Один за горизонты

Андрей Анатольевич Командоров (2023)

Длительный одиночный поход по сахалинской тайге. Пятнадцать дней одиночества среди буйства растительности, сопок и медведей. Искрометность юмора в произведении отсутствует, подменяясь описательной образностью, через кусты которой можно рассмотреть всю серьезность ситуации, от одного из самых маленьких городов России — Макарова, до затерянных в гуще тайги горячих источников, что собственно и составило маршрут автора данных строк. Следи за его хаотичными приключениями, чтобы не допустить тех же ошибок, что даст вам возможность заработать балл для выживания.

Глава 4

Тем временем река хладнокровно сжимала стальные объятия каменных стен со всех сторон. Сделав главный поворот и встав головой на восток, она завела меня в узкую щель. Где-то в этом квадрате и был обозначен картой некий десятиметровый водопад. Скептически прислушиваясь, мне не приходилось улавливать грохот этого монстра и я стал подозревать об обмане.

Проход был вполне по силам и ребенку, когда вдруг в недалеком видении обозначилось нечто похожее на водопадное сооружение. Все что окружало его, было ужасным. Даже если помечтать об обходе, то можно было и не грезить о нем. Вокруг все было непроходимым и только вода проточила себе путь.

Подойдя ближе к препятствию, я сильно упал духом, который еще несколько минут назад казался неистощим. И был бы водопад, было бы не так обидно, но то был порог, да и то без шика и изящества, зато эта собака напрудила такую яму перед собой. Была она глубокой и почти необходной по своим небольшим крыльям. Слово «почти» все же оставляло небольшую, гипотетическую возможность слева, по ходу движения, все остальные варианты были исключительно недоступны.

Я сразу побрел к единственному шансу. Некие большие каменные полки тянулись от порога своеобразным веером и на них вроде бы можно было вскочить, где по самой высокой точке можно было обойти злодейский порог. С воды была только одна разъединственная точка, которая позволяла надеяться на успех, вот только старт должен был начаться почти мне по пояс. Я был на самой грани подмочить низ рюкзака, а там спальник, пусть и упакованный в пакет.

Аккуратно, на цыпках, подкравшись к месту, нащупал под водой выступающий камень и начал грандиозный штурм стенки. Я скользил по влажным стенкам, скулил и опять скатывался вниз в реку, мне не хватало такой малости чтобы рывком подняться и зацепиться за хлипкий хлыст небольшого дерева. Я подумывал закинуть рюкзак отдельно, но понимал, что без всяких на то шансов и тогда я стал пробовать захватить провод. Да, там свисал черный, не толстый провод. Был он немногим пожирней телефонного, в гладкой оплетке. Кто-то подвесил его и сейчас он мне был необходим. Он торчал в стороне слева и дотянуться до него было тоже еще той задачей, хоть и проще, чем закинуться на стенку. Скользкая шкура провода совсем не походила на веревку с рифленой поверхностью, скользила как тюлень между косаток, и все же ее помощи мне хватило для подскока на поверхность первой стенки. Шнурок служил путеводной нитью далее, на вторую ступень, так что я с энтузиазмом схватился мокрой ладонью за черную поверхность ее и дернулся в направлении верх. Рука легко соскользнула с матовой поверхности кабеля и я даже не приподнялся над землей. Еще попытка, за ней другая и третья; чем сильней я сжимал ладонь на шнуре, тем быстрей она скатывалась под влиянием веса тела и рюкзака. Совершенно мертвое решение для решения преодоления.

Оказываюсь в самом конце полки, где выступающие камни ненавязчиво предлагают расправиться с проблемой. Ничего не выходит. Если бы я был один, без захребетника-рюкзака, то легко вскочил на этого коня. Руководствуясь побуждением логики, убрал рюкзак со спины и напевая «Дубинушку» пытаюсь закинуть его отдельно от тела. Высота слишком задиристо недосягаема и дармоед скатывается обратно, опасно разгоняясь на обратном пути в попытке перелететь мне через голову, чтобы освежиться в глубоком бассейне за моей спиной. Тамошняя глубина явно перекрывает меня с макушкой. Так же пытаюсь туда закинуть палку и со второй попытке получается. Разговор о палках это вообще отдельный разговор и мы его как-нибудь коснемся.

Ничего не получалось. В попытках выбить полость в центре полки, на меня полетели приличные «блины» камней, один из которых неплохо оприходовался о ногу, часть камней звездным потоком ухнулись в ниже лежащую воду и грохот порога смешался со взрывом падающей каменной материи, от этого я кожей почувствовал опасность падения куда-то туда, куда я даже смотреть боялся, чтобы не испугаться. Вряд ли я бы умер, только пришлось бы избавляться от рюкзака, чтобы выплыть, это в корне бы изменило весь поход.

Понимая, что данное место единственный мой выход, я скребся в камнях, пытаясь углубиться так, чтобы уверенно встать на ногу, чтобы перейти на следующий выступающий булыжник и потом перевалиться на полку. И моя страсть победила, стирая ткань на коленях и животе, я выполз змеей на самый верх и в облегчении огляделся. Первым вопросом стояла проходимость дальше, вверх по течению и то что я видел, пока меня в целом удовлетворяло. Были отдельные вопросики, которые я все же надеялся толково и счастливо обойти.

Вокруг меня высились огромные стены-великаны. Обычно пороги и водопады, которые прямо по руслу невозможно преодолеть, все равно обходятся по склонам. Да, они уводят далеко в верха и на это теряется много времени и сил, но все же возможность обойти есть, а здесь же такого шанса не было. Едва ли не единственный раз в жизни я встречался с таким явлением.

Казалось, что главное препятствие пройдено, хотя в этой жизни я уже никому не доверял и поэтому осторожно отправился далее. Очень быстро, метрах в 70-ти от порога я столкнулся с тем, что река зажалась в «щечках» скалистого обрамления, а течение реки было настолько стремительным, что по воде не пройти. Я долго тужился проскочить слева, где был бы шанс, если бы не низкий, каменный карниз, который цеплялся за мой рюкзак и был весьма настроен кинуть меня в поток, который с радостью покувыркал бы меня.

Походив кругами, все же пришел к выводу, что это самая доступная калитка из всех и сняв рюкзак, все же прополз, при этом потеряв палку. Она была обычной, лесной палкой, подобранной по пути. Свою, новомодную, я посеял незадолго до похода и теперь обходился по старинке обычными. При переходе через реки эта деталь походного обихода была необходимой особенностью. Без третьей точки опоры вероятность рухнуть в воду поднималась, как самолет на взлете. Скользкие камни всегда хранили подлость свалить тебя в поток и как бы ты ни был насторожен и сосредоточен, шансы на принятие ванны были всегда повышенными. Просто чудо, что я лишь единственный раз распростерся по дну реки и то как-то боком, что позволило оставить рюкзак почти в сухости. Высокий результат преодоления водных препятствий мне принесли палки. Я периодически их менял, потому что они то ломались, то я забывал их на стоянках, а вот эту я выронил при прохождении сложного участка. Были периоды беспалочности, что и обуславливало мои опасности падения. В очередной раз я вынес решение, что палка в походе требуется, потому что нужна.

Выбравшись на другую сторону, понял, что в жизни многое поменялось. Впереди были чистые проходы, без нужды куда-то лезть со смертельным риском. Скалистое ущелье никуда при этом не делось и напряжение поэтому оставалось.

Красивость местности задерживала, я часто снимал на телефон вокруг лежащее, только не жалел о задержке, потому что вряд ли в своей жизни я здесь еще буду иметь честь быть.

Река начинала подворот под свое нормальное направление на север, что означало скорое окончание скальной щели, но напоследок она выдохнула и подарила еще виды, где заняла свое место и река Минская. Среди теснины каменного нечто, она выскакивала, как испуганный заяц. Грохот стоял знатный и так хотелось залезть в эту какафонию, пройти, поглядеть, открыть какой-нибудь водопадик, который по всем правилам походного искусства обязан быть во глубине реки. И здесь я все же подавил в себе подобные желания железной рукой и прошел немного выше устья Минской, где и встал на обед. Место выбрал под солнечной бомбардировкой, требовалось посушить палатку и другие подмокшие вещи. Несомненно и зарядка телефонов тоже не должна прохлаждаться.

После обеда я уверенней двинул в путь, река была замечательно доступна и карта подтверждала, что дальше ждут только проходимости. И в этом не было вранья, хоть река еще и была далека от равнинной.

Вскоре надо мной мелькнуло длинное и тонкое. Провода ЛЭП. Это транссахалинская Линия Электропередач. Она идет от Вахрушевской ГРЭС с восточного побережья до Углегорского района за запад, неся свет и тепло. ЛЭП проложили по высоким горным точкам (местами даже выше тысячи метров), чем изрядно сократили количество опор, так что получилась поистине волшебно-воздушная линия. Она неслась над горами, долинами и глубокими расщелинами, так что настал момент ее пересечения. Провода мелькали где-то в глубокой выси, а на земле лежали отдельные железные запчасти от них и даже длинная нить алюминиевого происхождения протянулась по склону сопки. В местах близких к цивилизации она бы уже давно исчезла в прорве пункт приема цветных металлов, а здесь лежала вечным музеем.

Эти места были последним писком ущельеподобных мест, вскоре река раздвинула свои берега так, что я всхлипнул от восторженного облегчения. Не медля ни секунды, я стал смещаться влево, в пологие берега. Они поднимались плавно и торжественно, уводя в сторону от реки, куда я и шел как загипнотизированный. Лес был чисто выбрит от растительности, а так же в нем замелькали пеньки старого происхождения. Пройдя по легкой чащобе, я столкнулся с ожидаемым — дорогой. Конечно, она уже давно не имела права так называться, зато остались последствия ее — плотная почва под ней и не такие злые трава и кусты, чем я несказанно радостно воспользовался и пошел настолько быстро, насколько имел физических возможностей.

Бывшая дорога мягко планировала вниз, к невидимой реке и я прекрасно понимал куда она торопится. Это была та самая трасса с реки Флора, которая начиналась от деревни Еловой и сейчас она вела меня к Макаровке, откуда пойдет штурмовать перевал на Флору, а сюда она зашла с тыла, чтобы была возможность объесть лесные запасы выположенного участка. Я даже не видел склонов, так что создавалось впечатление слегка наклоненной равнины, этим и воспользовались стародавние лесорубы предоставив мне быстрый путь. Само собой этот фестиваль продолжался не долго и вот я уже на реке, где все еще были остатки дороги, что и дало мне в сумме быстрый километр с хвостиком.

Время прощаться. Дорожная ветка на другом берегу уходит поперек склона и я говорю ей выспренные слова благодарности. Каково это было почувствовать нестесненные возможности скоростного передвижения, после тягот сложностей ущелистого сюжета? Вы знаете? А я знаю. Это почти как превратиться в птицу.

Вновь река и ее свита, в виде травы и тайги по склонам. Тайга, конечно, молодая… Зато плотная и здоровая телом. Лет через тридцать-сорок она станет настолько спелой и сочной, что человек вновь вернется сюда пилить все, до чего дотянутся загребущие ручонки. Интересно, что в те годы не произошло трагедии и тайга довольно быстро восстановилась. Возможно в следствии недовооруженности человека тех времен, не было у него столько техники, вот и остался нетронутым лес на крутых склонах, распыляя себя по округам с высока, что и дало быстрое восстановление. А вот человек будущего будет более технически подготовлен, остается только надеяться, что и ума у него прибавится, а то местному биоценозу хана.

Окружающие сопки уже давно подперли речку, оставаясь все же намного более покладистыми, чем в том ущелье, где я едва обошел порог. До следующего крутого поворота реки, где предполагается очередное ущелье, порядка 6 км, а пока все проходимое, пусть и сурово на вид.

Иногда видны «усы» лесодобытчиков, они еще хорошо читаются и манят ступить на их территорию, ведь они уходят поперек склона в нужную сторону. Это всегда ловушка, и зная об этом, я все же ступаю на одну такую дорожку и она, полого набирая веса высоты, ведет меня вдоль речушки. Конечно, через метров триста становится понятно, что я ухожу чересчур высоко в горы и требуется либо вернуться, либо спуститься по недружественной поверхности. Возвращаться, это как ножом по горлышку, а спускаться непредсказуемо. За телами елок можно различить круть берега. Иду вдоль реки по матерой тайге и поглядываю, где же найти спуск? Может ручей какой даст возможность мягко упасть в речку? Или послабление в крутизне берега будет?

До ручья так и не дошел, а увидев, что обрыв немного дрогнул и пустил на себя стайку кустов, так и прошелестел сквозь них, истово хватаясь за их палки, чтобы снизить скорость падения. Добрался до цели без переломов, лишь рюкзак дал по голове силой инерции, на том я и успокоился, вновь поклявшись не попадаться на уловки «усов».

Захотелось покоя и мира и я стал приглядываться к приятной поляне, ничего существенного не заметил и поэтому протопал еще прилично, пока не заметил уходящую вверх старую лесодобытческую дорожку. Они нередко представляют самые качественные фундаменты под палатку и я немного залез по ее следам вверх, и не ошибся. Плоско стелясь по земле в густом темнохвое, она приготовила мне то самое замечательное, где палатка встает как влитая. Река была в недалеке, вокруг вальяжно развалились дрова, так что все было в полном порядке.

Здесь я впервые мылся в бане по походному. В наших городских домах, чтобы помыться, мы льем тонны воды и считаем, что в меньших объемах помыться, реальности нет. Спешу, как Чук и Гек, развеять этот укоренившийся в извилинах миф. Имеющимися банно-котелковыми принадлежностями я получил полное омовение тела. Делалось это так; кипятился большой котелок на полтора литра, сбоку стояла двухлитровая вода с холодной водой, в качестве тазика использовался котелок на почти литр в котором и разбавлялась вода до желательной температуры. Выливаясь степенным ручейком на макушку головы, теплая вода имитировала самый настоящий душ. Секунды обливания не сравнить с унылым домашним собратом-душем, время как будто одновременно и сжималось и разжималось. С какой-то стороны казалось, что столетия легли на твои плечи, а с какой-то все пролетало как сладкий миг. Таких заходов выходило четыре и я даже не всю горячую воду использовал. Просто она сильно остыла, а держаться вместе с котлом ближе к огню, я не догадался. Все же эффект был полный. Я успел помыться даже с мылом, от пяток до макушки. При желании удовольствие можно растянуть — например разбавить воду сначала в бутылке, а потом уже догнать до кипятка полный котелок, который держать все время у костра, чтобы не остыл — и тогда количество заходов повыситься хоть до шести, если еще и кружку подключить.

Такой походной баней я и страдал в будущем время от времени, когда позволяли условия, которые не всегда позволяли. Удовольствие, получаемое от такой походной бани, описательными словами не передать. Никакая лакшери сауна-СПА не может и рядом валяться с тем градом ощущений, эмоций, которые не стесняясь фонтанируют в тебе после таежной ванны. Это смешно, и кажется шуткой, только это чистая правда — никакие золотые монеты и высокозвездные бани и штат парильщиков, никогда не доставят вам подобного счастья, а именно так вы будете расценивать ваше состояние после подобного омовения. Кто не верит, пройдите мой путь и помойтесь.

Следующий день начался с пикирования. Я не стал спускаться к реке и продолжать путь, прерванный коварной ночью, с той точки, откуда поднялся на верх, а прошел по верху и там уже споткнулся о речку. День разродился солнечный до умеренного. Редкие тучки кружились в только им прикольном танце. Все эти детали имели значение не в смысле приверженности к небесной красоте, я лишь приценивался к возможности встать на открытом месте и позаряжаться. Через семьсот метров от ночевки, так и поступил. Согласен, повод лениво поваляться так себе, но это лишь на первый взгляд злобно настроенного читателя. Питание для телефонов отлетало с неожиданной скоростью. Я совсем не рачительно подошел к вопросу экономии, первые дни даже включал музыку на основном телефоне, а это граничило с преступлением — его четыре динамика выкушивали батарею со скоростью вороны поедающей яблоки в вашем саду. И вот я начинаю подозревать, что скоро мне это аукнется, поэтому старался где только возможно, воспользоваться солнечными услугами, ну и поваляться заодно.

Сегодня было вообще с утра как то лениво прохладно, поэтому я с радостью ухватился за повод и расстелился на каменистом берегу реки, которая понемногу клевала мне мозг своим журчанием. Почти час я провел в приятном положении, потом прошел еще сколько то и вновь обрел солнечный покой на подобной же косе, естественно с целью зарядки батарей, а это ответственное дело, требовало основательной лежки.

Река держала относительно прямой курс и чего-то особенного предложить не могла, а я не требовал, потому что напрягся о встрече с предстоящим глобальным поворотом реки, похожим на предыдущий. По карте было непонятно, какого такого противного характера будет то ущелье, или не ущелье? Смачный указатель водопада в 8 метров, таки торчал на советской топографической.

Как бы я ни отлеживал бока в процессе подзарядке от солнца телефонов, ближе к вечеру я начал поворот, который предложила река.

Совсем в его начале был замечен водопад. Он скатывался с большого ручья правого берега. Хорошенький, как щеночек. Я любовно долго фотографировал его. Сразу после водопада я стал свидетелем симпатичного плоского каменюки, где я немного пофантазировал на тему ночевки на нем. Он был большой и частью тела врезался в реку, которая также создала прелестные этюдные мотивы, чем я несказанно полюбовался.

Поворот пошел заходить в пике и я услышал знакомый шум. Это вопила вода. Она рассказывала о всех горестях, что повидала по пути с верховьев и я спешил на этот крик боли.

Перед тем, как увидеть некую Мощь, был ознакомлен с признаками дороги. Она явилась из ниоткуда и резко вознеслась на взгорочек. Это, конечно, призрак, а не дорога. Читались бортики, плотная почва, а чуть дальше жестяная табличка в пне. Старые разводы, напоминающие буквы, о чем то предупреждали, чтобы сюда не ходить.

С небольшого высока открылась стремнина. Это был не водопад, вообще не он, но зрелище было не хуже. Стремительный наклон нес быстрые воды на протяжении довольно значительного участка. Длинный каменный язык был ложем завораживающего ската, который нес в округу оглушающий шум. Эдакий длиннючий речной порог. Он не был един, делился на несколько штук, в нем были ответвления, а где-то в центре торчали две огромные каменные ванны, с удивительно правильными, округлыми очертаниями. Над порогом нависала стена с правого берега, а слева возвышался пологий берег, по которому, собственно и проистекала давнишняя дорога, откуда я скатился.

В попытках хоть немного передать фотомазками изящество линий местной достопримечательности, я носился вдоль по линии реки. Время опять было потрачено не на движение, а вот на такую ерунду. Уходить не хотелось, так это было величественно. И кто бы знал про этот замечательный порог, если бы не мое открытие. Думалось мне, пока я не столкнулся с бутылкой. Это произошло тут же по мере подъема. Водочная бутыловка хладнокровно развалилась в кустах, будто только вчера кто-то под этими кустами распробовал ее внутренности, в благодарность чего оставив ее медитировать в этом божественном месте. Заметил я и свежий попил, чистящий проход вниз, куда и исчезла дорога и те двое неизвестных. Стало понятно, что какие-то алкоголики глубоко в теме, и даже не чураются затариваться водочной продукцией перед тем, как отправиться любоваться местными красотами. Кто же эти любители лона природы? Это мне предстоит еще выяснить.

Вечер клонился к ночи, а я к ленивому оправданию, почему мне срочно нужно вставать на ночевку. Оставаться у порога, несмотря на всю его прелесть форм, не хотелось, ибо он гудел, как паровоз под ухом, и я спешил удалиться прочь выше.

После порога река очень быстро превратилась в мышь под веником; полого, раскатисто, спокойно. Прижимающийся к пойме темнохвойный собрат давал весьма шустро проходить по границе соприкосновения одного с другим и я не знал проблем. Так, пройдя более 500 метров вверх по реке, я все же не смог сдержать порыва любви к одной приятной полянке, на которой расположились все требуемые удобства.

Ничего за ночевку сказать было бы нельзя, кроме температуры — она опустилась до самых низких возможностей — до 6,8 градусов. Это был некий скачок вниз. Пуховый спальник легко дал бой этому выродку — холоду, а холодное утро лишь предоставило повод понежиться в постельке подольше, да еще и с наглым перерывом. Мне захотелось кофе, так что я подскочил, быстро развел огонь, вскипятил на кружку воды и вскоре попивал кофе с печеньками лежа под одеялом. Потом еще с час поспал и только тогда мне захотелось куда-то идти.

Первое время ничего не менялось в структуре привычной растительности и других параметров, я больше был сосредоточен на предстоящем повороте реки. Примерно через километр с небольшим она уходила на север и от этой точки еще два километра по реке и все, Макаровка прощай! Здравствуй ручей путеотвод к Беловой. В целом у меня были только такие заботы, как вдруг под глаза попала странная примятость. Было похоже на прошлогодний след квадроцикла, а возможно показалось. О чем точно мог сказать, что здесь была дорожка, пусть и сто лет назад. Все заросло и угадывалась она только моим чудесным даром угадывать древние дороги. Но, чу! А вот и относительно свежий след квадрика, этого года. Дело заструилось живо тут же. Я быстро шел по его следу, который сошел с древнеримской дороги и пошел шуровать по прибрежному лесу, собирая все кочки.

Я не отставал и бежал по его следу как гончая псина, пусть даже он и взял резко к реке зачем-то, я не дрогну, я пойду за ним. Побродив по реке, мы разминулись друг с другом и я было решил, что он уехал на восток. В том месте, за ближайшими сопками протекала река Нитуй, и уводила она на восточное побережье. До него было относительно недалеко, меньше 30 км по прямой и явно оно было облюбовано всякими мотолюбителями-антихристами. Это был логичный путь через невысокий перевал и Нитуй, по картам там бывали и дороги проложенные прямыми, обходящие длинные завитушки реки, так что в масть.

Харкнув ему в предполагаемый след, пошел уже по берегу до ближайшего поворота, где неожиданно вновь уткнулся в след циклиста. Он вел меня в нужном направлении метров двести и вновь ушел тенью за реку, видимо здесь и был поворот на Нитуй и я опять не пошел за ним и ступил в реку, будучи готовым к борьбе с природными силами.

Если бы не синяя дерюга на крыше какого-то свинарника, я бы прошел мимо по реке. Зрение боком приметило нехарактерный цвет, за которым пряталось нечто, сляпанное руками человека. Я не мог не поддаться на гнусную провокацию и развернулся направо, чтобы вломиться в ивняк и преодолеть двести метров до какого-то хозяйства.

Большой дом, если измерять таежными лекалами, стоял не сотрешь. Вокруг привычно громоздился мусор. Перед местным замком была аля-беседка, накрытая тем самым, синим дерюжным материалом. Он полоскался на легком ветру и плохо выполнял функции прикрытия. К дому примыкали здоровенные сени, войдя в которые я поразился богатому беспорядку. Генераторов три штуки, здоровенный кислородный баллон и аппарат огнеметного вида (туши они здесь опаливали, что ли?). Сгрудились в кучу банки тушенки, сайры и даже сгущенные сливки аж самого Рогачева (для читателей из далекого будущего поясню, что Рогачевско-белорусская сгущенка являлась эталоном качества на постсоветском пространстве). Топоры, колуны, пилы и всякий другой товар. Все это было в каком-то перемешанном виде, во всяком случае мне, как художнику, это так виделось. Бардак был замечательный. Вход в комнату и я удивляюсь, что больше половины пола земляной, лишь в дальней половине, где-то на треть пространства, поднятый, деревянный постамент, где и определились полати. У входа была замечена газовая печка малютка, над ней же висел телевизор дюймов на 36. Была и обычная, дровяная печь, куда ж без нее? На столике торчали еще консервы. Здесь же, в комнате, был замечен и большой ящик с запором, такие почти везде в избах, в них хранится что-то от мышей. Так и оказалось. Внутрянку набили богато крупами, сахаром и пачкой пряников на триста грамм. Срок годности истек недели две назад и, поэтому, я посчитал долгом чести избавить местных жителей от острого пищевого отравления. Кроме опасного для жизни пакета пряников, я не побрезговал банкой рогачевских сливок, ибо по моему мнению, она начала ржаветь, во всяком случае я не мог этого исключать.

Я совсем не пожалел, что не дошел до избы совсем чуть-чуть. Внутри было сыро и затхловато и ночевка в палатке выглядела предпочтительней. Если же говорить о возможности затяжных дождей, то беспременно выбор был бы за избушкой.

Вокруг фазенды разлеглись широкие просторы, зимовье не очень вязалось с такой поляной и лишь обследовав округу, я понял что меня смущало. Когда-то это была большая и явно центральная база лесопильщиков. Чуть в отдалении, в чахлом лесу, среди уже поникшего высокотравья, торчали предметы прошлого времени. Даже остаток автобуса. Было множество непонятных мне увесистых, из железа, деталей и других предметов. Особенно меня поразила стандартная бочка на 200 литров — ее надписи гласили на немецком. На Курилах местами тоже валяются немецкие бочонки с надписью «Кригсмарине» — морские волки Деница вполне, едва ли не по расписанию, ходили в Японию, таскали радиооборудование туда и редкоземельные металлы оттуда, вот и набросали своих бочек по территории Сахалинской области, которая в то время частично входила в Японскую Империю. Эта же явно не была тех подводников, сколько не вглядывался, а букв Кригсмарине не видел, видимо шла она по закупкам с техникой, или трофейная, что тоже вероятно.

Местные охотники воспользовались отличной, ровной площадкой и старой дорогой, по останкам которой и добирались сюда на квадроциклах, поэтому здесь три генератора импортных, один приличный телевизор, кислородный баллон и другие тяжеловесные вещи — не на лыжах же тащить было.

Пока ходил по экскурсиям, разбросал электростанцию — нельзя терять любой возможности зарядиться.

Проболтавшись около часа в избе и околоизбяной орбите, вышел в дальнейший путь. Беловая была уже так близка, что это волновало мурашками по телу.