Воплоэны 2. Полторы королевы

Андрей Буторин, 2023

Быть королевой непросто. А если их полторы, и всё это я? Совсем скоро так и будет, и проблем тоже станет в полтора раза больше. Но и сейчас, когда венценосный любимый супруг получил тревожное письмо с далекой родины, у меня появилась не проблема – проблемища!

Глава 3

Последняя сказанная Милоненой фраза запала мне в сердце. «Что может один — может и кто-то еще». Но раз так, почему этому «кто-то» не быть мной? И ведь имелся, определенно имелся шанс, что мои погибшие родные были как раз из тех самых воплоэнов, которые умели перемещаться! Другое дело, если бы служанка вспомнила их и сказала, что у них такой способности не было.

Мне очень хотелось попробовать переместиться, но как это делать я понятия не имела. Спросить бы у Гела, но тут было сразу два препятствия. Во-первых, они с Сашулей занимались сейчас возвращением из иных миров спасшихся воплоэнов. Даже когда бывали у перемещателя с находителем дни передышки, беспокоить Геламеона не хотелось. К тому же, и это было вторым препятствием, он бы сразу догадался, что дело тут нечисто, интересуюсь я неспроста. И пусть он не доносчик, но по долгу службы просто обязан был сказать королю о своих подозрениях. Нет, Геламеон не подходил для моего просвещения точно.

Решение нашлось быстро, как только собралась назад, в королевский дворец, приняв облик Анель и сменив платье. За мной, как всегда, прибыл влюбленный в меня кудрявый Перинеон. Залившись привычным румянцем, он церемонно поклонился и протянул мне ладонь. Но я, против обыкновения, не положила в нее руку.

— Подождите, мой друг, — улыбнулась я. — Вы не против, если мы немножко побеседуем?

— О чем? — испугался молодой человек, почти мгновенно из красного став бледным.

— Точнее, о ком, — сказала я. — О вас.

— Обо… мне?.. — пробормотал Перинеон, и я испугалась, не грохнулся бы он в обморок.

— Да, о вас, — поискала я глазами скамейку. — О вашей работе. Пойдемте, присядем, и я задам вам несколько вопросов, если вы не возражаете.

— Я не возражаю! Нет! — вспыхнули его глаза. — Расскажу все, что будет угодно вашему величеству.

Мы прошли и сели на деревянную скамью с вычурной чугунной спинкой. Я потеребила рукав черного камзола перемещателя, не зная, как начать разговор. И начала его с самого глупого вопроса, какой только можно придумать:

— Перинеон, вы ведь умеете перемещаться?

— Куда? — попытался вскочить он. — В иные миры — нет, я только…

Положив на его руку свою, я заставила его остаться на месте.

— В иные миры нам не надо, да я и не стану требовать от вас невозможного. Меня интересует перемещение вообще, в принципе. Что вы делаете для того, чтобы переместиться куда-то? Что при этом чувствуете? Каково это — перемещаться? Наверное, так удивительно и прекрасно!

— О, ваше величество! — одарил меня Перинеон восторженным взглядом. — Когда я переместился в первый раз, думал, что счастливее меня нет никого на свете!

— Как давно это было?

— В десять лет, раньше перемещаться запрещено, слишком опасно для неокрепшей детской психики. Ребенок может испугаться и случайно переместиться куда-нибудь в опасное место.

— Но вы с раннего детства знали, что у вас имеются эти способности?

— Конечно. Мой отец был перемещателем, дед был перемещателем, прадед… Все мужчины по мужской линии.

— А женщины? — подалась я к нему.

— Это не женское занятие, — с удивлением глянул на меня молодой человек.

— Я не спрашивала, были ли женщины вашего рода перемещателями, — довольно резко отреагировала я. — Меня интересует, умели они перемещаться в принципе?

— Мама как-то рассказывала, что баловалась, когда ей было лет двенадцать, пряталась в лесу от подруг, когда ходили по грибы: была тут — и уже нет. Кричит им: «Ку-ку!» от соседнего дерева. Они туда, а она уже сзади на сотню шагов: «Ку-ку! Ку-ку!»

— Аня Куку, — пробормотала я, уже почти наверняка поверив, что и я смогу так же.

— Что? — поднял брови перемещатель.

— Это я так, образно. Но вы не ответили, что делаете для того, чтобы переместиться?

— Вижу цель и стремлюсь к ней, — пожал плечами молодой человек. — Нужно хорошо представить то место, куда нужно переместиться, и как бы шагнуть к нему. Отец учил, что проще всего использовать какую-то хорошо узнаваемую, яркую деталь. Когда перемещаюсь сюда, я вспоминаю сам дворец, но как бы в общих чертах, а вот этот фонарь у входа, — нашел он взглядом магический шар-осветитель на столбе с ажурными литыми украшениями, — я представляю совершенно отчетливо.

— И шагаете? — спросила я.

— И шагаю. Главное при этом не сомневаться. Как не сомневаемся, когда идем по лестнице; мы ведь не думаем, что ступеньки нам только мерещатся.

— Хорошо, — сглотнула я, в горле почему-то пересохло. — Это если знаете место. А если нет? Если вам прикажут переместиться, скажем, в Дикие Земли?

— Зачем в Дикие Земли? — снова побледнел Перинеон.

— Ой, да я просто так, к слову, — махнула я рукой. — Никто вас туда не отправит, не бойтесь, да и зачем? Там лишь песок, камни и хищники.

— И люди, — тихо произнес перемещатель. — Очень плохие люди.

— Я и говорю: хищники, — кивнула я. — С разным количеством ног. Но я имела в виду не именно это место, а любое, где вы до этого не бывали. Как справляетесь тогда?

— Тогда я чаще не справляюсь, — очень тихо, опустив глаза, проговорил Перинеон. — Теперь вы меня прогоните, ваше величество?

— Почему я должна вас прогонять? — обалдело заморгала я.

— Потому что не умею то, что вам нужно.

— С чего вы взяли, что мне это нужно? Я не просила вас перемещаться в незнакомые места, просто поинтересовалась. Теперь поняла, что это невозможно. Все, вопрос снят.

— Это возможно, — чуть более громко, но по-прежнему не поднимая на меня глаза, сказал молодой человек. — Опытные перемещатели могут работать даже по описанию местности. Подробному, конечно, с деталями, как вам и рассказывал. Если есть рисунок — еще лучше. Главное, чтобы соблюдалась точность. Если художник что-то приукрасил, нарисовал то, чего нет, а перемещатель возьмет это за основу — быть беде.

— Все ясно, — положила я руку на плечо Перинеону, — спасибо. И срочно выбросьте из головы мысли о том, что вы мне не подходите. Я уверена, вы еще всему научитесь. И когда мне действительно понадобится переместиться на другой край Куроны, я достану картины нужного места, покажу вам, и мы отправимся в путь. Так ведь, друг мой?

— Не совсем, — опять залился перемещатель краской. — У Куроны нет края. Курона — это большой шар.

— Да что вы говорите? — ахнула я. — А почему мы с него не падаем?

— Я забыл… — побледнел молодой человек. И долго он еще собирается менять цвет? В глазах скоро зарябит. — Там какое-то припружение…

— Ах вот как? Курона — шарик на пружинках? Расскажу королю, пусть позабавится. А то ведь так и помрет, думая, что живет на плоском скучном блине.

— Не надо королю! — испугался Перинеон. — А вдруг я ошибся? Там не припружение вроде бы.

— Может, притяжение? — как бы случайно сказала я. — Будто этот шар нас всех к себе притягивает. Нет?

— Точно! — ахнул молодой перемещатель, глядя на меня так, словно я открыла ему смысл жизни. — Вы такая умная!

— Ну так королева же, — вздохнула я.

— Да-да! Простите, ваше величество! — вскочил со скамьи Перинеон.

Поднялась и я.

— Ладно, поехали домой, пока с Куроны не соскользнули.

А уже на другой день, сразу после завтрака, я вышла из дворца, чтобы начать эксперименты. Королевский парк был куда больше, чем гиленский, некоторые деревья были здесь такими же большими и могучими, как в настоящем лесу, разве что аккуратно пострижеными. Но я забралась в самый дальний уголок парка, где отыскала островок почти дикой природы: что-то вроде маленькой дубовой рощи, окруженной со всех сторон высоким, густым кустарником, через который я продралась с трудом, едва не порвав жакет.

Да, я специально оделась в свой любимый жокейский костюм: белая рубаха, зеленый жакет, коричневые брюки, красная шапочка с козырьком и мои любимые красные сапожки, которые снова сделал Моделяр. В этом наряде удобно было не только сказать на лошади, но и ползать по кустам, чем я сейчас и занималась. Конечно, по уму лучше бы ставить мои эксперименты на ровной местности, как раз, к примеру, на ипподроме, чтобы я лучше все видела, но, к сожалению, меня бы там тоже все видели лучше, а это в мои планы не входило. Я собиралась ставить тайные эксперименты, практически запрещенные, потому что узнай о них король, он бы запретил и меня вместе с ними. Ну, меня так, слегка, а насчет моих затей точно издал бы указ, запрещающий перемещаться неперемещателям под страхом ужасных кар. Может, я сгущаю краски, но предчувствие было очень сильным, а я привыкла доверять моему шестому чувству. Ну и конечно же, мои секретные опыты были посвящены именно перемещениям. И как раз неперемещателем, то есть лично мной.

Итак, я пробралась сквозь кусты и встала возле ближайшего дуба. Разумеется, это был не земной дуб, но дерево, имеющее много с ним общего, в частности, такие же узорные продолговатые листья и плоды, очень похожие на желуди, только без шапочки. Впрочем, на дуб я отвлеклась отчасти потому, что и самой было страшновато начинать то, что задумала. Мелькнула даже мысль: а может, ну его? Куда я лезу? Уж наверное, Виля поумнее меня и сам знает, что нужно делать. К тому же король, а я кто?.. Но тут же себе и ответила: «А ты — жена короля! Скоро из тебя получится аж полторы королевы, а тебе лишь бы ответственность на кого-то спихнуть!»

И я окончательно решилась. Тем более пока что я собиралась не в Такудал, а всего лишь к соседнему дубу. До него было с десяток шагов. Я пристально вгляделась в морщинистую темно-бурую кору, представила, что она совсем рядом от меня — и шагнула.

Бздыньк! Удар по лбу был таким оглушительным, что я рухнула навзничь. Прелестная картина, жаль не видела себя со стороны. Передо мной красные зайчики плясали что-то суматошно-радостное, в ушах звенело. Почему-то не удавалось сфокусировать взгляд. Наконец я поняла, что лежу с закрытыми глазами, и зайчики отплясывали не снаружи, а внутри. Медленно открыла один глаз, увидела высоко над собой зеленую крону, открыла второй, наконец-то сфокусировалась на той самой листве и потрогала лоб. Шишка расположилась строго по центру, словно кокарда. Оставалось придумать себе звание. Идиотка третьего ранга? Не, чего третьего-то? Первого!

Нет, ну правда, представила дубовый ствол перед самыми глазами и переместилась так, будто в нем вмонтирована подушка безопасности. И кто я после этого, если не идиотка?.. А потом я наконец осознала, что мысленно сейчас сказала, а до этого в реальности сделала. Я переместилась! Я смогла, небо меня разорви!

Сердце стучало в груди часто-часто, а в голове билась пойманной птицей мысль: «Теперь я сделаю то, что задумала! Помогу любимому так, что он не будет об этом знать! Спасу мужа, спасу короля, и никаких наград мне за это не надо, кроме одной: чтобы он жил и здравствовал. И меня, конечно, любил. Но не за какие-то заслуги, а просто так. Как и я его».

Честно признаться, мне захотелось тут же, немедленно отправиться в Такудал! И наверное еще совсем недавно Аня Куренина так бы и поступила: ломанулась сломя голову, а разбираться бы стала потом. Если бы осталось, кому — голова могла сломаться буквально. Не скажу, что сейчас я стала умнее в разы. Но все же на самом деле сделалась рассудительнее. В конце концов, как говорится, положение обязывает. Да и научили кое-чему произошедшие после возвращения с Земли события.

Короче говоря, перемещаться неведомо куда я сразу не стала. Хотя бы уже потому, что Такудал для меня и был именно таким, неведомым местом. Что я могла представить, чтобы туда переместиться? Ровным счетом ничего. А имелась возможность хотя бы что-то узнать? Скорее всего, да. Или осторожно повыспрашивать мужа… Не, это опасно, он умный, может насторожиться. Тогда разузнать у кого-то еще. Например, у той же Милонены. Хорошо, варианты есть, вернусь к этому вопросу чуть позже.

Еще одной причиной, по которой я нынешняя не стала бы пороть горячку, было то, что у меня не было достаточного для столь дальнего перемещения опыта. Я переместилась единственный раз, на десять шагов, да и то поздоровавшись с деревом лбом. Нужно было потренироваться еще!

Поднявшись на ноги, я намагичила с помощью жемчуга снимающую воспаление жидкость — прямо на носовой платок, который и приложила ко лбу. К счастью, такие незначительные повреждения как синяки и шишки можно было вылечить с помощью магии. Сломай я при столкновении с дубом нос, пришлось бы обращаться к лекарю. И попробуй объясни ему, каким образом королеве удалось нанести себе такое увечье! Нет, надо быть предельно внимательной и осторожной, а то из-за ерунды может рухнуть вполне теперь осуществимый план.

Разобравшись с шишкой, я стала высматривать новую цель для перемещения. Решила сделать еще один короткий бросок, но теперь без ущерба для здоровья. Выбрала дуб немного подальше, метрах в двадцати. Представила его рядом с собой, но не вплотную, с запасом. Как говорил Перинеон? Главное не сомневаться. Я и не сомневалась. Шагнула с желанием оказаться возле выбранного дерева… Ура-ура! На этот раз я очутилась в шаге от него, как и хотела.

Настал черед более серьезного испытания. Я решила переместиться ни много ни мало — к гиленскому дворцу. Вспомнила подсказку молодого перемещателя: он говорил, что сам дворец вспоминает в общих чертах, а магический шар фонаря возле парадного входа — отчетливо, и стремится как бы к нему. Я тоже очень хорошо помнила этот шар на красивом чугунном столбе, а потому закрыла глаза, увидела его мысленным взором и, пожелав очутиться рядом, сделала шаг.

— Что вы здесь делаете, ваше величество?! — услышала я испуганный крик Юлионы. — Вас же только что не было!

— Я была, — открыв глаза, быстро сказала я. — Я стояла за… вот этим фонарем, — ткнула пальцем на тот самый столб с магическим шаром.

— Но… я не видела… Он же тонкий.

— А я толстая?! — возмущенно воскликнула я, даже особо притворяться не пришлось. — Ну, знаете, не ожидала от вас таких комплиментов.

— Простите, ваше величество, — поклонилась служанка, — но…

— Оставьте, Юлиона, — отмахнулась я. — Где я еще, по-вашему, могла тут скрываться?

— А зачем вы вообще скрывались? От кого?

— От излишне любопытных особей, — буркнула я. — Скажите лучше, дома ли госпожа Ага?

— Ага, — кивнула Юлиона. — Где ей еще быть? Я-то тут. С кем она еще Усеньку оставит? Да и не пойдет ни к кому другому малютка, она только меня любит.

— Меня тоже, — ревниво заметила я.

— Вас она уважает. А меня любит.

— Какая Вы сегодня вредная, Юлиона! Что ни скажу — вам все не так.

— Простите, ваше величество, — снова поклонилась моя бывшая служанка. — Я сильно нервничаю. Мне кажется, я не понравилась будущей госпоже.

— Анютке, что ли?

— Графине Куреанне. Будущей ее подвеличество гилене Вилонара.

— Хотите, скажу по секрету? — подойдя ближе, шепнула я Юлионе.

— Да, — сказала она тоже шепотом.

— Анна мне рассказала о вашей встрече. Я ее еще не видела такой радостной. Как, говорит, мне повезло! Я всю жизнь мечтала о такой служанке. Да что там, говорит, мы с ней вообще, чувствую, подругами станем.

— Вы меня обманываете, — насупилась Юлиона.

— Вам не кажется, что вы переходите грань? — сдвинула брови и я.

— Прошу меня простить, ваше величество, но сказанное вами не похоже на правду. Мы с госпожой Куреанной и парой фраз не успели обмолвиться.

— А ей было достаточно этих пары фраз. Хотите докажу, что говорю правду? Она мне все пересказала. Как представилась вам, как спросила, согласны ли вы ей помогать, как вы ответили утвердительно, назвали фейону госпожой, та стала возмущаться, вы поспорили, потом Ага сказала Анне «ты», вы возмутились, Анна позволила так ее называть в неофициальной обстановке и попросила разрешения удалиться. Так было дело?

— Так… — изумленно заморгала служанка. — Но что же ей в таком случае успело во мне понравиться?

— Ваша принципиальность. Непосредственность. И верность долгу! — Я дернула подбородком и едва не щелкнула каблуками.

— Ох, тяжело мне с ней будет… — сделала странный вывод Юлиона.

Оставив в задумчивости служанку, я направилась к Агаше — открыться я могла только ей. А мне очень хотелось излить душу, посоветоваться, потому что как я ни храбрилась, ни хорохорилась, а все равно боялась того, что задумала. Нет, я бы не отказалась от своих планов, даже если бы фейона стала меня отговаривать, но если бы услышала слова поддержки, мне бы стало реально легче.

Агаша и Уся играли в прицепик. То есть, это Уся играла в прицепик, а ее бабушка — в буксирчик: взрослая фейона летала по комнате на высоте не более метра, крохотуля же, взявшись за ее ноги, висела, сомкнув зеленые крышки, и заливалась задорным колокольчиком:

— Высе, бубуська, высе! Хи-хи-хи! Ну сто ты так нисько? Высе! Быстлее! Есе быстлей! Хи-хи-хи-ии!

Увидев меня, Уся разжала руки и стала падать. Высота была слишком маленькой, чтобы я успела добежать и подхватить малютку. Агаша тоже спохватилась поздно и хоть тут же вошла в крутое пике, было ясно, что внучка коснется пола раньше.

Однако маленькая фея в дециметре от него раскинула крылья, затормозив этим падение, а потом замахала ими так быстро, что они превратились в зеленое облачко, и стремительно взвилась к потолку, о который и стукнулась.

Теперь уже моя названная сестра успела подхватить взвывшее тонкоголосой сиреной чадушко и опустилась с ним на стол.

— Ну ты ас! — выдохнула я, подойдя к фейонам.

— Я не а-а-ас! — плакала ушибленная летунья. — Я У-у-уся!

— Я же тебе говорила не летать высоко! — потрясла руками Агаша. — И зачем ты от меня отцепилась? Вот не хотела я с тобой так играть, как чувствовала!

— Ладно тебе, — сказала я сестренке. — Пока сам шишек не набьешь, ничему не научишься. — Сказала, и тут же зачесался лоб, как будто в подтверждение моих слов.

— Она же маленькая! — воскликнула феечка так, будто случился прям ужас-ужас.

Неужели и я буду такой со своими внуками? Впрочем, стоп! Внуков без детей не бывает. А у меня пока и этот вопрос остается открытым. И кстати, пусть пока таким и побудет! Хотя бы восемнадцать… нет, уже семнадцать дней до свадьбы. А то будет смешно, когда я забеременею и не смогу воплотиться в невесту. Вот что тогда делать? Гримироваться под Куреанну? Это уже будет даже не театр, а цирк! И вообще, какая может быть беременность, если мне нужно сгонять в Такудал — и тоже в ином воплощении! Лучше всего даже, наверное, в мужском, меньше буду привлекать внимание.

Наверное, я задумалась неслабо, Агаша насторожилась:

— Анель, ты чего? Из-за Усеньки расстроилась? Она не столько ушиблась, как испугалась, с ней все хорошо.

— Да, — всхлипнула еще раз и тут же хихикнула кроха. — Со мной все хаясе! А с тобой? Пьохо, да?

— Нет-нет, со мной не плохо, — растянула я губы в резиновой улыбке. — Я просто с бабушкой пришла поговорить. Можно?

— Мозьно, — зевнула Уся.

— Погоди, я ее спать уложу, ладно? — посмотрела на меня сестренка. — Ты не торопишься? Перемещатель подождет?

— А я сегодня одна, — словно о чем-то незначительном сказала я.

— Ну тогда ладно, — повернулась Ага к внучке. И тут же подпрыгнула: — Как одна?! В смысле, ты его отпустила?

— Одна — это значит, одна. Без перемещателя. Укладывай Усю, я потом тебе все расскажу.

— Как же я теперь буду ее укладывать, если ты… Да нет, ты шутишь.

— Хорошо, шучу, — улыбнулась я. — Укладывай, я пока схожу умоюсь.

Умыться и впрямь не мешало. Жидкость от снятия воспалений, которую я намагичила для сведения шишки, пахла почему-то нефтепродуктами, и если я, будучи на Земле автомобилисткой, к этому запаху притерпелась и ничего против него не имела, то Ага и тем более Усеньке он мог показаться неприятным. Так что я со всем усердием намылила лицо, потерла мочалкой лоб, смыла пену, намылилась снова — и так пять раз, пока запах стал неразличимым. А потом в дверь ванной заскреблась Агаша. Я наскоро вытерлась и вышла:

— Что случилось?

— Это не со мной случилось, а с тобой! — горячо зашептала сестренка. — Ты ведь не шутила, я чувствую! Говори, как ты попала сюда без перемещателя? Только не сочиняй, что шла пешком! Это тебе не через какое-то болотце — до замка подгилена!

— Ничего себе болотце, — хмыкнула я. — Едва в нем не остались обе.

— Но это хоть близко. А королевский дворец далеко. Ты бы дней пять пешком топала. Если бы не съели по дороге. Говори правду! Ты обещала никогда мне не врать.

— Да я и не собираюсь. Для того и пришла, чтобы все тебе рассказать.

— Но только не говори, что выдрессировала кишикротов! — схватилась за побледневшие щечки фейона. — Они очень коварные. Притворятся добрыми, а потом — ам! Как вкусно, хочу еще.

— Не скажу, — пообещала я. — Я не люблю кишикротов. Не в смысле есть, а вообще. А попала я сюда очень просто. Была там — стала тут. Видишь ли, Ага… Оказывается, я не только воплоэна.

— А кто еще? — едва слышно прошептала сестренка. — Ты же не… фейона? Тебе же не отрезали в младенчестве крылья?.. Ой, что я говорю! Ведь ты бы не смогла без них прилететь. И ты… крупненькая.

— Нет, к сожалению, я не фейона, — погладила я Агашу по белой пушистой головке мизинцем. — Я всего лишь воплоэна-перемещатель.

— Но таких не бывает! — вспорхнула на мое плечо феечка.

— Бывает, вот же я, перед тобой. И я говорила с Милоненой, старой служанкой мужа, она помнит, что раньше тоже были такие. Теперь вот снова есть.

— Поклянись, что ты не шутишь, — вспорхнула и зависла перед лицом Агаша.

— Клянусь! Я переместилась сюда без посторонней помощи.

— Но как ты вообще поняла, что так умеешь? — вновь опустилась на плечо сестренка.

— Поняла, потому что мне это было очень нужно, — призналась я. — Помнишь, я спрашивала тебя про соседей-королей?

— Конечно! И сказала, что твоему мужу угрожает опасность.

— Да, — шепнула я, осмотрелась, хотя и так знала, что кроме нас и спящей Уси никого здесь быть не может, и продолжила: — Кто-то вынюхивает о прошлом Вилеона. Думаю, заподозрили о его необычных способностях.

— О том, что он воплоэн? — ахнула фейона.

— Может, о воплоэнах пока и не знают, но если узнают — случится беда.

— А при чем здесь твое умение перемещаться?

— При том, что копают на родине моего мужа, это ужасно далеко!

И я рассказала Агаше все, что знала сама, включая свои планы и домыслы.

— Я ведь быстро, — таким тоном, будто просила у сестренки разрешения, закончила я рассказ, — прыг туда, все разузнала, прыг обратно. Никто и не заметит, что я отлучалась.

— Если не заметят, какой тогда смысл? — задала резонный вопрос феечка. — Кому-то ведь ты должна будешь сказать, что узнала.

— Должна, — вздохнула я. — Вилеону и скажу. Но ведь это уже будет после. А победителей не судят.

— Представляю, как он рассердится, — покачала пушистой головкой Агаша.

— Ну и пусть сердится! — топнула я. — Главное, что останется живым-здоровым и с короной на голове. Или ты считаешь иначе? Лучше мне забиться в угол и помалкивать?

— А может, королю видней, что нужно делать?

— И ты туда же! — вскочила я. — То есть у меня мозгов нет? Хорошо, может, их и в самом деле меньше, чем у Вилеона, зато у меня есть чутье! И оно говорит… нет, вопит, что с любимым случится беда! А я не хочу сидеть, сложа руки, и дожидаться этой беды. Я хочу действовать! И буду действовать, что бы мне ни говорили.

— Дейтьвовать! Дейтьвовать! — прилетела к нам Уся.

— Прости, — глянула я на Агашу, — разбудила малышку…

— Ничего, — сказала сестренка, — потом еще поспит. А тебе я скажу вот что. В твоих мозгах я не сомневаюсь, видела их в действии, да и дуры королевами не становятся. И то, что ты за мужа переживаешь, тоже здорово. Но и я за тебя очень переживаю, пойми. Отговаривать тебя не буду, только очень прошу: хорошенько все обдумай, прежде чем что-то делать! И перед тем как отправляться в путь, обязательно заскочи сюда — я тебе до предела намагичу жемчуг, а то будет обидно, если магии не хватит в самый нужный момент.

— Спасибо тебе, моя хорошая! — погладила я снова белую головушку.

— А мне?! — сунулась под руку Усечка.

— И тебе спасибо, мое солнышко, — погладила я и ее.

Вернувшись в королевский замок, я, как и просила сестренка, стала обдумывать свой план. Решила, что соваться к Тилеону, старшему брату супруга, равно как и к его дядькам, не только бессмысленно, но и опасно. Идти к Билеону, младшему брату, скорее всего, безопасно, но тоже вряд ли имеет смысл: то, что знал, он написал в письме. Если даже узнал что-то еще, вряд ли расскажет мне, первой встречной; представать перед ним в истинном обличии я не хотела, во всяком случае сразу. Лучшим, на мой взгляд, вариантом было начать с трактира той деревушки, о которой писал Билеон, как ее?.. Мокросы. Ведь именно там видели любопытного незнакомца, а это реальная ниточка, за которую можно потянуть.

Вот только появляться в деревенском трактире девушке будет, наверное, неправильно. И даже чревато незапланированными приключениями на мою… эту самую… подушку безопасности. Поэтому как бы ни было неприятно и стыдно, но воплотиться придется в мужчину. Да и пора уже отучаться от глупой стыдливости — воплоэн должен уметь перевоплощаться в кого угодно и быть этим кем угодно, держась естественно и непринужденно. Уж мне ли, бывшей актрисе, этого не суметь? Стыдно ей, видишь ли! Стыдно будет, когда разоблачат и всыплют плетей, а то и вообще казнят. Не, тогда уже будет не стыдно. Но обидно — наверняка.

Итак, я решила вопрос с внешним обликом, придумала, куда в первую очередь направлюсь, когда перемещусь в Такудал. Оставалось понять, как именно я буду туда перемещаться. У меня по-прежнему не имелось никакого внятного описания хотя бы чего-нибудь конкретного в том далеком королевстве. И что же было делать? Все-таки идти к Милонене и, рискуя раскрытием моих планов, порасспрашивать о далекой родине? Другого варианта я придумать не могла. Обращаться с этим к Вилеону — все равно что прямо сказать ему: «Дорогой, я слетаю ненадолочко в Такудал, сам пока поуправляй королевством, ладно?»

Но перемещаться опять в Вилонар, чтобы пойти к старой служанке, было уже поздно. Пора вообще было ложиться спать. Что мне не нравилось в местных порядках — здесь не имелось такого понятия как супружеское ложе: у меня была своя спальня, у Вилеона своя. И мы ходили друг к другу спать, словно в гости. Я вознамерилась ввести по этому вопросу новые порядки. Но это чуть позже, когда решу главный вопрос. Пока же я почапала в спальню любимого мужа.