У края

Анатолий Зарецкий, 2020

Двадцать лет работы в КБ Королева пролетели как один день. Мне нравилась моя работа, и многоразовую космическую систему “Энергия-Буран” по праву считаю своим детищем. Все рухнуло с “перестройкой” Горбачева. В возрасте сорока девяти лет я оказался безработным, без средств к существованию и перспектив трудоустройства по специальности. Одолев все преграды, мне удалось построить небольшое камнеобрабатывающее предприятие, способное обеспечить своим владельцам доход не менее миллиона долларов в год. Но моему партнеру нужен был “свечной заводик”, который был бы исключительно в его полной собственности. И в его “сахарной голове” созрел коварный план, как избавиться от партнеров, присвоив их доли. Отказавшись подписать подготовленные адвокатами документы, я “заказал” себе смертный приговор. И вот я в очередной раз “у края”, и мне, как два года назад, предстоит все начать сначала.

Глава 4. Мелкий дриблинг

Лишь через неделю по возвращении “из дальних странствий” удалось встретиться с обеими Людмилами, чтобы обсудить хоть какие-то перспективы нашего сотрудничества — реальные или мнимые. Мог ли подумать, что та встреча станет последней в их уютном офисе на колесах.

К изумлению, мой подробный рассказ о поездке, был внезапно прерван бурным протестом разгневанной директрисы:

— Анатолий Афанасьевич, кто вам позволил летать в Италию и вести там какие-то переговоры?! Вы мой заместитель и не имеете права что-то предпринимать, не поставив меня в известность, — с серьезным видом распекала она, как нашкодившего школяра. Еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Но выслушав ее монолог, все же ответил:

— Людмила Ивановна, в Италию меня пригласил мой партнер Серджо Чендерелли. Он же оплатил поездку, — заявил “в оправдание”, лишь чуточку погрешив против истины, — А ваш заместитель я только на словах. Приказа о моем назначении до сих пор нет, зарплату у вас не получаю, а потому вправе считать себя свободным от каких-либо обязательств.

— Напрасно вы так, — резко сменила тональность “начальница”, — Мы тут с Людмилой Константиновной только и делаем, что круглосуточно занимаемся вашим проектом.

— Чем-чем вы занимаетесь?! — не выдержав, рассмеялся я, — Тогда можно конкретней? Что сделано по проекту, пока меня не было?

— Землей занимались. А через неделю лечу в Норильск к Хлопонину, — немногословно отчиталась она.

— С Хлопониным понятно. А с землей? Неужели участок оформили? — искренне удивился их прыти.

— Что вы, Анатолий Афанасьевич, не все так просто. Земля оказалась сельхоз назначения. Строить нельзя. Но Забродин обещал помочь.

— Да это же минимум полгода суеты, причем, с сомнительными результатами! — не удержался я, — И никакой Забродин не поможет. Забудьте о том участке. Искать надо в промзоне.

— Мы ищем, — примирительным тоном завершила нашу размолвку Людмила Ивановна, и “курятник” исчез на целый месяц.

Первой объявилась Людмила Константиновна:

— А мы с мужем уезжаем в Краснодарский край. Насовсем, — сообщила она после взаимных приветствий.

— Как насовсем? А как же наши грандиозные планы? — на всякий случай спросил ее.

— Какие там планы, Анатолий Афанасьевич. Эта стерва оставила нас без денег. Хорошо, автобус на имя мужа. Хоть что-то сохранили из норильских запасов.

— Какая стерва? — растерялся я от обилия информации.

— Да Людмила Ивановна, черт бы ее побрал! Думала, подруга. А она, оказалось, все на себя оформила. Вернулась из Норильска якобы ни с чем. Плакали, говорит, наши денежки, весь товар пропал. Чувствую, врет, а как докажешь. Никаких зацепок, все на доверии.

— Так что, она уже вернулась?

— Давно.

— Что же не звонит? Кстати, как у нее с Хлопониным разрешилось?

— Какой там Хлопонин! Врет она все! Обманет она вас, Анатолий Афанасьевич, как меня, — завершила свои разоблачения Людмила Константиновна.

Мы тепло простились, и они с мужем навсегда исчезли из моей жизни.

Еще через неделю позвонила Людмила Ивановна:

— Ну, что, Анатолий Афанасьевич, дело сделано — Хлопонин обещал поддержку. Он, правда, занят — готовится возглавить Красноярский край. Если получится, это уже не “Норникель”. Информация будет в среду. Звоните, — отрапортовала она и повесила трубку.

Я не знал, что и думать. Тем более, в СМИ действительно просочилось кое-что по поводу амбициозных замыслов Хлопонина.

Но среда перенеслась на пятницу, пятница на очередную среду, и далее по кругу.

Неожиданно позвонил Колескин и предложил встретиться.

— Есть люди, готовые помочь найти деньги, — сообщил он, — Люди конкретные, и просят немного.

— Сколько?

— Десять процентов, но деньги сразу.

— Согласен, — не раздумывая, принял его предложение. Это лучше, чем бег по кругу за обещаниями Людмилы Ивановны.

На следующий день в назначенный час мы встретились у помпезного здания федеральной налоговой полиции. Через полчаса к нам вышли двое. “Пат и Паташон”, — не раздумывая поименовал ту пару чиновников, тем более, они не представились, как принято, и даже не ответили на наши приветствия. Странные люди странного ведомства.

— У нас всего десять минут до обеденного перерыва, а потом длительное совещание, — сходу известил Пат.

— Доложите суть проекта! — рявкнул Паташон голосом полковника, очень неожиданным для его комплекции.

Привычно выдал свой экспромт, уложившись в пять минут.

— Что ж, проект интересный, — оценил мое выступление Пат, — Мы сведем вас с нужными людьми. Анатолий Борисович, возьми их координаты, а я погнал. Догоняй, — скомандовал он коллеге и, не простившись, рванул на обед.

— Есть! — по-военному принял к исполнению Паташон.

— Ну, как? — заинтересованно спросил Колескин.

— Никак, — разочарованно ответил ему, сожалея о напрасно потерянном времени.

— Что вы, Анатолий Афанасьевич! — не согласился Николай, — Я впервые слышал такой четкий и интересный доклад. Им понравился, а они в этом ведомстве не последние люди. Сказали помогут, значит, помогут.

— Хотелось бы верить, — ответил ему, так и не подкрепившись его оптимизмом.

На этом Колескин пропал. Оживляли лишь веселые среды и пятницы Людмилы Ивановны, когда узнавал, что наше дело вот-вот разрешит лично новый Глава Красноярского края.

“Врушка”, — мысленно смеялся, вешая трубку.

Но, уже давно чувствовал, что скоро будет не до смеха — жена все чаще демонстративно подсчитывала, сколько дней мы еще продержимся на ее и матери мизерной пенсии. И хотя знал, что у нее припрятаны двести долларов на черный день, но то действительно наши последние деньги.

Колескин возник через месяц, и не просто так, а с очередным вариантом производственных площадей.

— Поедем далеко, Анатолий Афанасьевич. Давайте ваш адрес. Я за вами заеду, — предложил он.

И снова знакомая “семерка” БМВ. Вот только пассажирская дверка теперь закрывалась на тряпочку. До Истры докатили меньше, чем за час. С интересом осмотрел опустевшие цеха очередного разорившегося заводика. Понравилась его единоличная владелица — властная разумная женщина средних лет. Расстались почти партнерами с твердой уверенностью в успехе совместного предприятия.

— Ну, Анатолий Афанасьевич! Второй раз слышу ваш доклад и снова восхищен. Талант! — всю обратную дорогу искренне восторгался Колескин, — Вы не обижайтесь, но мы решили вас немного поддержать, пока не работаем, — протянул он мне пятидесятидолларовую бумажку.

— Кто это мы? — удивился нежданному, но очень своевременному подарку.

— Мы с Анатолием Борисовичем, — ответил Николай. Что ж, похоже очередное дно моей неприкаянности пройдено. Как же обрадовалась жена!

Громом среди ясного неба прозвучало в СМИ сообщение о ликвидации налоговой полиции.

Тут же позвонил Колескину:

— Коля, как там наш благодетель Анатолий Борисович?

— Уволили, — ответил тот, — Но, вы не беспокойтесь. Он на пенсии, полковник запаса, не пропадет. К тому же есть другие варианты. Я тут недавно с Костиным встречался. Пробую его уломать.

— Кто такой Костин?

— Ну, Анатолий Афанасьевич. “Начальство надо знать в лицо”. Это же известный банкир, — напомнил он мне давно забытую фамилию. Действительно, банкир. Вот только что-то мне ни разу не попадались “уламывающиеся” банкиры. Даже Вольскому они поддавались лишь на словах.

Неожиданностью стал и внеплановый звонок Черновой:

— Завтра в девять ноль-ноль ждем вас у метро “Речной вокзал” — безапелляционно приказала директриса и повесила трубку.

Без пяти девять вышел на пристанционную площадь и рассеянно посмотрел в сторону пригородных автобусов.

— Мы здесь! — приоткрылась дверца невзрачной вазовской “девятки”, — Знакомьтесь, за рулем мой сыночек, а это Александр Витальевич, наш партнер, — представила Людмила Ивановна попутчиков, — Едем в Истру, — объявила она.

— В Истру? — невольно рассмеялся я.

— Что смешного? — недовольно пробурчала директриса, — У нас там с Александром Витальевичем большие планы. А главное — поддержка администрации.

— Что за планы, если не секрет?

— Не секрет. Крупный мусороперерабатывающий завод, — объявил сам “АВ”, как я мысленно поименовал нового партнера Черновой.

— А вы, оказывается, многостаночница, Людмила Ивановна. Снабжение Норильска, камень, а теперь еще и мусор.

— За мусором будущее, Анатолий Афанасьевич, — врезался в наш диалог АВ, — А ваш камень еще изучать и изучать. Вы мне должны дать все ваши выкладки и вообще, все, что у вас есть. Я посмотрю и сделаю выводы, — вдруг напомнил он мне нечто давно забытое из эпохи, когда еще только осваивал бизнес-экономику, а вокруг крутились акулы, готовые на халяву заглотать любую чужую идею.

— Ничего я вам не должен, товарищ Овчаренко. Мой бизнес-план изучали крупнейшие банки страны. У меня есть опыт строительства завода в Электростали. А что есть у вас? Вы экономист?

— Это неважно. Но, если я не посмотрю ваши документы, нам не о чем говорить.

— Людмила Ивановна, верните меня на место, откуда взяли. Я не поеду.

— Ну, что вы, господа. Давайте договариваться, — предложила директриса.

Но, договариваться не хотелось, и до самой Истры никто не проронил ни слова.

В Истре сходу подрулили к зданию администрации.

— Щерба Анна Николаевна, — представилась миловидная женщина, сидевшая в кабинете без таблички, — Глава вас сейчас примет, — сообщила она, позвонив по телефону.

— Анатолий Афанасьевич, вы подождите, вас вызовут, — неожиданно осадил меня АВ прямо у кабинета. Директриса сделала вид, что не заметила, и двери захлопнулись перед самым носом.

Искать станцию и ехать электричкой не хотелось, да и когда еще представится случай блеснуть перед главой района.

Наконец, вызвали. Вошел, представился, в темпе представил проект, ответил на вопросы. И сразу отметил, что проект понравился всем.

Правда, площади, которые предложили осмотреть, оказались еще хуже, чем в мою первую поездку в этот чудо-городок.

Всю обратную дорогу АВ безуспешно пытался меня разговорить. Вот только, зачем.

Совершенно упустил из вида очередную международную выставку “Интеркамень”. Но, как обычно, позвонил Серджо и пригласил в свой домашний офис на Волгоградке.

В этот раз он был неплохо подготовлен к разговору об искусственном камне. Странным показалось, что передо мной лежала лишь куча чертежей и ни одного проспекта.

Приглядевшись, едва не рассмеялся вслух. То были не оригиналы, а ксерокопии с массой несанкционированных правок — фактически фальшивки.

Сделал вид, что не заметил. Наградой стало расположение “друга” и пачка бесплатных билетов на выставку.

Прямо с утра отправились туда с Колескиным. Все как обычно, но на стенде “Симека” появились новые люди — австриец, который не говорил по-русски и официальная переводчица.

— Андьямо, Анатолий. Не интересно, — заявил Чендерелли и потащил к стенду “Гаспари Менотти”, — Вот интересно. Тебе надо.

Мне тут же вручили кучу проспектов и ответили на все вопросы. Так и не понял, почему Серджо вдруг позволил контактировать с представителями конкурирующей фирмы.

Возвращаясь, прошли мимо стенда “Бретон”.

— Чао, Паолино! — пренебрежительно поприветствовал Серджо представителя знаменитой фирмы. “Маленький Паоло наверняка обидится”, — подумал я.

— Чао, “Симек”, — приветствовал Паоло Прелец фирму, а не ее задиристого представителя, и демонстративно отвернулся.

На следующий день отправился на выставку без сопровождения, и первым делом отыскал стенд фирмы “Бретон”.

— Извини, Анатолий, но вчера ваш Чендерелли был невыносим.

— Я это понял.

— Это для тебя, — выдал он целую сумку фирменных проспектов.

— Спасибо, Паоло. Но меня больше интересует твое мнение об этом, — показал ему одну из фальшивок, полученных от Серджо.

— Интересно, — углубился Прелец в чертеж, — Это же фальш, Анатолий. Где ты взял?

— Да один из посредников предложил моим партнерам, — нашелся я.

— Можно снять копию?

— Не стоит, Паоло. Мне важно твое мнение и все.

— Понял. Знаешь, Анатолий, тебе лучше приехать к нам и все посмотреть на месте. Думаю, ты сразу станешь нашим клиентом. А “Симек” это “Симек”. Они не делают искусственный камень и станки-роботы. Это только “Бретон”.

— Я понял, — ответил ему и откланялся. К другим стендам в тот день так и не пошел.

Вечером позвонил Колескину и рассказал о разговоре с Паоло.

— Вам надо ехать в Италию, Анатолий Афанасьевич, — сходу отреагировал Николай.

— Я бы с удовольствием, но как? Сам знаешь, не на что.

— Мы с Борисычем подумаем, — обнадежил он.

Через неделю позвонил Анатолий Борисович и предложил встретиться у памятника Героям Плевны. В назначенное время встретились:

— Знакомьтесь, Теплинский, — представил он такого же Паташона.

— Виталий Иванович, — пожал руку Теплинский.

— Вы случайно не полковник? — неожиданно вылетело у меня.

— Полковник, — рассмеялся тот, — В отставке, — добавил он.

Конечно же, меня попросили в очередной раз сделать доклад. И снова все были в восторге.

— Готовьтесь к поездке, Анатолий Афанасьевич, — заявил Теплинский.

— Есть, — неожиданно принял к исполнению Анатолий Борисович.

— Анатолий Афанасьевич, вы в курсе, что в Москве открыта выставка “Интеркамень”? — в канун ее закрытия позвонила Чернова.

— В курсе.

— А почему не звоните? Мы бы с Овчаренко с удовольствием сходили бы.

— А кто вам мешает? Сходите.

— Мы хотели, чтобы вы нам все пояснили. Вы же так хорошо рассказываете.

— Выставка платная, Людмила Ивановна. Мне не по карману.

— Мы заплатим, Анатолий Афанасьевич. Так что завтра в десять встречаемся у касс, — заявила директриса и, как всегда, отключилась от любых возражений.

Утром у касс действительно обнаружил Чернову и АВ — оба стояли в длиннющей очереди за билетами.

— Пойдемте, — вытащил их оттуда, — Встретил Чендерелли, он дал нам входные билеты.

— Здесь сам Чендерелли? — чему-то обрадовалась Чернова.

— Конечно. Представляет “Симек”. И Лариса с ним.

— Здорово! — заключила Людмила Ивановна, и мы направились к выставочному павильону.

У стенда “Симека” состоялась шумная встреча старых знакомых. Конечно же, лучезарный Лучано Паваротти снова всех очаровал, одарив полными комплектами традиционных сувениров. Всех, кроме АВ:

— Анатолий Афанасьевич, а здесь ничего нет об искусственном камне и роботизированных станках, — обнаружил тот.

— “Симек” не производит это оборудование.

— А кто производит? — не унимался АВ, — Давайте, сходим к ним.

— Серджо будет недоволен. Впрочем, спросите его сами.

И АВ спросил. Оскорбленный в лучших чувствах, Лучано “рвал и метал”:

— Анатолий! Зачем ти искусственный камень?! Это нож в сердце Серджо! Серджо нет искусственный камень! Андьямо тутти! — подхватил он под руку Людмилу Ивановну и повел к стенду “Гаспари Менотти”.

Часа полтора он водил всех от стенда к стенду, тщательно избегая стенд “Бретон”.

— Серджо показать вам все. До звиданья, — откланялся он у выхода из павильона сбитым с толку и переполненным информацией и сувенирами Черновой и АВ.

Меня он все это время демонстративно не замечал и даже не попрощался.

То была моя последняя встреча с итальянским “другом” Серджо Чендерелли, с которым два года назад мы создали завод в Электростали, работающий до сих пор.

На следующий день уговорил жену съездить в Истру на машине дочери.

— Ты же был там совсем недавно, — удивилась она.

— Вот именно. Пока меня не забыли, надо действовать, — объяснил ей.

Меня приняла удивленная неожиданным визитом Анна Николаевна:

— С чем пожаловали, Анатолий Афанасьевич? Мы же вам все показали. А почему один? — недоумевала она.

— Только что в Москве прошла выставка “Интеркамень”. Я переговорил с представителем фирмы “Бретон”, и у нас возникла идея создания эталонного предприятия отрасли, где будет представлено все, чем располагает мировой лидер в этой области. А для этого совсем не подходят площади, которые вы нам показали. Лучше всего — участок в промзоне.

— Понятно. Давайте доложим главе, — предложила она и принялась звонить.

Глава воспринял идею с энтузиазмом, мне выделили транспорт и ответственных людей, и мы немедленно отправились на поиски подходящего земельного участка.

Участок отыскали практически сходу. Приличных размеров пустырь, окаймленный неплохими дорогами, граничил с новеньким предприятием.

— Примерно так будет выглядеть и наш завод, — сказал представителю администрации.

— Красиво. Работал бы только, а не стоял, как этот.

— А почему стоит?

— Кто ж его знает. Цеха построили года три назад, а оборудование так и не завезли.

— А кто владелец? Может, продаст? Нам все это идеально подойдет.

— Вряд ли получится, Анатолий Афанасьевич. Федеральная собственность. Хозяйство Бородина.

— Понял. Жаль.

Докладывая главе, все же упомянул простаивающие цеха, как подходящие.

Как говорится, “на ловца и зверь бежит” — вечером мне позвонили:

— Анатолий Афанасьевич? Костин Александр Петрович. Мы не могли бы встретиться в управлении делами президента, скажем, завтра в девять?

— Думаю, могли. Знать бы еще, зачем и где?

— Хотелось бы переговорить о вашем проекте. Управление находится на улице Ильинка. Знаете, где это?

— Конечно.

— Бюро пропусков — там, где вывеска. Увидите, когда пойдете к Кремлю. Пропуск вам закажут. В нем все написано.

— Понял. Буду.

— Тогда до завтра.

— Завтра встречаюсь с Костиным, — сообщил позвонившему Колескину.

— С каким Костиным? — удивился тот.

— Как с каким? С твоим банкиром.

— А как вы его нашли?

— Сам позвонил.

— Сам?! Надо же, — еще больше удивился Николай.

И вот я оказался в кабинете Костина, который оказался отнюдь не банкиром, а директором кирпичного завода при управлении делами президента. Какое разочарование! Но, тогда, в чем его интерес? И как он узнал о моем проекте?

В пять минут все прояснилось. Решение о строительстве современного кирпичного завода было принято еще в эпоху Бородина. Оборудование заказали во Франции, а цеха построили в Истре. Но, грянул дефолт, сменился управляющий и оказалось, что недостроенный завод стал заведомо нерентабельным.

Совсем недавно Костин получил задание перепрофилировать предприятие, но идей пока недостаточно. О моем проекте ему рассказал глава администрации Истринского района.

— Вам я могу предложить должность замдиректора с окладом три тысячи рублей. Оклад, конечно, смешной, но я сам получаю всего на пятьсот больше. Грядет реорганизация, приватизация и все такое. А пока, что есть, то есть. Согласны?

— Вынужден. Третий год без работы, — ответил ему, и мы пожали руки.

Я вдруг почувствовал, что снова во главе реального дела.