Взрыв. Прошлое. Настоящее. Будущее.

Андреа Рэй

«Взрыв» – первая часть трилогии, повествующей о Изабель Уотерс, живущей в мире, который погряз в жестокости. В нем каждый сам за себя. Она сражается за свою жизнь и свободу, пытаясь выкроить время для младшего брата и друзей между многочисленным передрягами. Изабель оказывается втянутой в войну, которую старалась избежать, и теперь ей нужно решить, на чьей она стороне. Неожиданно всплывающие факты дают понять, что ее роль далеко не последняя, вот только справится ли она с ней?

Глава 1

Проснувшись, я резко сажусь на постели, а потом провожу ладонями по лицу, стараясь унять бешено колотящееся сердце. За окном сверкает молния, и я понимаю, что разбудил меня именно гром, и успокаиваюсь. Бросив взгляд на стоящие рядом с кроватью на полу часы, недовольно морщусь, потому что сейчас середина ночи, а заснуть снова у меня уже не получиться. Я выбираюсь из постели, нашаривая на полу шлепанцы, и иду в часть комнаты, отведенную под кухню, попить воды, но не успеваю наполнить стакан, как в дверь кто-то тихо и дробно стучит.

Моя рука сама тянется к лежащему на столе ножу, и я беззвучно подкрадываюсь к собственной двери. Мимоходом пожалев, что не вставила в дверь глазок, только въехав сюда, я раздумываю, стоит ли заглядывать в щель, но мои мысли прерывает до боли знакомый голос, раздавшийся из-за двери.

— Из, это я. Можешь положить этот чертов нож.

Нож выскальзывает из моей руки и с лязгом падает на пол, этот звук отрезвляет меня, возвращая способность двигаться, и я, так быстро, как только могу, отпираю замки, распахивая дверь. Сэм, даже не дожидаясь, пока дверь откроется до конца, заходит и заключает меня в свои медвежьи объятья, до боли стискивая ребра.

— Ты жив. — не веря собственным словам, шепчу я. — Но ведь письмо…

— Иззи, забудь про письмо, со мной все хорошо.

Сэм отпускает меня и сам закрывает дверь, а я смотрю на него во все глаза и не могу поверить, что это он.

— Погоди, забыть? Да ты с ума сошел? — накидываюсь на него я, заметив, как он с улыбкой меня разглядывает. — Я думала, ты умер, пришло письмо, подписанное каким-то заместителем твоего начальства. Да я места себе не находила, когда ты не вернулся, а сейчас ты велишь мне забыть про письмо?

— Там произошла ошибка, а когда они поняли, то отпустили меня на денек, чтобы я сказал своим родственникам, что жив. — пожимает плечами Сэм.

— У тебя нет родственников. — замечаю я.

— Да, но они-то этого не знают. — подмигивает он мне.

— Значит, ошибка? — прищуриваюсь я и подхожу к старому комоду, заваленному бумагами, нахожу письмо и зачитываю. — «Мы вынуждены вам сообщить, что мистер Эттвуд погиб во время исполнения своих обязанностей, приносим извинения и искренне скорбим вместе с вами». По-твоему, там работает много Эттвудов?

— Иззи, ты хочешь доказать мне, что я мертв?

— Нет, я хочу надрать зад тому, кто допускает такие ошибки. — отзываюсь я, бросая письмо обратно на кипу бумаг.

— Успокойся, все хорошо кончилось. Слушай, не хочу тебя пугать, но как давно ты видела Джона?

— Пару недель назад проходила мимо школы, а что?

— Твой дядя перешел к вэрумам.

— Что? — резко обернувшись и уронив чайник обратно на плиту, рычу я.

— Спокойно, может все и не так плохо… — подняв ладони, произносит Сэм.

— Не так плохо? Каким образом это может быть не так плохо? — выпаливаю я, а потом медленно вдыхаю, стараясь успокоиться. — Я должна его забрать, условия ужасные, но я что-нибудь придумаю.

— Джона? — уточняет Сэм, как будто это не очевидно.

— Нет, Гордона, — закатив глаза, отвечаю я. — конечно, Джона.

— Ладно, я пойду узнаю, сможет ли Райан подбросить нас. — предлагает Сэм.

— Кто это? — подозрительно спрашиваю я.

— Пилот, который и привез меня сюда. — поясняет они уходит, велев быстро собраться.

Я одеваюсь и нахожу копье, затем подхожу к зеркалу, беру с полки шпильки и собираю свои длинные черные волосы. Девушка, отраженная в зеркале, выглядит опасной, ее зеленые глаза почти безразличны, а взгляд жесток, но в них много боли. И это моя боль. Мое прошлое, от которого я никогда не смогу убежать.

Райан не отказал Сэму, и, пока мы летим, я никак не могу избавиться от тревоги и все думаю о том, не опоздала ли. Вдруг дядя забрал Джона с собой? Я даже представить не могу, через что мне тогда придется пройти, чтобы вернуть его.

Сэм выходит из кабины пилота, садится рядом со мной и спрашивает:

— Кстати, ты знаешь, что у вэрумов хауберды работают и на обычном топливе?

Не сказать, что это меня очень волнует, но Сэм предоставил мне возможность отвлечься от мрачных мыслей, и я благодарна ему за это.

— Как?

— Ну, честно говоря, я не знаю. — смеется Сэм. — Но их хауберды уже более универсальны, раньше им всегда требовались донариумы на борту, ведь излучаемая ими энергия и служила топливом, а теперь на хауберодах без проблем могут летать и обычные люди.

— Не думаю, что они станут делиться ими с обычными людьми. — замечаю я, но Сэм только отмахивается:

— Я этого и не говорил. Просто ты же знаешь, что они нанимают и обычных людей, и теперь они сами могут пользоваться хаубердами. Хотя, мне плевать. — вдруг говорит он. — У меня такой проблемы не было.

В ответ я только закатываю глаза, а Сэм, подскочив, направляется обратно к кабине пилота, но не успевает он сделать и несколько шагов, как нас подбивают, а пилот так резко поворачивает, что Сэма с силой швыряет в стену, а я, даже вцепившись в сидение, съезжаю по нему влево.

В голове мелькают мысли и образы, но каждая клеточка моего тела чуть ли не вопит от страха. С того самого дня, как Сэм, вернувшись с очередного задания, рассказал о том, что вэрумы практически объявили охоту на всех способных донариумов с целью превращения в марионеток, я усердно от них пряталась и никогда не жила долго в одном месте. Именно тогда мне пришлось научиться убегать при малейших признаках опасности.

Я слышу крики, полные слов, о значении которых даже не догадываюсь: Сэм с пилотом пытаются увернуться от надвигающейся в нашу сторону воздушной воронки. Я хочу выглянуть в окно, сама толком не зная зачем, но у меня не оказывается на это сил, а через пару секунд до меня доносится слишком уж пессимистичный возглас Сэма:

— Хауберд использует слишком много ее энергии! Это убьет ее!

Следом раздается что-то похожее на: «Мы умрем в любом случае», но я уже теряю сознание.

Когда я прихожу в себя, я боюсь открыть глаза, потому что есть шанс, что я мертва. Не открывая глаз, я сжимаю и разжимаю ладони, чтобы убедиться, что они у меня есть, а следом улавливаю резкий запах свежескошенной травы. На секунду мне кажется, что если я открою глаза именно сейчас, то окажусь у нашего старого дома, а папа предложит мне посидеть у него на плечах, пока он косит газон. Но слишком скоро я понимаю, что это невозможно, потому что папа очень давно умер.

Я делаю глубокий вдох, собираясь с силами, и разлепляю глаза. Я лежу на свежескошенной траве, которая и навеяла мне воспоминания об отце, а рядом, глядя в сторону, сидит Сэм.

— Ты очнулась, хорошо. — незнакомым голосом говорит он, когда я приподнимаюсь на локте и щурюсь от слепящего глаза солнца.

— Где это мы? — спрашиваю я, прикрывая ладонью глаза, заболевшие от яркого света.

— Я не знаю, можно ли мне… — мямлит Сэм, и тут же сзади раздается женский голос:

— Сэм, у Райана не получается сдвинуть что-то в хауберде, помоги ему.

— Конечно. — выдыхает Сэм, и поспешно уносит ноги. Кажется, ему не терпелось сбежать от меня.

Я оборачиваюсь посмотреть, кто это сказал, и вижу женщину, на вид ей чуть больше сорока, а русое каре тронула легкая седина.

— Изабель, — говорит она таким тоном, словно произносит мое имя каждый день, но, поскольку мы ни разу не встречались, она, наверное, тренировалась перед зеркалом. — мы ждали тебя.

Меня тут же обуревает нехорошее предчувствие: если меня ждут, ничего хорошего мне это не сулит, и я поднимаюсь на ноги, хмуро глядя на нее.

— Меня зовут Элис, — продолжает женщина, игнорируя мой взгляд, — мне нужно очень многое тебе объяснить, но, прямо сейчас я даже не знаю, с чего мне стоит начать. Если бы только мальчишка оказался посговорчивее… — задумчиво добавляет она, глядя вслед Сэму, но резко обрывает себя, словно сказав что-то лишнее, и во мне сразу же вспыхивает подозрительность.

— О чем вы?

— Это не важно, Изабель. — мягко говорит она. — Гораздо важнее то, зачем мы привезли тебя себя сюда.

— Вы… что? — не понимаю я. — Вы не привозили нас сюда, скорее всего пилот просто пошел на экстренную посадку или что-то в этом роде.

Пока я говорю, я оглядываюсь вокруг, но ничего примечательного не вижу: обычное поселение. Разве что растительность слишком густая и яркая.

— А чей, ты думала, это пилот? — вкрадчиво спрашивает Элис.

— Вы говорите так, как будто это был спланированное действие. — почти обвиняю ее. — Но мне нужно вернуться и поговорить с Сэмом, Джон все еще в опасности.

— Кто? — хмуриться Элис.

— Мой брат. — машинально отвечаю я, ища глазами Сэма. — Куда вы отправили Сэма? Он мне нужен.

— Он не сказал тебе правду? — все так же хмуро спрашивает Элис. — Неужели он ничего тебе не объяснил?

— Объяснил мне что? Послушайте, я понятия не имею, о чем вы говорите, но вы должны помочь мне найти Сэма. — почти не слушая ее, отзываюсь я.

— Изабель, в этом нет необходимости. Если Сэм ничего тебе не рассказал, то это нужно сделать мне, и как можно быстрее, будет лучше, если мы пройдем в дом.

— Меня это не волнует, мне нужно найти сначала Сэма, а потом Джона. Куда вы его отправили? — начиная злиться, резко отвечаю я.

— Послушай меня, что бы ни сказал тебе Сэм, это ложь, но мне…

— Да, конечно. — фыркаю я. — Сэм мне врет, а вы нет. Не забывайте, что я вас не знаю, а Сэм — мой лучший друг.

— Тогда тебе нужно тщательнее выбирать друзей. — пожимает плечами Элис.

— Элис! — обернувшись я вижу Сэма, который бежит к нам. — У Райана все в порядке.

— Сэм, о чем ты? — недовольно говорю я. — Нам нужно срочно найти Джона, а ты просто взял и исчез.

— Действительно, Эттвуд, о чем говорит Изабель? Кто этот Джон и почему она не введена в курс дела? — строго спрашивает Элис, а Сэм застывает с изумленным видом.

— Вы же… вы же запретили мне что-либо говорить.

— Да как ты смеешь? Чем ты меня слушал? — вскрикивает она, всплеснув руками. — Ох, знала я, что не стоит доверять тебе с таким важным заданием. Изабель, пожалуй, нам стоит пойти и поговорить в спокойной обстановке.

Я ошарашенно перевожу взгляд с Сэма на Элис, а потом решаю, что той толики вежливости, которую я продемонстрировала до этого, будет более чем достаточно.

— Хватит. Кто вы и почему вы так с ним разговариваете и, что более важно, чего вы хотите от меня?

— Я… — Элис на мгновенье замолкает, видимо, решая, что сказать, потом говорит. — Сэм — мой подчиненный, который не справился с заданием. Тебе же, Изабель, я хочу предложить сотрудничество.

Я киваю, прикрыв глаза, а затем поворачиваюсь к Сэму.

— Где Джон? Я сама доберусь, только скажи куда.

Лицо Сэма вытягивается, он с ужасом смотрит на меня, потом качает головой и шепчет:

— Прости меня, Иззи.

— Сэм, что происходит? — с замирающим сердцем произношу я. — Что с ним? Где он?

Он лишь мотает головой, на его лице явственно читается вина.

— Что с ним, Сэм? — я слышу, как срывается и дрожит мой голос, но не пытаюсь ничего с этим сделать.

— Ничего, Иззи, он в порядке. — тихо говорит он.

— Что?

— Он в полном порядке, как и Гордон. Твой дядя ничего не делал. — чуть громче произносит он.

— Сэм, я не понимаю…

— Он солгал, Изабель. — говорит Элис из-за моей спины, и я резко поворачиваюсь к ней.

— Что вы знаете? Где мой брат?

— Понятия не имею. Я даже не знала, что у тебя есть брат. — спокойно отвечает она.

— Что здесь вообще происходит? — не выдерживаю я. — Сэм, ты должен мне все объяснить прямо сейчас. Ты знаешь, чем все кончиться, если ты этого не сделаешь.

— Если ты угрожаешь все здесь разнести, как в том баре, то не советую этого делать. — встревает Элис.

— Откуда вы знаете? — ошарашенно глядя на нее, спрашиваю я.

— Ты же не думала, что я буду действовать вслепую? — снисходительно отвечает она.

— Что ж, вы знаете, что ничем хорошим это для бара не кончилось, тогда какого черта вы решили вывести меня из себя?

— Ничего подобного я и не планировала, Изабель. Ты должна была прибыть сюда, уже владея хоть какой-то информацией, но Эттвуд все испортил…

— Я в точности следовал вашим приказам! — взрывается Сэм. — Я сделал все, а вы обвиняете меня, в чем, собственно?

— Тебе было велено привезти сюда Изабель, а по дороге ввести ее в курс дела. — с ничего не выражающим лицом говорит Элис.

— Что? Да вы лично запретили мне хоть что-нибудь ей сказать!

— Ты снова забываешься. — холодно отзывается она.

— Хватит. — резко требую я. — Немедленно мне все объясните или это место постигнет судьба того самого бара.

— Хорошо, нам стоит пройти в дом, там мы сможем поговорить спокойно. — кивает Элис.

Элис направляется к большому двухэтажному дому, который я до этого просто не заметила, и я следую за ней. Мы заходим в просторный кабинет с окнами почти от самого пола и до потолка, в котором стоят большой деревянный стол и два небольших дивана в мелкий цветочек. Элис усаживается за стол, я сажусь в небольшое кресло напротив, и только тогда она начинает говорить.

В среде донариумов прошел слух о девушке, которая в щепки разнесла достаточно популярный бар, когда ей отказались дать то, о чем она попросила. Надо признать, было дело, но меня жутко разозлили. Решили, что если я девушка, а они накаченные бугаи, то им все можно. Идиоты. К тому же, мне очень был нужен тот чертов дисабл.

Потом, когда эту историю рассказали всем искателям, им дали задание найти ее, а Сэм посерел, из чего Элис заключила, что он что-то знает. Некоторое время он притворялся, что ищет меня с тем же энтузиазмом, что и остальные, а поскольку результатов не было ни у кого, большой проблемой это не стало.

Затем, когда поиски решили сворачивать, потому что девушка оказалась не только сильна, но и надежно спрятана, у Джека случилось видение. Как я поняла, он умеет видеть будущее, но только урывками, что-то вроде перелистывающихся картинок. Часто это достаточно бесполезно, но, на мое счастье, не в этом случае. На этот раз, видение было четким и ясным. Как говорит Элис, видения сменяли одно другое — девушка, стоящая в самом центре огромной воронки (никому и в голову не пришло, что воронка могла быть там раньше); та же девушка, уверенно идущая навстречу небольшой армии вэрумов; девушка, стоящая напротив предводителя Вэрума, с копьем, направленным ему в сердце; и, напоследок, лицо девушки. Я точно подходила под описание: черные волосы, прямой нос, зеленые глаза и недовольное выражение. Последнее Элис особенно подчеркивает.

После видения поиски возобновились с новой силой. Когда стало ясно, что обычным способом меня не найти, они подключили Гаррисона. Я так и не поняла, каким образом работает его дар, но Элис на этом внимания не акцентировала. Когда Гаррисон понял, что Сэм имеет ко мне какое-то отношение, его допросили с пристрастием. Четыре месяца назад, когда на адрес его бабушки пришло письмо о том, что он погиб. Сэм признал, что знаком со мной, но отказался им говорить, где я или как меня найти, затем прикинулся идиотом и отвел их в дом своей бабушки, где якобы оставил меня, хотя прекрасно знал, что там я не жила уже больше трех лет.

Когда меня не нашли, все очень разозлились. По словам Элис, обычно на поиск уходит неделя, от силы, две, а тут такое. Все, кроме Элис, поверили и Сэму, и тому, что он не виноват в том, что я смылась, однако ему продолжали втолковывать, насколько важно меня найти. В конце концов, Сэм признался, что, возможно, знает, где я еще могу быть, и его отправили ко мне одного, решив, что тогда, почувствовав опасность, я просто убежала. И вот, я здесь.

— И что дальше? Один разнесенный бар и пара видений ради такой сложной операции? Есть донариумы намного сильнее меня.

— Ты в этом уверена? — удивленно спрашивает Элис.

— Конечно.

— Возможно, дело не только в силе. Мы считаем, что видения Джека что-то значат, особенно, когда они такие четкие.

— Допустим, а в чем же тогда дело, если не в силе?

— Понимаешь, на нашей стороне есть сильные и одаренные донариумы, есть и обычные люди. Но ни один из них не решиться открыто противостоять Нику.

— Нику?

— Предводителю Вэрума.

— А почему вы решили, что я решусь?

— Из-за видения. И потом, ты и со мной-то не особо церемонишься.

— А надо?

Элис смеется, но не отвечает.

— А в чем так провинился Сэм?

— Он ничего тебе не объяснил, — пожимает плечами она. — как я поняла, соврал, чтобы заманить тебя сюда. Я этого не одобряю.

— Вы это серьезно? Сэм не стал бы мне врать, если бы у него не было прямого приказа, даже не пытайтесь убедить меня в обратном.

— Я этого и не хочу, просто меня несколько… раздражает его неспособность исполнять приказы.

Я трясу головой, пытаясь понять, что за игру она ведет, но единственное, в чем я уверена, так это то, что Сэм не наврал бы мне о Джоне, если бы это ни было необходимо. Конечно, это ничуть не умаляет моей злости, ведь он использовал моего брата против меня, но что-то здесь явно нечисто.

— А что это за место? — решив сменить тему, спрашиваю я.

— Это место — мой энергетический шар. — гордо произносит женщина. — Я создала его.

Я продолжаю задавать вопросы, но получаю все более расплывчатые ответы и, пока я пытаюсь выудить хоть какую-то информацию, в кабинет входит девушка с металлическим подносом в руках, на котором лежат бинты и баночки с лекарствами.

Я непонимающе поднимаю взгляд на лицо девушки и больше не могу отвести глаз. Она невероятно красива, но не это заставляет меня замереть, а ее глаза. Я никогда не видела таких красивых глаз, и, несмотря на хмурый взгляд, карий цвет радужки излучает тепло, а золотые вкрапинки навевают мысли о солнце.

Девушка окидывает меня внимательным взглядом и, положив поднос на стол между мной и Элис, открывает банку, смачивает ее содержимым бинт и протягивает мне. Увидев мой недоумевающий взгляд, указывает на мою щеку, и я, коснувшись ее пальцами, чувствую легкую боль. Синяк.

— А что это? — подозрительно спрашиваю я.

— Ничего особенного, — отвечает девушка, голос у нее оказывается под стать глазам, очень мелодичный. — просто заряженная целительницей вода.

После минутного колебания, я беру бинт и прикладываю к щеке. Ее сначала покалывает, потом окатывает волной холода и боль проходит.

Взволнованный голос Элис раздается совсем рядом, а я про нее и думать забыла.

— Что-то не так.

С неожиданной прытью она поднимается на ноги и выбегает из комнаты, уверенная, что мы последуем за ней.

Снаружи все в ужасе бегают туда-обратно, пытаясь где-нибудь скрыться, но, честно говоря, не думаю, что палатки или роща могут послужить хорошим укрытием. Подняв голову, я вижу с десяток небольших, но быстрых хаубердов, которые кружат над нами, сея панику. Хауберды, начавшие зачистку — это нормально, странно то, что они до сих пор не начали атаку.

Я поворачиваюсь к Элис, надеясь получить хоть какие-то указания, потому что понятия не имею, где нахожусь. В конце концов, это ее «магический шар», но Элис стоит, прижав пальцы к вискам и зажмурившись, и слегка раскачивается из стороны в сторону. Похоже, от нее помощи ждать не приходиться. Я снова запрокидываю голову, пытаясь понять, почему хауберды нарезают над нами круги, как вдруг они начинают обстрел.

Люди кричат и бросаются в стороны, спасаясь от пуль или что бы там ни было, но они так и не достигают цели, а Элис судорожно вздыхает и, резко распахнув глаза, бросает:

— Дуб.

Она тут же уноситься прочь, не дав мне и шанса спросить, что происходит, а девушка, до этого молча оглядывающая происходящее, поворачивается ко мне и говорит:

— Поможешь?

Кивнув, я бросаюсь следом за ней, и мы проносимся мимо палаток, не разожженных костров и убегающих людей, не останавливаясь, все дальше и дальше, не сбавляя темпа. Дышать, тем временем, становится все тяжелее, но не сколько от бешеного темпа, сколько от разъедающего нос и горло дыма. Откуда он взялся?

Глаза слезятся, и поэтому я замечаю огромное дерево, только когда оно уже почти перед нами. Хлопья пепла, слетая и догорая в воздухе, оседают на волосы, и я, поймав пару хлопьев на ладонь, вскидываю голову и вижу разрушающийся барьер. Так вот почему их атака не достигла цели: между огнем и целью был невидимый барьер. Я оглядываю небо, и вижу, что барьер, которого я не замечала раньше, дрожит, как стекло, но разрушен только этот участок. Оборачиваюсь кругом и убеждаюсь, что в барьере проделали дыру прямо над дубом.

«Это место — мой энергетический шар» — раздается в голове голос Элис. Все дело в дубе. Некоторые донариумы «запирают» свои дары в предметах, которые обычно либо создают сами, либо берут какую-то значимую для них вещь, ведь только таким образом можно использовать больше силы без каких-либо побочных эффектов. Или стать обычными людьми, как сделала моя мама: ее дар хранился в медальоне, который она отдала мне.

А этот дуб Элис наверняка вырастила сама, понемногу заключая в нем свою силу. Но дуб не просто предмет, он живет, а значит, они связаны и нуждаются друг в друге.

— Изабель, сделай что-нибудь! — кричит девушка, отрывая меня от созерцания барьера и установления связи.

— Что? — кричу я в ответ.

Я и правда не знаю, чем могу помочь: ведь моя сила не защищает, она оружие.

— Атакуй, — выдыхает она.

Подняв голову, я понимаю, что она имела в виду: один из хаубердов влетел в дыру и опускается все ниже. Сосредоточившись, я посылаю волну ему навстречу, но ничего не происходит, это значит, он защищен, но мне нужна лишь волна посильнее. Я концентрирую энергию, чтобы хватило одного удара, но крик, слишком громкий и близкий, отвлекает меня. Теряя контроль, чувствую, как энергия снова растекается по всему телу.

Раздраженная, поворачиваюсь посмотреть, в чем дело, и вижу Элис. Бледная, как полотно, женщина едва держится на ногах, ее глаза останавливаются на дубе, оставшиеся силы покидают ее, она падает на колени, теряя сознание, и валится на бок. Внезапно раздается грохот, заставивший нас оторвать глаза от Элис, и мы видим, как остатки барьера сгорают.

— Изабель? — голос кареглазой девушки раздается совсем рядом. В нем нет страха и отчаяния, только решимость и гнев.

Я перевожу взгляд на хауберд и с упавшим сердцем понимаю, что он почти подобрался к дереву.

— Слишком близко.

Воздух вокруг сгущается, и начинается буря. Бешеный ветер, грозящий перерасти в ураган, заключает нас вместе с дубом и Элис в сердцевину воронки, а девушка стоит в самой середине, раскинув руки в стороны и закрыв глаза.

Сделав пару шагов к лежащей на земле Элис, я опускаюсь рядом с ней на колени. Стоит мне коснуться ее холодной, как лед, руки, как она выгибается всем телом и снова падает, только на спину. Ее глаза распахиваются, затем фокусируются на ветре вокруг нас, и она шепчет:

— Силен.

Наверное, так зовут девушку. Я оставляю вновь потерявшую сознание женщину лежать на земле, потому что все равно ничем не смогу ей помочь, и поворачиваюсь к Силен.

Обернувшись, я ошеломленно замираю. Ее глаза больше не карие, а абсолютно золотые, зрачки превратились в точки, словно от яркого света, хотя, может, там свет и ярче. Силен парит в воздухе, чуть согнув колени и все так же раскинув руки в стороны, и, по-моему, ее удерживает ветер. Он оберегает свою хозяйку, плавно перенося ее в воздухе.

Этот же ветер нещадно бьет меня по лицу моими же волосами, в которых не осталось ни одной шпильки, а волосы Силен, длинные, цвета шоколада, лишь слегка развеваются позади нее. Тут в воронке открывается небольшое «окно», в котором появляется хауберд, и я сразу понимаю, что нужно делать. Собираю энергию и, задрав голову, подбиваю его, а следом три других, появившихся в таких же окнах.

Не знаю, как долго это длится, но после десяти или двенадцати хаубердов, я чувствую, что очередной удар дается мне с трудом, и бросаю взгляд на Силен. Ей, похоже, еще хуже, ведь она использует гораздо больше энергии, чем я, и долго контролировать шторм не сможет. Она уже не так расслабленна, как раньше, а волосы хлещут по щекам и ее, и, кажется, глаза потухли.

Я кричу ей, пытаясь сказать, чтобы она перестала, но мой голос тонет в царящем вокруг шуме. Когда мой взгляд цепляется за небольшой зеленый шар, упавший на землю прямо под Силен, я узнаю его, но уже слишком поздно: зеленый туман застилает глаза и исчезает, а Силен кричит и падает на траву.

Стоит Силен коснуться земли, как шторм прекращается, а ветер мгновенно стихает. Обессиленная, я тоже падаю набок и закрываю глаза. Практически потеряв контакт с реальностью, я слышу голоса, доносящиеся словно через толщу воды.

— Я справлюсь. Она жива?

— Ненадолго.

Я не могу пошевелиться, не могу даже открыть глаза. Удаляющийся гул хаубердов — последнее, что я слышу.