Воплоэны 2. Полторы королевы

Андрей Буторин, 2023

Быть королевой непросто. А если их полторы, и всё это я? Совсем скоро так и будет, и проблем тоже станет в полтора раза больше. Но и сейчас, когда венценосный любимый супруг получил тревожное письмо с далекой родины, у меня появилась не проблема – проблемища!

Глава 5

Остановить перемещение я уже не могла. И откуда у меня такая реакция, ведь все произошло в одно мгновение. Да, наверное, я пытаюсь оправдаться, хотя и не уверена, была ли в случившемся моя вина. Впрочем, конечно, была, ведь если бы не я, ничего бы не и случилось.

Во всяком случае я вынесла из этого строжайшее правило, которому поклялась следовать до конца жизни: «Перемещатель! Прежде чем переместиться, проверь свои карманы! Они пустые? Проверь еще раз!»

Короче говоря, когда я услышала крик сестренки и увидела ее, летящую на меня, я уже начала перемещаться в Такудал. Моргнув, я увидела уже не свою бывшую комнату, а будто сошедший с картины из спальни мужа замок с растущим возле него нелепым разлапистым деревом. Было немного сумрачно, но не настолько, чтобы прекрасно все не разглядеть. До замка с деревом было метров сто, сейчас я стояла на травяном поле, а на отвороте камзола висела Агаша.

— Я же сказала «стой»! — простонала она.

— Вот, стою, — буркнула я. — Ты бы еще позже крикнула. И вообще, зачем ты это сделала?

— Чтобы ты не перемещалась! Потому что забрала с собой Усю!

У меня отвисла челюсть, я не могла сказать ни слова. Да и что тут скажешь? Я испытала реальный шок.

Сестренка же спикировала к моему левому карману, оттопырила его и сказала:

— Вылезай, маленькая негодница! Сейчас бабушка даст тебе ремешка!

— Не нядо лемеска, — послышалось из кармана.

— На твое счастье у меня его и нет. Но вылезай все равно, отшлепаю так. А если не вылезешь, я улечу и оставлю тебя с этим непослушным дядей. Вы друг друга стоите.

Я первый раз слышала, чтобы Агаша так сердито и строго разговаривала с внучкой. Но с другой стороны, раньше и таких ситуаций не было. До меня только сейчас стала доходить серьезность момента: я перенесла в незнакомую, возможно опасную страну малюсенькую феечку, у которой не только не было магии, которая не только плохо умела летать, но которая даже еще выговаривала не все буквы! И мне ужасно повезло, что сестренка в последний момент как-то поняла, где прячется Уся, и успела схватиться за камзол. Что бы я иначе делала, не представляю!

Малютка выбралась из кармана и тут же упала в траву — у нее были мокрыми крылышки! Заторможенная последствиями стресса Агаша сообразила это слишком поздно и с криком «Не-е-еет!» рухнула рядом. К счастью, трава смягчила падение обеих, и я, присев и раздвинув стебли увидела обнимающихся бабушку и внучку.

Наконец-то и я отошла немного от шока. В голову постучалась не просто логичная, а единственно верная в этой ситуации мысль, которую я тут же и озвучила:

— Ага! Я сейчас подставлю ладошки, бери Усечку и забирайся туда. Потом я вас верну домой, а сама назад.

Агаша что-то буркнула, но сделала так, как я и сказала. Я поднялась, держа ладони лодочкой, представила магический фонарь у парадного входа гиленского дворца и шагнула. Причем шагнула буквально — по той же самой зеленой траве. Впереди по-прежнему возвышался фамильный замок Вилеона.

— Сейчас… — сказала я, зажмурилась и представила на сей раз свою комнату, из которой мы только что прибыли. Отчетливо представила, до малейших деталей. Шагнула и… Открыв глаза, снова увидела замок. И дерево. То самое, без верхушки.

— В чем дело? — хмуро поинтересовалась сестренка.

— У меня не получается переместиться, — проговорила я онемевшими враз губами.

— Пробуй еще!

Я попробовала. Раз, другой, третий… В итоге от напряжения у меня закружилась голова, и я села в траву, чтобы не упасть и не придавить феечек. Я опустила на землю ладони и разжала их. А потом горько заплакала. Рыдания сотрясали мое мужское тело, по гладко выбритым щекам непрестанным потоком лились слезы.

— Бабуська, а посему дядя пьясет? — услышала я.

— Потому что боится ремешка. Но он его все равно получит. Сначала от меня, а потом, я очень на это надеюсь, от другого дяди. Который король. Помнишь?

— Помню. А посему кооль будет давать лемеска? Дядя зе хаесий, он мой спасатель. Ты ему тозе не давай лемеска, полюгайся пьесто — и все.

В конце концов я все-таки выплакалась. И не глядя на Агашу спросила:

— Почему?

— А сама не догадываешься? Я, конечно, не перемещатель, но именно поэтому, если ты заметила, и не берусь перемещаться. А если бы вдруг сошла с ума и решила это сделать, то остатками мозгов я бы все-таки пошевелила, прежде чем…

— Агаша, хватит, — попросила я. — Мне сейчас тоже тяжело и страшно, и я правда не догадываюсь, почему у меня не получается то, что совсем недавно удавалось. Поэтому, если ты поняла, в чем дело, просто скажи. А накажешь меня потом, когда вернемся, я даже возражать не буду.

— Болото помнишь? — проворчала фейона. — В котором кто-то тонул, а я этого кого-то вытащила на берег.

— Я этого никогда не забуду, — искренне сказала я. — Спасибо тебе самое большое!

— Ты уже отблагодарила, я сейчас не к тому. Но ты помнишь, какой я потом была?

— Никакой. Ты потратила тогда все силы, всю магию.

— Вот именно. А ты знаешь, насколько далеко этот Такудал от Вилонара?

— Н-нет… Ты думаешь… я потратила всю магию перемещения?

— Тут хоть думай, хоть задумайся. Но мы же до сих пор здесь.

Спорить с Агашей не хотелось. Да и зачем? Я уже была уверена, что она права. Да, я перенеслась в Такудал, у меня получилось, но это перемещение забрало у меня все магические силы, необходимые для перехода. Или не все? Смогу я, например, перенестись к тому дереву ближе? Я уже хотела попробовать, но вовремя передумала: не стоило тратить силы на ерунду, необходимо было накопить их как можно скорее! И как долго продлится это «скорее»? Ни сестренка, ни я этого, разумеется, не знали.

Все-таки фейона была права, разозлившись на меня. Даже не в том смысле, что она сильно переживает за Усю, и ее чувства и эмоции мне прекрасно понятны. Но ее упреки ко мне были справедливы в главном: я, практически ничего не зная о свойствах перемещений, будучи абсолютно несведущей о законах и правилах перемещателей, поболтав пять минут с неопытным Перинеоном, посчитала, что это все легкотня, что я круче всех и у меня все сразу получится: хоть в Такудал, хоть на Ирону слетать. Слетала! Если до вечера моя сила не восстановится, то паника в королевстве Заромар обеспечена: пропала королева! Еще и Юлиона подольет масла в огонь: исчезли фейоны. А поскольку многие знали о моей дружбе с Агашей, а кое-кто и о шпионаже феечки против меня, представляю, какие появятся сплетни: «Хищная фейона, войдя в доверие к неопытной королеве, вместе с напарницей похитила ее и скоро потребует выкуп: полцарства за коня»… в смысле, полкоролевства за глупую, доверчивую кобылу. Или еще круче: «Коварная маленькая фея без магии, поработила бабушку и заставила ту превратить королеву в торт, который и съела в полночь под одеялом, отчего там же и лопнула».

Тьфу ты, что за глупости лезут в мою… гм-м… умную голову? Впрочем, голова не моя, а этого… как я его назвала?.. Анналеона, во. Вот только не оправдаешься теперь, твое величество, как ни старайся. Напакостила — отвечай.

Вообще-то я и не собиралась оправдываться. Мне было по-настоящему страшно за маленькую феечку, и я бы многое сейчас отдала, лишь бы вернуть их с сестренкой назад. Но оставалось лишь ждать, и неизвестно сколько. Я даже не знала, как смогу понять, что восстановила силу — только раз за разом пытаться, пытаться и пытаться.

Не знаю уж, что отражало мое лицо, но к уху подлетела вдруг Агаша и шепнула:

— Слушай, прости, что я так на тебя… Просто, сама понимаешь… Очень уж я за Усеньку боюсь. Но ты все же не убивайся так сильно, на тебя смотреть больно. В конце концов никто ж не умер.

— Агаша, — шмыгнула я носом, — если бы кто-то умер, то я точно знаю, кто был бы следующим…

— Все, хватит! — снова разозлилась сестренка. — Давай возьмем себя в руки и подумаем, как быть. Только нужно Усю нектаром покормить, тут есть цветочки, и спать уложить, она тоже перенервничала. Как думаешь, если ей из травки гнездышко свить?

— Вот, — сняла я шапку, — сейчас сюда нарву травы, ей будет удобно.

Когда накормленная Усечка заснула, я села на землю и положила шапку между коленями, чтобы в случае чего защитить малышку от любой напасти. Агаша опустилась мне на плечо, чтобы можно было негромко, не опасаясь разбудить кроху, общаться.

Первым делом я извинилась, призналась, что сестренка, злясь на меня, абсолютно права.

— Не понимаю только, — сказала я, — как я не заметила, что Уся спряталась в карман, и как это заметила ты?

— Ты не заметила, потому что тебе мыло в глаза попало, — сказала фейона. — И не кори себя за это сильно, ты ведь предлагала помощь в поисках, я тебя сама отослала. А я заметила в последний момент — просто у тебя этот карман был мокрый и слегка выпирал.

— Я должна была проверить карманы! — тихонько простонала я.

— А я должна была хорошенько держать внучку, когда ее мыла. Все, давай прекратим с упреками и самобичеванием. Нужно думать, что делать дальше.

— Только ждать, — вздохнула я. — И понятия не имею, сколько.

— Хорошо бы ждать в безопасном месте. Хотя бы для Усеньки.

— Пока я вижу только один вариант, — свела я брови.

— Какой?

— Я его буквально вижу, — кивнула я на замок.

— Нет-нет, что ты! — взвилась фейона.

— Но там живет единственный человек в этом королевстве, о котором я пока слышала только хорошее. Я ведь тебе рассказывала.

— Только хорошее, да. Потому что вообще слышала о нем мало, — снова опустилась на плечо феечка. — Может, все, что ты не успела услышать, гораздо хуже. И потом, как ты к нему заявишься? Здравствуйте, граф, я тут подобрал бездомных фей, не приютите?

— Я ведь могу опять стать королевой и обратиться к нему за помощью как родственница, жена брата. Как это будет? Невестка?

— Это будет караул, — сказала Агаша. — Вот он обрадуется! Вся родня против брата настроена, а тут невестка заявляется. Во-первых, как? Во-вторых, зачем? И сразу после того, как письмо брату написал. Ты ему сможешь это как-то объяснить? А ведь вопросов наверняка будет больше. Ты можешь так подставить мужа, что ой-ей-ей. Конечно, меня не обязательно слушаться, но извини, я с тобой туда не пойду, мне и за тебя, и за внучку будет страшно.

— Пожалуй, ты права, — подумав, кивнула я. И меня осенило: — Тогда вот какой вариант… Не будем ничего менять в моем плане. Пойдем сейчас в ту деревню, Мокросу, куда я и собиралась. Там попрошусь у кого-нибудь на постой, про вас вообще говорить не буду. А заодно и трактир навещу, про незнакомца поспрашиваю. Прости, но раз уж я тут…

— Я же сказала: хватит! А план и правда неплохой, лучше я пока не вижу. Кстати, и солнышко взошло, пора в путь.

— Если оно здесь только взошло, — прикинула я, — а у нас уже, наверное, дело к полудню, то мы и впрямь забрались очень далеко на запад. Теперь бы еще узнать, в какой стороне Мокроса.

— Присмотри за Усенькой, я сейчас… — сказала фейона и свечей взмыла ввысь, все набирая и набирая высоту, пока я и вовсе не перестала различать в синем утреннем небе зеленую точку.

Сначала я даже испугалась, уж не сдвинулось ли что в маленькой пушистой головке от переживаний. Но поразмыслив, решила, что даже от самого сильного стресса Агаша не оставила бы внучку, пусть даже и со мной. А может, тем более со мной, как ни обидно это звучало.

Догадалась, что именно задумала сестренка, я тоже очень быстро: хочет осмотреть с высоты окрестности, что было вполне логичным, пешком мы бы могли нареза́ть круги очень долго. И тут мне пришла в голову любопытная мысль: а могла бы я переместиться не вдаль, а ввысь? Скажем, километров на пять, где еще можно беспроблемно дышать? Да, я сразу же стала бы падать, но смогла бы успеть налюбоваться окружающими красотами и разведать местность, прежде чем снова переместиться на землю. Правда я сразу увидела две большие проблемы. Во-первых, если бы при перемещении вверх я истратила все силы, то вниз бы переместилась уже естественным путем, который автоматически стал бы последним. Во-вторых, и это правда любопытно, я не знала, оставалась ли после перемещения та же скорость, что была у перемещателя в точке входа, или же она при переходе гасилась? Если оставалась, то смысл в перемещении с большой высоты терялся, поскольку от меня все равно бы осталась сочная безмозглая лепешка.

Пока я думала о ерунде, Агаша вернулась. Намагичила большой лист бумаги, взлетела над ним и взмахами маленьких ручек стала «рисовать» сразу готовые объекты. Взмах — на бумаге зазмеилась голубая лента реки, взмах — возникла зеленая клякса поля, еще взмах — появился серый прямоугольник замка с пятнышком дерева рядом.

— Мы здесь, — показала феечка на поле. — Сзади речка. За ней лес… — новый взмах руки добавил на карту темно-зеленое облако. — А вот с той стороны — дорога. — Агаша «нарисовала» темно-желтую извилистую полоску, пересекающую лист от края до края. — Вон в той стороне, — показала она вправо, — есть что-то вроде города, но далеко. А в той, — ткнула влево, — совсем недалеко домики. Примерно сто. — Она взмахнула ручкой, и рядом с левым краем листа появились черные квадратики.

— Очень похоже, что это и есть Мокроса, — сказала я. — Тем более, видишь, речка в том месте как раз к ней изогнулась, и там, наверное, мокро.

— Мокро же в речке, а не в деревне, — заметила фейона. — Но других населенных пунктов поблизости нет, а ты говорила, что этот где-то неподалеку.

— Так было в письме. «Совсем рядом», — процитировала я.

— Тогда возьми, пожалуйста, шапку с Усенькой и пойдем к дороге, — сказала Агаша, еще одним взмахом ручек растворив карту в воздухе.

На всякий случай я забрала как можно дальше влево, к самому краю поля, чтобы меня не заметили из окон замка, а если и заметили, не смогли как следует разглядеть. Совершенно ни к чему, если кто-то из прислуги Билеона тоже отправится в деревню, увидит меня в трактире и скажет: «Ребята, а вон тот парень шлялся сегодня возле нашего замка, давайте-ка спросим, что он тут вынюхивает!» По той же причине и выйдя на дорогу, я шла по самой обочине, постоянно оглядываясь, чтобы при виде путника или повозки юркнуть в кусты и пересидеть.

К тому времени проснулась Уся, и Агаша с ней вместе примостилась на моей голове, а я прикрыла их шапкой, попросив Усечку вести себя тихо. Это же суровым тоном повторила и бабушка, так что малышка, и в самом деле не привыкшая, видимо, к ее строгости, сидела у меня в волосах почти не шелохнувшись, мне даже стало ее жалко.

Когда вдали показались домики Мокросы, я сообщила об этом феечкам и велела не издавать ни звука до тех пор, пока я не скажу.

В самый крайний дом я заходить не стала, пропустила и следующий. А в двери третьего, бревенчатого, одноэтажного, почти такого же, что избы в среднерусских деревнях, только с пологой односкатной крышей, постучалась:

— Здравствуйте, хозяева! Есть кто дома?

Дверь открыла женщина лет тридцати, в малиновом платье чуть ниже колен, в такого же цвета повязке на лбу, светловолосая, слегка полноватая, но в общем симпатичная, хотя я, конечно же, не могу объективно оценивать женские достоинства. Кстати, что касается конкретных «достоинств», они у этой женщины были неоспоримыми, и этими двумя «аргументами» она, внимательно оглядев меня с ног до головы, почти буквально приперла к стенке:

— Что надо, красавчик? Водички, кваску иль развеять тоску?

— Мне бы… э-э… переночевать.

— Шустрый ты! — показала женщина белые зубки. — Еще же утро. Но я не против, давай и сейчас переночуем.

— Нет-нет, я в принципе, — сглотнула я. — Теоретически. В смысле ночного сна. А утром и днем — в целях временного пребывания на территории вашего жилища.

«Что я несу?! — мелькнуло в голове. — Какой кошмар! Бедные мужчины! А я дура! В смысле, дурак! Немедленно беги отсюда!»

Однако не успела я ничего больше ни сказать, ни сделать, как вдруг из под шапки громко пискнуло:

— Я хосю пи-пи! Мозна?

Хозяйка дома выкатила глаза:

— Даже так?.. Нет, молодой человек, в смысле ночного сна и пи-пи на территории — это вам не ко мне.

И она шумно захлопнула дверь. Моей голове стало чуточку мокро.

— Мокроса, — вздохнула я.

Пришлось выйти за деревенские дома, где тянулись вдоль селения возделанные поля, с растущими на ними… наверное, хорошими и полезными растениями — я и на Земле-то пшеницу от пшенки вряд ли отличила бы, если пшенка вообще не на дереве растет, а уж на Куроне и подавно не имела понятия, где огурцы, а где помидоры — и те и другие здесь были вытянутыми, светло-сиреневого цвета, а на вкус напоминали слегка солоноватую дыню. Отличие между ними было одно: семена в огурцах располагались в центре плода, а в помидорах распределены равномерно, так что пока не откусишь — не поймешь. Хотя местные как-то понимали.

Короче говоря, моими познаниями в сельском хозяйстве, особенно местном, гордиться не стоило. Хорошо, что я стала королевой, вряд ли кто пошлет меня на сельхозработы. Не, я физического труда никогда не боялась, просто некоторые виды работ могут испугаться меня, а то и серьезно пострадать.

Но эти мысли были навеяны сейчас пасторальным пейзажем и не могли принести никакой пользы. Зато здесь, за домами, нас не было видно, и я предложила фейонам размять крылышки и подышать свежим воздухом. А еще я шепнула Агаше, чтобы она попросила Усю сходить по-большому и с удивлением услышала, что фейоны это не делают. Ну да, они ведь питаются нектаром! Потом я достала платок и стала вытирать волосы.

— Ты уж ее прости, — увидев это, смутилась сестренка.

— О чем ты говоришь! — развела я руками. — Это же ребенок.

— Да, но еще и с постоем дело сорвалось.

— А за это Усечке вообще надо спасибо сказать, — искренне сказала я. — Остановись мы там, мне бы от хозяйки было не отбиться. — Я представила это и поежилась: — Ужас-ужас! Как ты думаешь, это бы считалось изменой мужу?.. Нет! Не отвечай! Меня уже затошнило…

— Посему дядю Анаиона тоснит? — подлетела кроха-фейона.

— Съел, наверно, что-нибудь, — ответила Агаша.

— Между прочим, съел бы сейчас и впрямь хоть что-нибудь, хоть все равно что, — вздохнула я, прослушав печальную песнь, которую протрубил, услышав о еде, желудок.

— Так может стоит начать с трактира, ты бы заодно и поела, — предложила сестренка. — А потом бы уже спокойно искали жилье.

— Ну уж нет, — помотала я головой. — Тащить ребенка в деревенский трактир — это варварство. Она там такого нахватается! Да и опасно, вдруг опять подаст голосочек. Так что сначала ищем жилье.

Нам повезло через два дома. Там жила семейная пара, оба уже в возрасте. Дети, по их словам, давно уехали в город, и родителей почти не навещали. Так что они мне даже обрадовались, тетка Олокила, как хозяйка велела себя называть, сказала, что я напоминаю ей младшего сына. А дядька Синеон тут же достал откуда-то бутыль «подзатылочка», как тут называли самогон, за что сразу же словил реальный «подзатылочек» от супруги, а я, чтобы сразу расставить точки над всеми возможными символами, призналась, что вообще практически не пью — глоток шампанского на Новый год и в день рождения.

Конец ознакомительного фрагмента.