксима b. Незадолго до нашего отлета, от них пришла хорошая весть, — они приступают к подготовительным работам. Шансы на колонизацию неплохие.

Вторая и Третья Экспедиции, находятся на полпути к E и D Тау Кита, соответственно, и лететь им еще не менее девяти лет, но будем надеяться, что им тоже повезет!

А я верю, нас ждет…

— Ближе к проблемам Алмазного Города, Аксиагност! — грубо перебив, потребовал царь. — Их перелеты будете обсуждать со своими коллегами, когда выполните мой приказ!

— Да, мой Государь! — подчинился ученый. — Так, так… Ага! Вот!

«Уникальность Эартресс заключается в огромном, необъяснимо большом количестве свободного кислорода.

Наша идея состоит в том, чтобы с помощью реактора ускорить процесс дегазации ее ядра, состоящего в основном из гидрида железа, тем самым, способствуя выделению максимального количества водорода, который, связываясь с кислородом планеты, образует воды будущего мирового океана и соответственно, охладит планету до температуры пригодной для нашего существования.

Как я понимаю, речь о комфортном проживании на Эартресс, на этот момент даже не может идти. Главным критерием, планетарное правительство Фаэтона признало возможность переселения, как таковую.

Но у процесса дегазации оказался один забавный побочный эффект! При увеличении объема вырабатываемого водорода, объем планеты тоже начал расти! Мы, проверяя свою теорию на компьютерных моделях, такого результата не получили ни разу, соответственно и не смогли учесть возможных последствий. Единый до того материк, — мы назвали его Пангея, треснул!

Треснул, и стал расходиться по линиям разлома, а те, в свою очередь, начали заполняться водой!

И чем больше появлялось воды, тем больше ее требовалось! Получился невероятный замкнутый круг! И мы…»

Аксиагност прервал рассказ, облизывая пересохшие губы. Апполот молча ждал, когда тот продолжит, не став предлагать воду, стоящую в золотом кувшине на столе у ростового зеркала. Не по протоколу.

Ученый сглотнул ком, с усилием пропихнув его в горло.

— Г-р-р! — прочистил он связки. — Простите, мой Государь!

Он поискал глазами в листке, на чем остановился.

— Ага. И мы… Так. Ага! Продолжаю!

«К моменту перед катастрофой, когда оставаться на самом Фаэтоне и даже в близости от него стало опасно, у нас на Эартресс уже была вода в огромном количестве. За прошедшие шестьдесят шесть лет, образовались отдельные материки, разделенные океанами. Температура стала для нас почти идеальной. Что мы пережили за эти годы, не описать словами…»

— Ты хочешь сказать, что Главный Жрец знал истинную историю? — перебил его царь.

— Я в этом уверен! — подтвердил Аксиагност. — Мало того, — ее всегда знали ВСЕ Главные Жрецы, но не Деспозины!

— Что там дальше? — Апполот не стал развивать скользкую тему.

Ученый пробежал глазами по листку.

«Мы решили остановить реактор, предварительно встроив, управляющий стержень из гафния, который рассчитываем использовать как активатор — деактиватор, для последующего возможного запуска».

— Я не знаю, что такое «гафний», — признался он.

— Дальше! — потребовал царь.

«Анализ развития обнаруженного нами побочного эффекта, позволяет предположить возможный вариант дальнейшего развития событий. Понимание процессов даст нам инструменты для регулирования климатических, тектонических, а возможно и еще каких-то параметров планеты.

Если Эартресс растет постоянно, пока работает реактор, то при его отключении, я даже не сомневаюсь, — также возможно ее сжатие, вплоть до первоначальных размеров. Предполагаю его скачкообразный характер. Сжатие будет сопровождаться проявлением сейсмической активности и поднятием уровня мирового океана. При сжатии до первоначального размера, — океан поднимется примерно в полтора раза, от наличествующей на нынешний момент его средней глубины.

Воду-то, обратно в ядро не возвратить!»

— Возможно, Вы знаете, о чем он написал? — предположил Аксиагност. — Стержень…

Апполот отрицательно мотнул головой.

— Я уверен, — это меч Вашей династии, «Клинок Равновесия»! — сообщил ученый. — Он, как и остальные артефакты, передавался Главным Жрецом новому Деспозину в руки при коронации, и после нее, тут же уносился обратно!

Предоставленная Главой Ученого Совета информация, конечно, стала новостью для царя, но на его лице не дрогнул ни один мускул.

— И только скипетр, настоящее название которого — «Наследие Фаэтона», хранится у Вас, — Аксиагност указал глазами в сторону стоящего в специальной подставке на изящном пилоне, жезла. — Остальные реликвии, почему-то находятся там, у Главного Жреца, у реактора, охраняемые его Личной Гвардией, и их выносят на белый свет на очень непродолжительное время! Вы знаете, почему?

— Дед сказал моему отцу, а отец мне, что так заведено еще самим Митридатом I! Так было, есть, и должно быть! Менять ничего нельзя! Ты сам это знаешь! Зачем я должен повторять очевидное?! — голос царя зазвенел раздражением, он вновь досадовал на себя, что такой простой до идиотизма вопрос, не пришел в голову ему самому.

— Потому что, без ответа на этот вопрос, мы не узнаем причины происходящих катаклизмов! — упрямо заявил ученый. — У каждого из них свое уникальное и неповторимое, сугубо практическое предназначение! И в то же время, они ценны только тогда, когда собраны все вместе! В так называемый сет «Надежда Гипербореи».

— И какое же? — Апполоту стало не по себе. Плохое предчувствие заползло и свернулось змеей под горлом. Почему-то об этом умолчали и дед, и отец. Или они сами не знали? А может быть, они посчитали это знание излишним, правя без катаклизмов, в сытой, довольной, процветающей стране? Счастливые люди!

— О «Клинке Равновесия» я уже говорил, — начал перечислять Аксиагност, — это включатель — выключатель этого самого «реактора».

Царь сделал привычный нетерпеливый жест: «дальше — дальше»!

— Монаршая цепь, «Петля Свентовида», — продолжил ученый. — Каким-то образом связывала все артефакты между собой. С помощью Вашей Короны, «Восходящей Звезды», — специально обученный человек управлял «реактором». А Ваша монаршая держава — «Сфера Благодати Ра», — это аккумулятор некой маны, — окончательно добил царя ученый.

— Чего аккумулятор? — перебил его Апполот. — Откуда у Вас сведения и что это за «мана» такая? Почему я ничего об этом не знаю?!

— Надо было про то у своего жреца спросить! — внезапно потеряв страх, посоветовал ученый. — Мои знания лежат совершенно в другой плоскости! Могу только предположить, что это нечто сродни эфиру и его можно выделять, и хранить в сжиженном состоянии. И его там оставалось на самом донышке! И судя по всему, оставшиеся реликвии без этой «маны», работать не будут!

— А откуда ты знаешь, сколько ее там оставалось? — удивился царь, не обратив внимания на непочтительный тон ученого. — Ты же мне жаловался, что тебя не пускают в подземное Хранилище Главного Жреца!

— Я держал в руках эту сферу перед Вашей коронацией! — признался Аксиагност, отсутствующим взглядом глядя мимо царя куда-то вверх. — Возможно, Вы не обратили внимание на те капли, что оставались в ней…

Я хотел увидеть ее еще раз. Каюсь, мой Государь! Я решил действовать самостоятельно! Не испросив Вашего разрешения, но как мне нужно было поступить, чтобы исполнить Ваше распоряжение, если меня к реактору и близко не подпускали?! А я знал точно, — он там!

Я просил их, умолял пропустить меня внутрь, имея на руках подписанный Вами пропуск! Они не пустили бы меня ни при каких обстоятельствах, я уверен! Если бы Главный Жрец не отсутствовал, у меня ничего не получилось бы. А так, я приказал своей охране перебить расслабленный и зажравшийся в своей неприкасаемости караул, охраняющий вход в машинный зал!

Он сложным движением, словно разминая шею, покрутил головой.

— В Ваше письменное распоряжение на допуск в Хранилище, часовые Жреца со смехом высморкались! Перед смертью… Это меня и взбесило! Но! Артефактов в Хранилище не оказалось! Только…

— Что?! — потемнел лицом царь, перебивая ученого. — Ты, ты… Ты понимаешь, что натворил?! Ты же дал ему повод развязать бойню! О-о! Черт бы тебя побрал! Это сколько же напрасных смертей! Ты о себе, хоть подумал? А о семье? У тебя же четверо детей!

Аксиагност молча, с высоко поднятой головой, смотрел на Апполота. И было видно, — ему наплевать, и на Жреца, и на семью, и на напрасную смерть окружающего человеческого планктона. И на всех Деспозинов разом. И на свою судьбу, в том числе.

— Мне Истина дороже, мой Государь! Тем более…

Он замолчал, собираясь с мыслями.

Апполот скрипнул зубами, едва не застонав от бессилия. И очень пожалел, что ничего фактически не решает в своей стране, — он так, просто роскошно выглядящая ширма, за которой делают действительно серьезные дела, другие, не марионеточные персонажи.

Так было заведено задолго до него — все текущее управление лежало на плечах других людей.

Главный Жрец занимался внутренними, а теперь еще, по его же прямому приказу, будет ведать внешними вопросами и представлять Гиперборею в других государствах. И он не скрывал, что ему понравилось это назначение! Словно расчетливый паук, он оплел своими сетями всю страну, держа под контролем цепких лап даже малейшие колебания самых тонких нитей, притягивая ими в свое логово, расположенное под самыми корнями Горы Матери, лучших сынов и дочерей Гипербореи. Апполот не знал, сколько послушников и послушниц находятся в его подчинении. Так, как и не интересовался, чем они там занимаются.

Аксиагност же, доморощенный мятежник, постоянно жаловался на то, что способных юношей и девушек, ставших совершеннолетними и поступающих на государственную службу, после отбора Главным Жрецом, практически не остается. И Ученому Совету достается, в лучшем случае второсортный человеческий материал. Много ли с таким наработаешь?

То же самое происходило и у Совета Строителей, и у Совета Муз, да у всех!

Так было заведено.

Апполот понимал текущую ситуацию и, в общем-то, не хотел ее обострять. Жрец тоже не шел на конфронтацию. Его устраивала роль «серого кардинала». Тем более, — судя по наличию у Жреца собственной Гвардии, — царь здесь, скорее он, нежели Апполот. У него только отряд Сопровождения и Почетного Караула, да и то не факт, что он набран не из людей Жреца.

— Что же ты натворил, Аксиагност! — уже тише, повторил царь, поднимаясь с трона и направляясь к столику, чтобы налить себе воды.

«А может, просто арестовать его сейчас и сдать Жрецу, когда тот вернется? И вся проблема?» — проскочила у царя мысль. Он, мелкими глотками осушил кубок, поглядывая на гордо выпятившего квадратный подбородок самоубийцу, по-другому, назвать человека, идущего против Жреца, язык не поворачивался. Ладно бы сам самоубивался, так еще и других за собой тащит, правдолюб!

Конец ознакомительного фрагмента.