Голоса. Книга первая. История движения индеанистов

Андрей Ветер

Предлагаемая читателям новая редакция книги «Голоса» принципиально отличается от первого издания общим объёмом (он значительно уменьшен) и оформлением (в первую очередь – это отсутствием фотографий). Сделано это с единственной целью: превратить первое издание в настоящий раритет.

Единомышленники

Александр Буслаев (Овасес)

(вопросы и ответы в письмах)

Овасес: Я родился 13 мая 1952 года в семье военного: его «катюши» находились у Петропавловска-на-Камчатке, оттуда семья переехала сразу в Сертолово под Ленинградом. Вообще-то моя родня из тамбовской губернии. Мой прадед ещё был русским или, может, угро-финном (был большой и светлый), но потом пошло смешение, и я ростом — в мою монгольскую родню. Отец учился в Смольном (партшкола) и привозил интересные книги: «Одиссея капитана Блада», «Последний из Могикан» и т. д. Рядом с домом был лес, озёра, а значит рыбалка и охота… Позже, когда пришла пора влюбляться, мать пожалела меня и подсунула старенькую книжонку «Земля солёных скал» — она, конечно же, думала, что делает доброе дело, но моя крыша полетела в сторону Канады, и пошло и поехало…

Я самостоятельный индеанист (отметь это на будущее).

В 1972 году я познакомился с Николаем Андреевичем Внуковым. Тогда я учился в мореходке на каменном острове и жил в Ленинграде. Он про меня многое знал и подарил свою книгу с посланием к индейцам Америки. Он и направил ко мне «лесного брата» Ябебири много лет спустя.

Серёга Иванов (Ябебири) заразился индейцами от Хозяина (Виктор Морев) в ПТУ, где они учились на столяра. Они ходили в лес и сделали каноэ из бересты. Иванов состоял в туристической группе и с ними ходил в походы по Карелии, а ещё он сделал себе маленький типи и хранил его на антресоли в коммуналке, где его вонь ставила всех на уши. Как говорят в народе, он разосрался с группой Хозяина и пошёл искать новых друзей вначале к Внукову, а затем прямиком в мои когтистые лапы. В 1980-м он нашёл меня в Ленинграде, я был уже студентом Художественного училища им. Серова. Как раз 1-го апреля это и стряслось! Он был настоящий ходок — побывал у Красного Волка, перезнакомился с ленинградскими индеанистами. Мы провели встречу у меня в общежитии: я имел отдельную комнату. С этого всё и началось.

Андрей Ветер: Мне бы хотелось разобраться с клубами, которые существовали в Ленинграде. Был какой-то «Этнос», о котором Рысян и Вапити рассказывали в программе «У вас 5 минут». Была комната в ДК Кирова. Был какой-то ЛИК. Была штаб-квартира Павловых…

Овасес: На Совете под напором Орлиного Пера приняли решение создать первый Клуб в Ленинграде, а затем, опираясь на авторитет Ленинграда, оказать моральную поддержку индеанистам других городов. Я так понимаю, что в результате индеанистам стало легче доказывать, что они не психи. В моей деревне некоторые так и думали — псих, но я был очень активным комсомольцем, а в индейских костюмах появлялся только во время новогоднего карнавала и при этом танцевал индейские танцы у всех на виду. А вот после побега из мореходки мне вежливо предлагали показаться к врачу, и только энкаведешники знали, что мы не психи, ибо они владели информацией обо всех индеанистах. Они даже пытались нас вяло попугивать, но это для проформы. Иванов отвечал в клубе за лесные дела, и надо сказать, все места проведения Пау нашёл он. Четан (Малахов) учился в универе: пресса, документы и т. д. — на нём, а я вёл переписку и сочинял прокламации. Перед первым Пау мною же была проведена почтовая эстафета — я посылал по кругу наш журнал «Эхо Вундед-Ни» (редактором был Четан). Ещё мы проводили встречи с людьми, выступали с концертами: пели песни индеанистов и даже танцевали (есть фото материал).

«Хау-кола» — это приветствие тех индеанистов и пароль для знакомства. Ленинградский индейский клуб (ЛИК) в последствии «Алькатрас» — был создан сразу после Совета по его решению. Начальная часть материала написана мною. Большое Сердце (Павлов) ушёл в армию перед Советом, в квартире его семьи выделили комнату для клуба: там собрали общую библиотеку, проводились встречи и т. д.

Семья Павловых не только приняла нас с нашим клубом, но и сами они принимали в нём участие, а ещё подкармливали нас, голодных студентов, и никто из состоятельных родственников не помогал им. Иногда приезжие индеанисты дневали и ночевали в квартире у Павловых и без особой благодарности. На квартире Павловых готовился первый Пау: закупалась посуда, продукты, инвентарь, а также кроились типи. Нам «порекомендовали» ходить на лекции в институт этнографии в количестве не менее девяти человек. Иногда на лекциях, кроме меня и Павловых, никого не было. Во время встречи в институте этнографии мы выловили Поющую Радугу (Игорь Леонтьев), он очень оживил деятельность Клуба в плане практической этнографии… Когда Вапити вернулся из армии, они создали другой клуб и назвали его «Этнос».

Ольга Пакунова (Поющая Лань)

Я попала в клуб перед первым Пау-Вау, весной 1982 года. Там было человек шесть: Четан — руководитель клуба, Бобёр, Овасес и две девушки. Всего пять человек, и я — шестая. Вапити и Волк в это время отсутствовали, потому что служили в армии. Клуб размещался на Владимирском проспекте, в квартире Павловых. На момент моего знакомства с ними я закончила девятый класс, переходила в десятый.

На первом Пау-Вау мне исполнилось шестнадцать лет. На том Пау Бобёр объявил, что наш клуб получает официальный статус. Нас приписали к Дому Народного Творчества на улице Рубинштейна. Мы ходили туда на собеседование, нам устраивали прослушивание, я что-то там пела, и меня даже звали участвовать в каком-то хоре. По этому адресу находился и ленинградский рок-клуб. Дамы, которые принимали нас в Доме Творчества, подарили нам билеты на концерт в этом рок-клубе. Кажется, мы пошли на тот концерт втроём: Овасес, Бобёр и я.

Когда наш Клуб официально организовался, нам выделили комнату в ДК им. Кирова и назначили куратора — девушку, которая «опекала» нас, присматривала за нами. Когда мы выезжали в лес на наши индейские мероприятия, она присоединялась к нам. Наверное, в её обязанность входило написание каких-то отчётов: чем мы занимались, как мы себя вели и т. п.

Мы однажды выезжали осенью на 83-й километр, где летом мы проводили Пау-Вау. Там стояла большая чёрная палатка Овасеса — типи, где мы проходили очищение дымом. Внутри лежал череп бизона. Мы входили туда по одному, а кураторшу внутрь не пригласили, поэтому она не знала наверняка, что там происходит. Церемонию проводил Овасес. На тот момент информации о настоящих ритуалах у нас было очень мало, почти совсем не было, и Овасес выдумывал многое, чтобы наполнить нашу индейскую жизнь. Овасес выходил из типи, замысловато пританцовывая, и указывал на кого-то из нас. Когда очередь дошла до меня, я шагнула в типи. Что там происходило, я теперь точно не вспомню, но мы то ли палец прокалывали, то ли руку резали, чтобы кровь капала на бизоний череп. Вот после этой церемонии человек считался вступившим в «племя». От нашей кураторши мы ничего не скрывали, но внутрь она не попала, потому что в наши ряды вступать не намеревалась. Она не была одной из нас, но и чужой мы её не считали. Она наблюдала нашу жизнь, и я теперь понимаю, что наши действия выглядели странно. Странными они казались не только посторонним людям, но и некоторым родителям. Я помню, как родители Лены, моей подруги, ворвались однажды в квартиру Павловых, где мы проводили много времени, и устроили скандал, мол, что тут за компания, что за мужики и прочее, прочее. Многое, наверное, выглядело странным… Мои-то родители спокойно смотрели на моё увлечение индейцами, их не беспокоило даже присутствие непонятных личностей, которые ночевали у меня после Пау-Вау…

Любое неформальное молодёжное движение вызывало вопросы. Для того и создавались клубы, чтобы за нами можно было приглядывать: вот вам комната в Доме Культуры, сидите и читайте книги, обсуждайте. Но мы не только читали книги, мы проводили церемонии, которые выглядели странными. В результате однажды пришло письмо «сверху», в котором говорилось, что у нас очень непонятная организация и что клуб индеанистов лишается официального статуса…

Владимир Кошелев (Орлиное Перо)

Новосибирская группа Красные Стрелы возникла в 1969 году. С Мато Нажином мы были друзья детства. Остальными членами группы стали наши родные братья и одноклассники. Импульсом к появлению Красных Стрел послужил фильм «Белые Волки». Хотя справедливости ради надо сказать, что в индейцев мы стали играть гораздо раньше…

Идея Большого Совета была в то время жизненно необходима для создания единого Движения из разрозненных индеанистов. Была выработана программа Движения, и одним из основных пунктов было создание клубов. Для привлечения молодёжи и формирования общественного мнения вокруг индейской проблемы. А также для пропаганды индейской культуры. Таким образом, мы собирались помочь индейцам в их борьбе за свои права и свободу. А помощь индейцам была тогда основной целью Движения. Позже я изменил своё мнение по этому поводу и пришёл к выводу, что главная цель нашего Движения — создание собственной общности на основе индейской культуры и достижение духовной гармонии с окружающим миром. Но когда я высказал свои обоснования этой цели на общем совете (Пау-Вау 1984), меня не поддержали. За исключением тех немногих, кто поехал со мной на Алтай.

Алексей Кучменёв (Рысян)

(вопросы и ответы в письмах)

Алексей Кучменёв: В 1979 году я служил в Германии, в десанте, поэтому не был ни на Большом Совете, ни на первом Пау-Вау. У меня сохранилась огромная пачка писем от Жени Малахова (Четан). Он не просто писал мне в армию, он переписывал от руки письма, которые ему приходили от ребят — от Чифа, от Красного Волка, от Мато Нажина, от всех. Помню, я был ещё в учебке и получил от Малахова фотографию Мато Нажина, и я просто охренел, увидев его, потому что Мато был почти Гойко Митич, такой выразительный. Но Женя просил меня вернуть фотографию, потому что она была в единственном экземпляре. Вот это доверие! Прислал фото, чтобы я посмотрел и порадовался, какие люди есть в наших рядах.

Но с теми письмами случилась беда. В Германии нам не разрешали почему-то хранить письма из Советского Союза. Какая-то шпиономания царила там. Поэтому я прятал их. А это же не просто письма, а каждое по восемь листов размером А-4, исписанные мелким почерком с двух сторон! Большущие! Он и газетные заметки переписывал для меня. Вот что такое переписка индеанистов тех лет. Большие тёплые портянки — так мы называли их.

И вдруг нам объявили, что намечается проверка, зачистка, велели всем срочно выбросить письма. И я спрятал эти письма под старую мясорубку. На кухне стояла огромная тяжёлая мясорубка, которой никто не пользовался. Я приподнял её и запихнул под неё всю пачку. И надо же было случиться, что на следующий день там стали делать ремонт, и мои письма обнаружились! Хорошо, что там руководивший ремонтными работами солдат из Чечни оказался добрым мужиком. Он принёс мне письма, правда, половина уже куда-то подевалась. Спрячь, говорит, куда-нибудь подальше. И я закопал их в вишнёвом саду. Завернул их плотно в пакет и зарыл в землю.

Андрей Ветер: Но ведь не только письма были?

Алексей Кучменёв: Захожу я как-то в книжный магазин «Литература народов ГДР» (там и немецкие, и венгерские книги продавались) и вижу там человека. Здоровый, с длинными волосами, на руке чокер. Подхожу к нему, заглядываю через плечо и вижу, что он читает «Индейцы без томагавков». Я ему говорю: «Хау, кола». Он поворачивается и отвечает: «Хау, кола». И всё, мы пошли вместе. Так мы Койота нашли и Синего Орла, и Жёлтую Собаку и других… Мы находились в общем пространстве. В кино пошли смотреть индейцев, обратили внимание на девочку. Сеанс закончился, мы ещё раз в зал (смотрели ведь по два-три сеанса подряд), видим, что девочка тоже повторно идёт на этот фильм. И третий раз она идёт на тот же фильм. Понимаем, что своя. Познакомились, оказалось, что это Звезда.

Сильный внутренний подъём был. Мы все перед армией, хотели ничего не упустить, стремились друг к другу, чувствовали друг друга. И письма, конечно. Я называю это эпистолярным периодом нашего индеанизма. Все друг другу писали. Другого способа общаться не существовало в природе, если говорить о тех, кто жил в разных городах.

Андрей Ветер: В 1985 году в Ленинграде была уже большая индейская тусовка?

Алексей Кучменёв: Да, это уже была «вторая волна» индеанизма. В 1985 году была такая телевизионная передача «У вас 5 минут», её вела, кажется, Эмма Панфилова. Каждому участнику или коллективу давалось ровно пять минут рассказать/показать/спеть и т. д. зрителям. Мы пришли втроём: Вапити, Большое Сердце и я. Притащили слайды, я говорил (нам даже дали больше времени — единственным — аж девять минут!), сорвали шквал аплодисментов. А потом всех заинтересованных отправляли уже к нам, в клуб «Этнос». Телевидение нашло нас через Вапити, а на Вапити вышел Невзоров, когда снимал свои «600 секунд». Вот и потянулась цепочка: Этнос-Вапити-Невзоров-Панфилова… После передачи откликнулось около 500 человек по Питеру, осталось же человек 25…

Андрей Ветер: То есть вы там были как индейцы?

Алексей Кучменёв: Да, но не в индейской одежде. Мы показали слайды с Пау и коротко рассказали историю нашего Движения.

Андрей Ветер: А скажи мне, насколько плотно вас «пасли» товарищи из органов? И под каким соусом.

Алексей Кучменёв: В те годы плотно «пасли» всех неформалов. Была история с рейдом милиции, когда всех повязали на квартире Сергея Павлова (тогда собирались на Владимирском, у них была большая квартира, а в ней так называемая «Фугасная комната», где был страшный бардак из всяких индейских вещей, и ещё в этой комнате всё время кто-то жил — и Перо, и Мато, и Койот, и Хотя, и Красный Волк). Это было году в 1981, я тогда ещё служил в армии. Одинокий Волк и Овасес, кажется, были там в тот день. Ну, ворвались милиционеры, руки завернули и — в участок. Потом отпустили. И ещё заставляли «стучать» — под страхом отчисления из Универа с шестого курса. Милиционерам нужна была информация — кто, где, что и когда. Из наших в Универе учились Звезда, Ворон, Роса и ещё кто-то. «Пасли» нас без сомнения, но сильно не прессовали… Мато Нажина «пасли» даже (на Алтае в 1987 году, я тогда с ним жил, помню хорошо). Приезжали в Кукую особисты и забирали Мато…

Ольга Пакунова (Поющая Лань)

(вопросы и ответы в письмах)

Андрей Ветер: Оля, ты была знакома с семьёй Павловых? У них на квартире, как я понимаю, был некий «штаб» или «клуб» в начале тех времён. Что-нибудь можешь рассказать о них?

Ольга Пакунова: Конечно, была знакома. В принципе, кроме того, что в одной комнате у них был вот этот наш Клуб ЛИК, мне нечего добавить. Я самой семьёй не интересовалась.

Андрей Ветер: Они так и остались среди индеанистов, или как-то у них всё «рассосалось»?

Ольга Пакунова: Да они и не были индеанистами, то есть, индейцы никого из детей не интересовали, кроме Сергея, кажется, но он был в армии, а потом год руководил клубом, когда мы уже в подвал какой-то переехали, но всё это было как-то непонятно тогда… Одна из дочерей, Вера, стала женой Орлиного Пера, но она тоже в принципе сама не индеанистка, жила с ним на Алтае, двое детей, потом уехала, они уже много лет не вместе. У Павловых мамаша, Анна Абакаровна, вела картотеку с адресами. Я до сих пор не очень понимаю, как у неё в квартире это устроилось и какую она играла роль, но помню, что там всё было не очень однозначно.

Андрей Ветер: Рысян написал мне, что там однажды произошла облава, всех забрали. А потом отпустили.

Ольга Пакунова: Милиция нагрянула к Павловым, всех, кто там находился, забрали в милицию. Я тогда провела всю ночь на улице Каляева, в изоляторе предварительного содержания, в одиночной камере. Мне было пятнадцать лет… Это самое весёлое, что произошло в Клубе и что связано с Павловыми. В итоге выяснилось, что старшие братья украли что-то, потом они сидели… Я тогда была только на индейцах повёрнута, так что не особо понимала, что там «у взрослых» происходит, и сами Павловы стали мне неинтересны, как только я врубилась, что они не знают ничего про индейцев.

Леонид Шардин

Когда я учился в школе, учительница по литературе просила нас вести отдельную тетрадь, куда мы записывали бы, какую книгу и когда мы прочитали, а также впечатления от прочитанного. Называлась тетрадь «Читательский дневник ученика». Я его сохранил, и там обнаружил запись от 10 марта 1984 года о первой прочитанной мной книге об индейцах. На момент «литературного знакомства» с индейцами мне было двенадцать лет.

Заканчивая читать одну книгу, искал в библиотеке следующую. Появилась отдельная тетрадь, куда записывал индейские имена, отдельные слова и т. д. и т. п. Вырезал из газет и журналов статьи. Пришивал к тренировочному костюму бахрому от настенного ковра с оленями. Из перьев голубей и ворон делал головные уборы и украшения. В общем, занимался всем тем, чем занимались все, кто интересовался индейцами в нашей стране в то время.

1987 год. Конец мая—начало июня. Вечером выходного дня по Пятому ленинградскому телеканалу показывали передачу «У вас 5 минут». Там выступали представители разных театральных студий, творческих мастерских и руководители «кружков» по интересам. На презентацию своей деятельности им выделяли пять минут. Если выступление или рассказ нравился зрителям в студии, то они поднимали табличку (картонную руку в виде знака «V» — два пальца) и выступающим добавляли ещё две минуты… Такими людьми, увлекательно и интересно рассказывавшими о себе, были Соббикаши, Рысян и Сердце. Они демонстрировали слайды с прошедших Пау-Вау, выезда на Карельский перешеек с типи и каноэ, костюмы и вещи. В конце своего выступления объявили телефон и адрес клуба «Этнос».

Я чуть со стула не упал! Мне казалось, что я один, кто «увлекается» индейцами, а тут — целый КЛУБ: люди, встречи, выезды…

Помню, что за несколько минут до передачи хотел пойти на улицу играть в футбол, но включил телевизор и…

Уже на следующий день я знал расписание работы клуба «Этнос»: вторник и четверг.

Ехать туда было волнительно! Пятнадцать минут пешком от станции метро «Звёздная», и я вхожу в дверь классического административного двухэтажного здания, какие есть во многих крупных городах в районах новостроек. На первом этаже — небольшой кинозал, на втором — маленькие помещения 3 на 6, где собираются различные «кружки». У двери с табличкой «Клуб Этнос» стоит паренёк моего возраста. Вижу, что волнуется, как и я. Познакомились: Евгений (к сожалению, Женька пропал без вести в «лихие 90-е»). Немного постояли, обменялись фразами и вошли… в МИР советско-российского Индеанизма!!! Вот так изменилась моя жизнь.

Александр Тереник (Ястреб)

(вопросы и ответы в письмах)

Александр Тереник: Года в три соседские дети показали мне пластмассовых человечков, германских. Там были ковбои и составной форт, и лошади. Для меня это было удивительно. Интересны мне сразу стали индейцы, и я возился с ними всё время; хозяева игрушек занимались с ковбоями, рыцарями (и там ещё что-то было), а потом дети уехали опять, далеко и приехали на следующий год, я точно помню — из Германии. У меня аж дыхание перехватывало от желания увидеть снова их игрушки. Вот где-то здесь я ощущаю, что уже возникла связь с именно с индейцами.

Где-то лет в пять я увидел по телеку немецкие фильмы, и я и сейчас помню сцену где Виннету скачет на лошади и лихо спрыгивает с неё. Позже выяснилось, что это был фильм «Прерия» 1969 года выпуска. И всё, я пропал…

Из-за определённых событий бывших в моей жизни с 1971 по 1973 (отношения к индейцам не имеет) я пропустил Вундед-Ни, узнал об этом случайно в 1975, газеты, какие тогда нам были доступны, штудировала для меня мама. И собирала… Я был уверен, что я один, а когда просёк, что это предмет для осмеяния, то зашухирился.

Андрей Ветер: Уточни, что за события 1971—73 гг. Ты жил за границей?

Александр Тереник: Большими периодами в Иране… Высмеивать стали не сразу, а как только стало переходить во что-то более серьёзное и на это обратили внимание учителя и родители. Дети резко переобулись.

Вырезки, фото, фильмы, какие возможно Книги. Я постепенно уверился что один. Это было грустно. Сильно.

В 1986 году, кажется, в начале года, проскочила прозрачная инфа, что где-то кто-то есть. Было столько облома, что я не очень поверил. А мама решила проверить и написала в ту газету, где была заметка. Не ответили.

В 1987 году, что ли, не помню осенью или в конце лета, появилась статья о Пау-Вау под Ленинградом. И моя упорная мама опять написала. Ответили, дали контакты, которые вывели меня на Юру Котенко. Я скептически отнёсся и был до боли удивлён, что Юра действительно занимается индейцами… Он же познакомил с остальными ребятами. В 1988 году я по семейным и рабочим обстоятельствам поехать на Пау не смог, но в 1989 году поехал вместе с первой женой.

Альберт Осипов (Левая Рука)

История «аризонских индейцев» (по воспоминаниям Левой Руки и Бродячего Койота).

Моё индейское имя — Левая Рука. Так меня называли в детстве и юности мои «соплеменники». Мы родом из Сарова, это заброшенный в мордовских лесах небольшой городок. В советское время он назывался Арзамас-16 (не путать с настоящим городом Арзамас). Я появился на свет в 1959 году, в Месяц-Первых-Заморозков. Хорошо помню детские годы.

Когда я научился читать, то моим любимым местом стала городская детская библиотека. В первую очередь меня привлекали путешествия. Но в один прекрасный день я «попал в плен к индейцам» (или они ко мне). Книги об индейцах заколдовали меня, так как что-то родное ощущалось в рассказах Сат-Ока, Серой Совы, Шульца, Сетон-Томпсона. Мои два брата (Сломанный Лук и Маленький Ворон) вскоре тоже «подсели» на них. Наша семья имела садово-огородный участок недалеко от города, в живописном месте. Рядом стоял огромный массив леса и текла река. Отец сделал нам луки, и мы играли в индейских охотников и рыбаков, благо, окружающая Природа очень походила на канадскую. Позже мы познакомились с одним парнем, тоже любившим индейцев. Его сад-огород находился недалеко от нашего. Звали его Ункас! Он входил в «племя Шауни», о которых наша троица ещё не знала. Нам не терпелось на практике попробовать те индейские знания, полученные из прочитанных книг: «Маленькие дикари», «Рольф в лесах», «Рассказ о похищении и приключениях Джона Таннера» и другие.

Мы образовали свой индейский, охотничий Клан Беличьих Повязок. Нашим знаком были налобные повязки из беличьих шкурок. Мы по-настоящему охотились из луков и рогаток. Потом вооружились самодельными «шомполками». С добычей поступали по всем индейским правилам: мясо жарили на костре, шкурки выделывали, перья шли на оперение стрел и т.д., даже делали чучела. Ещё мы учились читать звериные следы, узнавать птиц по полёту и голосам, разбираться в лесных травах и т. д. Попутно не раз ночевали в лесу, совершали длинные пешие походы по нашим лесам, в том числе зимой. Забегая вперёд, скажу, что эти навыки очень пригодились мне во время службы в Армии, на Дальнем Востоке.

Тем временем, параллельно с нами, в «Аризоне» уже начали действовать другие «индейцы». Это были «племена» Команчей, Дакотов, Шауни, Семинолов и Могикан. Примерно с 1971 года «индейская лихорадка» охватила около тридцати ребят! В основном они занимались изготовлением индейской атрибутики и «воевали» друг с другом.

«После одной решающей битвы вожди „племён“ заключили нерушимый мир. Так был образован „Союз Племён“», — вспоминает Бродячий Койот.

В 1973 году была основана базовая стоянка Союза «Клан Бешеной Лошади»! Типи стояли круглый год. Руководил ими Бродячий Койот. Так как наша «Аризона» небольшая, мы узнали друг о друге и вскоре объединились, благодаря Ункасу.

Политические события в США, связанные с борьбой индейцев за свои права (захват активистами ДАИ острова Алькатрас в 1969 году, осада Вундед-Ни в 1973 году и другие) и массовый показ в СССР фильмов про индейцев, особенно с Гойко Митичем и Пьером Брисом в главных ролях, ещё более укрепляли наш интерес к индейской теме, причём нас одинаково интересовало и прошлое, и настоящее северо-американских индейцев. «Первый фильм, который толкнул меня на индейскую дорогу, был „Верная Рука — друг индейцев“», — вспоминает Койот.

Нами просматривалась вся советская пресса, проверялись книжные полки, всё, что касалось индейцев, вырезалось, фотографировалось и пополняло наши архивы-альбомы.

У нас была и своя «Индейская Территория» — это два лесных Голубых озера на краю леса и расположенный рядом карьер — Жёлтые Холмы, удивительно похожий на Ландшафты Юго-Запада США. Там мы часто собирались, особенно летом. Жили индейской жизнью: ночевали в маленьких типушках, тренировались в стрельбе из лука, метании ножей и томагавков, устраивали соревнования и т. д. Даже сняли своё любительское кино! Наша индейская жизнь «била ключом», а осенью и зимой мы охотились, подражая лесным индейцам.

Золотое время «аризонских индейцев» (1971 год) завершилось для нас с окончанием школы в 1976—1978. мы вступили во взрослую жизнь, как говорили в то время. Наша группа стала потихоньку распадаться. На начало 1977 года насчитывалось пятнадцать «аризонских индейцев». Одни уехали учиться, другие ушли в Армию, третьи женились… В общем, кроме меня, Овасеса, Синего Орла и Танони, остальные «соплеменники» пошли по «белой тропе».

Годы шли, игра в индейцев плавно перетекала в хобби. Нам было как-то одиноко, чего-то не хватало — новых людей, близких нам по духу. Конечно, мы предполагали, что где-то в Советском Союзе могут жить такие же чокнутые в перьях. Во-первых, кинофильмы про индейцев крутили по всей стране аж с 1970 года. Во-вторых, у нас были статьи «Громкая Сова и его племя» (газета «Пионерская правда» за 1974 год), «Мои друзья индейцы», «Обманутый народ» (журнал «Пионер»), «Тропою гнева» (журнал «Костёр») и другие публикации, которые начинались с писем ребят. Тогда я принялся писать письма в советскую прессу с просьбой рассказать о северо-американских индейцах. Такой опыт у меня уже имелся: в 1974 году я обращался в газету «Пионерская правда» и журнал «Пионер», в 1975 — в газету «Известия», в 1979 — в «Труд» и «Комсомольскую правду». И вот, к моему удивлению и радости, стали приходить ответы, например, «Отступные для Сиу» (журнал «Вокруг света» за 1981 год), «Непокорённые» (газета «Советская Россия» за 1982.

В один прекрасный день я получил письмо из Ленинграда от некоего Александра. Я прочитал его… Резкий скачок артериального давления, бешеное сердцебиение — всё это мелкие шалости организма по сравнению с ураганом мыслей, захвативших моё сознание. МЫ НЕ ОДНИ, НАС МНОГО!!! Большой Бобр (автор письма) вышел на меня через редакцию газеты «Советская Россия», он рассказал мне о деятельности ЛИК (Ленинградский Индейский Клуб) и о других новостях. Можно сказать, что он открыл для нас Америку советских индеанистов» или что он воскресил нас из мёртвых. Мы стали активно готовиться к участию в первом всесоюзном празднике Пау-Вау.

Это Пау-Вау 1982 года я запомнил на всю жизнь. Больше всего меня шокировало не большое типи, не обилие индейской атрибутики (этого добра у нас самих было достаточно) и даже не количество единомышленников в одном лагере, а присутствие девушек — «индеанок». Ведь у нас в Союзе Племён (в Арзамасе-16) не было ни одной девушки! На этом Пау-Вау были я и Синий Орёл. На Пау-Вау 1983 года — я, Синий Орёл и Танони. На Пау-Вау 1984 — я, Синий Орёл и Бродячий Койот. Так мы ступили на Тропу Пау-Вау и влились в Движение индеанистов России. Мы с Бродячим Койотом были лично знакомы с писателем Внуковым (с 1982 года) и доктором филологических наук Ващенко (с 1983 года).

К сожалению, по ряду уважительных причин мы не смогли участвовать в некоторых значимых событиях в Движении индеанистов России и Пау-Вау. В настоящее время только мы с Бродячим Койотом представляем резервацию «Аризона-16».

С годами моя индейская романтика уступила место познанию Смысла Жизни через индейские духовные ценности и мировоззрение, через переоценку идеального образа индейца (на котором я вырос). На самом деле индейцы оказались очень разными. Это подтверждают встречи с самими индейцами, приезжавшими в Россию и встречи индеанистов с ними в США. Нет идеального индейца. Есть просто индеец… А в последнее время познаю Смысл Жизни и через мир моих прапредков по крови. Вот так и живу. И ещё: моя цель не копировать индейца или моего прапредка. Моя цель — понять индейский мир, вспомнить свой род и быть самим собой.

***

Левая Рука: Что для тебя сейчас значат индейцы Северной Америки?

Бродячий Койот: Раньше мы играли в индейцев. Они были для нас идеалом, что ли. Я, например, хотел быть похожим на Зоркого Сокола. Сегодня я мастерю индейские вещи для себя, когда душа просит. Это меня успокаивает. Что касается самих индейцев, то они для меня уже разные. Это как времена года. Зима и лето противоположны друг другу, но всё равно они — часть Природы. Индейцы тоже бывают плохими и хорошими, кто-то верит в Великого Духа, а кто-то в Иисуса Христа. Но они все индейцы.

Левая Рука: А что ты думаешь про религию североамериканских индейцев?

Бродячий Койот: Тут ещё сложнее. Например, если я не понимаю смысла Обряда или что-то меня тревожит, то стараюсь в нём не участвовать, потому что это может быть опасно и для меня, и для других. Иной раз смотрю на Пау-Вау — кругом сплошь «шаманы»: один поёт всю ночь, другой в бубен стучит до утра, третий проводит обряды с кем попало и как попало… Я не играю в такие игры. В последнее время я ищу ответы на мои вопросы (по жизни) в православном христианстве. Одно другому не мешает (январь 2019).

***

Пояснительная записка

Иногда на вопрос «Откуда ты?» я отвечаю: «Из резервации Аризона-16». Объясняю (заодно и название моего рассказа): наш городок всегда был закрытой Зоной. Зона — это место, чем-то отгороженное от внешнего мира. В нашем случае это была контрольная полоса с рядами колючей проволоки и другими атрибутами. Саров и сегодня входит в список закрытых городов Росатома. Мы, горожане, говорим так: «Я живу в Зоне». — «Где был?» — «За Зоной. К родне ездил». Поэтому по аналогии с индейскими резервациями в США мы осознавали себя как живущие в резервации (Зоне). В начале я уже упоминал о том, что в советское время Саров назывался Арзамас-16. Итого получаем: Ар (Арзамас) и Зона = АРиЗона. Эта идея принадлежит Бродячему Койоту. Чтобы не путать с американским штатом Аризона, мы прибавили число 16. конечно, мы по крови не настоящие индейцы, поэтому мы взяли себя в кавычки — «аризонские индейцы», то есть из резервации АРиЗона-16 (декабрь 2018—январь 2019).

Валентин Бусько (Великий Рысёнок)

Всё началось с того, что в журнале «Пионер» была красочная статья об индейцах, эпиграфом которой служило письмо какой-то девочки, которая просила рассказать об индейцах. Я подумал, что она такая же, как я, и захотел с ней познакомиться. Написал письмо в редакцию, мой адрес дали ещё кому-то. Оказалось, что таких, заинтересованных индейцами людей много, человек пятнадцать. Началась переписка. Каждый день я приходил домой, открывал почтовый ящик, из которого выпадала куча писем. Эта переписка длилась долго, лет десять, наверное, хотя никто из нас ни разу не встречался лично. В письмах шёл обмен материалами, фотографиями, рисунками, различной информацией

Потом я первый раз встретился с людьми, которых интересовала индейская тема. Они тоже жили на Украине, недалеко от меня, и пригласили меня в гости. Эти люди мыслили так же, как я. Мы подружились. В процессе переписки выяснялось, что во многих городах страны были люди, кого интересовала эта тема, но все они, как правило, были одиноки там, где жили, не было никого, кто был бы с ними солидарен.

Виктория Бугаева

Письмо в Останкино

Здравствуйте. Я посмотрела вашу передачу сегодня, где вы показывали интервью с людьми, которые стремятся жить как индейцы. Мне хотелось бы поближе с этими людьми познакомиться. Я тоже увлекаюсь индейскими обычаями, но знаю очень мало. Вычитываю в книгах или смотрю фильмы. Мне хотелось бы переписываться с людьми, которые знают индейские обычаи и любят жизнь и свободу. Многим это может показаться странным и даже ненормальным. В своём городе я не встречала ещё людей, чьи интересы совпадали бы с моими. Мне очень одиноко, мои друзья не разделяют моих взглядов, а лишь терпят их, думают, что это несерьёзно. А для меня это — жизнь, и пусть кому-то будет казаться, что я ещё не вышла из детского возраста и верю во всякие бредни, но я всегда хотела жить по-индейским законам, жить как индейцы. Иногда мне кажется, что я родилась не в своё время. И для меня слово «индейцы» значит больше, чем просто увлекательные приключения. Мне бы очень хотелось, чтобы вы ответили на моё письмо. Мне тринадцать лет, и я бы хотела быть с теми, чьи взгляды полностью разделяю.

Любовь Павлова

В детстве читала книги Внукова, играли летом с детьми, строили шалаш, ставили шесты как типи и обтягивали их полиэтиленом, перья чаек собирали на берегу Ладоги. Прочитала «Схороните моё сердце в Вундед-Ни» и плакала.

Первая встреча с индеанистами произошла в школе. Оля Пакунова Поющая Лань спела несколько песен и это на меня произвело неизгладимое впечатление. Остались в памяти мокасины в клеточку — жёлтые с чёрным. Оля, возможно, приходила не одна, но других никого не помню. В памяти осталось, как она пела под гитару. «Я ясно слышу, как земля там не молчит, там сердце Лошади Неистовой стучит. Там слышно пение трёхсот из-под земли, похороните моё сердце в Вундед-Ни.» Эти песни долго звучали в моей голове, они тронули сердце. Время прошло, всё изменилось, она не поет их на Пау-Вау.

Потом, когда появились видео с танцами, встречались с девочками, разучивали их. Но это было гораздо позже.

На Пау-Вау в первый раз попала в 1985 году. Мне подарили платье фланелевое, вываренное в марганцовке и расшитое ракушками…

Песни под гитару до утра в исполнении Громкого Голоса. Громадное типи. Я попала в другой мир. Множество впечатлений: обряд Трубки, жизнь в типии, разговоры и песни у общего костра…

Помню, как у меня на работе женщины обсуждали интервью с Танцующим Лисом. Больше всего их удивило, что он голый (в набедреннике был), грязные дикари — вот такие у них впечатления были.

Олег Жилинский (Танто)

Моя индейская история началась в 1977 году (седьмой класс) в городе Заславль, что в двадцати километрах от Минска, где я родился. До этого я слабо представлял себе, кто такие индейцы. Несколько фильмов «ДЕФА» и книга Купера «Пионеры», которая не произвела на меня ни какого впечатления. Судьба вывела меня на группу ребят из моей же школы, старших меня на два-три года. Из достоверных источников мне стало известно о неком таинственном племени, скрывающимся в окрестных лесах. Не без труда удалось познакомиться с некоторыми из них. Я узнал, что это «племя» имеет свою базу — лагерь в лесу. Их на тот момент было шестеро, и называли они себя Вап-Шауни. Не трудно догадаться, что название было позаимствовано из книг Сат-Ока. А «вап» — на каком-то индейском языке якобы означало «белый». Таким образом выходило, что это были индейцы, но как бы белые, т.е. не совсем индейцы. На тот момент мне показалось, что это честно. Не Апачи же, в самом-то деле.

Первое, что мне дали почитать, это были книги Сат-Ока, затем всё, как говорится, по списку. В «племя» так просто было не попасть, и мне было поручено задание — за два-три месяца выучить определённый набор слов по словарю, составленному из разных книг, набор легенд. Я должен был уметь разжигать костёр, сделать (добыть) себе оружие — лук со стрелами, нож, томагавк и научиться владеть ими. Т.е. стрелять, метать нож 1—2 оборота, томагавк 1—3 оборота, ну, и сделать комплект одежды. В общем, джентльменский набор юного индейца. Помню всё до мелочей и сам удивляюсь, как я с этим справился (мои новые друзья, кстати, то же), но факт… Испытание я прошёл, в племя меня приняли, и через некоторое время я получил своё первое и последнее имя — Танто (Железный Глаз). Выбор был не случайный, а основанный на способностях. Тогда у меня неплохо получалось стрелять из лука и попадать в цель ножом и томагавком. А ещё мне чудесным образом удавалось находить утерянные вещи. Я не выбирал, мне его дали торжественно, на Совете, после чего был пир с печеньем и сгущёнкой. Мне нравилось это имя, как и одноимённый персонаж книг Сат-Ока (старший брат автора).

Василий Власов (Черепаха)

Сидят дед и отец, смотрят программу «Время», я там где-то по полу ползаю. 1973-й год, вся эта политика, спорт и т. д. меня ни капли не интересовали. И тут говорят: «Индейцы захватили посёлок Вундед-Ни», я голову поднимаю, а там фотография…

Ну, мне интересно стало. На волне тех событий по телику показали «Белые волки», для меня (на фоне всех прочих советских передач) это очень ярко было. Тем же летом (а лето я почти всегда на даче проводил в Подмосковье) я приболел, из дома меня не выпускали, а читать я уже тогда любил. Пошёл искать интересное чтиво, откопал подшивку «Юности» за несколько лет, полистал и нарвался на «Землю Солёных Скал» Сат-Ока. Должен сказать, что как бы теперь о нём ни говорили, но спасибо ему, ибо это то самое чтиво, которое многих и толкнуло на эту тему, а правда это, или нет, это уже не имеет значения, спичка запалила шнур…

Буквально неделю или две спустя я выздоровел, Сат-Ока прочитал, пошёл в гости к соседям, в прятки играть стали. А дом у них хороший был, и на втором этаже находилась очень неплохая библиотека. Я спрятался под кровать, лежу, смотрю — напротив шкаф книжный, и на меня книженция одна смотрит, в мягком переплёте, а на обложке какие-то всадники и жилища остроконечные. Я про прятки забыл, из-под кровати вылез, книжку достал — ба, заголовок-то какой! «Моя жизнь среди индейцев»… А чуть позже появились «Маленькие дикари», мама принесла, у подруги специально для меня одолжила. Затем у друга взял «Мой Народ Сиу», но эта книга показалась мне скучноватой, зато была там одна глава — про Неистовую Лошадь, а я по жизни западаю не на исторические события, а на интересных мне личностей, неважно, какую роль они сыграли в мировой истории, ну вот тогда и запал на Крейзи Хорса. И до сих пор он мне нравится куда больше других героических индейских вождей.

Ну, потом у нас в классе все стали в индейцев играть, солдатики из ГДР появились, но ребята поиграли в индейцев класса до седьмого и бросили. Искать единомышленников, как другие искали, отправляя письма в журналы «Вокруг Света», «Пионер» и т.п., мне и в голову не приходило. На время всё, что связано с индейцами, как бы умерло.

Десятый класс, экзамены, институт, дети, не до индейцев было. Хотя и тогда я старался покупать всё, что почитать можно было на эту тему. Ди Брауна выменял на какой-то раритет из родительской библиотеки. Аверкиеву, помню, изучал. Настоящий интерес вернулся благодаря двум обстоятельствам — первый видеомагнитофон и книжка Юры Котенко «Индейцы Великих Равнин». А познакомился я с индеанистами только в 1998 году.

Первый видик я купил году в 1991-ом. Ну, естественно, сперва боевики, эротика и т. д. и т.п., но как-то так получилось, что потихоньку я стал брать в прокате вестерны, которые имелись в наличии: «Хороший, плохой, злой», «Маленький Большой Человек», «Человек по имени Лошадь» и другие. Сначала просто так смотрел, а потом зацепило. Ну, а потом — «Танцы с волками», «Последний из Могикан», и тут я вторично «запал» на эту тему.

С индеанистами познакомился случайно. Хотя любая случайность — это неосознанная закономерность. Когда я только познакомился с Лидди и ещё не был женат на ней, мы однажды поехали с ней к её другу (ну, понятно с какой целью). Но я ещё и кассеты с фильмами прихватил, поскольку у друга имелся видик. И мы с ней смотрели фильмы в передышках. Сейчас самому смешно: «Маленький Большой Человек», «Сын Утренней Звезды», «Танцы с волками» и ещё что-то про индейцев. До сих пор не понимаю, почему она меня тогда сразу не бросила, идиота такого. А потом ей захотелось сделать мне хороший подарок на «днюху» — убор из перьев. Был у неё знакомый из зоопарка, Ромка, она к нему — где перья взять? Рома знал Лёху, парня в Зоомузее, который эти уборы делал; он до сих пор там работает. А Лёха был знаком с Сэнди. Цепочка выстроилась сама собой. Лёха от индеанистов ныкался, но как-то раз притащил с собой на станцию юннатов Сэнди и Аню, девчонку, которая изучила Лакотский язык, съездила в Пайн-Ридж и собиралась вести в МГУ факультатив по языку Лакотов. Я, естественно, туда припёрся, а там вся братия — Котенко, Гач, Глеб и т. д. А познакомиться мне с ними захотелось, потому что я купил за год до этого котенковскую книжку «Индейцы Великих Равнин», почитал, и попытался свисток из орлиной косточки смастерить, но не получилось…

Сергей Егорочкин (Чёрное Облако)

Вспоминаю историю с юности. Мы учились в 8—10 классах. Нас было сначала четверо, затем семь человек.

Летом 1973 года я встретил Андрея Грыдина. Мы жили рядом (это был небольшой посёлок из вагончиков, где временно обитали люди до получения квартир). Мы познакомились, и Андрей предложил пойти в лесок бороться; он победил. Быстро завязалась дружба. Затем Андрей предложил играть в индейцев после просмотра фильма «Сыновья Большой Медведицы». У него был друг Костик, который прочитал Сат-Ока и велел всем нам обязательно прочитать. После этого возникла мысль создать своё «племя Шауни». Если взвесить наши знания на тот момент, то что ещё мы могли придумать? Главные герои: я (Кумуан — Чёрное Облако), Гридин Андрей (Стумик — Бизон), Жилинский Олег (Танто — Железный Глаз), Потеряйко Костя (Кайошк — Чайка) и другие…

Помню, как мы в очередной раз сбежали из дому в наш лес на выходные с ночёвкой, прихватив с собой «вигвам», еду индейскую, одежду, луки, томагавки и прочее…

Всё шло как всегда — состязания, игры… И вдруг слышим, кто-то идёт по лесу и насвистывает Чебурашку («пусть бегут неуклюже»). Лес, поляна наша, допустить бледнолицего нельзя. Срочно наносим на себя боевую раскраску, одеваемся — головные уборы, копья, луки. Выходим на край поляны и встречаем бледнолицего. Вроде бы играем, но всё делаем всерьёз. А он, напевая, собирает грибы в лукошко, поднимает, ничего не подозревая, голову и видит, перед собой фигуры с копьями, в перьях, разукрашенные, с натянутыми луками. Он бросает лукошко, посох и как чёрт от ладана убегает от нас в кусты… Вкусные были грибочки, которые он оставил…

Много было невинных забав, но случалось и такое, за что сегодня стыдно. Например, как-то мы сделали луки и стрелы, хотели проверить на прочность не только оружие, но и самих себя. А как проверить, хорошие мы охотники или нет? Поймали кошку, привязали к столбу в поле и решили по очереди стрелять из луков в эту «живую мишень» (наконечниками в стрелах были гвозди). Как оказалось, не так-то просто было убить кошку. Во-первых, и смелость нужна, решимость убить, ведь это первая жертва для каждого из нас, во-вторых, несчастная кошка не стояла на месте, прыгала, металась, да и наши стрелы не пробивали шкуру. В конечном счёте мы убили ту кошку… Преодолели страх, проверили меткость (нам тогда было где-то по четырнадцать лет). Андрей, Костик, Танто и я… Сейчас за этот поступок стыдно, всё-таки не настоящая это охота и бессмысленная в своей жестокости, не на равных мы были со «зверем»: кошка на привязи, не могла ни убежать, ни напасть на нас. Неприятно вспоминать об этом, а тогда гордость так и пёрла, глупые мы были…

Олег Жилинский (Танто)

Ну, вот я и стал полноправным членом племени Вап-Шауни. У нас был свой лагерь в укромном местечке ближайшего леса, где круглый год стояли 1—2 типи. Там всегда имелся запас дров, спички, соль, сахар, чай, нож, топор. В общем, всё необходимое на первое время, чтобы переночевать в лесу. Чем мы периодически и занимались, прогуливая уроки. Ну и лето, как правило, проходило там же. Там же у нас происходили всякие мероприятия: набеги на соседние деревни, разные военные игры и соревнования. Там же мы отмечали наши дни рождения. Так прошёл мой первый этап становления, как индейца. Приключений было много всяких, как и у всех, кто стоял на этой Тропе. В этом я был целиком с головой до того момента, пока мои старшие друзья не отправились в армию. Мне тогда было семнадцать лет…

И вот стоило только заинтересоваться темой, сразу же оказалось, что весь информационный эфир пестрит информацией об индейцах. Газеты, журналы, политические программы («Международная панорама»). События в Вундед-Ни эхом отдавались в нашей прессе. И тут же появился фильм «Родина, которую украли». Фильм печальный, но, как ни странно, меня он обрадовал. Я понял, что не обманулся в индейцах. Они живы, дух не сломлен, они сражаются. В то время, мне больше ни чего и не надо было.

Любая статья в газете или журнале с упоминанием индейцев, становилась моим трофеем, где бы она не находилась. А журнал «Вокруг света» выписывался мной, в основном из-за публикаций на любимую тему. Да у меня до сих пор сохранились те вырезки…

В те далёкие времена, постоянно посещала мысль — неужели мы одни такие!? Но, как-то в голову не приходило поискать единомышленников. Но в году 1984-ом, когда я остался практически один в теме, я начал шевелиться. Все мои старые друзья, отслужив армию, обзаводились семьёй, устраивали личную жизнь, и как-то тема индейцев постепенно ушла. Но не от меня! Я тоже женился, но не успокоился. Правда, удалось как-то собрать почти всех и мы устроили проводы детства, сняв кое-как фильм на 8-мм. После чего оставили свою детскую индейскую одежду в нашем лесу. Наверное, для некоторых это было прощание с темой, но я это воспринимал, как прощание с очередным этапом в теме. Тогда уже было понятно, что тема индейцев гораздо обширнее и интереснее, но не хватало информации.

И тогда мне как-то попалась заметка из какого-то немецкого журнала о индеанистах ГДР с фото. О, это было прекрасно! Я наконец-то увидел настоящие, живые индейские вещи и реальных людей, которые их делали. Были они недоступны, и это огорчало. Был тогда, наверное, год 1986—87. Я долго думал над тем, как бы связаться с коллегами и в итоге ничего лучшего не придумал, как написать письмо в ГДР. Ну, как известное письмо «на деревню дедушке». Примерно так и сделал. Писал всё на русском. Ну, а адрес… Просто по-русски написал — ГДР, Клуб индеанистов. И всё! И что ты думаешь? Через пару месяцев я получил ответ! Всё было на немецком, но это было настоящее письмо от настоящих индеанистов. Мне ответила женщина по имени Вальдтраут Штензель (уж не помню, как по-немецки). Она рассказала, что письмо ей попало от организации FDJ, это у них там вроде нашего комсомола было. Она не являлась членом клуба, но была директором дома культуры, при котором состоял старейший (или самый старый) клуб индеанистов Old Manitu (или Manitou). Переписка завязалась, и я получал в письмах всякие инструкции. Получил выкройку мокасин, рубахи, легин, типи, много фотографий с их слётов (в цвете). А потом получил от неё посылку. О, это был клад! В посылке лежали иглы для вышивания и плетения, бисер, несколько образцов вышивки, два парика с косами, много фотографий, в том числе из музея Родебойля (ГДР), пара интересных буклетов по истории и культуре индейцев равнин, губную гармошку и… две шоколадки. Зачем? Я потом тоже в ответ отправлял что-то, типа льняных белорусских изделий. А ещё, я получил от неё ценную информацию о том, что у нас, в СССР, где-то на Севере (это у них там Ленинград так назывался, как я позже понял), тоже есть индеанисты. Интрижка.

Потом события развивались стремительно, и такое ощущение, что всё происходило одновременно. Поэтому я даже не помню, что было раньше, что позже. Ну, в общем, была в то время модная такая тема «друзья по переписке». Писалось в газете объявление на интересующую тему, и люди как-то списывались. Таким образом, я познакомился с какими-то девчонками, которые вроде когда-то были на встрече индеанистов под Ленинградом, и они мне дали координаты Сергея Иванова — Соббикаше. Я с ним списался, он пригласил меня на Пау-Вау. Это был 1987—88 гг. Как-то параллельно я познакомился с человеком из Гомеля, Алесем Симаковым. Он на то время занимался созданием Белорусского Индейского Общества (какая-то странная организация, я до сих пор не пойму её смысла, но она существует до сих пор) и уже побывал разок на слёте индеанистов под Ленинградом. Через него я заочно познакомился со многими теми, кого потом узнал лично и подружился. Даже на фото многих увидел.

Вот с таким багажом я подходил к лету 1988 года — моего первого Пау. К лету у меня уже было готов комплект одежды ИЗ ЗАМШИ. Смастерил свои первые, полностью расшитые бисером мокасины и стал созваниваться со своими друзьями из индейского детства. Откликнулись двое. Самые крутые. Приближалось лето 1988 года, время нового этапа моей индейской жизни.

Игорь Гуров (Мато Сапа)

Самое раннее впечатление, приведшее к индейцам, была книга С. Писарева «Повесть о Манко Смелом». Племена Лебедя и Болотных Лисиц, головные уборы из перьев, каменные дубинки, луки. Иллюстрации — как будто из книг про индейцев (сегодня их можно так расценить). Помню, как под впечатлением от прочитанного вышел на улицу и в ближайшей песочнице пытался найти булыжник для дубинки. Было мне, наверное, лет восемь-девять, не больше. Потом был фильм «След Сокола» в Доме Офицеров (я из семьи военного) в военном городке в Амурской Области. Я думал, что кино про пограничников и шпионов, но то, что я увидел, взорвало мой мир! Длинные развевающиеся волосы, прыжки Митича по камням — то, что я потом мечтал воспроизвести (конечно, в определённом возрасте)!

Друзей как таковых «заболевших», как я, не было, хотя, конечно, школьные приятели и те, которые жили по соседству, тут же принялись делать луки и стрелы и создали «племя». Были и условные звуковые сигналы, горячие споры о том, кто вождь, а кто шаман! Тогда же мой дядя познакомил меня с Купером, рисовал мне картинки индейского оружия. Сразу за Купером я прочитал несколько книг Д. Шульца, Г. Фаста, А. Зегер. Это то, что я помню.

В 1973 году (11 лет) я вовсю следил за новостями из Вундед-Ни и резал газеты и журналы. Хранил это всё до конца 1980-х, пока не отдал Малахову-Четану на время, но получилось, что «с концами»…

Со временем все мои друзья-индейцы отошли, и я остался один «помешанный на индейцах», как называла меня мама. Вот этот комплекс «помешанного на индейцах» очень долго тормозил меня психологически. Вот почему я до сих пор не могу заставить себя быть «клоуном» и наряжаться, чтобы развлечь кого-либо. Конечно, это всё детское и давным-давно пережитое, но даже когда в стране развернулась кампания в защиту Леонарда Пелтиера (я учился уже в Универе), то всё ещё ощущал эту неловкость, собирая подписи и участвуя в акциях.

Оказавшись на пленэре в Ленинграде в 1982 году, я случайно познакомился в Кунсткамере с заведующей отделом Северной Америки (не помню её имя), а она уже дала мне контакты Клуба на Владимирском проспекте (Анна Абакаровна) и показала рукописное приглашение на первое Пау-Вау. Только тогда я впервые узнал, что я не единственный такой «помешанный». Я не уехал со своим курсом обратно домой, а занял 10 рублей и купил обратный билет дня на 4—5 позже и решил направиться в Холмы, на Пау-Вау.

Сначала я приехал на Владимирский Проспект (на квартиру Павловых). Там впервые встретил Серёгу Павлова (Большое Сердце), Мато Нажина, Орлинное Перо, Красного Волка, Большого Бобра, Овасеса. За те пару дней перед выездом на поляну я фотографировал своим фотоаппаратом «Смена 8М» какие-то книжки, в частности «Golden Book» Бена Ханта со схемами изготовления вещей, степами танцев и т. п. Там же мне, естественно, начертили схему, куда и как добираться. В общежитии на Васильевском Острове, где мы, студенты, жили, я выпросил у наших девчат с курса кухонный ножик, к которому сделал ножны из подобранной на улице кожаной обшивки футбольного мяча. Это и был практически весь мой багаж, с которым я отправился на поляну. Этюдник я оставил у Павловых. На мне был обычный городской плащ типа «Макинтош», достаточно широкополая шляпа, купленная ранее, и пакет с полотенцем и какой-то жратвой на первое время. Вот в таком виде я и добрался до места стоянки. Первым меня там встретил, кажется, Овасес, удивившийся моему уверенному виду, когда я практически подошёл к холму, за которым и находилась стоянка, но её ещё не было видно. Не знаю, откуда потом взялась легенда, что я заявился на Пау с «дипломатом».

Меня поселили в типи к Гордому Орлу. Там же жил Большой Орёл из Лесозаводска. Это в Приморском крае. У меня не было ни одеяла, ни спальника. Первую ночь я провёл на куче еловых веток, укрываясь плащом. А вот на следующую ночь Рысёнок предложил палатку, которую я использовал как постель, просто завернувшись в неё. Я там пробыл три-четыре дня, что, конечно, снесло голову напрочь. Вернувшись домой, я практически забросил учёбу, хотя это был третий, самый сложный курс, но зато я за год сделал три комплекта «костюмов»: первый был повседневный — рубаха, сшитая из кусков коричневого фабричного спилка, которого было много найдено на промышленной свалке, и леггины из форменной шерстяной офицерской ткани (У отца было полно всяких отрезов, что им выдавали); второй был парадный — из белого х/б полотна (плащёвки), с расшитыми мулине полосами и воротом и бахромой из кроличьих шкурок, леггины, головной убор из орлиных перьев, который у меня к тому времени был уже лет 8—10, и мокасины, уже расшитые «бисером» из резаной изоляции от проводов; третий был танцевальный (фэнси) с двумя бастлами, расшитыми бисером, налобной повязкой, браслетами на руки и роучем из конского волоса. Ну, и как приятный результат того года, мне было присвоено первое место за лучший костюм на Пау-Вау и приз — книга поэзии латинамериканских поэтов с автографами всех членов Совета Пау-Вау. Книга жива до сих пор…

Владимир Скляров

Совесть

Очевидно, что индеанизм в нашей стране появился не в 1960-70-е годы ХХ века, а намного раньше. У Александра Сергеевича Пушкина есть повесть о индейцах — «Джон Теннер», чеховские мальчики собирались бежать в Америку добывать золото и воевать вместе с индейцами против белых. В царское время в России издавался Майн Рид и Фенимор Купер. А в 1920-е годы издали четырёхтомник Джеймса Шульца.

Конец ознакомительного фрагмента.