Ордер на убийство

Анатолий Ромов, 2000

Едва занявшись поисками пропавшего Олега Шершенева, частный сыщик Молчанов узнает об убийстве его жены и маленького сына, затем его тещи. Кто будет следующим? Похоже, эта участь уготована самому Молчанову. Только преступники теперь идут окольным путем: сыщика не убивают – его подставляют сотрудникам ФСБ как убийцу их товарища. А значит, приговорят его сами фээсбэшники. Спасение в одном – докопаться, кто подлинный убийца.

Глава 3

Когда он вошел в квартиру, Оля сидела на кухне, придерживая рукой работающую кофемолку.

Убедившись, что зерна кофе превратились в мельчайшую пыль, выключила мотор. Посмотрела на него:

— Как поездка?

— Никак.

— То есть?

— Я застал Юлию и ее сына мертвыми.

Несколько секунд она молча разглядывала его. Наконец сказала:

— Мертвыми?

— Да.

— Что… обоих? И мальчика?

— И мальчика.

— Ну и ну. — Оля отставила кофемолку. — И что же с ними случилось?

— Не знаю.

— То есть как не знаешь? Ты же криминалист.

— Криминалисты многого не знают.

— Но… как это все произошло? Когда ты туда приехал, там кто-то был, кроме них?

— Никого. Я даже не сразу их нашел.

— Не сразу?

— Это большая дача. Пришлось обойти ее два раза. Они лежали в детской.

Он рассказал, в каком положении нашел тела. Однако о своих поисках двух наволочек сначала решил промолчать. Выслушав, Оля сказала:

— Слушай, но их наверняка убили.

— Может быть.

— Может быть… Ты говоришь так, будто тебя это не касается.

— Меня это и не касается… сейчас.

— То есть как не касается?

— Так. С Юлией у меня был договор о розыске ее мужа. Но расследовать обстоятельства ее смерти у меня договора нет.

— Но… — Оля помолчала. — Но надо же узнать, кто их убил.

— Надо.

— И мальчика жалко.

— Жалко. Но меня расследовать обстоятельства этих двух смертей никто не уполномочивал. Кроме того, за дело уже взялась милиция.

— А что говорит милиция?

— Милиция говорит, что и Юлия, и мальчик умерли своей смертью.

— Своей смертью?

— Да. Милиция считает, они умерли от какой-то болезни. Правда, официальной версии не может быть до результатов вскрытия. Но вскрытие, мне кажется, покажет то, что нужно.

— От какой еще болезни?

— По версии милиции — от сердечной недостаточности.

— Но это же чушь… Они ведь умерли одновременно? Юлия и мальчик?

— Скорее всего, одновременно.

— Но как можно одновременно умереть от сердечной недостаточности? Что, они прямо при тебе это сказали — насчет смерти от болезни?

— Прямо при мне.

— Кто это сказал?

— Сначала подполковник, начальник отделения милиции. Потом к этой версии присоединился прокурор-криминалист.

— Но это же… Это же вранье! — Ее глаза горели ненавистью. — Значит, они оба, и этот подполковник, и прокурор, замазаны в этом.

— Может быть.

— Опять «может быть»… И что, ты молчал, когда они все это говорили?

— Молчал. А что, ты предложила бы мне спорить с ними? Доказывать, что они замазаны в этом деле?

В кухне наступила тишина.

— Сволочи, какие сволочи… — Помолчала. — Да, ты прав. Доказать им ничего нельзя.

Он не ответил. Машинально повернув кофемолку, она вздохнула:

— Паша, но ведь это несправедливо.

— Несправедливо… Ладно, я тебе больше скажу.

— Больше?

— Да. Очень похоже, Юлию и мальчика задушили подушками.

Она внимательно посмотрела на него:

— Да?

— Да. Но если их задушили подушками, на наволочках должны были остаться следы выделений. Понимаешь, о чем я говорю?

— Прекрасно понимаю.

— Две подушки, которые должны были находиться в спальне, валялись в подвале. Наволочек на них не было. Я обыскал все, но этих наволочек так и не нашел. Понимаешь, что к чему? Наволочки кто-то унес.

— Ты сказал об этом ментам?

— Сказал. Но они пропустили мои слова мимо ушей.

— Все правильно. — Она встала, пересыпала порошок в кофеварку. Дождавшись, пока кофе будет готов, разлила его по чашкам. Вздохнула. — Сволочи… Будь они все прокляты…

Подошла к окну. Она стояла к нему спиной.

Отхлебнув, он поставил чашку на стол. Подойдя к ней, обнял за плечи. Спросил:

— Ну, ты что?

— Ничего.

— Перестань.

— Да ладно. Просто все настроение испорчено. Жить не хочется.

У него, как и у нее, настроение было хуже некуда. Тем не менее он сказал:

— Ты не забыла, что мы хотели сегодня вечером встретиться с Джоном?

— Не забыла.

— Я попробую ему сейчас позвонить?

Она долго не отвечала. Наконец сказала:

— Звони. Мне кажется, дома сидеть я все равно не смогу.

Взял телефон, набрал номер гостиницы «Золотой амулет».

Услышав ответ дежурного, попросил:

— Посмотрите, пожалуйста, проживает ли у вас гражданин США Джон Лейтнер?

— Секундочку… Да, с сегодняшнего дня господин Джон Лейтнер проживает в нашей гостинице.

— Не знаете, он сейчас у себя?

— У себя. Можете записать номер его телефона.

Набрав записанный номер, Павел услышал знакомый раскатистый баритон:

— Хелло?

— Джон, привет, это Пол Молчанов.

— Пол… Дьявол, если бы ты знал, как я рад тебя слышать! Ты откуда?

— Из дома. Давно прилетел?

— По-вашему — в девять утра.

— Тебя встретили, разместили?

— У меня все в порядке. Меня встретили, дали довольно приличный номер, я успел даже пару часов поспать. Что ты собираешься сейчас делать?

— Джон, мы с Олей хотим пригласить тебя сегодня вечером в ресторан, в «Золотой амулет». Посидим, поговорим, вспомним старое. Как ты?

— Отличная идея.

— Тогда я сейчас закажу столик.

— Не нужно ничего заказывать, столик обеспечу я. Нас будет трое?

— Если не возражаешь, четверо. Оля хочет взять с собой приятельницу, очень милую девушку. Для компании. Ты не против?

— Как я могу быть против? Девушки — это то, чего в Москве мне будет остро не хватать.

— Тогда договорились. Мы подойдем в восемь, это нормально?

— Отлично. В восемь жду вас в «Золотом амулете». Чао, Пол, до встречи!

— До встречи.

Молчанов положил трубку. Оля покачала головой:

— Паша, ну при чем тут «очень милая девушка»? Какая очень милая девушка? Я ведь даже не знаю, кого позвать.

— Оля, неужели та, с которой ты хочешь познакомить моего лучшего друга, не будет очень милой девушкой?

— Паша…

— Что — Паша?

— То, что ты неисправим… Ладно, дай подумать.

Подруг у нее было много, в принципе она могла позвонить любой. Перебрала в памяти несколько имен. В конце концов подумала: Лариса Киселева, лучшего варианта не найти. Кися будет рада с ней встретиться и пойдет, куда бы она ее ни позвала.

С Ларисой Киселевой, которую она звала Кися, Оля познакомилась, только приехав в Москву. Мечтавшая тогда стать актрисой, Лариса приехала в столицу из Архангельска, и они некоторое время держались друг друга — вдвоем найти свое место в Москве было легче. Потом их пути разошлись: Оля познакомилась с Майклом, который вскоре сделал ей предложение, и уехала с ним в Монреаль. Лариса же, так и не поступившая на актерский факультет, устроилась работать на «Мосфильм» — сначала помощником монтажера, а потом гримершей. На «Мосфильме» работала и сейчас.

Да, точно, она позвонит Кисе, это самое лучшее. К тому же Кися сносно говорит по-английски.

— Паша, я решила. Я позвоню Кисе.

— Кисе? Напомни, кто это?

— Лариса Киселева. Она работает на «Мосфильме».

— А, вспомнил. Это такая блондинка?

— Да, это такая блондинка. Между прочим, эта блондинка — моя хорошая подруга. Ты что-то имеешь против?

— Ничего я не имею против, ты что? Просто у нее такое специфическое выражение лица, как у сестрицы Аленушки, которая только что потеряла братца Иванушку. Это она?

— Паша… — Оля взяла трубку. — Кися — нормальная, порядочная девчонка, моя очень хорошая подруга, которая никогда меня не подведет. И сестрица Аленушка и братец Иванушка здесь ни при чем. — Набрала номер. После двух гудков трубку сняли.

— Алло? — отозвалась Лариса.

— Кися, привет, это я.

— Ой, Оль… Ты куда пропала? Целую вечность не звонила.

— Так, дела. Ты что собираешься делать сегодня вечером?

— Даже не знаю. А что?

— Пойдем с нами в ресторан?

— С вами в ресторан? Что это вы вдруг?

— Просто мы тебя приглашаем. С нами будет Пашин друг, Джон, американец, он только что прилетел в Москву. Посидим, отметим встречу. Заодно поболтаем. А?

— Пашин друг, американец…

— Что ты раздумываешь? Ты что, не хочешь?

— Нет, что ты… Конечно, я очень хочу пойти с вами. Но как-то все неожиданно. Оль, клянусь, мне ведь даже нечего надеть.

— Слушай, перестань хныкать. Будь готова к половине восьмого, мы за тобой заедем. Хорошо?

— Ну… хорошо. Где это хоть будет?

— В «Золотом амулете». Все, Кися, до встречи.

— До встречи…

Когда они подъехали к дому на Плющихе, где жила Олина подруга, и Кися вышла, Молчанов не поверил своим глазам. Образ, удерживавшийся в его памяти, был образом худой, высокой, застенчивой девушки с настороженными глазами, подчиняющейся каждому слову Оли. Сейчас же к машине подошла уверенная в себе, высокая и стройная молодая женщина. На Ларисе было очень модное коричневое вязаное платье в обтяжку и коричневые замшевые ботинки. Ее лицо с голубыми глазами, маленьким вздернутым носом и пухлыми губами, со светлыми, спадающими на плечи волосами конечно же можно было сравнить с лицом сказочной сестрицы Аленушки — но с поправкой на то, что никаких следов страданий по братцу Иванушке на этом лице не было.

Улыбнувшись, Кися открыла заднюю дверцу и села в машину:

— Я не опоздала?

— Нет, все в порядке, — сказал Молчанов. — Лариса, вы прекрасно выглядите.

— Павел, перестаньте… Я сегодня как раз не в форме. Поехали?

— Да, конечно.

В зал ресторана «Золотой амулет» они вошли без пяти восемь. Здесь было шумно, играл оркестр, перед эстрадой танцевало несколько пар.

Оглядев зал, Молчанов не увидел никого, кто напоминал бы Джона Лейтнера.

Заметивший их метрдотель подошел к ним. Осмотрев Молчанова, поднял брови:

— Простите, вы кого-то ищете?

— Ищем свой столик, — сказал Молчанов.

— Номер столика?

— Сами не знаем. Столик должен был заказать мой приятель, его фамилия Лейтнер.

— Ваша фамилия?

— Молчанов.

— Все правильно. Идемте, я вас провожу.

Подведя их к столику перед эстрадой и дождавшись, пока они сядут, метрдотель пригнулся к Молчанову:

— Господин Лейтнер ненадолго отошел. Вон он, разговаривает с господином Трентом.

Посмотрев в направлении его взгляда, Молчанов увидел Джона. Лейтнер стоял за эстрадой, беседуя с невысоким толстяком, на лице которого отражалась готовность вкусить все удовольствия жизни. Рядом, явно скучая, стояла красивая зеленоглазая шатенка с удивительно тонкими чертами лица.

Джон нисколько не изменился, у него были те же коротко стриженные волосы цвета пакли, те же светло-серые глаза, тот же сломанный когда-то в отчаянной футбольной схватке нос, который делал его лицо еще более мужественным. На нем был темно-серый твидовый пиджак, черные брюки и черный галстук-бабочка.

Повернувшись в их сторону, Джон наконец увидел его. Что-то сказав Тренту и его спутнице, подошел к столику.

Молчанов встал, они обнялись. Сжав его в стальных объятиях, Джон отодвинулся:

— Черт, Пол, ты все такой же. Я страшно рад, что мы встретились.

— Я тоже.

— Только не убивай меня за то, что я отошел. Я должен был подойти к Бобу Тренту, это мой клиент.

— Ладно, пустяки. Садись, я представлю тебя девушкам.

После того как с церемонией представления было покончено, Джон сказал:

— Пол, в одном из писем ты писал, что встретил девушку, которая, цитирую буквально, «подходит мне на все сто процентов и со всех сторон». Оля, вы — та самая девушка?

— Та самая. Только сомневаюсь, что я подхожу ему на все сто процентов, — сказала Оля.

— Это старая история, — засмеялся Джон. — Никто никогда никому не подходит на все сто процентов. Но в этом как раз и состоит главная прелесть жизни, так ведь?

Вечер протекал легко, настроение у всех было отличным.

В один из моментов, когда Оля и Лариса отошли, Джон сказал:

— Пол, где ты разыскал такую красавицу? Я имею в виду Ларису?

— Она тебе понравилась?

— Понравилась — не то слово. Я просто влюбился. Кто она?

— Обычная девушка. Работает на киностудии художником по гриму. Живет, между прочим, одна.

— Прекрасная девушка.

— Рад за тебя. Раз она тебе нравится — начинай за ней ухаживать. Не мне тебя учить.

— А что, и начну. Пол, ну как ты вообще? Что у тебя?

— Что у меня, ты видишь. На дела пожаловаться не могу, пока все идет отлично. У меня детективное агентство, работа мне нравится. Ну и главное — у меня есть Оля. У тебя-то что? Объяснишь, зачем приехал в Москву?

— Приехал, чтобы консультировать совладельца «Золотого амулета» Боба Трента, которого ты только что видел. Трент владеет гостиницей и рестораном на равных правах с вашим русским, которого зовут Сергей Гонтарь. Как я понял, это иногда вызывает некоторые шероховатости и сложности. Я помогаю их исправить.

— Что-то не слышал раньше, что это по твоей части.

— Ну… — Молчанову показалось, в голосе Джона отразилось некоторое колебание. — Скажем так, это по части моей фирмы «Консалтинг интернейшнл». Мы помогаем бизнесменам выработать главную линию при ведении дел, разбираться в тонкостях рынка, наладить правильную рекламу и так далее. Видишь ли, многие в Штатах заинтересованы в том, чтобы вкладывать деньги в какой-то бизнес в России. Но прежде чем вкладывать деньги, они должны убедиться, что их деньги не пропадут. В этом им помогают фирмы вроде моей. — Увидев показавшихся в дверях Олю и Ларису, Джон пригнулся. — Предупреждаю, я по твоему совету начинаю классически ухаживать за Ларисой. Покупать цветы, делать подарки, провожать домой и так далее.

— Прекрасная мысль. Как говорят у нас в России — с почином.

Джон, как и обещал, продолжил линию классического ухаживания, предложив Ларисе после ужина отвезти ее на своей машине домой. Предложение было милостиво принято.

На следующий день Джон позвонил Молчанову в десять утра.

— Пол, я хотел поблагодарить вас с Олей за вчерашний вечер. Он был просто замечательным.

— Мы рады.

— Слушай, сегодня воскресенье, погода прекрасная, может, мы все вчетвером походим по Москве? И вы покажете мне свой город? С Ларисой я уже договорился.

— Отличная идея. Где встретимся?

— Где скажешь.

— Давай у памятника Пушкину.

— Лариса знает, где это?

— Конечно. Подъезжайте в двенадцать часов, мы с Олей будем вас там ждать.

Им повезло, хорошая погода стояла весь день. Джон увидел все, что есть в Москве знаменитого, ему были показаны и тайные уголки, и всемирно известные диковины, которых в Москве немало.

Во время ужина в ресторане, которым закончился осмотр города, Джон заверил всех, что впечатлений от этого дня ему хватит на всю жизнь.

Судя по Ларисе, она была с ним полностью согласна.