Королева бабочек

Андрей Бондаренко, 2011

Далекие инопланетные миры. Загадочные, непредсказуемые, невероятные – до полного и окончательного изумления. Миры, которые снились тебе по ночам. Которые, не хотя того, доводили до безумия. Что делать, если тебя похитили коварные инопланетяне? Трудно ответить на этот каверзный вопрос. Наверное, – для начала – надо поговорить с похитителями. То бишь выяснить их ближайшие планы, мотивы, цели и намерения…

Глава пятая

Однажды — на морском побережье…

Речная вода буквально-таки кипела и бесновалась, не давая толком раскрыть глаза, всё вокруг гремело и грохотало.

«Ага, вон из мощного водоворота вынырнула славянская лодка, вернее, только её половинка», — влез с подсказками вездесущий внутренний голос. — «А рядом с ней из воды на секунду показалась вихрастая русоволосая голова…. Ныряй, братец! Ныряй, пока ещё не поздно…».

Игорь, набрав полную грудь воздуха, нырнул и, борясь с сильным течением, принялся торопливо и беспорядочно шарить руками по неровному речному дну.

«Камень, ещё один. А это, похоже, затонувшее бревно», — увлечённо комментировал внутренний голос. — «Отверни-ка чуть правее, ещё, ещё…. Нога! Тяни, братец!».

Подхватив бесчувственное тело под мышки, Игорь поплыл к берегу. Силы потихоньку заканчивались, каждый гребок давался уже с немалым трудом, в икре правой ноги предательски закололо…

«Только судороги нам — для полного счастья — и не хватало!», — притворно запаниковал внутренний голос. — «Утонуть в первый же день пребывания на планете? Это же пошло, братец! Не позорь, пожалуйста, землян! Выплыви, будь так добр…».

Ноги, в конце концов, коснулись твёрдого речного дна. Игорь, слегка пошатываясь, выбрался — вместе с неподвижной ношей — на песчаную прибрежную отмель.

— Ждан утонул? — бросился навстречу Борх. — Мой сын умер?

— Сейчас посмотрим…

Игорь перебросил худенькое тело подростка через левое колено и несколько раз сильно хлопнул ладонью по узкой спине, но ожидаемого эффекта не последовало. Осторожно уложив Ждана спиной на тёплый светло-жёлтый песок, он одним резким движением разорвал на груди мальчишки бежевую кошулю и приступил к обычным — для таких случаев — процедурам. То есть, к «махам руками» потенциального утопленника, закрытому массажу сердца и дыханию «рот в рот».

— Что ты делаешь, варг? — забеспокоился вождь вятичей. — Что творишь-то, а? Для чего?

— Отстань, старик! — досадливо отмахнулся Игорь. — Не мешай!

Только примерно через две минуты он почувствовал, как тонкая мальчишеская кисть, крепко зажатая в его ладони, чуть заметно задрожала.

«Не всё ещё потеряно!», — возликовал бодрый внутренний голос. — «А из носа пацана закапала водичка…».

Игорь оперативно вскочил на ноги, подхватил Ждана под мышки, опустился на одно колено, через другое снова перекинул безвольное тело и принялся звонко и размеренно хлопать пострадавшего по спине.

Вскоре изо рта мальчика хлынули потоки мутной речной воды.

— Хвала — Сварогу! Хвала — Перуну! — торжественно объявил Борх. — Варг, спасибо! Я твой вечный должник!

— Не стоит благодарности, — устало откликнулся Игорь. — Всегда рад помочь хорошим людям…. Надо мальчишку снова уложить на спину, а под голову подложить что-нибудь мягкое.

— Моя свита подойдёт?

— Вполне. Только её надо скатать в тугой рулон.

Пока мальчишка, тихонько постанывая, окончательно приходил в себя, Борх поинтересовался:

— Гарик, а где ты всему этому научился?

— Чему конкретно?

— Ну, по воде так быстро…э-э-э, передвигаться. Утопленников откачивать…

— Не знаю, — тяжело вздохнув, соврал Игорь. — Я же — варг. Наверное, нахватался всякого, пока «странствовал в призрачных мыслях и мечтах», как ты, вождь, выражаешься.

— А других этому сможешь научить? Например, наших мальчишек? А то, почитай, каждый год несколько мальцов тонет. Жалко…

— Научу, конечно. Я не жадный. И не только пацанов, но и всех желающих. Думаю, что и взрослым охотникам не помешает уметь — уверенно держаться на воде. Не говоря уже о воинах…. Кстати, а что сейчас с войной?

— С Фландрией, хвала беспокойному графу Родэну, вятичи замирились, — неопределённо пожал широкими плечами Борх. — Надолго ли? Трудно сказать. В этих делах, похоже, очень многое зависит от жёлтого и белого железа…. А стычки с северянами ещё впереди, время для них пока не пришло. Тут так получается…. У вятичей дел слишком много. По поздней весне рыба нерестится, птичьи яйца надо собирать, овощи сажать. Всё лето проходит в охоте и в прочих мирных хлопотах. Ранняя осень предназначена для различных сборов и заготовок…. Что остаётся для отдыха и всяких глупостей? Правильно, один месяц по поздней осени, два — снежной зимой, ещё один — по ранней весне. Так что, скоро непременно повоюем. Традиция, сложившаяся за последние четыреста лет. Лишь бы слишком далеко всё не зашло. Если по весне — в очередной раз — не заключить перемирия, то туго придётся. И нам, и северянам. С голода перемрём — как мухи по первому морозцу…

— А без войны никак нельзя обойтись?

— Я же говорю — старинная славянская традиция. Опять же, мы с северянами разным Богам поклоняемся. Да и серая скука, спасу нет, зимой одолевает. Особенно молодых неженатых охотников.

— Ещё один вопрос, — нахмурился Игорь.

— Задавай, варг.

— Жёлтое и белое железо…. Где его добывают?

— Белое — у северян. Его Живой Божок чует под землёй. Жёлтое — в наших благословенных краях. В Жёлтом ущелье. Когда-нибудь, если на то будет воля Богов, я и тебя возьму с собой. Всё увидишь собственными глазами.

— А во Фландрии?

— Там ничего похожего нет, — радостно улыбнулся вятич. — Наверное, поэтому фландрийские графы да бароны и решили, что с нами воевать не стоит…. Извини, друг Гарик, но вынужден покинуть тебя на некоторое время. Отойду в кустики, по нужде. Видимо, переволновался слегка…

«Ну-ну, святая наивность», — недоверчиво ухмыльнулся начитанный внутренний голос. — «Есть такой правильный и ёмкий термин — «затишье перед бурей». Чтобы жадные и беспринципные аристократы отказались от захвата рудников с золотом и платиной? Бред полный и законченный! По крайней мере, так следует из многочисленных толстых романов о мрачном Средневековье, прочитанных нами, братец, в «земной» жизни. Надо будет — в самые ближайшие дни — озаботиться этим скользким вопросом более подробно…. И кто такой — граф Родэн, остановивший войну Фландрии со Славянкой? Какими мотивами руководствовался этот человеколюбивый фландрийский миротворец?».

Ждан не без труда, неуклюже опираясь на подрагивающие руки, занял сидячее положение и, удивлённо — с долей щенячьего восторга — посматривая на Игоря, уже напялившего на себя тёмно-коричневую хламиду, спросил:

— Это ты, варг, спас меня? Ты умеешь разговаривать по-ровенски?

— Я тебя вытащил из реки, — приветливо улыбнувшись, подтвердил Игорь. — И язык ваш мне знаком.

— А как тебя зовут?

— Гарик.

— Спасибо тебе, Гарик, — вежливо поблагодарил подросток, который — визуально — выглядел на одиннадцать-двенадцать лет. — Я твой вечный и верный должник.

— Учту, конечно…. Много раков набрал под обрывами?

— Две полные корзины. Крупные такие раки попались, шустрые, тёмно-бурые, со здоровенными клешнями. Да, видимо, все так в реке и остались…. А ты, варг, мне недавно снился.

— Неужели? — заинтересовался Игорь. — Расскажи-ка.

— С тобой была молодая невысокая девушка с короткими чёрными волосами. Очень красивая, одетая в дворянскую фландрийскую одежду, с широким мечём на левом боку. А рядом с ней — на длинной цепочке, прикреплённой к железному ошейнику — следовал маленький мамонт. Только без клыков и шерсти. Судя по размерам, ему только семь-восемь месяцев исполнилось, не больше. Вы торопливо шагали по кривой улочке фландрийского городка. Извини, но больше ничего интересного не запомнил…

Игорь, сняв с шеи золотую цепочку, отщёлкнул крышку круглого медальона, в который была вставлена крохотная фотография жены и, поднеся медальон к глазам подростка, спросил:

— Это она?

— Она! — уверенно подтвердил Ждан. — Красивая такая, улыбчивая. Повезло тебе, варг…

«Мало нам было других неприятных межзвёздных головоломок?», — возмутился нервный внутренний голос. — «Нет, получите очередную навороченную шараду! Причём здесь наша Алевтина? А полугодовалый слонёнок на длинной цепочке? Кто мне ответит? Хотя…. Может, имеет место — обыкновенное и тривиальное совпадение? Чего только не бывает на этом свете. Например, «мыслящие субстанции», ровенские вятичи, непонятные Демоны — в конце-то концов…. Сны? Если они бывают вещими, то почему же — с философской точки зрения — не предположить, что существуют и сны «обманные»? То бишь, насквозь лживые?».

Мальчишка — тем временем — поднялся на ноги и, непонимающе завертев головой по сторонам, спросил:

— А где же моя лодка?

— Её на острых речных камнях разломило надвое и унесло вниз по течению.

— Ох, и достанется мне от отца…

— Не переживай раньше времени, — ободряюще подмигнув, посоветовал Игорь. — Может, и стороной пронесёт. В смысле, родительский гнев…. А как ты, кстати, относишься к рыбной ловле?

— Очень хорошо отношусь, — улыбнулся Ждан. — Наши-то деревенские всё больше — по охотничьей части. Рыбу ловят только вершами, мордами и мерёжами. Да ещё острожат по весеннему нересту. Мы же с друзьями и летом рыбачим, и осенней порой.

— А как — рыбачите? Каким способом?

— В основном, безветренными спокойными ночами. Заранее строим с ребятами крепкий плот, а когда стемнеет — разводим на его носу низкий, но яркий костерок. Рыба-то ночью спит. Или, по крайней мере, дремлет, затаясь в укромных местах…. Двое размеренно толкаются от речного дна длинными шестами, а третий, нависая над костром и крепко сжимая в ладони древко остроги, старательно всматривается в ночные воды. В отблесках костра спящую рыбу видно издалека. Только не зевай и острогу метай вовремя, без опоздания…. Почему два человека работают шестами? Чтобы плот — вдоль камышовых зарослей — шёл ровно, не соприкасаясь с ними. Иначе отдельные камышины начинают мелко подрагивать. Рыба это тут же чувствует, просыпается и уходит — от греха подальше — на глубину…. Один раз я добыл вот такого сома! — подросток широко раскинул руки в стороны. — Пока дотащил до деревни, аж, плечи занемели.

— Сомы — это хорошо, — одобрил Игорь, непроизвольно прислушиваясь к громким всплескам, долетавшим со стороны вольных речных просторов. — А ещё лучше, что у меня, похоже, образовался верный напарник по благородному рыболовному делу. Вместе-то мы такого наловим, что об этом легенды потом будут складывать…. Согласен — составить мне компанию?

— А то!

— Завтра и начнём. Если, конечно, не навалятся — назойливой стаей — всякие и разные неотложные дела…

Со стороны ракитового кустарника раздалось солидно покашливание, и звучный баритон — с мягкими интонациями в голосе — произнёс:

— Быстро же вы, охламоны, нашли общий язык. Болтаете — словно два единокровных брата. Как будто знакомы уже много-много лет.

— Папа? — откровенно запаниковал Ждан. — Ты откуда здесь? Извини, я ослушался…. Лодку, вот, испортил. Её больше нет, сломало на камнях….

— Не расстраивайся, сынок, — подошедший Борх одной рукой обнял сына за худенькие плечи, а другой нежно взлохматил льняные мокрые вихры на его голове. — Я всё видел. Бывает. С каждым может случиться…. Но ты, надеюсь, всё понял? Не будешь больше нарушать отцовских приказов и наставлений?

— Не буду-у-у…, — заплакав, пообещал парнишка. — Никогда-а-а…

— Верю. Успокойся. А Гарика поблагодари. Это он тебя — с самой середины реки — вытащил.

— Спасибо-о-о…

— Прекращай рыдать, — по-доброму усмехнулся Игорь. — Ты же не девчонка. Я тебя потом и плавать научу, и крупную рыбу ловить…. Всё ништяк, братишка.

Ждан, надо отдать должное, успокоился уже через минуту и, размазывая по скуластой мордашке серые следы от слёз, поинтересовался — насквозь деловым юношеским баском:

— Папаня, а мне что сейчас делать?

— Ну, не знаю, — засомневался Борх. — Может, тебе стоит немного отдохнуть? Полежи здесь до вечера, оклемайся…. Как думаешь, Гарик?

— Подойди-ка, брат, ко мне. Дай руку. Не ту, левую, — попросил Игорь. — Смотри мне в глаза. Присядь! А теперь покрути головой…. Вроде, всё нормально. Здоров, короче говоря…. В Веснянке, Борх, есть коровье молоко?

— Имеется. Ещё мой прадед первых коров закупил во Фландрии.

— А козье? Молодцы…. Ждану следует отправиться домой. Только без излишней спешки, размеренным шагом. Пусть там ему выдадут всё необходимое и уложат спать. То бишь, сперва крынку коровьего молока, а чуть погодя — козьего. Выпил молоко, а после этого — спать завалился до следующего утра.

— Всё, Ждан, понял? — показательно нахмурившись, спросил Борх.

— Ага, всё.

— Тогда беги к дому. Расскажи матери — как всё было. И про варга, спасшего тебя. Пусть подготовит для него спальное место.

— В доме для варгов?

— Нет, у нас. В комнате Михая. Сам присмотри…. Ещё одно. Пусть охотники Свен и Пегий идут в Беличий распадок. Там лежит мёртвый Большой Кот. Надо снять с него шкуру — вместе с гривой. И выдрать из звериной пасти все клыки.

— Я передам твои приказы, отец, — заверил Ждан. — И с комнатой Михая разберусь. А кто убил Кота? Ты?

— Нет, наш Гарик.

«Ого, братец!», — насмешливо заохал ехидный внутренний голос. — «Ты уже для ровенских вятичей стал «своим»…. Поздравляю!».

Мальчишка, наспех отжав одежду и вылив воду из кожаных ботов, убежал, насвистывая на ходу что-то беззаботно-весёлое.

— Охламон, шалун и выдумщик, каких ещё поискать, — с нежностью глядя вслед сыну, сообщил славянский вождь, а после трёхсекундной паузы огорошил: — Возможно, что ты, Гарик, неспроста называешь Ждана «братом». То есть, правильно и по делу…. Сколько тебе исполнилось лет? Двадцать? Двадцать пять?

— Двадцать два.

— Вот, и я про тоже самое. В тот период, как раз, у нас с Фландрией длилось семилетнее перемирие. В Лувре — это такой приграничный фландрийский городок, где уже долгие века правит почтенная династия баронов Лувров — ежегодно проводились осенние торговые ярмарки. Там-то я и познакомился с одной смазливой и очень шустрой горожанкой, женой почтенного купца, которому принадлежали хлопковые плантации, расположенные на юге Фландрии…. Вспыхнула, как принято говорить, жаркая любовь-морковь. Такая страстная дамочка попалась, это что-то…. Короче говоря, Гарик. Ты запросто можешь оказаться моим сыном…. Как тебе такой вариант?

— Нормально, — передёрнул плечами Игорь. — В том плане, что всякое случается-происходит в нашем грешном мире…. А кто такой Михай, в чьей комнате мне предстоит спать?

— Мой старший сын, — помрачнел Борх.

— Он погиб?

— Нет, странствует. Вернётся только по весне. Если, конечно, вернётся. Мир, который нас окружает, жесток и коварен…. Тьфу, тьфу, тьфу!

— Путешествует по Фландрии?

— Находится в «услужении» на Островах.

— В услужении? — удивился Игорь. — Это как?

— Так, вот, повелось. Не нами придумано, не нам и отменять. Понимаешь, сынок…. Ничего, что я так тебя назвал?

— Нормально. Я не в претензии. А, вот, ваша жена. Как она отнесётся к…, к появлению нового родственника?

— У меня несколько жён, — с гордостью в голосе сообщил вятич. — Вождям и жрецам Богов (Перуна и Сварога), это не возбраняется. Так что, женского гнева, сынок, можешь не опасаться. И прекращай «выкать», мы же, слава Богам, не в чопорной Фландрии…. Итак, про Острова. Славяне очень нуждаются во всяких морских продуктах. Шкурами моржей, нерп и тюлений мы покрываем крыши домов. Очень хороший материал — долговечный, не пропускающий воду. Камышовые же крыши — время от времени — любят загораться. Причём, в самый неподходящий момент…. А как пережить холодную зиму без китового сала и вялено-копчёного мяса моржей? Пережить-то, безусловно, можно. Только злая и мрачная цинга, выкашивающая людей целыми деревнями и поселениями, не нужна никому…. А у бабочек нет своих мужиков. Все старые умерли ещё в незапамятные времена, предварительно заболев неизвестной болезнью, а новые так и не появились. В том смысле, что у бабочек — по неизвестным причинам — рождаются сугубо девчонки…. Вот, поэтому жительницы Островов — в обмен на предоставляемые «морские дары» — и забирают в годичное «услужение» молодых здоровых мужчин. И у нас забирают, и у северян, и у фландрийцев. Традиция.

— А что «забранные» делают на Островах?

— И то, о чём ты подумал, да и многое другое. Дороги мостят, жилища ремонтируют. Выращивают пшеницу, ячмень, овёс и разные овощи. Пищу готовят. Кормят и поят домашнюю скотину. Ухаживают за детьми.

— И строят корабли?

— Нет, до этого важного дела мужчин не допускают, — отрицательно помотал седой головой Борх. — Шняги (так принято называть эти морские суда), бабочки строят самостоятельно. Мол, заветная тайна, дарованная мудрым Богом Айвенго…. Должен признать, что некоторые из «забранных» остаются на Островах на долгие годы. Иногда и до самой смерти. Наверное, здесь замешана любовь. Не иначе…. Ну, Гарик, ты отдохнул? Тогда вешаем за спины короба и двигаемся к Веснянке. Обеденное время приближается. Как раз, к трапезе и дошагаем.

— А бывает так, что «забранные» возвращаются на континент вместе с семьями, приобретёнными на Островах?

— Нет, никогда. Строгие законы, принятые бабочками ещё в древности, это запрещают. Да и таких понятий, как «муж» и «жена» для островитянок не существует. Есть «госпожа» и её верный «слуга», с которым она — для пользы дела — делит ночное ложе. Не более того.

Игорь помог Борху набросить на плечи кожаные ремни короба, после чего «нагрузился» и сам.

«Тяжеловато будет!», — дурашливо захныкал внутренний голос. — «Наверное, килограмм под пятьдесят пять. Как бы нежную спину не надорвать…. Ну, чего стоим? Кого ждём? Ходу, братец! Как любила говорить одна мудрая дикая гусыня: — «Летать быстро — гораздо легче, чем летать медленно…». Особенно, когда тебя нагрузили по полной программе, как двужильного и двугорбого среднеазиатского верблюда…».

Они — в среднем темпе — зашагали по хорошо-натоптанной тропе, которая неуклонно забирала наверх. Прибрежный хилый кустарник постепенно сменился травянистым дубово-буковым лесом. Идти становилось всё труднее, солёный пот застилал глаза, из груди — вместе с дыханием — вырывались жалостливые и болезненные хрипы.

«А мы с Алиной, братец, тебе регулярно и настойчиво твердили, мол: — «Завязывай с дурацким куревом! Береги здоровье смолоду!». А ты?», — важно поучал надоедливый внутренний голос. — «Так и не бросил, понятное дело. Хотя, и обещал — клятвенно и неоднократно. Никакой силы воли, так тебя и растак. Тряпка, блин, натуральная.…А теперь, родимый, мучайся. Поделом! И от усталости мучайся, и от отсутствия на Ровене табачных изделий…. Интересно, а что мы — в плане архитектурных изысков — увидим в Веснянке? Алька говорила, что древнерусские вятичи, проживали — чаще всего — в тесных землянках, оснащённых изнутри грубо-отёсанными деревянными жердями, а полы там были глиняными. Правда, в отдельных славянских поселениях возводили и рубленые строения из толстых сосновых брёвен. Только очень маленькие строения, общей площадью в десять-пятнадцать квадратных метров и без окон. А летом, и вовсе, вятичи довольствовались наипростейшими шалашами. Помнишь, братец, нашу прошлогоднюю поездку на Кольский полуостров, в село Ловозеро? Так вот, саамские вежи^[13] и пырты^[14] являются прямыми аналогами славянских жилищ…. Впрочем, здешние вятичи проживают на Ровене уже почти пятнадцать веков. Следовательно, могли и напридумывать всякого. Например, высокие многоэтажные терема с резными маковками. С другой же стороны, старина Зорго утверждает, что человеческая цивилизация развивается на Ровене крайне медленно. То бишь, без должной динамики…».

Дубрава сменилась молодым пышным ельником, ещё минут через десять путники вышли на плоскую вершину холма, покрытую лишь низенькими кустами брусники.

— Привал! — ожидаемо объявил Борх, снимая с плеч короб. — Передохнём немного, ягодой — вволю — побалуемся…

Брусника на вершине холма выросла очень крупной, но ещё не созрела до конца, бока многих ягод — с северной стороны — были окрашены в светло-розовый цвет. Не смотря на это, Игорь, усердно ползая на четвереньках, добрых четверть часа не мог оторваться от брусничного изобилия. Только когда в желудке образовалась приятная сытая тяжесть, а рот наполнился вязкой кислятиной, он поднялся на ноги и заинтересованно огляделся по сторонам.

Слева, на вершине соседнего холма — примерно в полукилометре — виднелся высокий частокол, состоящий из мощных брёвен, за которым, скорее всего, и располагалась искомая Веснянка. А с правой — западной — стороны наблюдался шикарный морской пейзаж: изумрудно-зелёная безбрежная водная гладь, светло-жёлтая прибрежная коса, возле длинного мыса неподвижно застыли, выстроившись в ряд, три двухмачтовых кораблика.

— Бабочки приплыли, — состроив скучающую гримасу, пояснил Борх. — Привезли различные морские товары, в которых заинтересованы вятичи. Интересно, а имеется ли — на этот раз — у островных девиц копчёный китовый язык? Вкуснятина неописуемая…. Завтра бабочки пожалуют в Веснянку с официальным дружеским визитом. Будут, как и всегда, отчаянно торговаться. Попросят, в гости не ходи, новых мужиков в «услужение». Твари ненасытные…

— А что бабочек ещё интересует? — спросил Игорь. — Я имею в виду, кроме мужчин…. Берут ли они — в обмен на питательные морепродукты — что-нибудь другое?

— Берут, конечно. Меха всякие и разные. Особенно бабочкам нравится мягкий соболий мех. Но и медвежьи шкуры пользуются неизменной популярностью. Покупают и древесину дуба. Ведь, на Островах растут лишь сосны, ёлки, берёзы и осины. Копчёную боровую дичь — в больших количествах — приобретают: лосятину, оленятину, медвежатину, рябчиков, куропаток и тетеревов. А к берегам Фландрии морские воительницы ходят за оружием и разной одеждой — женщины, как-никак. Туда они везут — кроме моржовых шкур и китового сала — шикарный морской жемчуг. Нам-то он не особенно интересен. Своего хватает, речного. Он, конечно, более мелкий, да и цветом розовый, а не белый. Но неприхотливых славянских женщин и речные жемчужины вполне устраивают…

На морской берег — из зарослей орешника — выбрались крохотные стройные фигурки.

«У всех девиц наличествуют длинные волосы», — оповестил зоркий внутренний голос. — «Чёрные, рыжие, светло-платиновые…. Одеты же амазонки в нечто, слегка напоминающее короткие древнегреческие туники, перетянутые широкими кожаными поясами, на которых закреплены ножны с короткими мечами. А что это так блестит? Похоже, что у всех воинственных барышень — поверх туник — наброшены лёгкие стальные кольчужки. Обязательная деталь походного гардероба, надо понимать…. Всего насчитывается порядка десяти морских путешественниц. Две из них несут на плечах толстый шест, к которому — за руки и за ноги — привязан человек в тёмно-коричневых одеждах. Интересный поворот…».

— Бабочки варга отловили, — равнодушно прокомментировал Борх. — Тащат на корабль. Естественно, для того, чтобы использовать по прямому природному назначению.

— Как такое…м-м-м, возможно? — засомневался Игорь. — Я имею в виду, насколько это действо правильно и законно?

— Ну, если данный варг является «бесхозным», то есть, «ни чьим», то и не страшно. Обыкновенный охотничий трофей.

— А как же я? Если случайно подвернусь этим похотливым тёткам под руку, то они и меня могут умыкнуть?

— Ты — совершенно другое дело, — приветливо улыбнувшись, заверил вождь ровенских южных вятичей. — Когда придём в Веснянку, я тебе выдам «родовой» налобный ремешок, стягивающий волосы. Наденешь его и сразу же станешь «нашим». После этого тебя уже никто не посмеет обидеть. Мол, себе дороже…

«Молодец! Поздравляю в очередной раз!», — с лёгким налётом сарказма прошелестел вредный внутренний голос. — «Тебя, братец, похоже, ещё до наступления вечера примут в полноценные члены славянского племени. Мистер Зорго, естественно, будет доволен. Всё идёт по заранее разработанному и утверждённому плану…».

По длинным узким сходням, переброшенным с борта срединной шняги, на берег сошёл сутулый человек, на голове которого красовалась широкополая чёрная шляпа, украшенная пышным белым пером.

«Мужчина, скорее всего», — предположил догадливый внутренний голос. — «Причём, ярко-выраженный щёголь. Облачён в длинный и широкий тёмно-зелёный камзол, щедро — во всех местах — украшенный лимонными и фиолетовыми кружевами. Нелепое, на мой вкус, сочетание цветов. А на боку неизвестного кавалера болтается чрезмерно-длинная шпага…. Ага, наш модник подошёл к бабочкам-амазонкам, транспортирующим пленённого варга. Завязалась оживлённая беседа…».

— Что это за нарядный тип? — спросил Игорь.

— Благородный граф Родэн, — помявшись, ответил Борх. — Персона в Славянке известная. Что называется, в каждой бочке — затычка. Беспокойный и хитрый дядечка. Про таких принято говорить: — «Себе на уме…».

— А что он делает на морском берегу?

— Трудно сказать. Конкретно сейчас, похоже, отчаянно торгуется с бабочками. По какому поводу торгуется? Может быть, хочет выкупить пленённого варга.

Через несколько минут переговоры завершились. Граф Родэн, забрав из рук самой высокой амазонки некий крохотный предмет, небрежно запихал его во внутренний карман тёмно-зелёного камзола и — неторопливым прогулочным шагом — направился к ближайшему сосновому бору. Бабочки аккуратно — по сходням — занесли шест с пленником на центральный корабль.

— Нет, он о чём-то другом договаривался с островными пиратками, — огорчился Борх. — Действительно, зачем надменному фландрийскому графу может понадобиться какой-то глупый варг, потерявший память? Всё, Гарик, привал закончен. Идём к деревне…

Они, взвалив на спины тяжеленные короба с речной рыбой, двинулись к Веснянке.

«Что это, вдруг, сердечко так защемило?», — задумался встревоженный внутренний голос. — «Мы с тобой, братец, только что увидели нечто важное и судьбоносное, но не поняли этого? Прошли — тупо и бездарно — мимо, образно выражаясь? Что конкретно не поняли? Мимо чего прошли? Наверное, нарядный и загадочный граф Родэн ещё не один раз возникнет на нашем многотрудном пути. Интересно, какова — во всей этой межзвёздной истории — роль вышеозначенного благородного господина?».

Примечания

13

— Вежи — саамские шалаши, имеющие форму усечённых пирамидок. Их каркас изготавливают из сосновых жердей, переплетают осиновыми и берёзовыми ветвями и обкладывают дёрном, а пол застилают толстым слоем елового лапника.

14

— Пырты — саамские рубленые избы без окон. Покатая крыша застилается толстым слоем дёрна.