Баллада о Северном Транссибе. Поэма о затопленном лесе (поэмы)

Анатолий Музис, 2018

Поэма о строительстве БАМа, землях, где он проходил, их недрах и людях, которые его строили… Фото из коллекции автора и интернета в свободном доступе.

БАЛЛАДА О СЕВЕРНОМ ТРАНССИБЕ

«Российское могущество

прирастать будет Сибирью…»

М. В. Ломоносов

Пролог

Так верно сказано, что, право,

Точней и лучше не сказать:

— России мощь, богатство, слава

Сибирью станут прирастать…

И было так!

В веках зачтется

Отважных предков каждый шаг.

Они звались — землепроходцы.

Хабаров!.. Атласов!.. Ермак!..

Глухой неведомой тропою,

Где даль за близью не видна…

Пушниной,

золотом,

рудою

Воздала им Сибирь сполна.

Но лишь теперь мы знаем клады,

Что раньше сталось не сыскать.

Однако, знать — не все…

Их надо

Не просто «знать»,

Их надо — взять!

Из глубины, из дальней дали,

Такой, что космосу сродни.

С земли, которой не пахали,

С земли, которой не топтали

С той самой давней старины.

Сибири новый покоритель

Уже зажег костров огни.

Его зовут — Первостроитель.

Землепроходцам он сродни.

Он в век космической надежды

Вершить назначен чудеса.

Но перед ним стоят, как прежде,

Все те же горы и леса.

Тайга

Леса… Массивы исполины.

Рек необжитых берега.

Завалы… Заросли… Чистины…

Нет, это не леса — тайга!

То светлохвойная,

то черневая,

То смешанная,

то кедрачь…

Горелая и мшелая.

Без края.

Попробуй-ка ее переиначь.

Она до Лены и за Леной.

Она безмолвна и темна.

Она как будто суть Вселенной,

Куда ни кинь — везде она.

А вертолет все ниже… ниже…

Под ним поляна.

— Значит, здесь?

— Затихли лопасти.

Ты вышел

В таежный мир, какой он есть.

Взглянул вокруг, сначала робко.

Тайга! А ты в ней первый раз.

Тебе бы хоть какую тропку.

Ну, пусть не тропку, пусть пролаз.

Хоть что-нибудь, чтоб было видно

Куда смотреть, куда идти?..

А то, как сослепу.

Обидно!

На счастье, ты здесь не один.

Вас много. Целая бригада.

В груди неведомый восторг.

На каждом форма стройотряда.

Прораб при вас и свой комсорг.

Палатки выстроились на ночь,

Один на всех большой костер.

Прораб в годах — Иван Иваныч —

Ведет степенно разговор.

— Здесь не «пролаз», ребята,

нужен.

Задача: взять лесную ширь.

Транссиб на юге перегружен,

Он там один на всю Сибирь.

Руда и уголь,

нефть и рыба,

Сортовый лес: кругляк и брус,

Строительных конструкций глыбы

И воинский чехленный груз…

И земли, что уже под севом,

И земли, что служить могли б.

И пробуждающийся Север,

Все — грудью давят на Транссиб.

А он, сто лет без перемен,

Грозит закупоркою вен.

И только здесь, в таежной гуще

Решенье тех проблем насущных…

На сосны опустились звезды,

К костру ребят прижала ночь.

В чужой тайге совсем не просто,

И от костра уйти не в мочь.

Огонь то сникнет, то взбодрится,

А то как будто в самый раз.

Он белкой прыгает по лицам

С внимательным прищуром глаз.

А угли тлеют, как рубины,

И сизым курятся дымком.

–…Впервые просеки рубили

Мы здесь еще в сороковом.

Навстречу солнцу! К океану!

Да! До войны! А то, когда?

Тогда, пожалуй, было рано.

То были трудные года…

Он руки над огнем простер.

— А ну, подбрось еще в костер!

И тут же прутиком, достойно,

Огонь пошевелил слегка.

Взял в пальцы уголек — спокойно,

И прикурил от огонька.

— А как зовут тебя?

— Андрей.

— Ну, что ж, Андрей. Смотри бодрей.

Здесь в нашем деле весь вопрос,

Как в преферансе. Важен снос.

Пришел в тайгу, люби тайгу.

Не побеги…

— Не побегу.

— Не озоруй. Тайга твой дом,

Когда ты сам стоишь на том.

А если что, сомкнется крона

И ты тогда как под водой.

В стволах двустволки

два патрона.

Не жги их зря. Твое с тобой…

И кто ты есть, по крайней мере,

Тайга, как жизнь, тебя проверит…

Ну, ладно! Спать! Встают здесь

рано,

А красным байкам нет конца.

Уснул Андрей.

Во сне Ивана

Он видел точно, как отца.

Тот, как отец, сказать бы мог:

«Живи и счастлив будь, сынок!»

И вот уже крепка походка,

Не спотыкается нога.

И не «щетина», а бородка.

Таежный форс.

А что тайга?

Привычны и ночная сырость

И жгучей мошкары огонь.

Тайга пропустит, сделай милость.

Лишь только зря ее не тронь.

Не тронь ее, не будь беспечным.

И помни: ты здесь гость, пока.

А мать-тайга стояла вечно

И простоит еще века.

Байкал

Прорвав тайги крутой затор,

Внезапно засверкал простор.

Он словно чаша лазурита

В оправе черных берегов.

Вода и небо синью слиты.

— Байкал! Ты, значит, вот каков!

Как будто сказка,

будто сон то:

Перед тобой морская гладь

Уходит вдаль, до горизонта.

А горизонта — не видать.

Играют блики на закате

Гигантской рыбьей чешуей

И на подводных крыльях катер

Бурун вздымает за кормой.

Пускай не каждому известно,

Что глубина здесь просто страсть,

Что четверть всех запасов

пресной

Воды в Байкале собралась;

Что омуль, знаменитый омуль,

Не где-нибудь, а только тут;

Что острова, бывает, тонут,

А горы сказочно растут;

Что Баргузин волной швыряет

Высокой, шквальной, штормовой;

Что триста рек в Байкал впадают,

Чтобы излиться Ангарой —

О Красоте, понятно, речь,

И надо красоту беречь!

Понятно: люди нет, не могут

Порушить чудо-красоту.

Им надо отвести дорогу,

Как говорится — «за версту».

Но, чу! По берегу Байкала

Бульдозером поломан лес.

Ему дороги, видно, мало,

Так прямо по лесу полез.

Рокочет он за поворотом

И треск, как будто ледоход

там.

Андрей ему наперерез.

Раскинул руки, встал как крест.

Бульдозер мощный, сильный,

новый.

Отвал стальной, тревожный блеск.

В кабине парень двухметровый.

А все-таки, поди, не съест.

— Ты что, сдурел? Смахну, как муху…

И рычагом поднял отвал.

Андрей подумал: «Он под «мухой».

Такой способен наповал».

А сам стоит, хоть дрожь по телу.

И нет ему назад пути.

— Куда?!

— Пусти! Тебе какое дело?

Твой берег, что ли? Отойди!

— Да ты пойми. Ведь неспроста

Здесь заповедные места…

Заскрежетали гусеницы

И трактор двинулся…

— Ах, так!

Словами, значит, не годится.

Тебе один закон — кулак!

Пошел не в драку, а в атаку.

Ведь на бульдозер не попрешь.

И парень… Он здоров, однако.

Не все так просто…

Ну, а все ж,

На склон…

Потом напропалую —

В кабину, в дверцу, на прорыв.

Схватились за грудки вплотную,

А трактор ходом на обрыв.

Верзила! Лоб! Таких недаром

В народе кличут «волчья сыть»,

Дыхнул сивушным перегаром,

Ну, впору сразу закусить.

Такого и убить не жалко.

Нажрался, гадина! Стервец!

Но, ничего. С такой дыхалкой

Ты только «лоб», но не боец.

Один другого не подвинет,

С сивухи воротит нутро.

В железной тесноте кабины

Ни в зубы дать, ни под ребро.

А трактор боком накренило,

Обрыв и берег — все впритык.

— Ты спятил! — заорал верзила,

И из кабины зайцем — прыг!

— Вот так давно бы…

Но не мешкай.

Вздохнул Андрей и рычаги

Без суеты, а все ж поспешно,

Уже свободно, в кулаки.

Машину выровнял как надо,

На месте разворот крутой

И на дорогу. Дело свято.

А тот бежит, кричит: — Постой!

Андрей лишь оглянулся строго.

— Бежишь? Беги… Беги, давай…

Машину вывел на дорогу.

— Вот так. Теперь садись, езжай.

Верзила явно запыхался,

Но глотку больше не дерет.

— Откуда ты здесь только взялся?

— Из тех ворот, что весь народ…

Ушел бульдозер по дороге

Назначенной. А между тем,

Почувствовал Андрей, что ноги

В коленках ватные совсем.

Ведь надо же. Какая сила

И злость вселились вдруг в него.

Но если б не струхнул верзила,

Еще не ясно, кто кого?

И тот обрыв, такой коварный…

Присел на камень, где стоял.

Признательный и благодарный

У ног его лежал Байкал.

Тоннель

Как символ доблести и чести,

Первейшая из всех эмблем,

Стоит на самом первом месте

В Северомуйске буква «М».

«Метро» в тайге. Наказ суровый —

Сквозь толщу гор пробить тоннель.

— Пятнадцатикилометровый!

Вот это будет щель, так щель.

Таких тоннелей много ль в мире?

Все наизусть, наперечет.

Но этот строится в Сибири,

А «климат» здесь совсем не тот.

И все ж, Андрей, запахло домом?

Быть может встретят земляки?

Из темной глубины проема

Мерцают лампы-светляки.

Мы все из одного истока.

Но к а к нас мама родила?

Одним — комфорт, другим — дорога,

А третьим — новые дела.

Ты каску взял, вошел в забой,

Оставив за спиной покой.

Ты буришь.

Скверно! Гниль-порода!

Тоннель пришелся на разлом.

Уходит бур в породу схода,

Не как сверло, а напролом.

Туда гнетут раствор цементный,

Морозят грунт…

Вода по грудь.

Затраты сил беспрецедентны,

А продвижение — чуть-чуть.

И объяснять, конечно, мало

Тебе причину тех невзгод.

Семьсот — в районе перевала,

Семьсот землетрясений в год!

А тут случись такое лихо:

Рвануло гулко, как фугас.

В одно мгновенье стало тихо.

И бур заглох, и свет погас.

Лишь луч фонарика над каской.

Он слаб.

Он немощен.

Он мал.

Глядят товарищи с опаской.

— Там не иначе, как завал?

Мужская, трудная работа.

Обвалы, выбросы, вода.

Рубашка, мокрая от пота,

Еще не худшая беда.

И в темноте проходчик Федя,

Не молвил, выдохнул во мрак:

— В тайге с дубинкой на медведя,

Пожалуй, легче, чем вот так…

— В тайге?.. Ну, что ж, вполне

возможно, —

Сказал спокойно бригадир.

— А здесь без спешки, осторожно,

Чтоб друг за другом, выходи…

Ох, тяжела земная толща.

Как будто на плечах она.

Идут без разговоров, молча.

Вдруг, стоп! Дороги нет. Стена!

Но не до верха. Право, нет!

Там, над стеной, вверху просвет.

Скользя по валунам, по грязи,

Наверх, к просвету. Смотрят:

— Ба!

Вода фонтаном бьет в экстазе,

Как будто лопнула труба.

И о себе не беспокоясь,

Стараясь перекрыть «трубу»,

Спасатели, в воде по пояс,

Отчаянно ведут борьбу.

И луч из глубины тоннеля.

И крик: — Держись! Несу раствор!

— Давай балласт!

— Крепи панели!

— Ах, мать! Когда б ноге упор…

И мокрых брезентушек спины,

Их сверху разглядел Андрей,

В воде мелькают как дельфины.

— Скорей! Скорей! Еще скорей!

Откуда силушка берется?!

— Ребята! Разбирай завал!

Пускай вода в забой ворвется,

Чтоб уровень ее упал…

— Скорей!.. Сюда!.. Эй, кто там

с ломом?

Поддай отсюда! Не тяни!..

Андрей и сам еще не понял,

Что он командует людьми.

— Эй, справа! Быстро! Не возиться!..

Кто б спорить стал в такой момент.

Пробили щель, все изменилось.

Как будто бы открыли кран.

Вода, свирепо набирая силу,

Стремительно пошла в проран.

И встали на ноги фигуры.

Балласт фонтану поперек.

И вот, струя уже в натуре

И не струя, а ручеек.

А ведь могло быть все иначе.

— Скажи, братуха. Повезло!

— Ну, что ж! С удачей, так с удачей!

Как в песне: «Всем смертям назло»…

Идут на выход из тоннеля,

Идут как будто по реке.

Вот свет забрезжил, еле-еле…

Вот он уже невдалеке…

И солнце, вдруг, в глаза как брызнет.

Ты встал под золотым дождем,

Не чем-нибудь, а счастьем жизни

За испытанье награжден.

И мир огромный, голубой,

Как откровенье пред тобой…

Тут Федя хлопнул по плечу.

— Ты что молчишь?

— Да так! Молчу…

Зимник

А там, восточнее Байкала,

Где цепь межгорных котловин,

Там новое берет начало

Край камнепадов и лавин.

Двумя рядами встали горы,

Лишь синь-полоска в вышине.

Ты как в широком коридоре,

В непревзойденной тишине.

А то, похоже из колодца,

Раздастся отдаленный гул.

Земля внезапно содрогнется,

Как будто кто ее вспугнул.

Со склонов и вершин в долины,

Стремленьем яростным полны,

Сорвутся шумные лавины

И вскачь помчатся валуны.

Здесь нет дорог,

здесь только тропы

И те, не прямо, а в обход.

Здесь транспорт необычной пробы —

Олени или вертолет.

Олень,

Две пары тощих ног.

Пол центнера нагрузишь,

лег.

А для любого вертолета

Барьером служит непогода.

И с ней такие чудеса,

Что нет надежней «колеса»,

Когда мороз скует болота.

На первый взгляд как будто

странно.

Автомобиль. Не что-нибудь…

А путь здесь даже и не санный.

Обычный «зимник», зимний путь.

А между тем — и старожилы

Ту правду могут подтвердить —

Нам эти зимники служили

И будут впредь еще служить.

Немало мест у нас в Союзе,

Где стройки в топях да в лесу.

И тонны,

тонны,

тонны грузов

Конец ознакомительного фрагмента.