Соль земли. Люди, ради которых стоит узнать Россию. Второй сезон

Андрей Бережной

«Соль земли. Второй сезон» – продолжение проекта журнала «Нация», в рамках которого журналисты издания рассказывают истории современников, чьими делами и поступками можно гордиться.Журнал «Нация» издается с 2012 года международным холдингом «ЕвроМедиа»Подарочное издание.

Главный в России по белендрясам

Иван Хафизов собрал в своем музее 20 тысяч наличников

Музей Хафизова виртуальный, в нем 20 тысяч фотографий наличников: обоконок, украсов, нарезников и белендрясов. Чтобы собрать их, фотограф за 14 лет побывал в 400 (!) городах страны. И чем дальше, тем сильнее он влюбляется в этот удивительный исконно российский промысел. Влюбитесь и вы.

— В детстве я всей этой красоты не видел. Мы никогда не жили в деревянных домах, у меня не было бабушки в деревне. Родился я в Казани, сейчас живу в Москве.

Первые наличники снял в июле 2007 года. 14 лет уже этим занимаюсь, самому удивительно. Я работал в IT, в большой компании на госконтрактах, обучал пользованию программами. Это была командировка на завод в город Энгельс (до революции Покровская слобода). Работа на заводе кончалась в 14 часов: гудок — и все расходятся. Еду на маршрутке, и по дороге — все домики, домики, и все с цветными окошками. У меня тогда в голове слова «наличники» даже не было — просто «цветные окошки». Я вышел и начал их снимать; снимал для фотобанков иногда, они только появились — микростоки, куда фотографы сливали все, что не пригодилось заказчикам.

Иван Хафизов

Приехал, выложил в фотобанк коллаж из окошек. Думаю, классные же окошки! Был смешной момент: чтобы фото легко нашлось (стоки ведь все иностранные), я поставил ключевые слова: энгельс, старые европейские окна. Энгельс же по западную сторону от Урала, тут я не вру — Европа. А спустя 5 лет, мне присылают открытку из Германии с моим коллажем и надписью «Окна старой Европы» (смеется).

Потом была командировка в Нижегородскую область, город Навашино. Там я спросил у ребят, где у вас красивые окошки? Они говорят: ну, в Навашино ты ничего не найдешь, давай отвезем тебя в село Дедово. И там я уже целенаправленно ходил, долго снимал. Но я и в Навашино нашел свои окошки. В 1950-е годы там слилось несколько деревень, и я неожиданно обнаружил наличники, не поверите, с элементами конструктивизма!

И тогда я понял, что наличники все принципиально разные. Решил заехать в Муром, это уже Владимирская область. Там тоже была история. Спрашиваю: «Муром рядом?» — «Да, 27 км. На автобусе до Оки, а там паром или мост понтонный». Ну, ок, доезжаю. Перешел через понтон. Погулял по Мурому, поснимал наличники. Прихожу вечером на станцию, и выясняется, что автобус ходит два раза в сутки и эти два раза уже были. Никаких блаблакаров нет, и в итоге шел я из Мурома пешком. Часа четыре. В дороге встретил странного такого ходока: идет издалека в Нижний Новгород, до Нижнего километров двести! А он босой. Прямо человек из прошлого. Такой странной компанией мы и шли.

Как найти наличники? Ну, сегодня довольно просто. Смотришь спутниковую карту, и все по крышам понятно. Где крыши рыжие, ржавенькие, там и окошки нужные прячутся. Но сейчас я просто сообщаю в инсте, куда еду, и люди мне пишут заранее: «А вот у нас в этом районе еще остались». Сложно с большими городами: вот, скажем, в Самаре я бы сам, без подсказок, долго искал. Хотя домики с резными наличниками есть везде, в центральной части России их прям много. А вот на юге почти нет: это же степи, дерева мало и дома не срубные, а мазанки.

Если едешь по маленьким городам в России, надо наглости побольше. Это у нас любят. Я поначалу осторожно: «Извините, мне бы тут окошко снять». — «Какое окошко? Иди отсюда!» А надо с напором: «Мне для музея!» — «А мы не хотим». — «А вы не имеете права не хотеть». Я как-то у деревенского полицейского спрашиваю: «В этом есть что-то незаконное?» — «Незаконное? Нет. Подозрительное есть».

Советую в таких путешествиях возить с собой удлинитель: в маленьких гостиницах часто только одна розетка и та в ванной. А тебе нужно зарядить телефон, фотоаппарат, часы, комп. Я всегда вожу с собой удлинитель на 6 дырок. «Доширак» вожу упаковками, потому что в деревнях в принципе нет нигде общественной едальни. Ну, и чайник, чтобы согреть кипяток. Хотя кипяток можно попросить в любом доме — дадут. В основном у нас люди радушные. Ну, и самое важное — надо улыбаться.

Больше всего сейчас послевоенных наличников. Самым старым, которые я видел на жилом доме, было лет 150, это в основном в Нижегородской области, старше нет. Много 120-летних. А самая большая часть, как ни странно, это советский период, был просто всплеск деревянной архитектуры. И по старой памяти приглашали мастеров, которые учились у дореволюционных деревщиков.

Вообще наличники появились в конце XVII века, и, как я понимаю, появились они из каменной архитектуры, итальянской в основном. Если копнуть поглубже, выяснится, что в камне наличники были уже в XIV—XV веках. В камне они к нам и проникли: есть церковь Вознесения в Коломенском с такими наличниками, есть колокольня Ивана Великого в московском Кремле, на ней тоже наличники и тоже классицизм.

Что интересно, тогда же, в XVII веке, появилась флемская резьба, она пришла к нам из Германии («флемиш» — это «пламя» по-немецки), пришла через Белоруссию, туда приезжали артели резчиков, и это многое изменило. Вот все резные иконостасы, которые сейчас известны и которыми мы гордимся, именно той, флемской резьбы. А до этого они были совсем иные: если посмотреть Покрова на Нерли, другие древние храмы, то там иконостасы тябловые — это, по сути, просто полка, на которую ставились иконы. Резьба на них очень скромная — неглубокая порезка на торце этой доски и только.

В России наличники возникли с прикладной целью. До XVII века окошки были крошечные: 30 см и то по длинной стороне. В них вставляли слюду, бычий пузырь, промасленную тряпку — у кого что. У бедных крестьян зимой вообще была льдина вместо окна, а летом ничего. Но в XVII веке появляются стекольные заводы и оконный проем увеличивается.

Правда, первый стекольный завод в России делал больше не окна, а посуду, в основном склянки для аптек. И только в конце XVII века заводов, выпускающих окончины, становится больше и окна входят в обычную жизнь. Тут возникает проблема — щель между оконной коробкой и проемом в срубе. Вот первые наличники заделывали эту щель и так и назывались — нащельники. То есть, во-первых, надо закрыть щель, во-вторых, отбить воду с крыши. А уж потом, от хорошей жизни, как говорится, начинается украшательство.

И сначала наличники, они совсем простые. Вот те, витиеватые, это конец XIX — начало XX веков. Тогда и лобзик, изобретенный, вообще-то, в XIII веке, становится популярным, а лобзики и привносят в наличники этот ажур. И тогда же, к концу XIX века, появляется большая потребность в способе выделиться: происходит промышленная революция, появляется новый класс — буржуазия. Одним из способов выделиться для них становится украшение домов резьбой.

Крестьяне догоняют, для них-то это тоже способ сделать свой дом богаче и не хуже, чем у других. И еще одно явление происходит — исход резчиков, которых промышленная революция лишила доходов: пропало деревянное судоходство. На Волге в середине XIX века было около 20 000 деревянных судов, все они были украшены резьбой. А уже через 20 лет почти все их заменили пароходами железными. И резчики расходятся по всей стране и занимаются украшательством домов. Они просто переквалифицировались.

Встречались ли наличники в Турции? О, вы прямо зрите в корень. Я в Стамбуле был крайне удивлен, что некоторые турецкие деревянные кварталы похожи на какую-нибудь Астрахань или Самару. Но в этом, наверное, нет ничего удивительного, если прикинуть, что резчики перемещались как раз по Волге, Волга впадает в Каспийское море, а там и до Босфора недалеко. У восточной резьбы глубокие корни, конечно, и она «перекрестным опылением» влияла на нашу культуру. Все взаимосвязано. Когда я был в Сибири, мне рассказывали, что богатые золотопромышленники Томска хотели себе дворцы не хуже столичных и отправляли резчиков учиться в Петербург и Италию.

Конечно, в каменной архитектуре Италии нет слова «наличники», там есть тяги, портики, и итальянцы очень сильно удивляются, что наши резные наличники произошли от итальянских: «Нет! У нас такого нет! Это просто похоже!» А наши почему-то обижаются: «Нет, резные наличники — это исконно русское! Спокон веков! Еще с дохристианских времен!» Как будто от этого они стали хуже (смеется). Все друг на друга влияли, в этом нет сомнений.

Ижевские «сережки» — свесы

Архитекторы надо мной посмеются за такое упрощение, но я скажу так: каменная архитектура у нас очень европейская, а европейская архитектура — она очень итальянская. Ведь в России с 1762 года существовала комиссия под управлением графа Бецкого, которая создавала образцовые фасады для губернских городов. То есть была, грубо говоря, книжка с фасадами, которую делали профессиональные столичные архитекторы с образованием… угадайте, каким? В Италии учились в основном. И, конечно, эти книжки упирались в правила классицизма целиком и полностью.

С самим словом «наличники» тоже интересная история. Есть хорошая книга питерского профессора Сыщикова, он собрал все термины, касающиеся деревянного зодчества, потрясающий труд. Так вот, у этого понятия есть несколько корнеобразующих слов. От слова «лицо» — обналичка, обличковка, от слова «окно» — обоконье, наоконник, надоконник. От слова «резать», конечно, — выреза, обреза, нарезники, или от «красота» — украсы. Есть странные по морфологии слова — уральское белендрясы, например, которое связано с глаголом белендрясничать — ерундой заниматься. «Чего там дед делает?» — «Да белендрясничает».

Думаю, в наличники еще вложено языческое начало. Раньше считалось, что злые силы не могут проникать сквозь материю, но могут пробираться по ее краю, и поэтому край сорочки, воротник обшивался обережным орнаментом, и также украшался край окна, край водосточной или дымоходной трубы, вход в дом.

Кроме России наличники сегодня можно встретить в Белоруссии, на Украине, отчасти в Литве, Турции, Северном Казахстане. Но можно сказать, что это наша особенность, здесь они распространены наиболее широко. Иногда, кстати, этому способствовали пожары, города-то деревянные горели. Иногда сгорало разом полгорода. И его начинали отстраивать заново.

Есть иркутская книга «Город и дерево, искусство и ремесло», где хорошо описан такой процесс: когда Иркутск погорел в 1879 году, созвали артельщиков, резчиков и строителей со всех окрестных городов и деревень. И чтобы дело шло быстрее, придумали то, что мы сейчас назвали бы ГОСТом: установили три стандартных размера окон, которые до этого вырезали кто во что горазд. Под эти три размера можно было купить наличники прямо на рынке. Ну, то есть, чего ты там заказываешь, вот, бери, мы уже нарезали. В Иркутске послепожарные наличники прям видно: они более простые, типовые, без хитростей.

Интересно, откуда мастера брали узоры. Вот, например, в 1870-х годах выходил журнал «Мотивы русской архитектуры», где пропагандировали русский стиль, одним из основателей его считается Иван Ропет. По его зарисовкам, сейчас он зовется псевдорусским, или петушиным стилем, строили здания в Москве, Петербурге, Красноярске, Орле, Калуге, Костроме, наличники прям узнаваемые.

А крестьяне иногда копировали узоры с упаковки мыла или чая. Был такой граф Бобринский, который критиковал подобный поворот и сетовал, что народное искусство умирает, что оно упало до вульгарного стиля. Раньше ведь народные резчики вдохновлялись орнаментом из церковных книг, византийским, тысячелетним. А тут вдруг мыло… Ну, что поделать.

Я общался с резчиками советской эпохи, которые брали свои узоры с обоев и рисунков на женском белье.

Однажды в Ижевске, в Удмуртии, там для наличников характерны «сережки» — свесы, их чаще всего два, но встречаются и три, я вдруг встретил один дом, где свесов было восемь. Там, где три свеса, стоит хозяйка и говорит мне с таким апломбом: «А вы знаете, что количество „сережек“ означает гостеприимство хозяев? Это не просто так финтифлюшки. Вот у моего отца их три!» Я спрашиваю: «А чего у ваших соседей их восемь?» — «Ну-у, эти-то просто выпендриваются».

Много я читал в Сети, что кони — это такой древний символ, они везут в колеснице солнце по небосводу и поэтому часто изображаются на наличниках. Не выдержал, посчитал, сколько у меня коней. Всего-навсего три. Из 20 тысяч. То есть кони встречаются даже реже, чем лица людей! А лица на наличниках встречаются очень-очень редко. У меня их 8 или 9.

Есть наличники в Старице, Тверская область, где изображен усатый-бородатый дядька и несколько женских лиц. По одной легенде, это купец, хозяин дома, и его семья. А по другой, поскольку дом построен в 1918-м, это Николай II — якобы в память о расстреле. Но мне кажется, что в 1918 году в Старице еще не знали о расстреле царской семьи…

В Бурятии, в Улан-Удэ, стоит дом, где на наличниках четыре мужских лица, причем все разные. Большого мастерства был резчик. Головы маленькие, размером сантиметров семь. Там говорят, что это резчики сами себя вырезали. В Иваново были два дома с лицами, но один уже разобрали, хотя это же уникальная история и всякий раз такая радость и находка!

Я как-то с региональным чиновником общался с глазу на глаз и говорю: «Такие дома встречаются только у вас. Почему вы их не сохраняете?» Он говорит: «Ну, во-первых, я только сейчас от вас узнал, что они есть у нас и больше нигде». Но отношение у него тут же изменилось. Он просто не знал. Очень часто люди не знают, что это высокой ценности объект.

Доска о том, что это памятник архитектуры, не работает как охранная грамота. Вот есть в Архангельской области, в селе Черевково, совершенно потрясающий дом купца Гусева. Удивителен он тем, что, вообще-то, чем севернее, тем наличники проще: климат суровый, световой день короткий — просто некогда резать. Но этот Гусев сделал дом, где невероятно пластичная, практически лепная резьба, ни на что не похожая. Там дом и амбар. На доме висит табличка, что это памятник деревянного зодчества. Так вот, сегодня часть дома покрашена одним цветом, часть — другим. У амбара выбиты окна.

Сохранять надо по-другому — рассказывать об этом и делать это модным, интересным. Вот конструктор «Макет наличника» — одна из таких идей. Мы вместе с резчиком Валентином Яковлевым придумали, как собрать наличник своими руками, и создали такой деревянный лего, масштаб 1:12. Выбрали 6 моделей из разных регионов России, в каждой от 170 до 280 деталей. Я сам их тестировал: собирал, красил. В общем, долго шел к идее. И наконец, в прошлом году свершилось. Помог краудфандинг на «Планете», мы собрали даже больше, чем ожидали. Значит, все не зря. И этот конструктор, возможно, со временем поможет сделать так, чтобы число наличников не уменьшалось.

Настоящий полноразмерный наличник стоит сейчас около 20 000 рублей. Можно найти наличники и за 5—7 тысяч, но для этого нужен дедушка, деревенский резчик. Он скажет: «Вот материала я сейчас закуплю, за 2 недели одно окно сделаю». И через два месяца с любовью, не торопясь, сделает вам 5 окон. Выйдет это примерно 40 тысяч, копейки. Но где искать такого дедушку, я не знаю.

Легче найти молодых ребят в областном центре, у которых стоит лазерный станок. Те же 5 окон выйдут в 150 тысяч. Но зато они будут предсказуемы по срокам и с оплатой безналом. И третий вариант: найти какую-нибудь условную «Спецпроектреставрацию». Шлешь им обмеры и чертежи, они говорят: не вопрос. У них все будет в лучшем виде: часть сделана на станках, часть вручную, но один наличник будет стоит 85 000 рублей.

На сайте все снятые мной наличники уже не помещаются, да, их 20 тысяч. Сайт хостится в Голландии, нужны руки и время, чтобы его перенести, я уже год как собираюсь… Сколько было экспедиций, невозможно подсчитать. Городов около 400. А что считать экспедицией? Мы недавно со съемочной группой канала «Культура» ездили через Ивановскую область в Нижегородскую, заехали в Ковернино на пару часов, там очень красивый резной дом. Сняли и уехали. Считать это экспедицией?

Региональные музеи с наличниками есть. В Мышкине, в Томске. Маленький музей есть в Киржаче. Года два назад открылся Музей тульского наличника, там тоже классные ребята. В Архангельске создается, я не был пока, в Черноисточинске — называется «Вычурны балясины». Мы все, конечно, знаем друг о друге, мир наличникофилов не очень велик.

Простые люди реагируют по-всякому. Был смешной разговор на выставке, женщина взяла мой календарь, и такая: «Ой, какие наличники, как красиво!» Переворачивает страницу: «Ага». Третью: «Так, и тут наличники? Что-то у вас, кроме наличников, ничего. Это ж скучно». И ушла. Не зашло человеку.

Коллаж с цветными окошками так и продается до сих пор на фотобанках. Большинству без разницы, какие там окошки. Я как-то встретил мои окошки Костромы с надписью «Не уничтожайте старую Рязань!». Я бы, конечно, выслал им Рязань, мне не жалко.

Иногда находишь там, где не ждешь. Я ехал в Тульскую область, в глубинку, потом подумал, а чего у меня Малоярославца нету? Я знал, что Малоярославец был сожжен почти дотла во время Великой Отечественной войны, и я туда ехал галочку поставить: был, искал, нету. Но оказалось, что там полным-полно резьбы: в 1950-х артель взялась и отстроила дома.

А какая Шуя в Ивановской области умопомрачительная оказалась! Ой, это представьте, что вы уже были во многих российских городах и вдруг, не зная ничего, попадаете в Санкт-Петербург. И ходите в шоке: ого! Он какой-то другой совсем, крутой. Вот Шуя такая. Промышленность ее миновала, и это спасло город. А вот в Вологде, «где резной палисад», я не нашел почти ничего.

Сейчас у меня много лекций по стране, а потом я хочу в Барнаул попасть, там очень крутой деревянный модерн. В октябре поеду в Йошкар-Олу и Космодемьянск, там тоже классная резьба. Вторую книгу хочу сделать про Поволжье (первая — «Наличники Центральной России»). И там, конечно, должен быть самый «мед», мед деревянный, застывший на солнце. Прямо очень красивая резьба… Знаете, я заметил, что трудно описывать наличники, не используя слова «ажур» и «кружево».

автор Ольга Майдельман/фото Иван Хафизов