Мальчик с котомкой. Избранное

Анатолий Ехалов

В книгу вошли повести и рассказы, раскрывающие мир русской деревни в разные периоды двадцатого века, а так же века нынешнего. Открыв книгу, трудно оторваться от нее до последней страницы. В этой книге – сама жизнь и правда о нашей многострадальной северной деревне и ее удивительных людях с загадочным русским характером…

Глава 14. Некому жалеть

Не зря тревожился Николай Житьев, отправляясь на фронт. Не зря. Платониде в ту пору тридцать лет исполнилось. В девках была красавицей, а в бабах еще, кажется, краше стала. Не смотри, что четверых родила и выкормила, что тяготы солдатки на плечи легли, не сломалась, не завяла.

Стать природная осталась, грудь высокая, шея лебединая… Оденет в праздники платье крепдышиновое, обтечет ее материя, прильнет к стану, к бедрам, ногам, волнуется на ветру, сердца мужские волнует…

Но пришла и Платониде очередь ложиться под разгулявшегося, потерявшего все моральные границы начальника участка Травина.

Однажды по весне пришел он за лошадью в конюшню.

Платонида кормила лошадей.

— Хочу предложить тебе новые условия, — сказал

Травин, хищно оскаляясь. — Добавить тебе еще единицу в штат. Все тебе полегче.

Платонида насторожилась.

— А от меня тебе лично премия будет. Тут у тебя никого больше нет? — Сказал он, оглядываясь — Веди на сеновал, пообщаемся. Исстрадалась, поди, без мужика-то.

И Травин игриво хлопнул ее по заду.

— Давай, давай, поторапливайся! Замаялся я с вами, бабы…

— Это, что такое? — вспыхнула Платонида. — Нашел подружку для утех. Мало тебе, что ты девок портишь, на баб переключился?

— Давай, не ерепенься, — жестко сказал Травин — . Некогда мне.

— Вот и проваливай, — понесло Платониду — А не то, как возьму скребок.

— Скребок? — Спросил Травин с угрозой. — Кошка скребет на свой хребет. Кто ты есть, чтобы со мной так разговаривать? Ты бы лучше за порядком следила в конюшне. Запустила тут все…

Он вывел коня во двор, вскочил на него и, уезжая, сказал, как бы, между прочим:

— Завтра можешь не выходить на работу. Приказ я подпишу вечером. В конторе расчет получишь.

— Да что же это такое делается? — Охнула Платонида. — Куда же я с ребятами-то?

— Думать надо лучше. Как одумаешься, можешь найти меня. Я пока оставляю дверь открытой.

…Жаловаться было некому. Никто не мог подтвердить домогательства начальника к солдатке Житьевой, да и на люди выносить этот сор она бы не посмела.

А вот приказ, который написал Травин на увольнение, изобиловал недостатками в ее работе. И было трудно возразить на то, что лошади не получали до нормы сена, что не хватало овса, что крыша прохудилась и текла, что в конюшне было холодно…

На все лето Платонида осталась без работы. Лето они еще пережили благополучно. грибы, ягоды, овощи, рыба, а в зиму вошли с тревогами.

Пришла Авдотье похоронка на мужа. Погиб Данила Андреянович, мурановски й дружок, Георгиевский кавалер, кавалер ордена Красной Звезды, под Курском сложил голову уварский атаман. Вслед за этой бедой пришла другая: убралась на кладбище и сама Авдотья.

Совсем стало грустно. И с Ленинградского фронта идут вести невеселые. Затяжные оборонительные бои, голодаюший город, голодающие защитники. И в ларе с мукой у Житьевых запас истощился.

…Уже в конце октября это было, снежок кое-где выпадал и не таял, пришел с запани взволнованный Катыря.

— Я, девка, сегодня едва в штаны не напустил. Натерпелся страху, — рассказывал он Платониде. Зашел на болото посмотреть, не осталось ли клюквы, чтобы знать по весне, где журавлиху брать. И вижу, лось задранный лежит. Видимо, только-только эта драма случилась. Хотел было отрезать от ляжки кусок, да только наклонился, а в кустах рев страшенный, и медведь встает…

Рявкнул на меня, и только кусты стрещали, убежал.

А я не посмел дальше хозяйничать. Поскорее убрался восвояси.

Платонида не стала жалеть Катырю, а ушла домой, ни слова не говоря, взяла большой берестяной заплечный пестерь, нож, которым муж бил скот, острый, как бритва, и почти в пробеги побежала на указанное Катырей место.

Катыря говорил правду. На небольшом верховом болотечке, который в народе именовали Лакомцем, нашла она задранного лося, около которого валялся брошенный Катырей нож.

Было тихо. Только сорока, усевшаяся на чахлую березу, докладывала затаившимся птицам и зверью лесные новости.

Платонида огляделась. Если медведь сторожит добычу, то, верно он здесь, в этих кустах.

Унимая страх и нервную дрожь, Платонида обратилась к воображаемому медведю:

— Михайло Потапыч, медведь-батюшка, не гони меня, бабу несчастную, поделись со мной добычей твоей, не себе прошу, малым детушкам…

Платонида прислушалось, в какой-то момент показалось ей, что в чащобе будто бы вздохнул кто-то.

Она поставила пестерь и быстро напластала с лосиной ляжки полный короб мяса.

Потом она встала осторожно, поклонилась до земли:

— Спокойного сна тебе, Потапович в берлоге твоей.

Продела руки в лямки, ставшего тяжелым пестрея, и побежала рысью домой. Не доходя до дому, она прикинула, что успеет еще сбегать в лес, еще нарежет пестерь мяса… Глядишь, и одолеют зиму.

И она снова побежала в лес, и на следующий день бегала. Она слышала, как ходил вокруг оставленной добычи медведь, как урчал и хоркал, но не прогнал ее грозным ревом и страшным видом своим.

…Платониде удалось пристроиться на малые деньги истопницей в школе. Но этой заплаты не хватало и на хлеб. Искать поддержки было не у кого. Катыря съехал от них в деревню на запань. Лахов сам едва волочил покалеченные ноги…

К апрелю кончилась и картошка, и мясо, рыба в реке не ловилась, слишком низким был уровень воды. Скатилась рыба в большую реку.

По утрам Платонида делила между детьми последнюю картошку, по картошине на каждого. В школу дать уже было нечего.

Еще бы месяц, полтора прожить. до первой крапивы, до весенней рыбы…

Выход у Платониды был: поклониться Травину. Но сама мысль об этом загоняла ее в депрессию. Порой она сидела на табуретке, сложив на коленях руки, и глядела бессмысленно в окно. Без дум, без желаний, без воли.

Однажды прибежал из школы перепуганный Лешка:

— Мамка! Там в школе Надька наша упала. говорят: голодный обморок. дай чего-нибудь сладкого… Говорят, ее надо чаем сладким отпаивать.

Конец ознакомительного фрагмента.