Контрабандисты

Андрей Батурин

Желание сбежать из страны-тюрьмы объединяет героев этой книги, а также шесть похищенных живописных шедевров, которые, как часть причитающихся им народных богатств, собираются вывезти они с собой. Детективная история разворачивается в СССР времен позднего застоя. Приведенные автором описания суровых реалий социализма не просто служат фоном для лихо закрученного сюжета, а еще и призывают одуматься ратующих за возвращение той эпохи.

6

Следователь Огурцов не стал ждать расправы за покушение на зятя начальника в кабинете, а решил поехать на место происшествия и побольше раскопать по последнему, как ему показалось, очень перспективному делу. Кто знает, может, поможет на ковре. Он хотел пошарить по окрестностям и попробовать узнать, что делал там покойный с мешком золотых яиц за плечами. Конечно, времени с тех пор прошло немало, но он все-таки надеялся что-нибудь найти.

Капитан катил в своем «москвиче» по пустой дороге и, высунув руку из окна, курил. По радио транслировали легкую музыку, мотор работал ровно, подвеска не стучала, и все бы не плохо, вот только сигарета все время гасла. Либо потому, что была сырая, либо кто-то его вспоминал часто. «Наверно, Купорос как раз тестю про меня докладывает, — вздохнул он. — И что я за баран такой? Ну на хрена было это все творить? Щенок-то обнаглел, конечно. Давно бы следовало его на место поставить, но зачем же руки распускать? Что теперь будет? Уволят, посадят… От них всего можно ожидать.»

После поворота из кустов боярышника вынырнул указатель: «Лосянка 3 км». Он свернул на проселок. Изрытая тракторами грунтовка моментально отвлекла его от грустных мыслей. Отчаянно крутя баранку, чтобы не застрять, он пропахал еще метров пятьсот до места позавчерашней печальной находки и, выбравшись на сухое место, остановился.

Рабочих на участке не наблюдалось. Побросав технику и инструменты, они куда-то смылись. Он поглядел на часы: «Полвторого. Обедать, наверное, уехали. Жаль». Повертев головой по сторонам, неподалеку, возле леса, заметил человека и коров. «Пастух… Наверно, из Лосянки», — обрадовался сыщик и, прыгая через лужи, направился к нему.

— Добрый день, папаша, — протянул руку гревшемуся на солнышке деду. — Ух и погодка сегодня…

— Добрый, добрый, солдатик… — В этот жаркий полдень старик сидел в ватных штанах, телогрейке, а на затылок, обнажая пятнистую лысину, по-дембельски заломил видавшую виды ушанку. Он сунул самокрутку в беззубый рот, вытер ладонь о штанину и, лукаво улыбаясь, пожал протянутую ему руку. — Зачем опять в наши трясины?

— А ты что, отец, видел меня уже здесь, что ли? — удивился следователь. В прошлый раз вроде никаких штатских рядом с раскопками не наблюдалось.

— Пошто видел? И так все знают, что из милиции позавчерась приезжали, што шкелета тут отрыли и што золота при нем нашли цельный мешок. — Пастух выпустил облако дыма. — Так зазря только ездите, ищете. Это он сам утоп, никто из наших его туда не спущал.

— А может, я не из милиции? — Огурцов редко ходил в форме и сегодня тоже надел свой любимый, изрядно поношенный, но очень удобный костюм. — Ты что, папаша, телепат?

— Пошто сразу телепат? Так… Имел дела… — ухмыльнулся дед.

— Понятно. Сидел, что ли? Блатной или так, по-мужицки?

— Ой, да тебе зачем, солдатик? Давно это было, давно отсидел, давно искупил и забыл тоже ужо давно.

— Да нет… Не хочешь — не говори, твое дело. А почем знаешь, что шкелет сам в болоте оказался, а не ваши это нам его предоставили?

— Так знамо почем… Кому он тут нужон? Шел по болоту на электричку, да и утоп. Ежа ему в портки. Это щас тут ошушают все, дорогу ведут. — Дед показал на застывший в причудливой позе экскаватор. — А раньше трясина была непролазная. А где дорога эта новая будет, гать шла, через болото-то. Старая, почитай, при царе еще ложили… По дороге-то эвон какой крюк… — Он, придерживая одной рукой шапку, другой описал замысловатую дугу. — А напрямки вжик — и тама… Гать, правда, худая, склизкая была, и топь вокруг гиблая. Вот он, болезный, видать, вечерком или, чего доброго, ночью в темноте тут шлепал — и того… Соскользнул или провалился. Может, черепушкой еще того… об бревно. Кто его знает… Так-то тут, если вокруг покопать, дохрена таких шкелетов отрыть можно. Федька кривой, — дед наскоро перекрестился, — царствие ему небесное, друган мой, тут же где-то сгинул. Ребятишки Саватеевны — девка с парнишкой — лет десять еще тому назад пропали. Тоже, чтоб я треснул, где-то в трясинах этих проклятых лежат. Иван Елизарыч — конюх, Маринка — почтальенка… Да мало ли еще кто? Так что, солдатик, сам он, сам… А нам его губить без надобности…

Старик открыл было рот, чтобы дальше продолжать приводить аргументы к своему мнению, но капитан его перебил:

— Ясно. Я тоже думаю, что ваши тут не при делах. А то золотишко, поди, ему не оставили бы? Так ведь, отец? — Огурцов заговорщически подмигнул.

— Знамо дело. Цельный мешок… — Старик хрипло засмеялся. — Я за мешок овса десять годов отсидел, можно сказать, зазря… Вот, считай, золотом этим бы за все и отыгрался…

— Понятно… А вот скажи-ка, отец. Как тебя звать, кстати?

— Тебе зачем, солдатик? Для протоколу?

— Да нет. Просто познакомиться хочу с хорошим человеком. А ты что, обиделся за ваших? Так я же пошутил.

— Пошутил? Ну, раз пошутил, тогда Кузьмич, — пожал плечами дед. — Онисим Кузьмич. Протопоповы мы, третьего года рождения… Села Лосянки, шестого дома по улице Ленина жильцы. Пачпорт показать? — Старик полез в карман.

— Неужто и «пачпорт» с собой носишь? — удивился милиционер.

— А как же… — Дед достал что-то завернутое в тряпку и приготовился разворачивать.

— Ну ладно, ладно. Не надо. Верю и так. Видно же сразу, что ты мужчина положительный.

— Как хочешь, начальник. А так все дукаменты в порядке.

— Странный ты, папаша. — Огурцов достал пачку «Примы» и протянул собеседнику. — Я с тобой по-дружески беседую, а ты мне «дукаменты» суешь…

— В гробу я видал таких друзей! — Благодушное выражение исчезло с лица старика, он жестом отказался от сигарет, запихал сверток обратно за пазуху, достал оттуда кисет и начал крутить собственную козью ногу.

— Ну вот, папаша, обиделся все-таки…

— Да кому какая разница, начальник? А ты спрашивай, спрашивай, что хотел, а то мне двигать пора. — Кивнул на удалившихся уже на порядочное расстояние коров.

Густой августовский воздух был неподвижен и тих, если не считать наяривающих на своих скрипках кузнечиков. Пахло какими-то цветами и только что положенным асфальтом. Капитан, чиркнув спичкой, прикурил сам и дал огня доваявшему свою самокрутку деду. «И что сегодня за день такой?» Затянулся и, глядя на лениво пролетающую по небу птицу, похожую на цаплю, задумался: «Вот что плохого я сделал этому мухомору?» От птицы отделилось нечто, набирая скорость, понеслось к земле и, врезавшись в заднее стекло его «Москвича», превратилось в большую белую, заметную даже с его удаления кляксу. Он в сердцах плюнул на землю и собрался уходить.

— Ты, солдатик, наверное, спросить хочешь, откуда у шкелета мешок с золотом оказался? — донесся до него скрипучий голос деда.

— Ну да… — Капитан от неожиданности даже не нашелся, как сострить. — Хочу…

— Так у соседа мово, видать, взял. У него в доме завсегда разные подозрительные личности терлись. То пешком, то на такси приезжали. А один грузин так вообще даже на какой-то ненашенской машине. Темные делишки, однако, какие-то проворачивали… Вот от него, не иначе, и шкандыбал, пока не это… шкелет-то наш…

— Точно, отец. Похоже, оттуда и шел, — встрепенулся Огурцов. — Ты голова, однако! Поехали быстрей, покажешь мне, где он живет.

— Так не могу я ехать, при исполнении. — Дед снова кивнул на стадо. — Да и незачем. Нет его дома, соседа-то… Уже скоро год как нет. Арестовали ваши да и, люди говорят, того… шлепнули за то, что деньги фальшивые делал. А в доме его сейчас две семьи живут. Вполне приличные люди. — Старик бросил бычок на землю и поднялся на ноги. — Тебе неинтересные будут… Могу идти, гражданин начальник?

— Иди, иди, папаша, пока, — разрешил капитан рассеянно. — Имя, фамилию соседа скажи только.

— А, это — пожалуйста. Как его собаку звали? — Старик почесал лысину. — Шухельман Давид Иммануилович, дай бог памяти, двадцать девятого года рождения. Проживал напротив меня на улице Ленина, тринадцать. Еще что-нибудь?

— Нет, спасибо большое, Онисий Кузьмич, вы мне очень помогли. — Капитан протянул руку.

— На здоровье, — пожал ее дед и, кисло улыбнувшись, добавил: — Извиняй, если что. — Повернулся и побрел к своим подопечным.

Обратно в город следователь ехал не торопясь. Жутко не хотелось снова появляться в управлении. Настроение, несмотря ни на что, было хорошее, он глядел из окна и что-то мурлыкал себе под нос.

В свете клонящегося к закату солнца нехитрый уральский пейзаж выглядел особенно мило. Справа проплывали елки с изредка попадающимися между ними березами, слева — березы с елками. Иногда среди этой простоты то там, то здесь вспыхивали ядовито-розовые пятна зарослей Иван-чая, обильно расплодившегося между обугленными палками стволов все тех же берез и елок.

«И что вот хлеб не убирают, мать их ети? — подумал он, когда дорога вышла на обширное поле низкорослой пшеницы. — Дождей ждут, что ли, колхознички драные? Конец августа уже. Спелее вряд ли уже станет».

Он раздраженно отвернулся и, чиркнув спичкой, прикурил снова погасшую сигарету. Картина произошедшего на Лосянском болоте в его мозгу нарисовалась уже полностью. Горизонт, пользуясь служебным положением, под каким-либо там предлогом, на реставрацию например, изъял драгоценное яйцо из экспозиции музея и отвез Шухельману, криминальному ювелиру, изготовить копию. И вот, когда все было готово, приехал забрать свое удвоившееся богатство. При расчете, возможно, к чему-то придрался и выторговал десять процентов скидки. О чем говорит найденная Лидой сдача. Заплатил четыре с половиной тысячи, положил все в мешок и направил стопы по короткому пути, через болото по скользкой прогнившей гати. И либо последняя не оправдала его надежд, либо пожалевший о скидке Шухельман догнал и столкнул — в связи с неподсудностью последнего, уже неважно. В результате вместо того, чтобы сэкономить полчаса, жулик задержался в местных водах на три года. И если бы не землекопы и не бдительный участковый, то культурная общественность вообще могла бы никогда не узнать про его хитрые манипуляции с государственными ценностями. А так остается выяснить только, зачем ему это все понадобилось, и дело раскрыто. «Шкелета на кладбище, яйцо в музей, майорские погоны перед пенсией мне на плечи… — Огурцов выбросил чинарик и злобно плюнул. — Вот если бы только не Купорос…»

За поворотом открылся вид на городские окрестности. Напротив кладбища перед скопищем низких деревянных домишек частного сектора хищно торчала двухэтажная кирпичная будка поста ГАИ. На выезд из города перед ней стоял знак «Стоп», и выстроилась пробка машин на двадцать. Вооруженные автоматами сотрудники внимательно вглядывались в окна останавливающихся автомобилей и направляли подозрительных на стоянку справа для более подробного досмотра.

— Здорово, Витек. Что еще за хрень тут у вас приключилась? — спросил Огурцов, остановившись возле дежурившего на въезде знакомого лейтенанта.

— У нас… — усмехнулся тот. — Это не у нас, а у вас. Ты где был, Валера? Не знаешь, что ли? Следователя вашего заколбасили, да не простого, а зятя начальника управления. Не помню фамилию. Ну, ты должен знать.

— Да ты что?! — Капитан похолодел. — На глушняк?!

— Да нет. Живой, слава богу… В коме… Но все равно вот план-перехват… Ищем… Правда, не знаем кого.