Авеста на бычьей шкуре

Анатолий Старов

Череда мистических событий продолжает появляться в жизни Венедикта Струкачева с завидным постоянством. На этот раз ему предстоит отправиться на Алтай, встретиться с псоголовыми и Святым Христофором и разыскать мифическую Авесту. А тем временем ужасная трагедия поджидает Струкачева совсем с другой стороны.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Как всегда не вовремя препротивно зазвонил мобильный телефон. Такой славный, освежающий сон мгновенно улетучился. Венедикт нехотя открыл глаза и, с беспокойством покосился на заворочавшуюся рядом Дарью. Он на ощупь, стараясь производить поменьше шума, взял трубку. Потерев глаза, отгоняя прочь сон, взглянул на экран. Звонил Антон Павлович Верещагин.

— Алло, я вас слушаю, — шепотом проговорил он в трубку, прикрывая ее для надежности ладонью.

— Венедикт, с добрым утром. Извини, что разбудил тебя. Я чего тебе звоню? У меня в кабинете сидит один человек. Рассказывает интереснейшие вещи. Я вспомнил, что ты у нас специалист по мистическим делам. Думаю, тебе будет интересно его послушать. Может, ты подъедешь к нам в отдел? Я его сейчас отведу на завтрак, поговорю о жизни, о том, о сем. В общем, потяну время. К этому моменту и ты подъедешь. Так как? Ты сможешь подъехать?

— Хорошо, я сейчас подъеду, — прошептал в трубку Венедикт.

Он взял с тумбочки часы, взглянул на подсвечиваемый циферблат. Часы равнодушно показывали десять минут девятого.

— Что за манера у этой полиции-милиции всякий раз звонить в такую рань! Не мог позднее позвонить, — проворчал недовольно Венедикт себе под нос.

Стараясь не шуметь, он встал с кровати и направился в ванную комнату. Приняв душ и побрившись, Венедикт вышел в кухню и в удивлении замер. У плиты в коротеньком халатике, охотно обнажавшем ее длинные стройные ножки, колдовала над приготовлением завтрака Дарья.

— Дашенька, ты чего вскочила в такую рань? — деланно недовольно спросил Венедикт. — Почему, позволь тебя спросить, ты нарушаешь установленный режим дня. Ты должна в это время спать. Ты не забыла?

— Тебе то же доброго утра, дорогой. Я ничего не забыла, но я готовлю завтрак своему мужу, — повернувшись к нему, ласково улыбнулась женщина. — Не могу же я отправить на работу своего любимого мужчину голодным?

Так ласково, легко, непринужденно, соблазнительно улыбаться могла только Даша. Венедикт почувствовал, как всего его захлестывает волна любви к жене. Он едва сдержался, чтобы не схватить ее в объятия, не прижать ее нежно, и в то же время крепко-крепко, к себе и целовать, целовать ее всю долго-долго почти на грани безумия.

— Я и сам мог бы подсуетиться, — справившись с охватившим желанием, с деланным неодобрением проворчал Венедикт, подходя к жене, ласково обнимая и целуя в подставленные губы.

Он непроизвольно бросил взгляд на ее дерзко торчащий животик, и лицо его расплылось в улыбке. Скоро, совсем скоро на свет появится его ребенок и…

— Знаю я твои завтраки, — перебила жена его размышления о недалеком будущем. — В лучшем случае сваришь кружку кофе и выкуришь сигарету. И заметь, это в лучшем случае. Обычно до свадьбы твоим завтраком была выкуренная сигарета или даже несколько, — с неодобрением проговорила Дарья. — Садись, завтракай, — Дарья поставила на стол перед мужем тарелку с толстыми, удивительно ароматными, оладьями, вазочку с малиновым вареньем и любимую Венедиктом большую кружку обжигающе горячего ароматного кофе.

Сама села напротив мужа, уперлась локтями о стол, положила голову на сцепленные ладони.

— Так интересно наблюдать за мужчинами, когда они едят. У вас лица становятся такими блаженными, когда едите. От еды вы получаете, вероятно, истинное удовольствие.

Венедикт весело рассмеялся.

— Что уж тут скрывать? Мы, мужчины, любим поработать за столом. Нам мужчинам очень много сил надо, чтобы женщин любить.

— Да ну тебя! Вечно ты все испортишь. Тебе Верещагин звонил? — поинтересовалась она, с любовью и удовлетворением наблюдая, как Венедикт с аппетитом поглощает приготовленный завтрак. Ей всегда очень нравилось наблюдать, как ее муж ест. Было в этом что-то такое теплое, домашнее, уютное. Она не раз ловила себя на мысли, что ревнует, если мужу приходилось обедать или ужинать где-то в столовой или ресторане. Ей казалось, что эти общепиты покушаются на самое дорогое, что у нее есть, на ее домашние устои.

— Да, — пробормотал Венедикт набитым ртом. Он, обжигаясь, сделал большой глоток кофе. — Хочет, чтобы я поприсутствовал на допросе какого-то человека. Может, будет что-нибудь интересное? Он намекнул, что дело, на его взгляд, связано с мистикой.

— С мистикой, — встревожилась Дарья, вспоминая тот час же совместное путешествие в четырнадцатый век и связанные с ним смертельные опасности. — Ох, уж эта мистика. И чего тебе не работается без нее. Ведь и без мистики много преступлений. Лучше бы ты за любовниками следил, да собачек бабулькам разыскивал. А тебя вечно тянет в какие-то авантюры, — женщина взглянула на недовольно скривившегося мужа и, поняв, что ее слова для Венедикта совсем не лучше горькой редьки и никакие ее доводы не смогут поколебать страстного увлечения детектива мистикой, незаметно горестно вздохнула и, глядя с любовью на него, просительным тоном произнесла: — Венечка, принимаясь за новое дело, ты не забудь о нас, пожалуйста. Обо мне и нашем будущем ребеночке.

Детектив, проглотив очередной тщательно пережеванный оладий, замер с занесенной над очередной оладьей вилкой, взглянул с любовью на жену.

— Что ты, солнышко! Я о своей семье никогда не забываю, — с улыбкой сказал он, кладя вилку и протягивая руку за кофе. — А мистика… Ну, мистика. Подумаешь. То же преступление, только в него иногда замешаны разные темные силы. Я с детских лет вращаюсь среди этих самых темных сил. И за это время поднакопил кое-какой опыт. Не волнуйся ты. Все будет в порядке. — Венедикт заметил тревогу в глазах жены и попытался перевести разговор на более безопасные темы. — Ты была в поликлинике вчера?

— В поликлинику мне надо сегодня. Я тебе об этом говорила еще позавчера. Ты такой невнимательный. Впрочем, как все мужчины.

— Стоп, стоп! Откуда у тебя такие познания об особенностях всех мужчин? Я почему-то думал, что я у тебя один. Единственный и неповторимый.

— Венедикт об этом знают все образованные люди. А ты что, посмел подозревать меня в связи с другими мужчинами? — голос Дарьи обиженно зазвенел, а глаза подозрительно заблестели.

— Извини, солнышко, — не на шутки встревожился Венедикт. У жены сейчас такой сложный период, ей скоро рожать, а он, идиот, шутки решил шутить, да еще на такие скользкие темы. В такой период женщины становятся особенно чувствительными. Можно нанести душевную рану, казалось бы, безобидным словом. — Это я глупость спорол, — ласковым воркующим голосом заговорил он, нежно беря и поглаживая руку жены. — Ну, честное слово, я не подозреваю тебя в измене мне. Ты же перед самим господом Богом обещала хранить мне верность. — Венедикт смутился до такой степени, что даже перестал пить свой любимый кофе. — С этими делами, действительно частенько забываю, о чем ты мне говоришь. Ты простишь меня? Ну, хочешь, я сейчас с тобой буду мириться?

— Это еще как мириться? — жена, успокаиваясь, подозрительно на него взглянула.

— Ха-ха! Ты что сама не понимаешь? — Венедикт весело рассмеялся и в его голубых глазах запрыгал бесенок озорства. — Разве ты не знаешь, что первым и самым верным средством примирения поссорившихся супругов является хороший добротный секс?

Дарья смутилась от слов мужа.

— Ага, только тебя мне сейчас не хватает для полного счастья! — Дарья с сожалением взглянула на свой дерзко выпирающий живот. — Впрочем, можно, конечно, потихонечку, полегонечку. Вот только одна загвоздка у нас с тобой, — Дарья ехидно усмехнулась, — тебя ждет не дождется твой Верещагин. Уже наверно копытом бьет от возбуждения.

Венедикт спохватился.

— Вот, черт! Ты меня окончательно выбила из деловой колеи. Я действительно забыл о Верещагине, — Венедикт с сожалением взглянул на располневшее в последнее время тело своей ненаглядной. — Ладно, этот пробел мы с тобой вечером устраним. И кстати, не вздумай сама вести машину. Я позвоню Зайцу, он тебя отвезет. Ты у меня в таком интересном положении, что должна соблюдать абсолютное спокойствие. Вождение пока не для тебя. Ты прониклась моим указанием?

— Есть, шеф! Буду послушно ждать Алексея. И не буду волноваться.

— Какая ты у меня послушная, молодец! Дашенька, но я тебе серьезно говорю, сама машину не веди. Подожди Лешку. Я ему сейчас позвоню, он к нужному времени будет у тебя. — Венедикт взглянул на часы. — О времени-то сколько! Антон Павлович меня заждался уже. Нужно поторопиться. Спасибо за завтрак, было очень вкусно. Я побежал.

Венедикт встал из-за стола, поцеловал жену, нежно погладил ее по огромному животу, почувствовав, как его ребенок зашевелился, отчего тот заходил волнами. Полюбовавшись выкрутасами своего не родившегося малыша, по привычке полез в карман за сигаретой. Вспомнив о вреде табачного дыма для беременных, смутился, похлопал просто по карману под насмешливым взглядом Дарьи.

— Венедикт, ты рубашку свежую надел? — Вспомнила неожиданно Дарья.

— Не знаю, дорогая, наверно, свежую. Я ее в шкафу взял.

— Тогда свежую. У тебя в шкафу висят только свежие рубашки.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Венедикт, целуя жену на прощание.

Жена всегда с трепетом относилась к внешнему виду Венедикта. И он привык, что у него всегда была чистая одежда, а в доме поддерживался идеальный порядок.