40 шагов до берега

Ангелина Ромашкина, 2023

Алисе 22 года. Но она чувствует себя маленьким ребенком, выброшенным на берег несправедливой взрослой жизни. Девушка все чаще находится под гнетом тираничной матери, без конца контролирующей ее. Встречается с парнем, любовь к которому приносит сплошные страдания. И работает на ненавистной работе. Однажды все меняется, когда Алиса отправляется в маленькое путешествие на тайский остров Самуи. Она знакомится с новыми друзьями, парнем мечты и настоящей собой, готовой на все ради того, чтобы стать счастливой.

Глава 7

Саундтрек к главе: LIZER — Пачка сигарет

− Последний раз ты называла меня мамой семь лет назад. В том ресторане, где я праздновала день рождения. Ох, как неловко мне тогда стало перед гостями. Думала, врежу тебе от злости. − Катарина усмехнулась. − Так бездумно ляпнула, хотя была уже не маленькой. Сколько тебе в тот год стукнуло?

− Пятнадцать. − Алиса бросила окурок в открытое окно. И схватила пачку, которая оказалась пустой. Она смяла ее и кинула на кровать. − А тебе не приходило в голову, что мне неприятно называть родную мать по имени? − Алиса почувствовала, как злость подступает к горлу. Сейчас ее севший от сигаретного дыма голос начнет переходить в фальцет. А затем слезы перекроют дыхание. И она уже не сможет сказать то, что мучало ее последние несколько лет.

− Неприятно? Какая глупость! Каждая девочка мечтает разговаривать с матерью как ровня.

− Откуда тебе знать? Ведь ты росла без матери! − Алиса почувствовала, как горит ее грудь. Она перешла черту.

− Значит так, позвонишь, когда будешь готова оставить при себе юношеский максимализм!

Катарина положила трубку прежде, чем Алиса успела сказать что-то в ответ.

Хотелось вдохнуть воздух полной грудью, но получалось лишь обрывочно хватать кислород ртом. Паническая атака. Снова. Она никуда не уходила. Только мирно пряталась и ждала, когда Алиса вновь потеряет равновесие.

Алиса открыла мини-бар и схватила трясущейся рукой бутылку с ледяной водой. С трудом откупорила крышку. И вылила половину бутылки на голову.

− Твою мать! Как холодно! − Ее тело покрылось мурашками. Но дыхание так и не выровнялось. Алиса пыталась, но все же не смогла сдержать слезы. − Ненавижу, ненавижу тебя! − Она стирала слезы с глаз кулаками и продолжала урывками хватать воздух. — Белая простыня, пустая бутылка воды, деревянный пол, открытое окно, − Алиса пыталась сфокусироваться на том, что ее окружало. Она читала, что такой метод помогает справиться с панической атакой. Но сердце до сих пор билось так, словно она пробежала стометровку на время. А слезы беспрерывно катились по щекам.

Алиса наспех натянула джинсовые шорты и мятую белую футболку. Бросила в сумочку телефон. Нырнула босыми ногами в кроссовки. И выбежала из номера, не закрыв дверь на ключ.

Она хотела бежать как можно быстрее, но ноги увязали в песке, как в болоте. Пот стекал по спине. Из-за слез на глазах повисла пелена − Алиса ничего не видела, кроме солнечного проблеска, от которого болела голова. Она интуитивно двигалась в сторону моря − шелестящий звук волн являлся ее ориентиром.

Когда вода коснулась щиколотки, резко стало легче. Пелена спала с глаз. Сердце успокоилось — не колотилось аритмично в груди. Алиса сняла кроссовки, бросила сумку на песок и нырнула в воду прямо в одежде. Туристы на берегу смотрели на нее, как на сумасшедшую. Женщина в соломенной шляпе с необъятными полями, скрывающими лицо от солнца, покрутила пальцем у виска. Мужчина в полосатых трусах перестал мазать живот кремом, уставившись на Алису. Мальчик, строящий песочный замок, дергал маму за парео, чтобы показать пальцем на странную тетю, плюхнувшуюся не в купальнике в тридцатиградусную жару в море.

Но Алисе впервые в жизни было все равно на то, что подумают другие. Ей слишком плохо, чтобы думать о ком-то, кроме себя. Ей нужна исцеляющая сила моря.

Она проплыла в одежде до буйков и обратно. Вышла из воды. Сняла шорты и футболку, невольно демонстрируя всему пляжу красного цвета ярмо, в которое Макс с превеликим удовольствием ее запихнул. Дамы постарше осуждающе качали головами. Молодые женщины завистливыми взглядами прожигали стройную фигуру Алисы. Мужчины всех возрастов пожирали глазами ее идеальное загорелое тело, словно она была моделью, продающей вместе с комплектом пошлого нижнего белья себя.

Алиса отжала воду с одежды и перебросила ее через сумку. Медленно побрела вдоль берега и увидела, как пожилой мужчина курит сигарету под навесом просторной беседки, расположенной на бетонном причале.

− Hello! Can I have a cigarette?⁵

− Дочка, русская что ли?

Алиса улыбнулась и кивнула. Уже второй русский мужчина распознает в ней землячку из-за ломанного английского.

− Угостите?

− Не скажу «на здоровье». Но угощайся. − Седовласый мужчина в тряпочной полосатой панаме, как из добрых советских фильмов, и парусиновых штанах протянул ей пачку Marlboro. − Давай я тебе полотенчико чистое дам. Ты поди замерзла? − Он понимал, что Алиса не может замерзнуть в такое пекло. Но просто не знал другого тактичного способа предложить ей помощь, в которой она явно нуждалась.

− Спасибо большое! − Алиса укуталась, словно в кокон, в полотенце и закурила. Тепло, внутри и снаружи, подарило чувство безопасности.

− Несчастная любовь? − Мужчина выпустил густой дым и посмотрел вдаль, в сторону той части острова, где оазисом раскинулись пальмы.

− Можно сказать и так. Нелюбовь. Материнская.

− Сожалею. Дети, выросшие в нелюбви, становятся либо преступниками, либо одиночками, которые одновременно ищут и отвергают любовь.

− Даже не знаю, что лучше: быть преступницей или одиночкой? — Алиса не ждала ответа. Она задавала вопрос скорее себе. — Знаете, такой парадокс. Чем больше я любила ее, тем сильнее она меня отталкивала. И вот сегодня опять. Влепила словесную пощечину. Я хотела открыть ей тайну, которую хранила семь лет. Но она и сейчас не хочет меня слышать.

− Вероятно, и не стоит открывать глаза человеку, которому нравится притворяться слепым. — Он с грустью посмотрел на заплаканные, чуть опухшие, глаза девушки.

− Я хочу, чтобы она наконец стала свободной. Я выросла. Мне больше не нужна выдуманная семейная идиллия.

− Тебе не нужна. А ей? Что нужно ей? Ты спрашивала?

− Она никогда не признается. Будет страдать до гробовой доски и гордиться этим.

− Вот и не мешай ей страдать. Живи своей жизнью.

− Но то, что я держу в тайне, мешает моему счастью. Я хочу освободиться.

− Поделись этой тайной со мной. Все равно мы, скорее всего, больше не увидимся. О самых страшных вещах порой легче говорить с незнакомцем, чем с самым близким на свете человеком. Я даже не буду спрашивать, как тебя зовут, и свое имя попридержу в секрете. Можешь назвать это курортной исповедью. − Седовласый мужчина, которому на вид было не больше шестидесяти, протянул Алисе пачку сигарет. Его карие раскосые глаза обрамляли морщины, напоминающие ветви деревьев, еще не тронутые листвой. Вероятно, он очень много улыбается. Но в разговоре с Алисой он предельно серьезен. − Возьми, с ними полегче пойдет рассказ.

− Я бросаю. В пятый раз. − Алиса вытащила еще одну сигарету. − Последняя. Надеюсь.

Алиса подожгла сигарету и взглянула на столик в беседке. На нем стояли тарелка с тропическими фруктами: манго, ананасами, мангостинами, личи, питайей; местное бутылочное пиво Chang; блюдо с отварными креветками; и детское пластмассовое ведерко с камушками и ракушками.

− Это чье? − Алиса кивнула на желтое ведерко.

− Моей внучки. Решил показать ей море, пока ее родители не могут вырваться из офисной клоаки и только кормят обещаниями об отдыхе. Мол, однажды мы все вместе отправимся в кругосветный круиз. Не хочу, чтобы ребенок так рано разочаровался в самых близких людях и думал, что взрослая жизнь состоит из лжи и завтрашних дней, которые могут никогда не наступить. Поэтому спас их задницы и привез малышку сюда. Она спит в номере.

Алиса решила, что человеку, который так заботится о своей внучке, стоит довериться.

***

7 лет назад

Катарина закрыла кран. Подкрасила губы темно-бордовой помадой. Улыбнулась своему отражению в зеркале. Заправила черный, выбившийся из пучка на макушке, локон за ухо. И, не сказав больше ни слова Алисе, вышла из уборной.

Девушка умылась ледяной водой, чтобы смыть следы слез и убрать отек с глаз. И выбежала из ресторана за угол. Там стояли высокие мусорные баки, за которыми можно было легко спрятаться. Алиса села на землю, обхватила ноги руками и достала из потайного кармана в сумочке сигареты и зажигалку. Она курила уже год. Ее подростковая нестабильная психика не справлялась с осознанием того, что ее никто по-настоящему не любит.

В свои пятнадцать лет Алиса выглядела совершеннолетней барышней. Густые каштановые локоны каскадом слетали с плеч. Изумрудного оттенка глаза с длинными ресницами, которые она никогда не красила, привлекали парней из старших классов. Но она не могла ни с кем строить отношения. Мать будто следила за ней. Осуждающий надменный голос Катарина поселился в черепной коробке Алисы. И каждый раз, когда кто-то обращал на нее внимание, говорил — приказывал — отступить на сто шагов назад.

Алисе в те времена казались уродливыми выпирающие ключицы, угловатые колени и плечи. Она стеснялась хрупкой фигуры и большой груди. Девушка воспринимала себя непропорциональной, неправильной. Хотя одноклассницы втайне завидовали ее внешности, поэтому не хотели дружить с Алисой. Для них она была конкуренткой. Смазливой девочкой, которая легко уведет чужого парня.

Алиса оторвала фильтр от сигареты, чтобы никотин сильнее ударил в голову. Затянулась. Закашляла. Услышала приближающиеся шаги. Зажала рот рукой и быстро потушила сигарету об мусорный бак. Сердце заколотилось в груди. Вдруг, это мама.

− Я знаю, что ты куришь. Можешь не шифроваться. По крайней мере, от меня. − К Алисе подошел Виталий, ее названный отец и муж Катарины.

− Черт, я напугалась. Думала, Катарина. − Алиса полезла в пачку за новой сигаретой. Она доверяла Виталию. И знала, что он ничего не расскажет матери.

− Опять Катарина довела? − Глаза Виталия были маслеными от алкоголя и раскосо смотрели на Алису.

− Не хочу об этом говорить. Прости. Я, наверное, поеду домой. − Алиса поднялась с земли и одернула джинсовую юбку, которая слишком высоко задралась.

− Подожди. − Виталий схватил Алису за запястье, и сигарета выпала из ее руки. − Не уходи. Давай покурим вместе. − Он скривил рот в улыбке, оголив золотую коронку в верхнем ряде зубов.

− Ты же не куришь. − Алиса попыталась выдернуть руку из цепких пальцев отчима. Но он крепко держал ее за запястье и продолжал улыбаться.

− С такой красоткой я готов забыть про здоровый образ жизни. − Виталий подмигнул Алисе и поцеловал тыльную сторону ее ладони.

Алиса замерла. Ее сковало мерзкое ощущение оставшейся от поцелуя слюны на коже.

− Ну так что? Угостишь сигареткой? − улыбка Виталия превратилась в животный оскал. Алиса чувствовала смесь из запаха его пота и перегара.

− Да, − тихо ответила она. И послушно протянула пачку сигарет. Она не верила в Бога, но молила его о том, чтобы он вразумил отчима.

Виталий вытянул левой рукой сигарету. А правой продолжал держать запястье Алисы.

− А где у нас зажигалка?

− В заднем кармане. − Алиса хотела сама достать зажигалку, но Виталий опередил ее, нырнув в широкий задний карман юбки.

Ноги Алисы превратились в камень, крепко вросший в землю. Она хотела пошевелиться, но не могла. Только чувствовала, как пальцы отчима сжимают ее ягодицу.

− Я всегда любил тебя больше, чем ее. Ты живая, открытая. А она, словно красивый манекен, испепеляющий бездушным смазливым взглядом с витрины магазина. Смотреть можно − трогать нельзя. − Виталий рывком прижал Алису к себе. И она животом ощутила то, что не должна ощущать пятнадцатилетняя девочка в присутствии взрослого мужчины, который годился ей скорее в дедушки, чем в отцы.

− Перестань, пожалуйста! − Слеза скатилась по щеке Алисы.

− Ты взяла все лучшее от нее. А худшего я никогда в тебе не видел. Ты ангел. А она всегда пыталась вылепить из тебя сущего дьявола.

− Пожалуйста… − Губы Алисы стали мокрыми от слез.

− Один поцелуй, и я отпущу тебя.

− Я все расскажу Катарине.

− Думаешь, она тебе поверит? − Виталий рывком вытащил зажигалку из кармана, оттолкнул Алису, и она упала возле мусорного бака.

Отчим поджег сигарету. И подошел к Алисе.

− Кури! − Он засунул дымящуюся сигарету ей в рот. Девушка закашляла. − Либо целуешь меня, либо я рассказываю ей о твоем пагубном секретике. Думаю, она не станет церемониться. Мой ремень еще помнит, как она хлестала тебя за двойку по математике и прогул в пятом классе.

Алиса выплюнула сигарету. И начала задыхаться от нахлынувших слез и раздирающего грудь страха. Виталий испугался. Он никогда не видел, как Алису накрывала паническая атака.

− Прости, прости меня! Господи! Алиса, дочка! − Казалось Виталий резко протрезвел. Он начал поднимать Алису с земли и отряхивать колени, в которые впился мелкий песок и камушки.

Алиса оттолкнула его и побежала в сторону метро. Домой она приехала ближе к полуночи. Виталий и Катарина все еще были в ресторане. Алиса заперлась в комнате, залезла под одеяло и молила о том, чтобы уснуть и больше не проснуться. Мужчина, которому она доверяла, которого считала отцом, нежным добрым папочкой, оказался чудовищем.

На следующий день Виталий сделал вид, что ничего не произошло. Он по обыкновению приготовил Алисе гренки и отвез в школу. Она боялась, даже мысленно, возвращаться в тот день, поэтому молчала. Молчала семь лет. Но каждый раз, когда он мимолетно касался ее руки, она задерживала дыхание.

Однажды Виталий попросил у Алисы прощение. Когда она съезжала с родительской квартиры к Максу. Он даже не смог посмотреть ей в глаза. Просто промямлил: «Прости за тот случай возле ресторана». «Давно простила», − соврав, ответила Алиса и, не попрощавшись, вышла с чемоданом наперевес за дверь. Больше они не встречались и не разговаривали. А Алиса еще больше возненавидела мать. За то, что та считала, что когда-то сделала правильный выбор.

Примечания

5

Hello! Can I have a cigarette? — Здравствуйте! Можно мне сигарету? (с англ.)