Чужое место

Андрей Величко, 2017

Инженер из XXI века Сан Саныч Смолянинов, ставший цесаревичем Александром, вовсе не стремился занять должность императора. Трон должен был занять старший брат Николай. Но после почти одновременной смерти отца – Александра III – и брата пришлось брать на себя ответственность за Россию. И оказалось, что он не зря чурался власти – для начала потребовалось навсегда расстаться с любимой женщиной и жениться на нелюбимой. А потом довольно большое количество людей из самых разных слоев общества страстно возжелало увидеть императора в богато украшенном гробу. И что ему делать? Ведь нет ни планов, ни достаточного количества верных людей, ни… да ничего, в сущности, нет! Есть только, как случалось и в прошлой жизни, упование на поговорку «глаза боятся, а руки делают»!

Глава 3

Борис Григорьевич Луцкой смотрел на письмо, пытаясь сообразить: кто же это может писать ему из Берлина? Почему-то молодому человеку показалось важным понять это еще до прочтения послания. Но ничего хоть сколько-нибудь убедительного в голову не приходило, и Борис вскрыл конверт. Внутри оказался еще один, только с его именем и фамилией, написанными по-русски. Вскрыв и этот, Луцкой начал читать, но сразу же со словами «Что за дурацкий розыгрыш?» отложил бумагу. Ибо прочесть он успел вот что: «Здравствуйте, уважаемый Борис Григорьевич. Мы с вами никогда не встречались лично, но я недавно узнал о ваших работах в области двигателестроения, а вы тоже наверняка слышали обо мне хоть краем уха. Зовут меня Александр Александрович, фамилия Романов, и в настоящий момент я занимаю должность российского императора. У меня к вам следующее предложение…»

Дальше Борис поначалу читать не стал, но потом его разобрало любопытство. Чего хочет этот неведомый мистификатор?

Правда, приписка в самом конце письма заставила слегка усомниться в правильности первого впечатления. Она гласила: «Если вы захотите удостовериться в том, что данное письмо не есть глупый розыгрыш или даже попытка какого-то жульничества, то в любое удобное вам время зайдите в российское консульство, оно недалеко от вашего дома. Там просто назовите свое имя, фамилию и послушайте, что вам скажут».

Действительно, подумал Луцкой, идти от силы минут двадцать. Правда, сегодня воскресенье, но в письме четко сказано — в любое время. Так будет даже лучше: дальше привратника, или кто там у них будет на входе, сведения о том, как меня разыграли, не уйдут.

Однако после похода в консульство Борис уже не считал письмо мистификацией. О его приходе доложили наверх сразу, и уже минут через пять к нему спустился пожилой чиновник, представившийся дежурным делопроизводителем Коровиным. После чего извинился за отсутствие консула в связи с выходным днем и спросил, чем он может быть полезен уважаемому Борису Григорьевичу.

Вот тут Луцкой убедился, что письмо если и было розыгрышем, то уж во всяком случае не дурацким и далеко не дешевым. Ибо назвал он при входе только имя и фамилию, а про отчество ничего не сказал. Однако что теперь говорить-то? Хм, а почему бы и не сказать все как есть…

— Понимаете, мне пришло довольно странное письмо, и там в числе прочего сообщалось, что убедиться в его серьезности я смогу здесь.

— Совершенно верно. Я уполномочен заверить, что письмо действительно отправлено той самой высокой особой, чья подпись там стоит. Хотя и не знаю, чья именно, но распоряжение пришло к нам за личной подписью самого Николая Карловича Гирса. В нем требуется подтвердить подлинность полученного вами послания и при необходимости оказать любую входящую в нашу компетенцию помощь, включая финансовую. Правда, если вам потребуется более десяти тысяч марок, придется обратиться к послу в Берлине. Будьте уверены, он примет вас без всяких задержек.

— Спасибо, — пробормотал ошарашенный Луцкой, — мне сейчас ничего не надо… может быть…

— Если что потребуется, заходите, не чинясь, — напутствовал его на прощание Коровин. Еще бы, в письме из МИДа было черным по белому написано, что о работе консульства там составят впечатление по рассказу Луцкого.

Как он дошел до дома, Борис не помнил, да и весь остаток дня прошел в перечитывании письма. Если оно действительно написано рукой императора, в чем вроде уже не приходится сомневаться, то до чего же интересный человек сидит сейчас на российском троне!

Во-первых, с хорошим инженерным образованием. Во-вторых, что вовсе уж неожиданно, с неплохим чувством юмора! И он собирается построить большой и оснащенный по последнему слову техники завод по производству двигателей внутреннего сгорания, на который ему нужен главный инженер. Оклад — для начала три тысячи рублей в месяц. Ого, подумал Луцкой. Вдвое больше министерского и втрое — того, что он получает здесь. Из начальства только директор завода, кандидатура которого будет согласована с ним, и сам император. Неустойку Нюрнбергской машиностроительной компании, где Луцкой уже почти год работает главным инженером, выплатит император из своих средств. Кроме того, он просил передать руководству компании, что если оно не полезет в бутылку и не станет хлопать ушами (именно так император и написал), то при высочайшем содействии сможет получить весьма выгодные заказы в России.

Директор, выслушав Бориса и в тот же день получив подтверждение серьезности намерений русской стороны в консульстве, заявил, что неустойку компания требовать не будет. Александр, еще не будучи не только императором, но даже наследником престола, уже имел авторитет как разработчик двигателей внутреннего сгорания, а его научно-технический комитет давно доказал, что может быть выгодным и надежным партнером. В силу чего упускать столь удобный случай закрепиться на русском рынке руководство совершенно не желало и сразу сообщило об этом в Петербург.

Луцкой из принципа поехал на родину за свой счет, хотя дорогу ему предлагали оплатить и русские, и немцы. Ну вот уж нет, подумал тогда Борис, я все же успешный инженер, а не какой-то нищий, не имеющий денег на билет первого класса в поезде Берлин — Санкт-Петербург.

В поезде Борис познакомился с морским офицером, капитаном цур зее Альфредом Тирпицем, тоже направляющимся в Россию. Поначалу моряк, узнав, что молодой инженер русский, попытался расспросить его о последних новостях из Санкт-Петербурга, но, узнав, что Луцкой последние шесть лет почти постоянно жил в Германии, свернул беседу. И все равно было понятно, что моряка интересует новый русский император, причем в основном почему-то не как государственный деятель, а как инженер.

— Жалко, что вы не можете хоть немного удовлетворить мое любопытство, — вздохнул моряк.

Почему же не могу? — мысленно усмехнулся Борис. Очень даже могу, но не стану. Зачем делиться непроверенными предположениями с первым встречным? Мало ли, вдруг они окажутся ложными? А если нет, то тем более.

Примерно в это время получил письмо из России заведующий отделением Пастеровского института Илья Ильич Мечников. Правда, по стилю и содержанию сильно отличающееся от послания, пришедшего Луцкому. Подписано оно было вице-председателем Императорского научно-технического комитета Евгением Сергеевичем Боткиным. Мечников хорошо знал и глубоко уважал его отца, а с самим Евгением встречался давно, когда тот был еще слишком молод, но нынешняя должность младшего Боткина наводила на размышления. И уж тем более вызывало интерес содержание письма.

В нем вице-председатель сообщал, что в России организуется медико-биологический институт и средств на его деятельность жалеть не будут. Затем следовало упоминание о том, что недавно у императора умер от туберкулеза любимый брат, в силу чего его величество твердо решил всемерно содействовать поискам средств борьбы с чахоткой.

Боткин, кстати, не был уверен в необходимости включения в письмо такого пассажа, но Александр настоял. В отличие от своего лейб-медика, он знал, что после смерти жены, причем именно от туберкулеза, Мечников решил посвятить остаток жизни борьбе с этой болезнью. Правда, получилось у него несколько иное, но то было в другой истории, а что будет в этой — еще бабушка надвое сказала.

Далее Боткин писал, что не видит никаких причин для конкуренции столь близких по целям научных организаций, как Пастеровский и Александровский институты, в силу чего приглашает Илью Ильича посетить Санкт-Петербург для знакомства с тем, что уже сделано, и согласования планов на будущее. Дорогу и проживание оплачивает российская сторона, и (если вдруг уважаемый Илья Ильич верит той чуши, что пишут о России парижские газеты) гарантии безопасности Мечникова подтверждает лично его императорское величество.

Похожее письмо получил и проживающий в Париже известный электротехник Лодыгин, только подписано оно было главой ученого совета того же комитета Менделеевым, а познакомиться Александру Николаевичу предлагалось с последними разработками в области электротехники, проведенными в рамках долгосрочной программы упомянутого комитета.

В отличие от первых двух адресатов, этот сразу пускаться в путь не стал, потратив почти три месяца на раздумья и осторожное наведение справок, но в конце концов любопытство все же пересилило осторожность.

Однако полученные из Гатчины известия не всех подвигли на путь в Россию. Некоторых наоборот.

Молодая семейная пара, всего второй день как снявшая квартиру в доходном доме на Якиманке, утром обнаружила на журнальном столике в гостиной ярко-желтый пакет размером примерно с большую книгу, перевязанный красной ленточкой с бантиком. Под перевязь был подсунут листок бумаги, на котором хорошо знакомым обоим молодоженам почерком было написано: «Великокняжеское содержание за текущий год поровну фунтами, франками и рублями. Ни отменять, ни уменьшать это пособие я не намерен. Александр».

— Ой, — сдавленно пискнула Марина. — Значит…

До Георгия тоже дошло, что появление пакета говорит не только о том, что Александру известен их адрес, но и о том, что для его людей запертая изнутри входная дверь ни малейшим препятствием не является.

Тут особым образом дзинькнул звонок на входе — так предупреждала о своем появлении консьержка.

Георгий посмотрел на жену, она кивнула. Действительно, чего уж теперь-то прятаться!

— К вам Сергей Васильевич Зубатов, — сообщила женщина с порога.

— Просите, — вздохнул Георгий и подумал, что Сергей, московский друг Михаила Рогачева, пришел на редкость вовремя. Благодаря случайной помощи Михаила они с Мариной познакомились, а Сергей помог тайным молодоженам устроиться в Москве. Может, он и сейчас поможет разобраться в ситуации?

— Плохо дело, ваше высочество, — сразу заявил Зубатов. — Вам, как мне кажется, угрожает нешуточная опасность. Великий князь Владимир Александрович, узнав про ваш тайный брак, срочно выехал в Москву и вечером будет здесь. Думаю, что ему и московскому генерал-губернатору удастся найти вас, пусть и не сразу. А это означает угрозу жизни.

— Но почему? — не понял Георгий. — Ведь я им нужен живым…

— Ваше высочество, вы наверняка отлично понимаете, зачем именно вы нужны этим людям. И знаете своего брата уж во всяком случае лучше, нежели я. Сейчас перед ним может встать выбор, кому остаться жить. Вам или ему? Неужели вы сомневаетесь, какое решение он примет? А действия ваших дядей предоставят прекрасную возможность сделать все чисто. Ведь именно их люди будут пытаться вас как-то задержать! А уж вмешаться в процесс или даже подкупить кого-либо из исполнителей нетрудно. Для Александра получится двойная выгода — и вы оставите наш грешный мир, и оба великих князя окажутся в этом замешаны. Поэтому, как мне кажется, вам лучше срочно покинуть и Москву, и Россию. Новые документы для вас уже готовы. Вот они: на некоторое время вы стали господином и госпожой Семецкими. Юрий Михайлович — так вас теперь зовут, — лучше выехать прямо сейчас, киевский экспресс отходит через три часа. К своим настоящим именам можно будет вернуться не раньше чем вы окажетесь во Франции. А можно и не возвращаться, это уже ваше дело.

— Спасибо, Сергей, — кивнула Марина, а потом задала заранее согласованный вопрос: — Извините, наверное, это бестактно, но я все же спрошу. Вы ведь революционер?

— Да, госпожа Семецкая, я глубоко убежден, что России необходимы перемены, и как можно скорее.

— Благодарю за откровенность. Хоть мы с мужем и не сочувствуем вашим идеям, но добро помним. И в случае возникновения у вас каких-то трудностей обращайтесь к нам. Если это будет в наших силах и не войдет в противоречие с понятиями чести, мы обязательно поможем.