Из развитого в дикий – нелепые ШАГИ

Анатолий Зарецкий, 2021

Перед Вами бесхитростная повесть «о жизни в эпоху перемен», разрушивших нашу Родину – СССР – и «кинувших» всех нас, бывших граждан великой страны, «выживать» на ее обломках, кто как может. К счастью, герой повести оптимист. Вот уже три года бывший начальник сектора РКК «Энергия», а ныне безработный, ищет своего места под Солнцем. Он фонтанирует идеями, и вот одна из них привлекает внимание руководителей Союза предпринимателей и даже промпартии. Увы, реализовав проект в частном порядке, герой оказывается «у разбитого корыта», лишь чудом сохранив свою бесценную жизнь. Плохо жить без денег, но и рядом с большими деньгами жить опасно – слишком много хищников в этом «безумном-безумном мире».

Глава 12. Вондрачек

— Вондрачек! Ну, здравствуй, дорогой, — раздалось как-то в телефонной трубке. Так меня мог называть только один человек — мой однокашник Саша Коренков.

В последний раз мы виделись с ним в июле шестьдесят девятого на одном из застолий по случаю окончания училища. Так получилось, что на ту вечеринку все пришли с женами, и лишь я оказался в гордом одиночестве. Мгновенно накатила тоска. Вдруг особенно остро ощутил свою потерю.

Бедная моя Людочка, что же ты не дождалась этого дня? Мы непременно были бы здесь, и ты была бы самой красивой среди жен моих товарищей. А сейчас я один, а тебя вот уже два года нет в этом мире.

Настроение резко упало. Захотелось немедленно уйти, но как уйдешь, если здесь мы, однокурсники, прощались перед тем, как разлететься в разные концы страны. С кем еще доведется встретиться? И доведется ли? Во всяком случае, мы расставались надолго, а с некоторыми навсегда.

За столом было оживленно и даже весело. Когда заиграла музыка, многие пошли танцевать. И лишь я сидел, не общаясь ни с кем, постепенно вульгарно напиваясь.

— Можно вас пригласить на танец? — вдруг обратилась ко мне одна из незнакомых жен моих товарищей. Она так заинтересованно смотрела на меня, что отказать было невозможно.

“Прости меня, Людочка”, — мысленно извинился и поднялся из-за стола.

— А Саша много о вас рассказывал. Но, я не ожидала, что вы такой грустный. Что с вами? — спросила жена одного из Саш. Интересно, какого? Впрочем, не все ли равно.

— Извините, если обманул ваши ожидания. Что же он такого рассказывал, что у вас обо мне даже сложилось какое-то мнение?

— По его рассказам я представляла, что пан Вондрачек этакий веселый остроумный собеседник и никогда не унывающий человек.

— О-о-о, это было очень давно, — ответил ей, сразу сообразив, что это жена Коренкова, — А вас как зовут, пани Вондрачкова?

— Татьяна, — смеясь, ответила она, — Меня еще никто не называл пани. А почему вы оба Вондрачки? — спросила Татьяна.

— Так сложилось. Одно время кто-то из нас был Вондрачком, а другой Бендрачком, или наоборот, безразлично. Ну, а потом решили не размениваться, и оба приняли одно имя. Очень уж нравились нам герои Гашека.

— Пойдемте к нам, — пригласила Татьяна после танца в их угол стола. Мне было все равно, где сидеть, и я согласился.

С Сашей Коренковым связала страсть к чтению. Мы обменивались книгами, изредка их обсуждали. Лишь на втором курсе мы стали Вондрачками.

А так Саша, в отличие от моих товарищей по курсу, был человеком замкнутым, необщительным. И еще, было в нем что-то такое, что настораживало. С ним никто не дружил. Все пять лет учебы, он был как бы сам по себе. А наши кадеты (так в нашей среде называли бывших суворовцев) все как один его презирали, хотя говорили, что он тоже некоторое время учился в суворовском училище.

И лишь меня Коренков выделил из всех. Дружбы между нами не было. Так, приятельские отношения. И вдруг такое — рассказывать обо мне жене, да еще так, что у той даже сложилось обо мне какое-то представление. Ну, да бог с ними, с Коренковыми.

Под влиянием выпитого, постепенно впал в состояние смешливой дурашливости. Мы весь вечер танцевали с Татьяной, и я развлекал ее своим обычным джентльменским набором шуток.

— Ну, вот ты и стал таким, как я тебя представляла, Вондрачек, — вдруг обратилась она ко мне на “ты” и рассмеялась.

Не знаю, что она себе вообразила, но мне вновь стало грустно. Проводив ее на место, поклонился и ушел к другим ребятам.

Что было потом, помню смутно. Много пил, оттого что спиртное, казалось, не брало и самое ужасное не давало забыть мою тоску. Похоже, ушел по-английски, не простившись ни с кем. Во всяком случае, момент прощания напрочь выскочил из головы. Я уже дошел до оврага, когда меня нагнали.

— Нехорошо, Вондрачек. Что же ты с нами не попрощался? Когда теперь увидимся? — остановил Саша, — Заставил нас с Таней целую остановку бежать за тобой.

— Не люблю прощаться, — ответил им, что было сущей правдой.

— Я сам ни с кем не попрощался, а вот с тобой хотелось бы. А ты что, пешком собрался идти? Да еще через овраг.

— Так намного быстрее.

— Там же темно.

— Ничего. Я дорогу знаю.

— Ну, пойдем. А здесь не опасно так поздно ходить? — спросил Саша, впрочем, не зря спросил.

— Опасно. Но, со мной вас никто не тронет, — ответил ему.

— Ну, Вондрачек, ты выдумщик, — рассмеялся Саша.

Я не стал его убеждать, поскольку давным-давно знал, что огромный, поросший деревьями и кустарником, овраг, отделяющий район Павлова поля от центральной части города, действительно небезопасен, даже в дневное время. И еще знал, что моя липовая “кликуха”, которой в мои шестнадцать лет наградил наш авторитет Ленчик, всегда выручит.

И вот мы свернули с улицы на грунтовую дорожку и вскоре углубились в густые заросли, в кромешную темень. Мои попутчики притихли, непривычные к ходьбе вслепую, когда движешься на интуиции, чувствуя дорогу лишь ногами.

— Вондрачек, может, вернемся? — минут через десять спросил Саша.

— Еще чего. Скоро источник. Искупаемся и пойдем дальше, — пошутил я.

— Что за источник? — спросила Татьяна.

— Харьковской минеральной воды.

— А разве там можно купаться?

— Нельзя. Но, если очень хочется, то можно.

— Еще милиция заберет, — предположил Саша.

— Милиция в такое время туда не сунется. Опасно, — снова пошутил я.

Вскоре оказались у источника. Там было хоть какое-то освещение. Помню, несколько раз порывался войти в ручей, куда из десятков водоразборных труб шумным потоком стекала минеральная вода. Но, более трезвая, чем я, парочка, смеясь, успевала меня удержать.

Подурачившись, попили водички и тронулись дальше. Теперь нам предстояло преодолеть довольно крутой затяжной подъем. Шли медленно, часто останавливаясь, чтобы Татьяна могла отдохнуть. А она не замолкала ни на минуту. Похоже, ей нравилась наша необычная ночная прогулка.

“Какие счастливые”, — подумал я, и снова загрустил. Татьяна, почувствовав мое состояние, наконец, утихла, и мы некоторое время шли молча. Потом она взяла меня под руку и ускорила шаг. Саша, слегка отстав, шел позади.

— Это ты свою девушку вспомнил, которая умерла? — тихо спросила Татьяна. “Надо же, и об этом доложил”, — с досадой подумал я, но кивнул. Всю оставшуюся часть пути мы так и шли с ней под руку. Она что-то говорила, но я уже не слушал никого, охваченный своими мыслями.

Момент прощания с Вондрачком и его молодой женой не запомнился ничем. Четверть века ничего о них не слышал. И вот в телефонной трубке вдруг возник его голос, напомнив смешное прозвище, которое мы оба когда-то носили.

— Здравствуй, Вондрачек, — ответил ему, — Ты где?

— Я-то у себя на Родине — в Москве. А вот ты как здесь оказался? Живешь здесь уже столько лет, а я и знать ничего не знаю. Хорошо, Гаппарыч рассказал о тебе, когда приглашал на встречу. Ну, я туда, конечно, не пошел, а телефончик твой у него взял. Может, встретимся? Ты где сейчас?

И мы тут же договорились встретиться через час на Лубянке.

Я узнал его сразу, хотя он и стал вдвое шире, и, казалось, врос в землю.

— Ну, Вондрачек, ты и отощал, — пошутил, оглядывая его пышные формы.

“Хорошо питался все это время”, — подумал я.

— А ты совсем не изменился, Вондрачек, каким был, таким остался, — радостно смотрел он на меня.

Оказалось, в Москве он живет не так уж и давно — со времени путча, а до этого служил в Сибири, а потом в Польше и в Чехословакии.

— Надо же, пан Вондрачек, попал в Чехию. Ну и как там? — с интересом спросил его.

— Не так, как было во времена Вондрачков, — со смехом ответил он, — Да, собственно, я там почти ничего не видел. Был в такой же части, как и везде.

— А сейчас, где служишь, или уже на пенсии?

— Здесь, — махнул он рукой на здание госбезопасности, что на Лубянке, — А на пенсию вот-вот отправят.

— А что ты здесь делаешь? — с удивлением спросил его, — Ты же не по этой части.

— Как раз по этой. Меня и еще несколько наших сразу определили на курсы. Так что я уже чекист со стажем. Недавно папаху надел, хотя здесь в основном хожу в штатском.

— Ничего себе. Ну, ты даешь, Вондрачек со стажем. Значит, вопросов тебе лучше не задавать. Ясно, что не ответишь.

— Тебе отвечу. Здесь я, собственно, кадрами заведую министерства обороны. Кадровик. Как же все переменилось, Вондрачек, пока по заграницам мотался. Я представить себе не мог, что все так радикально изменится. Только-только вышел на работу, а тут все эти события. На наших глазах нашего Железного Феликса за шейку и с пьедестала. Знаешь, мы, чекисты, смотрели и слезы наворачивались. Дали бы команду, постреляли всех. Увы, власть переменилась. А ты как, Вондрачек?

— На вольных хлебах. А точнее — безработный. Планы грандиозные, но чтобы их осуществить, нужны большие деньги. А откуда возьмешь?

Мы проговорили с ним еще с полчаса — время обеденного перерыва полковника госбезопасности — и расстались на целых полгода.

А через полгода позвонил пенсионер Коренков, а по совместительству вице-президент какой-то частной компании.

— Приезжай, Вондрачек. Поговорим о твоих планах. Может, смогу чем помочь, — предложил Саша Коренков.

— Как это ты оказался в вице-президентах? — удивился я.

— Нас, чекистов, просто так не бросают. Мы везде нужны, — рассмеялся он.

И мы встретились. Но то уже был другой Вондрачек.