Африканская принцесса

Анатолий Маскаев

… – Хорошо, я верю в это, но при чем тут я, родить наследника ты можешь от кого угодно из своих соплеменников…– Могла бы, да, но жрец видел сон…

Глава 4

Сергей Наумович Горбунов сидел на парапете набережной Воробьевых гор.

Рядом с ним Смолянинова Ирина Владимировна.

Встречались уже третий раз за все эти года знакомства.

Первый раз Горбунов прилетал к ней в Швейцарию, и они полдня гуляли по Берну.

Второй раз она прилетела к нему в Москву на день рождения.

И тогда Наумыч, удивив Уварова и Германа своим отсутствием, увез Ирину в свой загородный дом.

Именно в дом, старый, просторный, с печным отоплением и колодезной водой.

С рубленной баней и беседкой возле нее с мангалом рядом.

Они пробыли вместе ночь и два дня.

И тогда Сергей Наумович понял, что и в пятьдесят можно еще быть восемнадцатилетним рядом с такой женщиной.

Ирина была младше его на двенадцать лет, но никогда даже намеком не указывала на их разницу в возрасте.

Сергей и вовсе чувствовал подле ее ровесником Ирины.

И вот теперь в эту встречу у них состоялся самый важный и определяющий разговор.

Сергей уже сделал Ирине предложение стать его женой, она была не против, но все упиралось в их местожительство в разных странах.

— Сережа, я тебе еще в первую встречу говорила, что не вернусь в Россию больше.

— Пойми, у меня там дом уже свой, садик выращенный мной, там моя работа, друзья мои там, там жизнь моя, Сергей.

— Ириш, я все конечно понимаю, но и у меня работа которую я никак не могу оставить, как же быть нам?

— Я не знаю Сережа, люблю тебя, всем сердцем полюбила, еще там, на свадьбе Бэлов, хочу быть с тобой, очень хочу, но в эту действительность возвращаться нет сил и желания.

Горбунов молчал, убеждать ее ему было нечем.

Она прожила здесь свои молодые годы, хлебнула и горя по горло, и разумеется старалась оградить себя от подобного.

Нет, от всего плохого он бы ее и сам оградил, не раз говорил ей об этом, но Ирина обжегшись на молоке, уже дула и на воду.

И конечно не сравнить жизнь в Швейцарии и здесь.

И Наумыч молчал все больше и больше раздражаясь на себя.

Понимал, что сейчас он теряет эту женщину, счастье свое теряет.

И как бы ей не было больно после их расставания, она переживет это, переживет, а что ей больше остается, также, как и ему.

В сердце росла тоска.

— Сережа неужели ты и правда не можешь перейти на работу к Бэлу, мне кажется он только будет рад этому.

— Возможно, что и рад, но понимаешь Ириша, Уваров для меня больше чем босс, он мой друг, а друзей я еще никогда не бросал и не собираюсь.

— Тогда нам придется расстаться Сережа, потому что если такой мужчина как ты заговорил о мужской дружбе, женщине его не переубедить.

— Я знаю, что значит дружба для настоящего кадрового военного, у меня папа таким был.

Ирина отвернулась к воде.

— Сережа отвези меня в аэропорт пожалуйста, я полечу домой.

— Ириш, да ты что, твой самолет только вечером, а сейчас и четырех часов нет.

— А, зачем Сережа, все равно нам не быть вместе, стоит ли терзать душу вот этим спором и столь же тягостным молчанием?

— Ирин, ну может хоть погуляем еще немного…?

— Нет, Сережа, нет, я больше не хочу.

Горбунов понимал ее состояние, у самого такое же.

И расставаться не хочется и вместе уже тяжело.

— Хорошо, Ириш поедем, есть еще два рейса до Берна, я поменяю твой билет.

— Спасибо Сережа.

Наумыч отвез Ирину в аэропорт, проводил ее и долго глядел ей вслед, пока она не пропала в группе, следующей на посадку.

Вернувшись в уваровский дом, зашел в его кабинет и достал из бара бутылку коньяка.

Плесканул сразу полстакана, выпил.

В кабинет вошел Герман, сел рядом и внимательно посмотрел на Горбунова.

— Расстались?

Наумыч кивнул.

— А, может она права, и тебе пора обзаводиться семьей и домом?

— Дом у меня есть, и квартира тоже… — угрюмо процедил Наумыч и плесканул себе еще полстакана не предлагая Герману.

— Это верно, а еще работа, друзья, обязательства и обязанности, вот только счастья среди всего этого нет, или я не прав Сергей?

— Прав, предлагаешь мне бросить все, чему я отдал почти тридцать лет.

— Тебя бросить, парней, Уварова, Ольгу с детьми, их уже двое, заметь это, и я так полагаю, что и третий не за горами.

— Все так, Наумыч, все так, а сам жить, когда собираешься, когда последний песок высыплется, так тогда ты уже женщинам нужен не будешь, и себе тоже.

— А, что же ты сам Герман?

Герман посмотрел на него, горько усмехнулся.

— Я Аннушку свою никак забыть не могу.

— Прости друг.

— Да ладно, Наумыч, жизнь у нас такая, давай наливай что ли и мне.

Просидели они до глубокой ночи.

Герман ушел к себе, а Наумыч так и остался ночевать в кабинете на диване.

Ирина пока летела до Берна все корила себя в своей неуступчивости.

Его же понять можно, для мужчины долг превыше всего, разве нужен был бы он ей, поступи иначе, разве не столь же надежен он для нее.

Дура я дура, любит он меня, ох как любит…

Прилетев в Берн, Ирина хотела сразу ехать в замок, но посмотрев на свое заплаканное лицо в зеркало, решила, что пойдет туда утром.

Ее дом находился недалеко от замка, в соседней деревушке, сама захотела домик именно здесь, и не разочаровалась, ни в доме, ни в соседях, которые получше узнав ее приняли в свой круг.