Из международной системы мониторинга исчез пассажирский паром «Г Берлиоз». Судно объявлено в международный розыск. По следам реальных событий в этой повести прослеживается история таинственного исчезновения судна и связанные с ней дела: бандитские, мирские и морские.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Вспомнить подробно. Гибель «Г Берлиоза» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 6
Мы рассчитывали побывать на Канарских островах и пополнить запасы воды и топлива. Санта-Крус-де-Тенерифе — звучит романтично. Капитан сказал, что в Тенерифе есть пляж с золотым песком. А песок привезли из пустыни южной Африки.
Но человек предполагает, а Господь располагает. Для бункеровки нам определили порт Сеута в Испанском Марокко.
В Гибралтаре очень плотное движение судов. Как на перекрёстке большого города. Не хватает только светофоров. Танкеры, контейнеровозы, рыбацкая мелюзга спешат в Средиземное море и обратно. Наш курс часто пересекали быстроходные пассажирские фэрри.
Высокая острая скала Гибралтара осталась слева и наш лайнер повернул на юг. Мимо проплыли синие стёкла башни Port Control и мы сходу встали к причалу. Причал был пуст, без кранов и прочих излишеств. Вдали, над городом, тянулись серые камни крепостной стены.
На судно явилась целая делегация афро-испанцев: представители властей, агенты и шипчандлер. Приятная новость — стоянка будет не меньше двух дней.
На плавательской практике я побывал в Японии и в братской Корее. Япония мне понравилась, в Корее нас не пустили на берег. «Курица не птица, Корея — не заграница», — говорили моряки.
Вместо денег выдали какие-то бумажки, боны, которые мы пропили в интерклубе. Ещё там был биллиард и тир с нашими ижевскими воздушками. Мишенями служили чучела с американскими флагами на груди. Мы разнесли эти мишени в пух и прах. Корейцы при каждом попадании хлопали в ладоши и млели от восторга.
У каждого корейца на груди был значок с портретом великого учителя Ким Ир Сена. Нас предупредили, что личность товарища Кима на картине или значке нельзя хвалить и называть вождя молодым. Молодой, по-ихнему, значит глупый.
После обеда мы оформились властями и собрались в город.
Клюкман выдал валюту в американских долларах, содрав восемь процентов за конвертацию.
— Клюкман, ты хапуга! — сказал я ему.
— Я ж не себе, — оправдывался третьяк.
Втроём мы отважно ступили на африканский континент. Земля оказалась твёрдой и ещё покачивалась под ногами. Прошли через небольшой парк с застывшими каруселями, длинную тенистую улицу с двухэтажными зданиями в стиле барокко и повернули в горы. Везде росли пальмы и блестящие фикусы. Встречались редкие прохожие разного цвета кожи и одетые во что попало.
По тропинке, уложенной круглыми голышами, мы поднялись к высокой арке у входа в крепость. Стены были сложены из рыжего известняка с вкраплениями современного цемента. Мы забрались на самый верх самой высокой башни. Далеко внизу лежал город, в порту торчали мачты нашего парохода. Низкое солнце отражалось в стёклах сторожевой башни Port Control.
— Надо было затариться пивом, — сказал Клюкман.
— И бутербродами, — добавил толстый Ермаков.
— Хорошая мысля приходит опосля, — сказал я, — без этого экскурсия теряет всякий смысл.
Древние камни, развалины или архитектурные изыски меня не волнуют. Я даже не стану их фотографировать. Проще купить глянцевые открытки. Мне нравится побродить на улице, в баре перекинуться словом с местным аборигеном, поймать взгляд и улыбку красивой девушки.
По периметру мы прошли вдоль зубцов крепостной стены и, не сговариваясь, повернули обратно.
После Сеуты началась тропическая жара. Кондиционер тут же сломался и мы в радиорубке обставились вентиляторами. Незаметно перешагнули экватор. Праздника по этому случаю не было. Ночью над мачтами сиял Южный Крест, а обе Медведицы, Большая и Малая, исчезли за горизонтом. Самым популярным местом на судне стал бассейн. Вода в нём была прозрачная и тёплая, но всё-таки охлаждала. Вечером там купались загорелые матросы, днём — бледнолицые машинёры и девушки.
Я перевернул ещё одну страницу в своей тетради. Дальнейшие приключения можно описать пунктиром. Далёкие Фолклендские острова, холодное дыхание Антарктиды, изматывающая работа на погрузке кальмара. В трюме минус двадцать, с джиггеров каждую минуту приходил строп, который нужно было аккуратно переложить в трюме. Работали двумя бригадами, шесть через шесть часов. Норма в день — триста пятьдесят тонн. Из Греции прилетел Фабрикезис, с секундомером и недовольной мордой пытался руководить погрузкой. Мы озверели и, наконец, послали его подальше. Послали по-русски, но грек всё понял и в трюме больше не появлялся.
Ермаков похудел на десять кило и был этому рад. Стройный Клюкман стал ещё легче и мог спрятаться за шваброй.
— Жека, ты худой, как велосипед! — подначивал я друга.
— На себя посмотри, — парировал он.
За месяц мы погрузили восемь тысяч тонн. Четыреста тонн перекидал я, вот этими нежными руками радиста. На всю жизнь запомнил тысячи выпученных глаз убитых кальмаров. Теперь я не могу переваривать кальмаров под любым соусом.
Потом был переход до китайского Циндао. Китайцы любят кальмаров и готовят их них тысячу блюд.
Второй помощник, Шура Ермаков, руководил выгрузкой. Он сказал:
— С нашего улова каждому китайцу достанется по восемь граммов кальмара.
— Всего-то? — засомневался я.
— Не больше. Китайцев сейчас больше миллиарда.
Клюкман на это ответил анекдотом:
— Одна баба спрашивает другую:
— Сколько у вас детей?
— Двое.
— Третьего не хотите?
— Ни в коем случае! Я где-то читала, что каждый третий на земле рождается китайцем.
Клюкман в нашей троице был самым практичным.
— На флоте сплошной застой, разброд и шатание, — говорил он. — Если доживёшь до капитана, станешь горбатым. Надо идти в бизнес. Мне нужен начальный капитал, тысячи три баксов, а там…
— И чего там? — спрашивал Шура.
— Купить, мутить, продать. Что угодно.
— Ты, Жека, как Паниковский — всех продаст, купит и снова продаст. Но уже дороже.
— Это и есть формула успеха! — сказал Клюкман.
Мою любовь к профессии Клюкман не понимал и не одобрял:
— Если уж ты зациклился за своё радио, надо строить карьеру. Твой шеф делает ту же работу, а получает в два раза больше.
— Теперь сдать аттестацию — целая проблема, — говорил я. — Пароходство скукожилось, радистов вообще гонят с флота.
— Фигня! Раздай в Службе презенты — календарики, ручки, карандаши. Водка — самый пробивной товар. Инспектору в кадрах — коньяк, его бабе — цветы и «Шанель».
— Не умею давать взятки.
— Ты, как ребёнок! Все берут! — уверенно заявил Клюкман.
Тут же Женя рассказал китайскую байку: «Две лягушки попали в кринку с молоком. Одна говорит: «Всё, кранты!» И утонула. Вторая стала трепыхаться, сбила лапками молоко в масло и выбралась из кринки.
— Учись, пока я живой, — сказал в заключение Клюкман.
Слова и мысли материализуются. Я учился жить, а жить Клюкману было отмеряно не так уж много…
Выгрузка в Циндао затянулась на месяц. Вечерами мы отдыхали в баре, знакомились с красивыми девушками. Это было легко и недорого. «Плохая стоянка лучше хорошего перехода», — говорили моряки.
После Циндао наш лайнер зафрахтовала рыболовная компания и лето мы провели в Охотоморской экспедиции. Грузили минтай, палтус и селёдку. Мороженую рыбу отвезли в Корейский Ульсан. Там закончился наш контракт и через Сеул мы улетели домой, во Владивосток. «Рифер Бэй» — тяжёлый пароход. Работы много, удовольствия и денег мало. «Никогда на него я больше не попаду», — сказал я себе.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Вспомнить подробно. Гибель «Г Берлиоза» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других