Как дела, пятый «А?»

Ангелина Евгеньевна Романова, 2014

Главный герой, от лица которого ведётся повествование, – Женька Шишкин, спортсмен и выдумщик. Он и его друзья живут в провинциальном городе и учатся в обычном классе – «без всяких уклонов и специализаций». Ребятам приходится самостоятельно решать различные жизненные задачи, которые неизменно превращаются в смешные и забавные истории. Познавая окружающий мир «методом проб и ошибок», Женька «воспитывает» младших, учится выступать, работать, оказывать благотворительность и многое другое. Живые, цепкие, бодрые, искренние рассказы о жизни простых мальчишек – наших современников, пропитаны юмором и оптимизмом. В основу рассказов положены реальные события, происшедшие в семье автора.

Минутка славы

Есть у меня друг — Саня Смирнов. Давний-предавний, с самого первого ясельного дня. Он тогда мне свой горшок отдал. «Ня!» — сказал, так и познакомились. Потом в детсадовской группе не-разлей-вода были, теперь в одну школу ходим. Жаль, не одноклассники: я — «ашка», а он — «гэшка». Саня иногда спрашивает:

— Жень, с кем ты сейчас дружишь?

Я начинаю перечислять одноклассников, ребят из спортивной секции, а он терпеливо ждёт, когда его назову. А я специально тяну и на Саню поглядываю, жду, когда он заволнуется, а потом как выпалю:

— А самый-самый — ты! — И он рад-радёшенек.

Мы с Саней во многом похожи: ростом вровень, цвет волос один в один. Только у меня волосы прямые и когда отрастают — торчат в разные стороны, а у Саши — лежат завитками; он их называет «моя доблесть». Вот чудак человек! Слабаком Саню не назовешь, но из драк и разных переделок приходится его выручать.

Учимся мы одинаково — средне. Нам по одному качеству не хватает, чтобы заниматься лучше: Сашке — старательности; он всё быстро делает, но тяп-ляп, а мне — скорости, зато получается аккуратнее.

И увлекаемся одним и тем же — коллекционировать обожаем. Начали ещё в первом классе с собирания пробок от пивных бутылок. Ох, и поругалась же моя мама! А потом успокоилась и сказала по секрету, что мой старший брат, когда меньше был, тоже тащил домой «всякую гадость». Тогда я быстренько переключился на сбор наклеек, тематических журналов, роботов и конструкторов Лего, а пробки выкинул, оставил только эксклюзивные экземпляры. И Саня последовал моему примеру.

Мы с Саней — «идейные»; то есть, идеи из нас так и прут. Только у меня придуманное подольше остается, а у друга — моментом проскакивает, задержаться не успевает.

Вот встретились мы недавно на большой перемене, Саня и говорит:

— Вчера по телевизору передачу смотрел, зарубежную. Получается, почти все знаменитости из многодетных или бедных семей вышли. Статистика — это не то, что какой-то там рейтинг. Наука! Я и подумал, что мы с тобой — как раз подходящие кандидатуры. У вас в семье трое детей, у нас — четверо, и богатеями нас точно не назовёшь. Вот нам и надо в люди выходить, известность завоёвывать!

— Когда займёмся? — спросил я, хрумкая яблоком.

— А чего откладывать?! Главное — идея мощнейшая! — Саня многозначительно поскрёб затылок. — Думаю, лучше в спорт податься, там быстрее всего знаменитостями становятся. Медали получать будем, на пьедестале почета стоять. Приятно!

— Это языком трепать здорово! — хмыкнул я. — Медали только лучшим из лучших дают. Уж я-то знаю, пять лет спортом занимаюсь.

— Ну, тогда есть другое предложение: паркур! Станем трейсерами, как в фильме «13-й квартал». С крыши на крышу красиво перебираться будем, кувыркаться. Здорово! Мы же с тобой по гаражам прыгаем? Ну, вот, чуть поднажмём, потренируемся!

— Понял. Только у меня тоже мысль имеется. Записывайся к нам на акробатику! Там как раз сальто делать учат, типа, как у трейсеров, только не на крыше тренируемся, а в зале. Идеальная подготовка для паркура!

— А что, это подходит! А ты, правда, каждый день сальто крутишь?

— Ага! Почти. Только сейчас к соревнованиям готовимся, учим комплексы. Я, например, «крокодила» целый месяц отрабатываю.

— Крокодила, ха-ха!

— Никакое не «ха-ха»! Меня с этого года в четвёрку взяли — верхним. Знаешь, как трудно! На Тёминой голове на одной руке стоять надо, а его, бывает, Кирилл с Егором удержать не могут!

— Обалдеть! А если свалишься?

— В порядке вещей! Не бойся. Лонжей привязывают; веревка такая специальная, страховочная.

— Здорово! Как в цирке, да? Жека, я с тобой точно ходить буду!

— Смотри, тренировки пять раз в неделю. Кроме вторника и среды. Только тебя сначала в другую группу примут, для начинающих.

— Не, так не согласен, без тебя не хочу. Давай, лучше ты меня сам учить будешь. Быстренько подготовишь, а я приду, скажу тренеру, что всё знаю. Меня в твою группу и возьмут. Идёт?

— Ладно, приходи ко мне после школы.

Тут прозвенел звонок, и мы разбежались по своим классам.

Пришёл домой и стал с нетерпением ждать. Саня заявился только в пятом часу.

— Ты чего так долго? — набросился я. — Два часа жду! Говорил, сразу после уроков, после уроков, — передразнил и состроил рожу, но Саня не обиделся, а простодушно махнул рукой и принялся стаскивать ботинки:

— А! Телик смотрел. Поел ещё! — и с довольной улыбкой погладил живот.

— А ты чего без носков? — удивился я.

— Не нашёл, куда-то завалились! Или обиделись и ушли гулять по квартире, с ними такое бывает! Ха-ха! Ладно, давай не будем терять время. Что там у вас самое простое из е-е-елементов?

Вот такой Саня! За него переживаешь, а ему — хоть бы что!

— Шпагат будем проходить. Ты толстовку сними, а то жарко будет.

— Пока шёл — замёрз, — Сашка зевнул и потянулся. — Не хочу шпагат, давай чего-нибудь другое.

–Тогда — стойка на голове. Элементарно! Смотри и повторяй!

Я встал у стенки на руки и вытянул ноги в струнку. Потом, не спеша, как учили, красиво сложился уголком и вернулся в исходное положение.

— Вот это да! Это по мне! — восхищенно воскликнул Саня. — Надо только постелить на пол что-нибудь помягче, вдруг случайно упаду.

— Наоборот, лучше делать на твёрдом, так легче. Но первый раз, так и быть, лезь на диван.

Сашка забрался на мягкое ложе, встал на четвереньки и, повернув ко мне вмиг покрасневшее лицо, прошипел:

— Давай, поднимай туловище, только осторожно, не урони.

Я схватил друга за штанину и потащил непомерно тяжёлую ногу кверху.

— А-а-а! — заорал Саня.

— Чего орешь, поднимай вторую! — пропыхтел я, отдуваясь. — Вот не думал, что ты такой слонище!

— А-а-а! Держи крепче, уронишь! — вопил Саня, болтая свободной ногой в воздухе.

— С ума сошёл, в глаз попадёшь! — кричал я, уворачиваясь от резво болтающейся Саниной конечности. — Фингал поставишь — пощады не жди!

— Ты меня к стене прижми, а то сейчас грохнусь!

— Сам прислоняйся! И так еле держу!

Наконец обе ноги оказались вверху, но Сашино туловище предательски поползло вперед, изгибаясь дугой.

— Стой, не выгибайся, выпрямляй спину! — надрываясь, командовал я, пытаясь хоть как-то подпереть мяукающий живот новоявленного спортсмена. — Мешок! Здоровый, как слон, а мышцы, как тряпка!

— Чего обзываешься? Вот встану на ноги, покажу, какие у меня мышцы! Да отойди ты в сторону, ничего не вижу!

Сашкина толстовка неожиданно решила отправиться в путешествие: свалилась с живота и моментально накрыла хозяину лицо. Из-под колокола одежды послышалось сдавленное хрипение:

— Падаю, вшпотел и руки уштали!

— Это у меня руки устали! — пыхтел я от натуги, изо всех сил пытаясь удержать тяжеленного друга, — Пузо-то убери! — и стал подталкивать выступающий голый Санин живот коленом, одновременно подцепив толстовку большим пальцем ноги, чтобы Сашка мог немного подышать воздухом. Открылось лицо, красное, как помидор, и вздутое, как баскетбольный мяч.

— Куда же его уберу, если только что три тарелки супа съел! Ой, не пинай меня, а то сейчас умру!

— Не умрёшь! Втяни в себя воздух! Нам тоже на тренировках тяжело приходится!

— Ой, сейчас из себя весь воздух выпущу! Я горохового супа наелся!

— Только попробуй! Тебе вообще жрать меньше надо, вон жирный какой! Паркурщик из тебя, что балерина!

Тут Саня взвизгнул:

— Больше не могу, падаю! — и плашмя рухнул на диван.

Я чудом успел отскочить и завопил на него:

— Чуть не задавил! Шкаф!

Саня сузил глаза и мстительно прошипел:

— Сам — мебель! Чуть не задушил!

Мы сцепились и принялись мутузить друг друга, пытаясь нанести удары посолидней, но на этот раз что-то не получалось — мазали оба отменно. Вскоре бросили это занятие и обессилевшие, тяжело сопящие, уселись рядышком на полу.

Немного отдышавшись, Саня грустно выдохнул:

— Не пойду, Жень, в твою акробатику. Если хочешь, сам там прославляйся, а я в футбол запишусь!

— Думаешь, лучше? Ходили же в «Локомотив» в прошлом году, не понравилось.

— Так то — «Локомотив»! Он на последней строчке таблицы. В шестую ДЮШКу пойду, там тренер хороший, мне ребята со двора говорили. Нападающим хочу быть. У них рейтинги самые высокие. Чего так подозрительно смотришь? Думаешь, не возьмут? Хе, знаешь, как я хорошо играю — летом в деревне научился!

Вообще-то, Саня в дворовых матчах постоянно мазал, но я вдруг поверил. Может, и вправду за лето продвинулся.

Следующие две недели Санёк при встрече только и делал, что хвастался своей футбольной секцией и изматывающе упрашивал записаться, чтобы ходить туда вместе. Последний раз столкнулись у столовки. Сашка со всей силы хлопнул по плечу и, возбуждённо моргая глазами, затарахтел:

— Сказал тренеру, что ты только раз в неделю можешь. Главное, не беспокойся, всё по плану! В среду, как ты и хотел, — поездки, матчи, а в остальные дни — подготовка к играм. А чего делать на тренировках-то, мы с тобой и так опытные! Главное: матчи, голы, результат! Тренер обещал — скоро в Слободской поедем.

Я нахмурился:

— Не получится в среду, у меня соревнования по акробатике. Попробуй угадать, где? В Новосибирске! Или нет, кажется, в Новороссийске. А, вспомнил, точно — в Нововятске!

Сашка уважительно посмотрел на меня и вздохнул. Наверное, обзавидовался. Я представил его на верхней ступеньке пьедестала с огромной, почему-то красной медалью на толстеньком животике — и отвёл глаза, чтобы не рассмеяться.

Мы договорились, что я зайду за ним полвторого, сразу же после школы.

В назначенное время я стоял у Сашкиной квартиры. На звонки и стук никто не открывал. «Неужели без меня ушел?! Друг называется!» — я сердито запрыгал перед дверью. Потом позвонил по сотовому.

— Я тут у одного знакомого, — отозвался Сашкин приглушенный голос. — Он мне диск с игрой дать должен. Тренировка? А её, думаю, не будет. Не, меня не жди; давай, лучше на следующую пойдем. Ну, да, точно! Когда я врал?! Да ты не волнуйся, всё железно! Предупрежу тренера и скажу, что ты в воротах суперски стоишь. Пока! Цени мою дружбу!

Прошло ещё три недели. Ни в одну из сред пойти на футбол у нас не получилось. Сашка убедительно размахивал руками, объясняя, что именно сегодня все должны уйти на тренерский совет, или — что команда выехала на матч и новичкам не велели приходить. Под конец мне всё это надоело, и на ближайшей перемене я в сердцах выпалил:

— Не пойду на футбол!

— Ну и не надо! — Саня невозмутимо принялся ковырять в ухе. — Сам только два раза сходил. Не понравилось. Нападающим не ставят; говорят, можно только защитником или вратарем — и то запасным. Я вчера с парнями из класса в бокс записался, в той же ДЮСШ. Вот это класс! Всем бесплатно перчатки выдали; правда, мне пока одну — и то порванную. Отец с получки новые купит, я попрошу. Давай вместе ходить, всего три раза в неделю. Не хочешь? Тогда ещё лучше — в баскетбол запишемся. Месяц тренировок — и будем играть, как Томас Кинг. Давай, а? — Саня состроил просящую физиономию и смотрел на меня с такой надеждой во взгляде, что на язык так и просились слова согласия. Но я отказался.

Тут Сашкин добродушный настрой куда-то подевался. Он стал кричать, что я упускаю решающий в жизни момент, и что миг получения славы отдаляется на неопределённое будущее, а может быть навсегда. В общем, мы поссорились.

Последний урок в тот день я отсиживал со взлохмаченными чувствами. Обида, терзавшая грудь, порой перемещалась к горлу, ладони непроизвольно сжимались в кулаки. В голове молниями сверкали обзывательства, одно другого обиднее.

«Друг называется! Ни за что больше с ним водиться не буду!» В гневе я начертил на обложке тетради по математике огромными буквами «САШКА-ЛОХ», разукрасил надпись стрелами и копьями — и только тогда успокоился.

Мы целую вечность не дружили: наверное, недели две. За это время я успел поучаствовать в соревнованиях и получить медаль, грамоту и подарок — набор фломастеров. Сашка старался не попадаться мне на глаза, а если мы и встречались, то проходил мимо с равнодушным лицом, будто никогда не были знакомы.

Но однажды по дороге из школы я ещё издали увидел знакомую фигурку в серой куртке.

«Ни за что первым не подойду! — подумал. — Вот чудак, пакетом вертит — сча-а-ас сменка-то как вылетит!» Но ноги почему-то сами понесли прямиком к бывшему другу.

Сашка стоял посреди тротуара одинокий и потерянный и, когда я подошёл поближе, поднял грустные голубые глаза.

— Ты чего?! — вырвалось у меня.

— Жень, не обижайся на меня, ладно?! — выдохнул Саня в холодеющий воздух и принялся сосредоточенно выковыривать носком ботинка камешки из выбоины на асфальте. Помялся-помялся и попросил жалобно: — Можно сейчас к тебе пойти?

Я молчал.

— Понимаешь, Жека, — Сашка заговорил быстро и отрывисто, словно боялся, что я уйду, не дослушав. — У меня отец сейчас дома, а мне математичка замечание в дневник вкатила за то, что по столу стучал на уроке. Это я ритм учился отбивать, всего-то какую-то минутку, не больше! И ещё две двойки получил — по английскому и по «природе». Если папаня узнает — мне конец!

Подбородок мой от удивления резко съехал вниз:

— Отец вернулся? То есть, снова с вами живёт?

— Ага! — кивнул Саня. — Целую неделю! Мелкие визжат, радуются, а я не понял ещё, хорошо это или плохо. Но хоть холодильник не пустой.

И мы пошли ко мне домой. По дороге Саня показал новые карточки черепашек-ниндзя, которые купил на папины деньги, и сказал, что хочет организовать рок-группу, чтобы ездить по разным городам и выступать с концертами.

— С чего это ты вдруг?! — хмыкнул я.

— Вот чудак-человек! — в ответ удивился Саня. — Передача по телику покоя не даёт — «Минута славы» называется. Каждый день мечтаю: вот бы туда попасть! Все ребята бы обзавидовались, да что они! Родители и учителя увидели бы — потом полгода хвалили бы и гордились! И любить бы стали: жадно и безоговорочно!

Я скептически посмотрел на Саню:

— И на каких же ты инструментах играть хочешь?

Друг не размышляя выпалил:

— Ещё спрашиваешь! Конечно, на ударных! На них легче всего, но если хочешь — можно и на гитаре!

— Ну-у-у, так это же учиться надо, в музыкалку ходить, — разочарованно протянул я, но Сашка был неумолим.

— А чё, запишемся! Без проблем! Школа искусств рядом, на улице Попова.

— Будто не знаю! Машка, сестра, в эту школу семь лет на танцы ходила. В том году окончила.

Сашка даже подпрыгнул:

— Се-емь лет?! Так долго? А может, ускоренные курсы есть — барабанные?

— Вот и узнай! — фыркнул я. — Тебе что, барабаны купили?

— Ещё не просил. Пока на столе ритм отбивать учусь, а на гитаре играть — Жеку из вашего класса уговариваю. Он, я слышал, умеет. Сейчас надо название группе придумать, чтоб звучало. Какое предложишь?

— М-м-м. «Короли улиц»! А?

— Фу-у! «Гоблины» — получше твоего!

— Ерунда! Зелёные гоблины, злые, как черти!

— Нормальное название, ни у кого такого нет!

— Ну и что, что нет. Ты мультик про капитана Врунгеля видел?

–Ну.

— Там что говорится? «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт!» Так что для удачного старта моё название как раз подходит. Давай, сделаем так: ты, если хочешь, на барабанах играй, а я — танцевать буду, сейчас как раз хип-хопом увлёкся. Хочешь, покажу, чему научился? — и показал несколько движений.

Санёк смотрел с нескрываемым восхищением, а потом попросил:

— Узнай, кто ещё у вас в классе на музыкальных инструментах играть умеет.

— А чего узнавать, и так скажу. Две девчонки на пианино учатся, и Никита с Андреем — на здоровенных трубах, в духовом оркестре.

— Не, это не то!

Тогда мы решили, что временно ни на чём играть не будем, а только сочиним стихи к песням. Ведь рэповать и без музыкального образования можно. Я попробовал немного поговорить в рифму; получалось глупо, зато смешно. Мы шлепали по лужам, не разбирая дороги и придурялись изо всех сил. Сашка развеселился и хохотал так громко, что прохожие удивленно оборачивались. С неба лениво спускались первые снежинки; они были похожи на запоздалые одуванчики, мы ловили их на ладошки, слизывали капли и радовались неизвестно чему.

Назавтра Саня позвонил, когда я долдонил стихи Пушкина «У лукоморья дуб зелёный…»

— Слышь, Женька! Я стихи придумал: вернее, переделал, вот, слушай:

— У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том,

И днем и ночью кот ученый с пакетом ходит в гастроном…

Мы с Сашкой поржали, и сразу придумали новую игру: говорить в рифму по очереди, вроде словесного тенниса: «подал — отбил». Провисели на телефоне полчаса, у меня даже ухо устало. Потом стали договариваться, с чем лучше дебютировать.

— Главное, Жень, сейчас уверенность для выступлений вырабатывать. Вот напишем стихов — поедем в Москву рэповать. Повезёт — денег заработаем! — напутствовал он напоследок.

Стихотворение Пушкина я хорошо выучил, ещё мама вечером проверила. И на всех переменах уверенно себя чувствовал, насвистывал: «мне море по колено, мне горы по плечу». Но что случилось со мной на уроке литературы — непонятно. Вышел отвечать, поднял голову, как будто на сцене, развёл руки, как настоящий артист, и начал громко:

— У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том! — И вдруг понял, что дальше ничего не помню. В голове одиноко крутилась Сашкина переделка: — И днем и ночью кот ученый с пакетом ходит в гастроном…

Поспешно убрал руки за спину и посмотрел на ребят, ища поддержки. Губы у Марины зашевелились в подсказке, но что она мямлила, невозможно было разобрать. Вовка корчил мне смешные рожи, Саша с первой парты стал спасать меня, изображая руками уши и хвост. Да я и сам помнил, что следующей строчкой был кот, только что он там в стихе делал? Непонятно. Посмотрел на учительницу. Она, не обращая ни на кого внимания, что-то писала в тетради. Не слушает — один-ноль в мою пользу! Надо было срочно выкручиваться, решил начать сначала, вдруг вспомню:

Нет, в голове одиноко бултыхался только Сашкин «гастроном». И тут меня неожиданно понесло вверх, лёгкой сладкой струйкой, словно в особый стихоплётный поток попал:

— Какой-то кот куда-то ходит и Пушкин в нас тоску наводит,

Стихи писать я не мастак, хочу я получить…

Хотел сказать «пятак», но Ирина Васильевна меня опередила:

— Двояк! — неожиданно произнесла она скучным голосом, не прекращая писать.

Все одноклассники так и прыснули. Странная «минута славы» получилась. Сначала резкий взлет, а потом такой грубый шмяк!

— Почему — двояк? Пятак! Двояк — рифма не подходящая! — обескуражено пробормотал я под хохот класса.

— Рифма без смысла никому не нужна! — отчеканила Ирина Васильевна и добавила гораздо печальнее:

— Двойку заслужил, Шишкин, только двойку. Чтобы самому стихи сочинять, нужно сначала у Пушкина поучиться! Садись.

И я пошёл на своё место. Во всём Саня виноват! Завтра — среда, мой выходной день. Пусть только попробует заявиться с очередной идеей!