Хищники

Анатолий Безуглов, 2019

В одном из пушных заповедников Сибири убит приехавший из Москвы специалист по соболиному меху Эдуард Авдонин. Дело поручено старшему следователю областной прокуратуры Ольге Павловне Дагуровой. Первоначально подозрение падает на лесника Осетрова Нила, потом на других лесников, но внезапно в убийстве признается местный псих Флейта. Следователь Дагурова и участковый Резвых отвергают одного подозреваемого за другим…

Глава 10

Машину Федор Лукич вел быстро, не особенно соизмеряя скорость с возможностями дороги. Уазик то несся лесом, то выскакивал на пригорок, то перемахивал через мостик, проложенный над говорливой речкой Апрельковой.

— Вы бы знали, какая морока отправлять покойника из такой глухомани… Никому нет дела. У всех какие-нибудь закавыки. То мастер запил, то бумажку надо подписать, а человек в отпуске, то… — Он махнул рукой. — При жизни мучаемся и после смерти… Не хотел я при Марине обо всем этом, — как бы объяснил Гай Ольге Арчиловне, почему вынужден мчаться в райцентр, когда по-людски должен был бы, просто имел право провести последний день с дочерью. — Ну, как вам Марина? — спросил он.

— Интересная девочка. И не простая. Свои мысли, рассуждения… А не боитесь отпускать ее одну в Москву?

— Сердце болит, конечно, — признался Федор Лукич. — Но ведь ей так хочется именно в Институт кинематографии! А ее желание для меня закон. Хотя, с другой стороны, не могу себе представить, что буду делать, если она поступит. Уже сейчас тоскую и ловлю себя на мысли: а может, не поступит? Вернется и опять будет рядом… — Он посмотрел на свою спутницу: — Нехорошо так думать, да?

— Что же поделаешь, раз так думается? — улыбнулась Дагурова. — Сердцу не прикажешь.

— А я считаю, что это плохо. — Гай вздохнул. — Получается, говорю Марине одно, а в душе другое. Дети очень чувствительны ко всякой лжи и лицемерию. И что самое опасное — восприимчивы…

Некоторое время они молчали, потом Дагурова спросила Гая о Меженцеве.

— Звонил сегодня. Обещал приехать. В самые ближайшие дни…

— Как же директор не знает, когда явится его заместитель?

Федор Лукич покачал головой.

— Заместитель? Неизвестно, кто у кого… Алексей Варфоломеевич может иного председателя облисполкома заставить крутиться…

Выяснилось, что Меженцев числился заместителем Гая по науке как бы на общественных началах. Крупнейший ученый-биолог, он являлся одним из инициаторов создания заповедника Кедрового, можно сказать, его крестным отцом. С его мнением считаются даже в Москве, а тут он просто непререкаемый авторитет.

— А почему Алексей Варфоломеевич оказался замдиректора? Высокое начальство посчитало, что нужны знания и такой авторитет, как у Меженцева, чтобы принести как можно больше пользы заповеднику.

А трудностей было много, как это бывает с каждым новым делом.

Да и сейчас хватает.

Следователь поинтересовалась, как относится профессор к Осетрову.

— У них дружба. Оба непоседы. Заядлые путешественники, — сказал Гай. — Когда Меженцев узнал о случившемся, очень расспрашивал обо всей этой истории, разнервничался. А я при чем? Как было, то и передал…

«Значит, не в Чижике причина, почему Гай не может уволить Осетрова», — подумала Дагурова, вспоминая разговор с участковым о леснике.

Приехали в Шамаюн. Федор Лукич спросил, куда подвезти следователя. И кажется, удивился, что ей надо в психоневрологическую больницу.

Ксения Павловна Мозговая производила действительно странное впечатление. Высокая, в безупречно белом выглаженном халате. На сухих длинных пальцах ярко-алый маникюр. Из-под высокой накрахмаленной докторской шапочки кокетливо выпущены на морщинистый лоб кудряшки редких волос. Густо покрытое пудрой дряблое лицо, брови шнурочком и тщательно выведенное помадой сердечко губ. Облик довершал желтый в синий горошек бант, лежавший на отворотах халата.

— Все в норме у твоего паренька, — хрипела весело Ксения Павловна. — Ножки, ручки и все остальное. Реакция как у волка. Рефлексы — и Павлов позавидовал бы…

То, что психиатр оказалась на самом деле приветливой, общительной, тоже удивило следователя: после телефонного разговора можно было подумать — брюзга и зануда. Но Мозговая сразу на «ты». Может быть, из-за разницы в возрасте?..

— А то, что он перенес сотрясение мозга в результате мотоциклетной аварии? — спросила Ольга Арчиловна.

— Ничего с ним не будет. Наследственность у него крепкая. Сейчас говорят гены. И потом — натаскан. Как хорошая лайка. На границе служил. Момент существенный… Значит, первое: хорошо ориентируется в пространстве. Второе — легко адаптируется в обстановке со многими неожиданностями. Третье — отличная реакция на эти неожиданности и правильная оценка их… Знаете, какие нужны обстоятельства, чтобы разладить такую машину! Я уж не говорю о том, что у него отменное зрение и слух, мои коллеги проверили…

— А алкоголь?.. — подсказала Ольга Арчиловна. — Бессонная ночь перед этим?..

— Он утверждает, что выпил немного. А вообще не пьет.

— Тем более. Значит, непривычен.

Мозговая скрестила руки на груди.

— Тут ты права, — сказала Ксения Павловна, подумав. — Реакция на алкоголь — вещь индивидуальная. Одних угнетает, других возбуждает… А что есть наша психика? Череда возбуждений и торможений… Хочешь, проверим Осетрова основательно? Но для этого надо будет положить в больницу…

Дагурова допускала возможность проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Но не теперь.

— Сейчас преждевременно, — сказала она.

— Смотри, — хрипло бросила Мозговая. — Хозяин — барин.

— Ксения Павловна, но в принципе возможно, что Осетров, как вы выразились, неправильно реагировал в тот момент? Вытянутую руку принял за ружье, спокойно идущего человека — за тайком крадущегося? И так далее…

— А ты сама? Не случалось — видишь ветку в окне, а кажется, что-то диковинное, пугающее? Все мы человеки… За сорок пять лет практики я такое видывала. Вот скажи, может девочка в тринадцать лет видеть сквозь землю?

— В каком смысле? — Следователь уже привыкла к неожиданностям Мозговой и теперь не ломилась в открытую дверь.

— Даже не видеть… В общем, необъяснимый феномен. Почище, чем Кулешова. Вы, наверное, читали о такой?

— О Кулешовой? — переспросила Дагурова. — Это которая умела читать руками?

— А точнее, обладала так называемым кожным зрением. Помните, ей давали конверт, в котором был запечатан лист бумаги с текстом. Она водила по конверту рукой и читала, что написано на вложенном внутрь листке… Так вот, девочка, о которой я хочу рассказать, — тоже феномен в своем роде.

Ксения Павловна встала из-за стола, вышла на середину кабинета и, указывая на пол обеими руками, начала рассказывать:

— Похоронили ее отца. В гробу. В могилу. Как положено. Проходит день, проходит другой, девочка стала заговариваться. Пристает к взрослым. Твердит, что жив отец, и все тут. Голова у него, говорит, белая-белая! И дышит…

Мозговая замолчала. Ольге Арчиловне стало, честно говоря, не по себе. А Ксения Павловна продолжала:

— Добилась-таки своего. На третий день разрыли могилу. И что же ты думаешь?

— Жив? — подсказала следователь. — Ведь что могло быть невероятнее?

— Совершенно правильно. Но самое главное — действительно седой как лунь… Ну с точки зрения медицины сам по себе случай с мнимой смертью — явление объяснимое. Что-то вроде летаргического сна. И если бы покойника в кавычках осмотрел врач, установил бы, в чем дело. А история произошла в глухомани, родственники поспешили совершить обряд…

— Из местных, что ли?

— Ну да.

— Когда это было?

— Лет двадцать назад… Но какова девочка! Меня этот случай заинтересовал. Встретилась с ней, привезла сюда. Наблюдала… Подготовила доклад на областную конференцию психиатров…

Ксения Павловна вздохнула, села на свое место и ухватилась за мундштук.

— А дальше? — спросила Дагурова. Рассказ ее очень заинтересовал.

— Дальше? — Мозговая хрипло рассмеялась, закашлялась. А потом со странной веселостью произнесла: — Этим докладом заработала себе репутацию ненормальной… Да и ты так считаешь… Предупредили?

— Что вы… — растерялась Дагурова.

— Брось. Ты как вошла, я сразу увидела. — Ксения Павловна лукаво подмигнула следователю: ничего, мол, привыкла к этому. И уже серьезней добавила: — Как ты решилась ко мне обратиться?

— Вы же специалист…

— А мне следователи неохотно поручают проведение судебно-психиатрической экспертизы. А если и поручают, то суды назначают повторную. Кому-нибудь другому… Но диагноз, который ставлю я, всегда совпадает с повторным. И даже выводы московских экспертов ни в чем не расходились с моими, — закончила она с гордостью.

— Ксения Павловна, почему бы вам не опубликовать материалы о той девочке? — спросила Дагурова. — Они сохранились?

— Лежит папочка. — Врач похлопала по маленькому сейфу, стоящему на тумбочке в углу. — Только стара я теперь высовываться. Пока докажешь… Комиссии всякие, консилиумы. Да и не знаю, где эта девочка сейчас… Кучумова ее фамилия. Может, замуж вышла, сменила фамилию… И еще почему не хочется ворошить. Бывает, в детстве вундеркинд, а вырастет — превращается в обыкновенного индивидуума. Как мы с тобой…

— Ну а как вы, психиатр, объясните феноменальные способности Кулешовой или той девочки, Кучумовой? — спросила Дагурова. — Для меня все это мистика. Как хиромантия, астрология, графология…

— Кое-что объяснить можно. Но во многом такие явления пока что остаются загадкой для науки.

— А может быть, просто шарлатанство?

— Нет, далеко не всегда! — воскликнула Ксения Павловна. — Легко сказать: этого нет, потому что не может быть! По-моему, отрицать вещи, до смысла которых наш разум просто еще не дошел, тоже в своем роде невежество… Да, многое еще требует научного осмысления. Организм человека, а главное — его психика — это целый космос, невиданные возможности которого нам еще открывать и открывать. И поражаться. — Ксения Павловна спохватилась: — Ой, заговорила я тебя…

— Ну почему же, — улыбнулась Ольга Арчиловна. — Мнение специалиста всегда интересно… Да, у меня еще один вопрос. Отец Осетрова погиб трагически при задержании браконьера. Как это могло повлиять на Нила? И имеется ли связь с событиями в заповеднике, когда Осетров стрелял в Авдонина?

— Конечно, смерть отца, именно такая смерть, отложила отпечаток на сознание парня. Это, по-моему, скажет даже неспециалист, — чуть усмехнулась Мозговая. — Идея фикс, что ли. Мстить. Но вот о прямой связи… — Ксения Павловна развела руками. — Я бы не взялась утверждать что-либо определенное. Ведь все зависит от индивидуальности. Один более впечатлительный, другой менее… Но на вашем месте в оценке личности Осетрова я бы учитывала сам факт.

Шамаюн был тихим зеленым городком, расположившимся между невысоких пологих сопок, покрытых редким лесом. Сохранилось много деревянных домов, рубленных из крепких лиственничных бревен.

До райотдела милиции рукой подать. И Ольга Арчиловна добралась до него не спеша, за каких-нибудь восемь-десять минут.

Размышляя о разговоре с Мозговой, она все больше приходила к выводу, что Осетров не мог ошибиться там, в распадке, вечером. Вернее, такой парень, как он, — охотник, пограничник, с зорким глазом и верным слухом — вряд ли бы что-то напутал. Выходит, или врал, или все произошло так, как он показал на допросах.

Райотдел внутренних дел находился на первом этаже трехэтажного кирпичного дома. У крыльца следователь столкнулась со старым знакомым — под сенью молодой пихты сидел на земле Рекс и внимательно смотрел на зарешеченные окна. Заметив Дагурову, он вдруг оскалил зубы и зарычал. Что-то грустное шевельнулось в душе Ольги Арчиловны. Она подумала: «Можем ли мы, люди, быть такими преданными и верными? А что будет, когда Нилу дадут срок?..»

Дежурный проводил ее к начальнику райотдела майору Иргынову. В кабинете находилась заплаканная женщина.

— Заходите, заходите, товарищ Дагурова… Присаживайтесь. Я буквально еще минуту…

Ольга Арчиловна села на один из стульев, стоящих вдоль стены.

— Что же мне с тобой делать, Степанова? — обратился к женщине Иргынов. Он был коренаст, смугл, нос приплюснут и широковат в ноздрях, что выдавало в нем аборигена.

— Да на кой ляд они мне, век соболей не носила… — осипшим голосом оправдывалась женщина, кивая на лежавшие перед майором на столе две шкурки. — Вам и Тонька может подтвердить… Хотела только проверить и убедиться… Честное слово, товарищ начальник!..

— Это мы уже слышали! — сурово сказал Иргынов и устало махнул рукой. — Ладно, иди, Степанова… И запиши на бумаге все, как было. Поняла?

— Поняла, товарищ начальник, — обрадованно проговорила женщина, утирая ладонью глаза.

— Но мы еще проверим, — как бы упреждая преждевременную радость, сказал начальник райотдела и попросил дежурного дать ей бумагу и ручку для объяснения.

— Она сказочки рассказывает, а мы слушай, — покачал головой майор, когда они остались со следователем одни. — Иргынов сам умеет такие небылицы рассказывать, что никакой писатель не выдумает. — Он сузил свои и без того узкие глаза и довольно засмеялся. — Уверяет, что за два соболя две бутылки… И в это Иргынов поверит, с трудом, но поверит. Алкоголик родную маму отдаст за бутылку… Клянется, мол, эти два соболя понесла к скорняку убедиться, что действительно это соболь, а потом отнести их к нам… Такое и моя бабушка сочинить бы не могла. — Майор перестал смеяться и бережно взял со стола шкурку, запустил в нее растопыренную руку и медленно, с наслаждением провел против шерсти. Она мягко облегла его пальцы, блеснув серебристой подпушью.

Ольга Арчиловна впервые видела соболиный мех. И ей самой хотелось вот так, как майор, попробовать его на ощупь. Правда, Иргынов это делал с каким-то особым умением, что ли. Как делает, наверное, настоящий охотник. Или человек, с детства окруженный шкурами и мехами.

— Браконьер, наверное, какой-нибудь из тайги принес, — высказал предположение майор. — Пропился и побежал к буфетчице. — Он кивнул на дверь, имея в виду, вероятно, ту женщину, что ушла с дежурным. — А скорняки все предупреждены. Если слева — сразу к нам… Соболь — главное богатство района. А его всякий нехороший человек бьет… Меня на каждом совещании ругают: Иргынов слепой, Иргынов не видит ничего… А как за ними уследишь? Ничего, они еще не знают Иргынова, — сурово пригрозил он кому-то. — Я от нее добьюсь правды!

Спохватившись, что у него сидит следователь, майор запер шкурки в сейф и поинтересовался, как прошел допрос Осетрова.

Хвастать было нечем. Подозреваемый наотрез отказался разговаривать, потому что, как поняла Ольга Арчиловна, его показывали психиатру.