Повелительница крыс

Андрей Александрович Жидков, 2020

Данное произведение под названием "Повелительница крыс" является фантазией на тему социального бунта вызванного социальным не равенством.

Кровь на руках святых и солнце над кладбищем.

Предисловие к главе.

Все описанное далее никоим образом не является выдумкой или фантазией, а представляет собой уродливую реалию действительности. Такую как есть, без прикрас. Единственно следует оговориться, что изложенное не присуще какому либо отдельному определенному предприятию, фирме или компании. По причине того что является собирательной составляющей. И было почерпнуто у различных работодателей путем либо личностного опыта, либо же со свидетельств друзей и близких в искренности коих я не сомневаюсь. Из этих разрозненных фактов и соткано изложенное ниже. Печально вот только лишь то, что благодаря процветанию детищ доморощенных, с интеллектом имбецилов, предпринимателей эти разрозненные факты превращаются в вездесущие закономерности….

I

Люди, трудящиеся на фирмах и предприятиях зачастую с легкой подачи их руководителей делаться на две касты. То бишь на сотрудников фирмы и на остальной персонал. К сотрудникам относятся те единственные, кто по настоящему работают, своим самозабвенным трудом увеличивая доход и прибыльность предприятия. Они элита, костяк, основа и светоч любой фирмы. Они это — менеджеры высшего и среднего звена, логисты, супервайзеры, меговайзеры, айтишники, заместители и руководители отделов. Остальной же персонал представляет собой ленивых тупоголовых бездарей. Всяких там грузчиков, кладовщиков, продавцов, кассиров, фасовщиков, упаковщиков, уборщиков и прочих безграмотных никчемных представителей низшего звена. Труд которых прост и несложен. Которых можно запросто оскорбить, обозвать, обругать ни за что, исходя из прихоти только потому, что любовница сутра не сделала минет….. И они не пререкаясь проглотят, ибо пойти пожаловаться им некуда. Поскольку у закона нет силы, у суда нет власти. А тех, кто рискнет разинуть рот, изживут, затравят и уволят. И то-то и оно, что уйти не куда. Ведь не факт что новый хозяин будет лучше или хотя б совестливей прежнего. Вот и терпят потому, как работу терять не хочется. Разумеется, есть те, кто все ж уходит, но на их место с легкостью находятся другие, пусть без опыта и выработанных навыков. Это не суть как важно, главное находятся. А стало быть, сам бог велел относиться к сим отбросам подобно как к собачьим экскрементам на подошве руководства…..

Однако оставалась еще и средняя прослойка из тех, кто благодаря старанию родителей урвал некое подобие образования. И теперь прилежно прислуживается перед господами лелея мечту подняться до их уровня. Заработав в должности менеджера достаточную сумму средств, чтобы открыть свое дело. Очередную торговую лавку по продаже чего-нибудь…..

II

Уже вторую смену четыре фасовщицы-упаковщицы, вместе с молодым, черноволосым, бойким грузчиком, маялись от безделья. Вторую смену они сидели на самодельных, застланных кусками картона, стульях глядя в грязный пол упаковочного цеха кондитерских изделий. Причиной их такового простоя было элементарное перепроизводство. А именно то, что вопреки весьма точным, продуманным логистическим прогнозам, фасованный в дешёвую, невзрачную упаковку товар приобретать никто не хотел. И как результат переизбыток готовой продукции, начавшей изрядно портиться в связи с экономией на системе вентиляции и акклиматизации помещений.

Вот бригада теперь и сидела без дела. И самое поганое заключалось в том что оплата у них была сдельная, а это означало что прозябают они сейчас за свой счет. То есть они ничего не заработают…..

Одной из этих четырех женщин фасовщиц была Ольга. Откинувшись назад и оперевшись спиной об металлический ригель стеллажа, она скучающе следила за порханием мух. Остальные же женщины, равно как и молодой грузчик, тоскливо ковырялись в своих лайфонах.

Вынырнув из-за дальнего, заставленного пачками гофры для будущих коробок, в цех вошла старшая смены. Низкорослая, смуглая, худощавая казашка с амбициями полкового командира и ощутимым за несколько метров амбре от запаха перегара. Завидев ее еще издали, избранная бригадиром, обворожительно красивая полненькая женщина с обольстительно округлыми формами объемной груди и пышных бедер, хитро прищурила свои немножечко лисьи изумительно красивые серо-голубые глаза:

— Какие новости Лиль? — Спросила она, когда старшая смены подошла достаточно близко.

— Того длинного с лошадиной физиономией, что терся тут со мной утром помните? — Как бы отвечая вопросом на вопрос, обратилась ко всем Лиля.

— Ну….. — Воскликнули женщины хором.

Грузчик только захлопал глазками и кивнул.

— Это был заместитель генерального директора по производству. — С напускной антипатией, показного призрения сообщила Лиля. — Ходил тут смотрел как вы….. — Запнулась. — Мы работаем….. После целый час распекал меня в кабинете. Ругался что на вас не те передники, какие положено, что вы не в бахилах…..

— Так Лиличка….. — Перебила старшую смены бригадир Елена. На ее прелестном, обрамленном рыжеватыми кудрями личике играла саркастическая улыбка. — Извини меня, но в этих полиэтиленовых фартуках мы преем. В них жарко. Что до бахил, то пусть сперва полы нормальные сделают. На этом линолеуме ноги в бахилах сами разъезжаются. А я не хочу на больничный, тем более что он тут не оплачивается.

Бригада тут же поддержала Елену общим гулом.

— Сам бы попробовал поработать в этих бахилах! — Воскликнула Ольга.

— Главное к нам не подошел, даже не поздоровался! — Перемежая речь, бульварной бранью отхожих мест, голосила громче всех высокая, полнотелая, грузная Наталья, с немного вытянутым чуть пропитым, лишенным некоторых зубов лицом. Однако ее гнев очень быстро перекинулся на Лилю. — А ты почему нас не отстаивала? Не защищала?

От нападок взбалмошной тетки и без того недовольно скривившуюся старшую смены передернуло. К счастью Елена как всегда жестко осадила распоясавшуюся Наталью. От чего та моментально накуксилась, детским капризным голоском обращаясь к такой же белокурой женщине, но в отличие от нее миниатюрной, стройной и весьма ухоженной:

— Валя, чего она ругается?!

Однако едва брызнувший вслед за репликой хохот утих, старшая смены заговорила вновь:

— И еще девочки, руководством принято решение о новом очередном повышении нормы выработки до восьмисот тридцати килограмм в смену.

— Чего! — Всплеснула руками Ольга.

— Твою мать, мы больше шестисот сорока никогда ни делали! — Выпалила Елена. — Лиля мы выше головы все равно не прыгнем! Куда еще повышать?

Лиля сокрушённо пожала плечами.

— А как быть с тем, что нам собственно нечего фасовать? — Контрастно тихим доброжелательным тоном заговорила Валентина. — Нам вторую смену ничего не завозят на фасовку по причине того что паллеты с готовой нафасованной продукцией некуда девать.

— И в чем тогда смысл поднимать нормы, если как говорит Валя, у них вон….. — Елена указала в сторону стеллажей слева от себя. — Фасованный товар тухнет. Ладу дать не могут, и куда деть не знают. Не удивлюсь, если его через месяц будем перефасовывать…..

Устремленный в казашку взгляд бригадирши был буравящим и крайне красноречивым, от чего даже пронимало насквозь. Под его тяжестью Лиля невольно скукожилась и как-то на миг потерялась, но быстро совладав с собой, сделала в очередной раз недовольную кислую мину на лице:

— Ну, я говорила по этому поводу с руководителем нашего склада Анатолием Витальевичем. И он говорит, что такие мелочи руководство не заботят….. — Фыркнула в ответ старшая смены и сразу же давая понять, что разговор окончен, демонстративно развернулась и направилась прочь.

— Звездит как дышит! — Провожая Лилю взглядом, ухмыльнулась Елена. — Не с кем она не говорила.

— Так может начальство просто не знает? — Наивно предположила Ольга.

— Начальство все знает. — Елена поднялась с насиженного табурета. — Ему попросту начхать…..

— Ну, может, тогда пообедаем? — Предложила Наталья, когда Лиля ушла, и воцарилось угрюмое молчание.

Все согласились. И вынув из сложенных в пропахшей потом и грязным бельем подсобке, приспособленной под раздевалку, сумок маленькие пластиковые контейнеры с едой принялись обедать. В принципе их пища была очень даже недурственной. Так Валентина ела салат из свёклы с отварным картофелем, луком и зеленым горошком, купленным здесь же по утилизации просрочки за девятнадцать рублей. Бригадир Елена потчивалась печёночным пирожком за двадцать пять рублей, запивая его сорокарублевым клубничным йогуртом. И на десерт у нее было еще одно яблоко. У Ольги оказалась тушеная капуста с рубленной соевой сосиской. Наталья обедала макаронами с тушенкой. Так же макаронами, но вместо тушенки сдобренными одним лишь майонезом, угощался, жадно поглощая их, молодой грузчик.

Ели они прямо на своих рабочих местах. Держа контейнеры с едой прямо на коленях. Микроволновка, что бы разогреть пищу, равно как холодильник и кулер, по неясным причинам не предусматривались руководством.

В разгар сей трапезы к ним подошла Екатерина. Девушка лет девятнадцати с темно-каштановыми перехваченными в хвост волосами, и смешливым веснушчатым лицом. Обедавшим женщинам сразу бросилась в глаза ее необыкновенная жуткая бледность. По обыкновению веселая, немножечко озорная, теперь она имела какой-то неестественно больной вид. Губы побелели, лицо приобрело сероватый оттенок, отчего ярче проступили звездочки веснушек, глаза ввалились, очертившись черными кругами.

— Девочки, у вас ни у кого не будет обезболивающего? — Обратилась она измученным, изнуренным голосом.

— Сейчас Катюш. — Без лишних вопросов спохватившись, Елена, отложив обед, метнулась в отгороженную куском фанеры подсобку.

— Что с тобой Катенька? — Пока Елена рылась в поисках лекарств начала расспрос не в меру любопытная Наталья.

Хотя будучи гораздо осведомление нее Ольга уже со страхом начала догадываться о причинах недуга молодой девушки. И побледнев едва ли не так же как она, женщина, опережая ответ Екатерины выпалила:

— Ты что вчера аборт сделала?!

Тут же подкативший к горлу ком спер девушке дыхание. И не в силах более проронил ни слова, она, молча облокотившись плечом об стойку стеллажа, застив лицо ладонями, горестно заплакала. Накопившаяся, несдерживаемая более боль градом слез хлынула по бледным, словно мел щекам. И эти слезы были красноречивее всяких слов. Ибо от них леденящим души холодом пахнуло по сердцам присутствующих, невольно заставив сочувственно опустить глаза.

Лишь Ольга, вскочив с места, кинулась к девушке, участливо успокаивая, обхватив ее вздрагивающие плечи.

— Я бы вообще аборты запретил. — Пробубнил в нарушаемом плачем могильном молчании грузчик.

— Дима, окстись! — Возвратившись из раздевалки с лекарством, гневно разразилась бригадирша. Несколько неуместная реплика хорохорящегося повесы ей явно не понравилась. — Аборты и так запрещены стараниями митрополита. Конечно запретить то их запретили, но тогда хотя бы контрацептивы бесплатно раздавали. А то у таких как ты вот Димочка мошонка отросла, а денег на контрацепцию нет, и сноровки вовремя высунуть не достает.

Замечание Елены ввергло молодого грузчика в краску. Тем не менее, он попытался возразить:

— Но разве избавление от плода это не крайняя мера?

— Крайняя мера это плодить нищету только потому, что очередной разжиревший святоша настолько излишне чопорен, что боится видеть кровь! Ты сам представляешь, что значит поднять ребенка самой, без поддержки?

— Ну, я имел ввиду, обойтись как-то по-другому. К примеру, отдать ребенка в приют…..

Однако этот слабый довод сразу же разбился об холодный скептицизм женщины:

— А она сможет выносить дитя при такой работе? В декрете здесь ее никто держать не будет. Она, как и мы все по договору, где и так не предусмотрено ни больничных, ни отпусков….. Ее просто в миг уволят и все….. А за жилье платить как-то надо….. Да и пожрать тоже как бы хочется порой….. И что ей остается делать? Куда обратиться? Если она никому не нужна; ни государству, ни идиоту зачавшему ей ребенка. Вот если ты такой умный, так взял бы и позаботился о ней…..

Уступая правоте женщины, молодой человек предпочел ретироваться. Сославшись на острое желание покурить, он быстро покинул цех, не доев даже содержимого своего контейнера. Тем временем Катерина выпила данное ей Еленой обезболивающее лекарство и будучи усаженной на Ольгин стул, стала ждать пока препарат подействует. Она уже прекратила плакать, но слезы на ее личике еще не просохли…..

— Ты где делала аборт? — Вдруг осторожно, будто остерегаясь чего-то услышать в ответе, спросила Валентина.

— У частного практика на Лиговском проспекте. — Шморгнула носиком девушка. — Нашла его через интернет. Просил за операцию не дорого. Всего две с половиной тысячи рублей.

— У него там хотя бы оборудовано? — Валентина спрашивала уже тревожно затаив дыхание, едва ли не полушепотом подрагивающего голоса.

— Нет. Ничего оборудовано не было. — Покачала головой Катерина. — Он оперировал меня в обычных домашних условиях на кухне.

— Он надеюсь, оперировал тебя с анестезией?

Екатерина покачала головой, сглатывая вновь заструившиеся по щекам слезы.

Обступившие же девушку четыре женщины, так же смотрели на нее влажными от слез, полными участливого сопереживания глазами. Понимая, что даже если у бедняжки не случится ни каких нежелательных осложнений, чреватых летальным исходом, детей она уже не сможет иметь ни когда. Спасибо митрополиту.

III

Солнце еще не отделилось от крыш по четной стороне улицы Калинина, и в маленьком гастербайтерском гетто, еще витал прилипший к сени гаражей и обшарпанных полуразрушенных с выбитыми окнами, домов, предутренний сумрак. Потряхивая отложившимся жирком товарищи-граждане-господа полицейские потянулись к магазинчику на Калинина двадцать два, дабы позавтракать сосиской в тесте и чашечкой кофе, взамен «крышуя» заведение и позволяя хозяину круглосуточно продавать из под полы контрафактную водку.

Ну а на погрузочно-разгрузочной площадке «ООО Интернационал Продакшин Корпорэйшн Энтерпрайзест» царил аврал и полный хаос.

Перемежая добротную матершину незатейливой ненормативной лексикой, для связки прилагательных оборотов, старший смены неустанно давал указания снующим по площадке грузчикам, кладовщикам и водителям. Сопровождая их импульсивным размахиванием рук и непосредственным личным участием в приемке, выгрузке и погрузке товара. Лишь изредка срываясь на удушливый кашель, он сплевывал на асфальт кровавую мокроту…..

Очередная фура закрыв борта медленно выползала с территории склада освобождая место для ждущей своей очереди. Пользуясь небольшой короткой заминкой между двумя этими фурами. Пока одна выезжала, покидая зону выгрузки, а следующая аккуратно становилась на ее место, Алексей, спрыгнув с автопогрузчика, быстро забежал в раздевалку. Застигнутая им на столе громадная серая крыса, опрометью молниеносно слетела на пол и исчезла под некогда белым, замызганным, холодильником. Попривыкший уже изрядно к соседству хвостатой живности мужчина не обратил на нее никакого внимания. Не теряя понапрасну времени, он, быстро распахнув дверцу, едва не снесенного крысой вовремя бегства, холодильника и извлеча из его морозного чрева полтора литровую бутылку пива, наполнил стоявшую на столе пустую кружку. Пиво блеснув, перелившись медовым янтарем, дало белоснежную пенку. Однако Алексею наслаждаться эстетикой момента было некогда. Судорожно сжав в руке кружку он залпом опрокинул в себя живительную, холодную субстанцию из хмеля и солода….. То что он испытал в следующий миг сравнимо разве что с оргазмом….. Когда одуревший, отупевший от зноя и дикой безумной суматохи мозг вдруг резко обретает катарсис, возвращаясь в сознание.

Осушив одну кружку, Алексей сразу же наполнил вторую. Намереваясь выпить ее не как предыдущую с неописуемой жадностью, а предпочтя несколько расслабленно, спокойно, насладиться вкусом ячменного напитка. Правда, малость растянуть удовольствие от краткосрочной призрачной передышки и пива, ему не удалось. Ибо в этот момент, дверь раздевалки распахнулась, и на ее пороге появился взмыленный старший смены Андрей Александрович.

— Лёха (непечатное идиоматическое выражение) твою мать! — Воскликнул он чуть осипшим от постоянного крика голосом. — Тебе сейчас на переаттестацию идти.

Алексей удрученно отнял от губ кружку:

— Я и позабыл про нее вовсе.

— Вот одень. — Сняв с вбитого в стену гвоздика ярко-оранжевую дранную жилетку Андрей Александрович протянул ее приунывшему Алексею. — На переаттестацию Коровянский приехал, так что гляди, не спались со своим выхлопом.

— Не писай в рюмку Андрей Саныч. — Наспех заглотив вторую кружку, которою хотел чуточку посмаковать, Алексей, прихватив с собой специально заведенную тетрадь, вышел следом за старшим смены обратно на улицу.

Получив от него уже снаружи последние наставления, мужчина сквозь зубы, в не печатной лексической форме выражая собственное мнение по поводу своей сильно опостылевшей в сексуальном плане работы, зашагал вдоль здания к кабинету заведующего. По пути он натянул на себя дранный оранжевый жилет.

Он предал облику грузчика еще большую нелепость, делая его более убогим и жалким. Ибо он и без того выглядел далеко не лучшим образом. На нем была одета короткая синяя матерчатая куртка, с давно сорванной молнией без собачки, и потому имела, очевидно, кое-как самостоятельно пришитые поверх нее пуговицы, отличавшиеся друг от друга цветом, размером и формой. И так как воздух был еще недостаточно прогрет, а утренняя прохлада уже отступила, куртка была распахнута и из-под нее проглядывала почерневшая от грязи футболка, первоначальный цвет которой установить было уже весьма проблематично. На ногах же у мужчины были серые рабочие штаны, по типу комбинезона на лямках, с логотипом прежнего работодателя, очевидно не скупившегося на спецодежду. Но, несмотря на бросающуюся в глаза добротность ткани, сильно поистрепавшиеся. Обувью служили прохудившиеся еще весной расхлябанные вдрызг кроссовки. Голову защищала выгоревшая на солнце засаленная облезлая кепка. В целом внешний вид пусть и малость бомжеватый, но относительно приличный, для компании, которая по заверению ее руководства находилась на втором месте в Санкт-Петербурге по престижности. Конечно, фирма пыталась одеть сотрудников в свою форму, о чем свидетельствовала все та же синяя куртка с логотипами на ней, но заказываемая грошовая амуниция почему-то выдерживала всего два месяца из рассчитанных логистами шести…..

Между тем дойдя до кабинета начальника, Алексей с силой дернул круглую пластмассовую ручку металлической двери, и вошел во внутрь. За небольшим столом у огромного задернутого жалюзями окна сидел коренастый мужчина пятидесяти пятилетнего возраста, с гладкой лысой головой. Его Алексей сразу же узнал, ибо то был начальник управления складами компании Виталий Владимирович Коровянский. Напротив него, за другим точно таким же столом сидела высокая длинноногая женщина, проверяя бланки ответов аттестуемых. В стороне, раболепно чуть прогнувшись, застыл заведующий складским терминалом Юрий Сергеевич, держа в руках подготовленную для Алексее распечатку полагающихся вопросов. Расположившийся за столом у дальней стены узбек Ренат как раз отвечал на них. Уже успевший ответить высокий кудрявый парень в заляпанной краской синей спецодежде, стоял подле Коровянского, выслушивая его разъяснения по поводу эталонов меры:

— Василий, берешь рулетку….. Прикладываешь к члену….. Двадцать три сантиметра….. — Громко вещал начальник, темпераментно размахивая руками. — Приходит клиент, а ты ему предъявляешь член…… Проверено двадцать три сантиметра…..

Немного опешивший кладовщик часто заморгал округлившимися глазами. Безмозглая тупость штабного солдафона явно было ему в новинку. К счастью тот не собирался при помощи нее доводить молодого человека до нервного шока.

— Ладно, иди, работай! — Махнул он рукой и Василий спешно удалился.

Коровянский же обратил свой взор на вошедшего грузчика.

— Доброе утро. — Памятуя, что за иное другое приветствие тут же вызовет у начальника приступ психоза и чревато увольнением, отчеканил Алексей. — Ключников Алексей на аттестацию явился.

— Здорова Леха! — Приветствовал в ответ Коровянский, в то время как Юрий Сергеевич быстро всучив новоприбывшему распечатку вопросов, усаживал его рядом с Ренатом.

В принципе аттестация, по сути, и сублимации своей являлась ничем иным как спектаклем и чистой воды цирком для одного зрителя. Вручаемый перечень вопросов имел построение в виде некой анкеты. То есть представлял из себя один вопрос и три варианта ответа к нему. Правильный из них помечался двоеточием на конце. Естественно об этом знал весь аттестуемый персонал складского терминала, включая проверявшую ответы женщину. Не знал лишь Виталий Владимирович Коровянский, поскольку на него и рассчитывался фарс подтасованного представления. Сами вопросы сутью своей сводились к знанию распорядка работы склада, правил хранения товара и правильности общения с клиентом. Они часто дублировались и в общем количестве доходили до ста семидесяти.

Пока Алексей, усердно изображая сосредоточенную бурную умственную деятельность на лице, черкал на бумаге, Ренат отдал свои результаты на проверку. Пользуясь этим, Виталий Владимирович, питавший любовь унижать и смешивать людей с экскрементами спросил:

— Ренат, а ты знаешь, что такое барак?

— Ну, это такое строение….. — Попытался было сформулировать мужчина, однако Коровянский грубо оборвал его.

— Барак это в лесу для зеков! — Завил он кратко, опираясь на какую-то немыслимую логику, командным голосом, хлопнув ладонью по столу.

Мужчина не медля приготовился к выслушиванию солидной порции придирок, издевок и ругательств которыми так славился Коровянский. Ибо как было известно начальник управления складами очень сильно недолюбливал, даже ненавидел Рената, за то что тот по опрометчивости около года назад посмел сказать ему «Здрасте». Взъерепенившийся тогда Виталий Владимирович вопил, что с ним поздоровались как с собакой и был готов уволить несчастного, посмевшего столь дерзнуть. Спасла мужчину тогда от неминуемого увольнения, его национальная принадлежность. Ввиду существующего негласного распоряжения со стороны высшего руководства, запрещающего трогать гастарбайтеров. Как дешевая рабочая сила они очень нравились Мирославу Максимовичу. Вследствие чего гастарбайтеров не увольняли за отлынивание от работы, не штрафовали за ошибки, не наказывали за проступки и вели себя с ними, по мере возможности обходительнее, чем с согражданами. Исключительно благодаря такой политике гастарбайтеры, имея большинство из общего числа низшего персонала на основном более крупном складе компании, держали предприимчивого предпринимателя холодной рукой за влажные яйца. Грозя тем, что в случае чего они могли запросто встать уйти в один день всем своим аулом, все сразу, все до единого, они понемногу все более нагло начинали диктовать и навязывать собственные условия труда. Как результат припертое ими руководство было вынужденно мириться с их некоторой недобросовестностью и периодически повышать им заработную плату….. Получалось что Мирослав Максимович сам загнал себя в угол, вот только ему как бывшему креативщику поднявшемуся из менеджеров-логистов не хватало мозгов для осознания этого…..

Конец ознакомительного фрагмента.