Здравствуй, дедушка Кощей!

Анатолий Антонович Казьмин, 2019

Очередной отчет о произошедших событиях, составленный Захаровым Фёдором Васильевичем, всё еще страдающим от непомерной тяжести должности и.о. Кощея, но всё же оптимистично настроенным и вовсю готовящимся встретить Новый год. Привнесём культуру в массы! Покажем, что такое настоящий праздник, устроим деткам утренник, да и сами оторвёмся по полной! Ёлочка, Дед Кощей и салатик оливье – наше всё! Нам не надо битв и сражений! Нам и подготовки к празднику хватит…Дизайн обложки: Казьмина Елена

Организационно-технические мероприятия, обеспечивающие проведение праздника, или Тяжело быть царём

Я задумчиво сидел за компом, а бесенята, устроившись на спинке кресла за моей головой, сочувствующе вздыхали и разглядывали строки на мониторе. Нет, это они не мне сочувствовали — друг другу. Как же, согнали маленьких, мультики выключили, да ещё и любимое кресло заняли. А вот такая жизнь. Пускай с детства приучаются к несовершенству мира.

Зря я указ о праздновании Нового года издал. Надо было все праздники в один указ загнать. Ладно, сейчас исправим. «Приказываю»… Нет. Ага, вот: «Постановляю». Угу.

«Назначить 23 февраля Днём защитника Кощея.

Дамы поздравляют кавалеров, дарят символические подарки, наливают, ухаживают, не ругаются весь день. Офицерам и прочим военнослужащим — 100 грамм за счет казны.

Назначить 8 марта Международным женским днём».

Тут и выдумывать ничего не надо: женский день, он и есть женский день. В любом случае, как ни назови — мужикам страдать.

«Кавалеры поздравляют дам, дарят символические подарки, цветы, наливают, ухаживают, не ругаются матом и подают в постель завтрак».

Нет, не надо в постель. Не поймут. Я удалил строку и написал:

«…и готовят завтрак». Ага, пойдёт. Что там у нас дальше? Первомай.

«Назначить 1 мая — Днём работников Кощея.

Все празднуют, выпивают, поют песни, ходят друг к другу в гости. По желанию выносят плакаты и флаги и ходят с песнями вокруг Лысой горы. Администрация поздравляет работников традиционной ежегодной речью. Рекомендуемые лозунги для транспарантов: «Народ и Кощей едины!», «Наша цель — кощеизм!», «Заветам Кощея верны!», «Пролетарии всех стран…».

Нет, пролетариев не надо, пожалуй.

Убьёт меня Кощей, точно убьёт. А вот надо во дворце править, а не по тюрягам отсиживаться! Сам виноват.

«Назначить 12 июня…»

Хм-м-м… Ну, не независимость же, правда? Надо что-нибудь патриотическое. Ага.

«Назначить 12 июня днём Кощея.

Все радуются, хвалят царя-батюшку, выпивают за его здоровье и процветание государства. Расходы на алкоголь на 50% оплачивает бухгалтерия».

Точно убьёт. Да и ладно, зато погуляем. Что там дальше? 7 ноября. Или 4 ноября. Пусть будет 1 ноября.

«Назначить 1 ноября Днём единства». Бред какой-то. Ну, хоть не социалистической революции. Удаляем.

«Назначить 1 ноября Днём светлого, но тёмного будущего». Ой, да пойдёт.

«Все пьют, гуляют, восхваляют царя-батюшку, ждут скорого приятного будущего. Рекомендуемые напитки: светлое и тёмное пиво».

Ну и хватит. Профессиональные праздники установлю потом, в рабочем порядке. В шаблон, на печать, готово.

— Ну, паразиты, — повернул я голову к Тишке. Или Гришке. — Включать мультики или пойдем стены в коридоре штукатурить?

Риторический вопрос, понятное дело. Включил, конечно, и в спину тут же забарабанили маленькие лапки мол, вали с нашего кресла, Твоё Величество, не мешай.

— Ваше Величество, — заявился Гюнтер. — Прикажете представить пред очи ваши светлые праздничный комитет?

— Подобрал кандидатуры? Ну, давай посмотрим, с кем работать придётся.

— А батюшка царь! — в кабинет влетела Елька. — А вот она и я! А я как услыхала, что вы тут праздновать собралися, так сразу и думаю: нет-нет, не осилит царь-батюшка сам такое! А ручки-ножки от забот отвалятси, головушка разболится, а мне потом от барыни кнутов на конюшне получать? А не согласная я! А вот и примчалась аки ласточка быстрокрылая, на помощь тебе!

— Заходи, ласточка, — проворчал я. — Присаживайся, пернатая ты наша. Только замолчи, хоть на минутку.

— А от чего ж не замолчать-то, батюшка? А и запросто замолчу! Ты сказал — я сделала. А я же у тебя послушная работница, не чета там некоторым. А ты только намекни, да даже просто глазиком своим ясным моргни, а я уж расстараюся, я уж…

— Цыц!

Сведет она меня в могилу своей болтовнёй. Елька, точнее — Еля Малаховна, у нас появилась недавно и месяца еще не прошло, но достать успела всех. Мне её главбух наша, Агриппина Падловна подсунула. Расстаралась тётушка, а мне теперь страдать от племянницы. Ну, на самом деле я больше ворчу. Елька хоть и студентка еще, но девчонка вполне грамотная. Она вместе со своим дядькой Сидором к моей Варе в услужение поступила на роль управляющей хозяйством, заодно и производственную практику пройдёт. Кстати, Елька — кикимора по происхождению, как и наша главбух, а вот Сидор — тот простой оборотень. Хороший мужик, мощный такой и справедливый. И чтобы путаницы не было: главбух — тётка по матушке, а Сидор — дядька по батюшке.

Варя, кстати, говорила, что Елька в её поместье сразу шороху навела. Мол, надои озимых уже на склады отправили, урожаи все вскопаны и засеяны, на подковы новые драйверы поставлены. Или что-то такое. Я в этих агрономических ужасах совсем не разбираюсь.

— А как же ты, Ель, хозяйство бросила? Дядька один там справится? Стоп! Не отвечай. А то опять голова от твоей болтовни разболится… Гюнтер? Ну, кто там еще в комитете? Чего не заходят?

Второго члена комитета я хорошо знал. Пожилой бес Виторамус, крайне интеллигентной внешности и содержания, работал у нас завскладом. Это звучит так банально — завскладом, а на самом деле у нас тут внизу перед увеселительными заведениями на весь этаж целое хранилище, которому аналогичное № 13 и в подмётки не годится. У Виторамуса там идеальный порядок — он даже мне магические артефакты и то под расписку выдаёт. Уважаю.

— Салют, Виторамус! — поприветствовал его я. — Как жизнь? Крысы на складе артефакты не погрызли?

— Здравствуйте, Ваше Величество, — пожилой бес снял с носа пенсне и стал протирать его белоснежным платочком. — С крысами, действительно есть проблема — почти всех вывели теперь тестировать вверенные мне на хранение вещи не на ком, — он покосился на Тишку с Гришкой и задумчиво протянул: — Разве что…

— Рога пообломаю, — дед многозначительно покачал сковородкой.

— Юмор, дедушка Михалыч, — улыбнулся бес.

— Я от тебе хвост с пяточком местами поменяю, тады и посмеёмси.

— Всё, хватит, — прикрикнул я на старичков. — Ну, кто там у нас третьим будет? Наливайте!

Шутку не поняли, не доросли еще, а в кабинет шагнул Аристофан:

— Сбегать за самогоном, босс?

— Не сейчас. У тебя что-то срочное? Если нет — подожди немного, на тебе сигару, покури, пока я с комитетом познакомлюсь.

— Без базара, босс, — он взял сигару и отгрыз у неё кончик. — Только ты реально со мной и так знаком.

— Гюнтер? — я повернулся к дворецкому.

— Очень они просили, Ваше Величество, — Гюнтер потёр опухшее ухо. — Отличный кандидат. Деятельный, с фантазией, весьма подойдёт для ваших целей. В натуре.

— Ну-у… Ладно, давайте попробуем. Прошу садиться, комитет. Цель у нас одна: торжественно и весело отпраздновать Новый год. Я знаю, что для вас это новый праздник, но ничего сложного нет. Основные понятия, требования и традиции я расскажу, а дальше — сами придумаем. Ну, там игры всякие, конкурсы…

— На деньги, босс? — оживился Аристофан.

— На раздевание, — фыркнула Елька и пояснила: — Игры, тупорогий — енто всякие гульбища как на Купалу, когда через костёр маленько попрыгают, а потом мужики баб по кустам растаскивают и до самого утра их там и…

— Нет, — поспешно перебил я. — Не настолько радикально. Ладно, игры придумаем, а конкурсы — это такие задания, ну вроде кто быстрее что-нибудь сделать сможет, например. На ловкость, сообразительность. И небольшой приз победителю.

— Понял, босс, — солидно кивнул Аристофан. — Это типа, кто быстрее избу поджечь сможет или там, кто больше стрельцов за час завалит. Без базара, босс, пацанам понравится.

— Не совсем, но суть ты ухватил, — кивнул я, а бес горделиво приосанился. — Елька, я слышал как ты поёшь, молодец, хорошо получается. Поэтому вот, слушай внимательно.

Я вытащил из кармана смартфон и врубил заранее подготовленную песню. Елька дослушала до конца, кивнула и совершенно не фальшивя, напела: «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…»

— Поняла, батюшка, только мало в ейной песне жалостливости. А давай, батюшка я переделаю маленько. А пущай ёлочку спилят так же, только на ней распнут, а лучше — в зад ту ёлочку воткнут ухажёру подлому, который красну девицу соблазнил, а потом от неё к богатой купчихе убёг. А девка та в отместку купчихин двор подпалила, а от него и весь город заполыхал и остались опосля пожара только дитятки малые, да и тех звери лютые к вечеру и сожрали, мясцом сиротским потешились, а косточки малые по всему белу светушку разметали.

— Креативно, — передёрнул плечами я.

Дед с тревогой побежал проверять, как там бесенята, скрытые от его глаза спинкой кресла. Виторамус загрустил и снова стал полировать пенсне, а Аристофан поднялся:

— Схожу за самогоном, босс. Помянём детишек в натуре…

— Не надо, — откашлялся я. — И самогон не надо и песню переделывать. На, Елька, — я протянул ей листок с распечатанным текстом, — размножите сами вручную, а то мне картридж экономить надо. Раздашь всем во дворце, пусть выучат, да постараются не фальшивить. Сроку тебе — неделя. Остановлю кого в коридоре, а спеть не смогут — не обижайся тогда.

— Отдашь бесам на поругание, батюшка? — восторженно распахнула глаза Елька. — Али самому наказать захочетси?

— Агриппине Падловне нажалуюсь.

— Всё-всё батюшка! — подскочила молодая кикимора. — Всё сделаю, не сумлевайся даже!

— Так, дальше. Ёлки две будет — на горе и в тронном зале. Ёлки украсить надо. Игрушек небольших понаделать, шариков разноцветных, ленточек, ваты набросать, будто снег, ну и всё такое. Я схожу в бухгалтерию, попрошу деньжат нам подкинуть на расходы.

— У Агриппины Падловны, босс?! — ахнул Аристофан. — Денег просить? Ты в натуре герой у нас.

— Ну и герой, почему бы и нет? — хмыкнул я. Есть у меня методы на нашу бухгалтерию, давно уже отработаны. — Теперь по самим празднованиям. Массовые гуляния устроим в ночь на Новый год ну и на следующий день, а надо нам еще праздник организовать для детей сотрудников. Виторамус, ты со всяким там учётом хорошо справляешься, поэтому проведешь перепись всех наших детишек. Постарайся быстро сделать — надо будет им небольшие подарки организовать, сладкие. А еще с Дедом Морозом и Снегурочкой вопрос решить надо.

— Ну его на фиг, босс, — запротестовал тут же Аристофан. — Он с таким здоровенным колом ходит, что разок, блин, по спине огреет, и будешь в натуре горбатым до лета ходить. Да и внучка его худющая реально, посмотреть не на что. Давай лучше стриптизных девок снизу позовём? Если десяток сразу заказать, то ништяковые скидки будут.

— Нет, Дед Мороз нужен, — категорически заявил я. — Это как без ёлочки — совсем не то будет. Ладно, это я тоже на себя беру. А стриптиз — это вы уж в частном порядке для себя организовывайте, я не против только денег на это не дам.

Бес вздохнул, а я продолжил совещание.

Провозились мы часа два не меньше. Вроде бы, кажется, ну что там сложного новогодний праздник организовать, да? Всё всем давно знакомо, всё понятно. Но это — нам с вами, а вот моим сотрудникам приходилось объяснять подробно да не по одному разу. Когда все расходились, я остановил нашего кладовщика:

— Виторамус, а подготовь-ка мне тот браслетик, ну с которым я перед Ордой выступал. Мне ненадолго, вечером верну.

— Под расписку, — напомнил аккуратный бес. — Сейчас принесу, Ваше Величество.

— Вот же нашёл ты себе забот, внучек, — покачал головой дед, когда мы остались одни. — И сдался тебе ентот Новый год?

— Душа праздника хочет, деда. А то у нас всё проблемы да хлопоты, а тут отдохнём, погуляем, — я подмигнул, — коньячку попьём.

— Да енто ты только свистни, вона ящик в углу пылитси.

— Это не то. Вот увидишь, деда, классно будет. Всем дворцом оторвёмся.

— Как бы Кощей-батюшка тебе что-нить не оторвал за такие гулянки.

Я только отмахнулся.

* * *

Через полчаса, мы с Михалычем поднимались по винтовой лестнице, спрятанной в библиотеке прямо сквозь гранитную плиту, служившую дворцу потолком. Дед, повозившись с люком, откинул крышку и тут же ветер ласково залепил по пригоршне снега в наши самоотверженные лица.

— Холодина-то, деда! Бр-р-р!

— А то! Ить декабрь на дворе. От только я одно не могу понять, внучек, — с натугой произнес дед, захлопывая крышку, — как же ты енто в такой лютый мороз сюда придворных вытащишь вокруг ёлки отплясывать?

— Так я потому две ёлки-то и ставлю, деда. Наверху — для экстремалов и особо пьяных героев. Надо, кстати, спасательные команды организовать — пометь себе, пусть спящих из сугробов вытаскивают и вниз гонят… Ну, что, начинаю?

— Начинай-начинай, — проворчал Михалыч, — только зазря ты всё затеял, не получится ничего у тебя с отмороженным ентим.

Я отодвинул рукав полушубка и взялся за браслет. Хорошая штучка, колдовская. Пару недель назад я тут перед шамаханской Ордой представление устраивал, так мне этот браслет очень помог. Он по желанию владельца визуальные и аудио-эффекты выдает. Вот и сейчас, дважды нажав на выступающий на браслете узор, я вырос метров так на пятьдесят не меньше. Красота, конечно, если со стороны смотреть, а вот самому не очень, уж поверьте. Я смотрел на мир одновременно сверху и снизу, и представляете, какие глюки ловил от этого двойного зрения мой, пусть и гениальный, но всё же многострадальный мозг? Жуть просто. Я поёжился и нажал на узор с другой стороны. Это — усиление звука. Всё, можно и я заорал во всю глотку:

— ДЕДУШКА МОРО-О-О-ОЗ!!!

Чуть сам не оглох, а в лесу с деревьев возмущенно вспорхнули стаи ворон. Ничего, потерпят ради праздника. Я посмотрел на Михалыча. Сверху он выглядел маленьким темным пятнышком, а вот рядом со мной — обычным, только сейчас — очень недовольным старичком, ковыряющем пальцем в ухе и тихо матерящимся.

— Деда, — громогласно на всю округу прошептал я, — а как ты думаешь, сколько раз еще звать надо будет?

— Выруби ты енту заразу, Федька, — жалобно попросил Михалыч. — Хоть один раз ори, хоть сто — всё едино.

— А, ну ладно, — радостно проорал я на весь лес и выключил браслет, спускаясь с небес на землю. — Уф-ф-ф… Бедные мои глазки… А сколько теперь ждать? А он услышал меня? Придёт?

— Услышал-услышал, — раздался густой бас сбоку.

Я подпрыгнул от неожиданности и уже в прыжке развернулся на звук с радостно замирающим сердцем:

— Дедушка Мороз?! Ура! Вот я знал, знал, что вы существуете! Ух, класс!

— Ну чего разорался-то, — недовольно протянул знаменитый Дед и повернулся к моему, надо сказать, тоже знаменитому деду. — Здорово, Михалыч.

— Здорово, Иваныч, — кивнул мой дед. — Дело у нас к тебе, по специальности, так сказать.

— Всегда дела, — вздохнул Дед Мороз и поправил концом посоха, меховую шапку. — Хоть бы кто просто на чай пригласил.

— Да это мы с радостью, дедушка! — снова заорал я. — Пойдемте к нам вниз и чаю попьём, а я вас еще и сгущенкой угощу!

— Вниз к Кощею? — удивился Дед, а потом повернулся к Михалычу: — Он у тебя всегда такой дурной или на дворе мозги смёрзлись?

— Вы чего? — обиделся я. — Я же просто чаю вам предложил…

— Сам пей, — отрезал Дед. — Мне от Кощея ничего не надо.

— Да при чем тут Кощей? Мороз Иваныч, я вас попросить хотел, не для себя даже. Придите к нам на утренник, а? Ненадолго так, чисто символически.

— И впрямь дурачок, — кивнул Михалычу Дед. — Чтобы я в Кощеев дворец пришел на праздник?!

— Да я же для детей стараюсь! Не к придворным же зову. Ну, сами прикиньте — куча детишек, праздник, ёлка, а Деда Мороза нет. Ну ладно вы с Кощеем не в ладах, но дети-то тут при чем?

— Да ладно, внучек, — дернул меня за рукав Михалыч, — пошли отседова. Ентот моралист старый, ни за что супротив своих принципов не пойдёт. Великий он, понимаешь? Величие ему глаза и застило пеленой. Кошенёнок малый у него на пороге от голода помирать будет, так он и пальцем не шевельнет даже. А почему? А потому что — не по правилам. Это кабы зайчик али белочка в лесу от мороза гибли, тут он поможет, ничего не сказать. А животинку малую выручить, али детишкам праздник устроить — шиш. Низзя. Пошли, внучек, пошли, зачем нам такие кудесники хреновы?

— Ну, ты чего, Михалыч? — обиделся Мороз.

— А, ничего. Иди-иди себе по своим делам. Вона Лукошкинской мелюзге подарки отнеси. Они же правильные, не то, что наша ребятня. Вот так от, внучек, детишки-то тоже оказывается разные прямо с рождения бывают. А я старый дурак, считал, что дети, они и в Африках — дети.

— Ладно тебе, Михалыч, — вздохнул Дед и повернулся ко мне: — Ты меня тоже пойми, Федор Васильевич — ну никак мне нельзя в Кощеевы владения. Узнает кто, не дай боги… Я же на стороне света, а тут у вас сплошное зло.

— Дети — зло?! — поразился я.

— Да, тьфу на тебя, Федька! — насупился Мороз. — Я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму. Думаешь, мне детишек не жаль? Ещё как жаль! Люблю я ребятишек-то, подарками на праздник не обижаю, на улице снежку подкидываю, чтобы им играть веселее было… Просто — нельзя мне. Уж не серчай. И ты, Михалыч не обижайся, войди в положение.

— Ну-у… Ладно, — вздохнул я. — Понимаю. У каждого — свои трудности. Жаль, конечно… Дедушка Мороз, а может хоть Снегурочка к нам придёт?

— Одна?! — поразился он. — К твоим бесам?! Да ни за что!

Бесполезно. Я развел руками:

— Ладно, извините, что побеспокоили, Мороз Иваныч. Пойдём мы тогда. С наступающим вас!

— Хорошего Нового года, — пробасил он и вдруг спохватился: — А ну-ка стой, Федька! А ну-ка подь сюда.

Я удивленно пожал плечами и шагнул к нему, а он сбросил с плеча красный мешок и стал копаться в нём, приговаривая:

— А хорошо ли ты вёл себя в этом году, Феденька?..

— Ура! — перебил я его. — Подарки!

Вот, верил я, верил в Деда Мороза с самого детства и прав оказался!

Крепко прижимая к груди объемистый мешочек, я растроганно смотрел вслед исчезающему в белой метели Деду Морозу.

— Должок за тобой, Иваныч, — крикнул ему вслед мой дед, а зимний Дед не оглядываясь, кивнул.

— Ну и ладно, деда, — я погладил подарок. — Мы и сами как-нибудь обойдемся. Пошли?

А люк-то на Лысую гору, оказывается, только изнутри открывался. Не буду вам рассказывать, как мы полчаса плясали вокруг него, пытаясь поддеть топором, выуженным из безразмерного кошеля деда. Как скатывались с горы вниз по свежему снежку. Как материл Михалыч и меня, и Кощея, и Мороза, и всех, кого только припомнить смог. Хотя, при чем тут я, я так и не понял. И только когда я грохнулся сверху у ворот и словил себе на спину деда, только тогда дед замолчал. Правда, тут уже я заорал от боли и неожиданности, но кого такие мелочи волнуют? А потом, уже в Канцелярии, мы полчаса тыкали друг в друга пальцами, обзывали склеротиками и хохотали до слёз. Шмат-разум-то у меня в кармане был всё это время.

А в подарочном мешке были два картриджа для моего лазерного принтера и четыре пачки бумаги «Снегурочка». Вот, скажите — где Дед Мороз нашёл их тут?