Как мы с Вовкой. Лето с пионерским приветом. Книга четвёртая

Андрей Асковд (2024)

Родители отправляют Вовку с братом в пионерский лагерь. Впереди ребят ждет целый месяц приключений, в которые, как обычно, будут вовлечены все окружающие — друзья по отряду, вожатые, повар, завхоз и деревенские жители. В этой книге неугомонный характер Вовки впервые проявится, что называется, во всей своей красе и изобретательности. И удивит даже своего старшего брата, от лица которого и ведется рассказ. А что делать, если черный-черный мальчик оказался на территории пионерского лагеря? А что, если на кружке выжигания попытаться выжечь кое-что особенное? А что, если во время игры «Зарница» оставить свой жужжащий след в истории? А что, если для конкурса военно-патриотической песни подготовить для всего лагеря сюрприз с особенным спецэффектом? Взрослым книга позволит окунуться в советское детство. А детям — лучше узнать, как их родители когда-то проводили своё лето.

Глава 1. Отъезд

Наше с Вовкой новое лето неожиданно приняло совершенно новый оборот. Мы думали, что нас, как и прежде, отправят в деревню к бабке с дедом, но в один прекрасный день мама нам сказала:

— Едете в пионерский лагерь!

О пионерах я уже имел приблизительное представление. В первом классе, когда нас принимали в октябрята, к нам приходили пионеры и рассказывали о том, что быть пионером очень почётно, но это большая ответственность, и нам надо сначала стать октябрятами и достойно пронести это звание, чтобы потом нас приняли в ряды пионеров.

— Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут!

— Октябрята — правдивые и смелые, ловкие и умелые!

— Октябрята — дружные ребята, читают и рисуют, играют и поют, весело живут!

Пионеры звонкими голосами декларировали наши будущие девизы, но я был согласен только с последним, посчитав, что этого достаточно для того, чтобы быть октябрёнком.

Честно говоря, мне тогда уже эта новость про пионеров не очень понравилась. Особенно то, что надо чего-то там нести для того, чтобы потом взвалить на себя ещё какую-то почётную ответственность. А вот о лагере я вообще ничего не знал. Это меня немного напрягло.

— А может, в деревню? — робко возразил я.

— Да ты что?! — удивился папа. — Пионерский лагерь — это же здорово! Новые друзья. Я бы сам с удовольствием туда съездил.

— Так и езжай, — предложил я ему воспользоваться этой здоровской, по его словам, возможностью. — А мы с Вовкой в деревню.

— Я уже не пионер, — папа как-то мечтательно, но печально вздохнул.

— Так мы тоже ещё не пионеры, — подключился Вовка. — Я даже в школу ещё не хожу.

Мама не стала принимать наши доводы и сказала, что всё уже решено. Путёвки на руках, и мы с Вовкой едем через несколько дней в пионерский лагерь. Нас определят в один отряд, чтобы я мог присматривать за братом. Ему, в виде исключения, разрешили поехать в лагерь со мной, несмотря на то, что он не октябрёнок и даже вообще ещё не школьник.

Мы с Вовкой переглянулись и поняли, что спорить бесполезно.

— Только обещайте, что будете вести себя хорошо и слушаться вожатых, — папа по очереди посмотрел на нас с Вовкой. — Никаких приключений и выходок. Это вам не деревня. Там всё по правилам и по распорядку.

Мы кивнули, подтверждая, что услышали. Но кто бы знал…

В день отъезда мы встали пораньше. Два чемодана с вещами, на которых были приклеены бумажки с нашими фамилиями, именами и надписью «7 отряд», были уже собраны. Помимо вещей, в чемоданы было добавлено немного конфет, печенье, вафли. Мама сказала, что нас там будут регулярно и хорошо кормить, а это так — для души и хорошего настроения. Взглянув на наши с Вовкой запасы «настроения», я прикинул, что нам этого хватит на пару дней. И то, если экономить.

— Маловато будет, — заметил Вовка.

— А попа не слипнется? — возразил папа.

— Этого достаточно. Недели через две мы приедем к вам на родительский день, — успокоила нас мама. — Ну всё. Пора идти.

На площади сбора «пионеров», перед домом культуры, стояло несколько автобусов с табличками «Дети» и милицейская машина.

Взрослые с чемоданами и дети разных возрастов хаотично лавировали в толпе, выискивая свои отряды. Каждый отряд должен был ехать на своём автобусе. У автобусов стояли вожатые, держа в руках таблички на палке с номером отряда.

— Вон наш, — папа указал на девушку в пионерском галстуке с нашей табличкой.

Возле неё уже собралась часть нашего будущего отряда.

— Здравствуйте, — мама поздоровалась с вожатой и улыбнулась ей. — Вручаем вам наших детей.

— Просим вернуть их в целости и сохранности, — папа тоже улыбнулся.

— Не переживайте, — заулыбалась и вожатая. — Я обязательно за ними присмотрю.

Я обратил внимание на то, что все тут улыбаются. Все, кроме детей из нашего отряда. В их взглядах читалась какая-то обречённость. Мальчики и девочки, будущие пионеры, жались к родителям и нервно теребили свои платья и шорты, глядя в асфальт, а не в светлое будущее, которое обещал большой плакат перед домом культуры: «К светлому будущему коммунистического общества!». В. И. Ленин на постаменте указывал куда-то своей рукой, видимо, в направлении этого самого будущего. Я проследил за тем, куда направлена рука, она указывала на автобусы.

— Седьмой отряд! Строиться! — скомандовала наша вожатая.

Родители кинулись обнимать и целовать своих детей. Некоторые пускали слезу, как будто нас отправляли не в пионерский лагерь, а… Не знаю куда, но явно не в очень хорошее место.

— Чемоданы и рюкзаки вон в тот автобус, — это вожатая уже родителям давала указания. — На месте их выгрузят и передадут вашим детям. Все подписали?

Взрослые подхватили багаж и отправились к указанному автобусу.

— Так! — повернулась она к нам. — Давайте построимся, и я вас посчитаю. В колонну по два.

Наш седьмой отряд, потеряв опору в виде взрослых, начал разваливаться, а не строиться. Каждый пытался встать там, где посчитал уместным. Никто ни с кем не был знаком, кроме нас с Вовкой, поэтому никто не хотел вставать ни с кем в пару.

— Так, — вожатая озадаченно посмотрела на нас. — Мне нужен помощник.

Ещё раз окинув всех взглядом, она остановилась на нас с Вовкой. Единственных, кто составлял эту колонну по два.

— Ты, — она указала на меня. — Как тебя зовут?

Я не очень-то хотел сразу становиться помощником ввиду того, что это подразумевало ту самую пионерскую ответственность. Я искренне надеялся, что ещё какое-то время буду играть и петь, весело жить. И даже посмотрел себе за спину в надежде увидеть там претендента на роль помощника, на которого сквозь меня указывала своим пальцем вожатая, но там никого не было. Я сделал шаг в сторону, чтобы убедиться в том, что она действительно имеет в виду меня, но палец двинулся вслед за мной.

— Так как тебя зовут? — повторила она свой вопрос.

В общем, не успев даже сесть в автобус, я уже стал командиром нашего слабо организованного отряда численностью чуть более двадцати человек. На моей руке появилась красная повязка. Папа с мамой, вернувшиеся от автобуса уже без чемоданов, застали меня за построением колонны по два. Вся мелюзга, обретя новую опору, стала более податливой. При содействии вожатой мы наконец-то собрались. Правда, был один момент… Когда я попытался воткнуть в строй одну девочку, которая растерянно стояла в стороне, взяв её за руку, то почувствовал, что моё лицо наливается краской. Она так на меня посмотрела в это мгновенье…

— Что такой красный? — спросил Вовка, когда я вернулся к нему в строй, в первый ряд.

— Да так, — уклончиво ответил я, невольно обернулся, чтобы взглянуть на ту девочку, и покраснел ещё больше, уже вместе с ушами.

Вовка тоже обернулся посмотреть на то, что меня так смутило.

— Влюбился, — не стесняясь и не пытаясь понизить голос, констатировал он сей факт.

По отряду пробежал смешок, а я покраснел уже, наверное, до мизинца на ноге.

— Заткнись, — сквозь зубы процедил я, обращаясь к Вовке.

Вожатая улыбнулась и, подойдя ко мне, присела, поправляя повязку на моей руке.

— Ничего, — улыбнулась она. — Бывает.

Мне же в тот момент казалось, что единственно правильным решением будет смыться сейчас отсюда, пока не поздно. Такой позор с самого начала. Дорогу до дома я знал. Ничего страшного. Уедут без меня. Не станут же они ждать одного человека. Но потом я увидел милицейскую машину и вспомнил, что всё равно найдут. Раз уж целый поезд меня ждал, когда мы в прошлом году ездили с Вовкой в деревню, к бабке с дедом, то что говорить об автобусе.

— Ого! — удивился папа, заметив нас с Вовкой в первом ряду и красную повязку на моей руке.

— Да! — гордо подтвердила вожатая. — Назначен командиром седьмого отряда.

— А чё такой красный? — мама обратила внимание на моё раскрасневшееся лицо и потрогала лоб. — Не заболел?

Вопрос вселил в меня надежду на благополучный исход.

— Да не-е-е, — отнял эту надежду Вовка. — Влюбился.

Отряд снова прыснул от смеха, а я пнул Вовку ногой.

— Тихо! — пыталась всех успокоить вожатая.

Мама наклонилась ко мне, потрепала по голове, обняла и повторила слова вожатой: «Бывает».

Через пару минут заиграл торжественный марш, и колонны пионеров и октябрят, если заранее причислить к этим рядам и Вовку, отправились нестройным шагом в автобусы.

— Ну что? Все готовы к отдыху? — спросила вожатая, пройдя по рядам и ещё раз всех пересчитав по головам. — Давайте знакомиться. Меня зовут Света. Я ваша вожатая, а когда приедете в лагерь, вы познакомитесь ещё с одним вашим вожатым — Алексеем.

Дети по очереди стали подрываться с мест и наперебой представляться.

— Я Вовка! — не остался в стороне брат, выкрикнув свое имя громче всех.

— Козья головка, — передразнил я его словами бабки.

— Тише, тише, — Света засмеялась и попросила всех успокоиться и сесть на свои места. — Хорошо, что вы все так оживились, но давайте соблюдать порядок. Предлагаю, как автобус тронется, всем вместе спеть песню.

Через несколько минут водитель предупредил, чтобы все заняли свои места. Автобусы тронулись, Света достала откуда-то горн и протрубила, видимо, отправление. Водитель от неожиданности чуть не дал по тормозам и что-то нечленораздельное, но ёмкое выдал нашей вожатой. Родители замахали вслед уезжающим детям. Дети махали в ответ. Вскоре Дом культуры вместе с родителями скрылся за поворотом.

— Ну что? — хлопнула в ладони Света. — Кто знает песню?

Вовка поднял руку.

— Ты знаешь песню?

— А в трубу подудеть можно? — вместо ответа спросил он.

— Не сейчас, — возразила вожатая. — И это не труба, а пионерский горн.

— Тогда песня.

— Отлично. Запевай, а мы подхватим, — поддержала его порыв доверчивая Света.

Вовка прокашлялся и даже встал, держась на всякий случай за спинку переднего сиденья.

— Песня! — бодро начал он. — Народная! — добавил.

Света предварительно зааплодировала и призвала детей тоже похлопать. Я попытался её предупредить и сказал, что Вовка поёт не очень, но вожатая ответила, что это не важно. Главное, что у Вовы есть желание проявить себя. Я предположил, что Вовкино проявление может не всем понравиться, но потом махнул рукой. Пусть. Я знал, чем всё это закончится. Народная, значит, от бабки, а там действительно народная, которая не подразумевает под народом детей. И решил — пусть он опозорится. Не всё же мне должно доставаться. Вовка поклонился и начал.

К коммунизму мы идём,

Птицефермы строятся.

А колхозник видит яйца,

Когда в бане моется.

Вовка сделал паузу, ожидая одобрения. Дети смысла песни не поняли и стали аплодировать.

Света же всё поняла и успела заткнуть Вовку, прежде чем он захотел продолжить.

— Спасибо, Вова, но давайте лучше другую песню споём? — предложила она детям, возвращаясь в начало салона автобуса и с опаской оборачиваясь на Вовку. Потому что он сразу заявил, что знает ещё много песен, но Света от его творческого энтузиазма была явно не в восторге. На этом Вовкин бенефис закончился. — Давайте споём «Прекрасное далёко»?

Все затянули это «Прекрасное далёко», а я уже сомневался, что ближайшее далёко будет таким прекрасным. По крайней мере, для этого пионерского лагеря. Я прям представил перед собой бабку и что бы она сказала, узнав, что мы с Вовкой едем в пионерский лагерь: «Как у ваших родителей ума хватило отправить вас одних в пионерский лагерь? Вы же оба с приветом». Ей виднее. Может, мы и с приветом, но теперь с пионерским. Это будет наше лето с пионерским приветом.