Натали

Анатолий Анатольев, 2020

Повесть посвящена интересной и захватывающей истории – истории Любви героя к красивой молодой женщине, пути достижения мечты, раскрытию их чувств и взаимного притяжения. События охватывают почти тридцать лет жизни героев. В повести на основе жизненного опыта автора, описано много занимательных и поучительных сюжетов и фактов, которые, возможно, станут дополнительным подспорьем в формировании личности молодёжи, напомнят о былых увлечениях людям среднего и преклонного возраста, помогут сделать правильный выбор в сложных и запутанных ситуациях.

В ожидании перемен

В жизни Коли Карасева все складывалось достаточно удачно и замечательно. Еще со второго курса института он увлекся научно-исследовательской работой в отраслевой лаборатории материаловедения и пропадал там все свободное время. Поэтому по окончании вуза перед ним не стоял вопрос, куда направить свои стопы и где трудоустроиться. Он это решил еще на третьем курсе. Выбор был сделан сразу и окончательно: он остается работать в институте, поступает в аспирантуру и в далекой перспективе становится кандидатом наук, а потом, может быть, и доктором.

И действительно, не прошло и четырех лет, как Коля закончил работу над кандидатской диссертацией, успешно защитил ее и через некоторое время стал молодым кандидатом технических наук. К тому времени Николай был настолько энергичен и работоспособен, что не мог смириться с рутинной жизнью простого преподавателя. Ему нужен был оперативный простор, бескрайние перспективы, новые дела и заботы, а не устоявшаяся атмосфера кафедры технического материаловедения, на которой он трудился вот уже пять с лишним лет после окончания института и четыре года во время учебы в вузе. Да, он был благодарен судьбе и коллективу лаборатории и кафедры за их помощь и вклад в его работу… Но постоянно ощущать себя мальчиком на побегушках — это было выше его сил и самолюбия. Да и это сложившееся с годами чинопочитание шефа, который только и делал, что запирался у себя в кабинете и выпивал с такими же, как он, профессорами… Эта убогая старинная мебель и под стать ей вся обстановка на кафедре. Постоянная «драчка» за приборы и уникальное оборудование для проведения экспериментов, поддевки и осаживания со стороны опытных преподавателей, мол: «…ты бы помолчал, молод еще иметь свое персональное мнение», «…убавь свою прыть, сопляк», «…тебя никто не спрашивает» и т. д.

Все это в конце концов переполнило чашу терпения, и он стал задумываться о поиске новой работы с перспективой реализации своих идей и способностей. Кроме того, слишком сильно волновал квартирный вопрос, так как вот уже одиннадцать лет Коля жил в общежитии, из которых пять лет с семьей. Двое детей и жена, маленькая комната общежития — все это требовало кардинальных перемен. В политехе с жильем было очень трудно — преподаватели и сотрудники десятилетиями жили в общежитии в ожидании своей очереди. И очередь действительно потихонечку двигалась, но это движение было настолько медленным и вялотекущим, что почти не ощущалось. Особенно в конце очереди. Да, выбивались квартиры у городских чиновников для новых докторов наук и профессоров, которые без предоставления жилья не появлялись в периферийном вузе. Но по прошествии нескольких лет эти деятели науки благополучно возвращались к себе в столицу или другой какой-нибудь западный город, предварительно обменяв с таким трудом полученную квартиру на жилье у себя на родине…

Как-то, проходя мимо нового технологического института, расположенного в старом здании совнархоза, Карасев столкнулся с Владимиром Петровичем Сименским, ранее работавшим в их политехе проректором по заочному образованию, а теперь — проректором по учебной работе этого вуза. Они дружелюбно поздоровались, так как знали друг друга достаточно давно, и, так уж получилось, что им было по пути, направились в одну сторону.

— Ну как твои дела, Николай Дмитриевич? — высокопарно вопрошал Сименский. — Что нового свершил на ниве науки и в жизни?

— Да все путем! — в тон ему отвечал Коля. — Живу нормально, работа интересная, жена прекрасная, двое детишек — дочь и сын. Вот уже четвертое авторское свидетельство на изобретение получил, год назад защитил кандидатскую, и быстро утвердили. Так что все в порядке. Вот сейчас работаю над монографией. Все здорово!

— А что не так? — продолжил свои расспросы Владимир Петрович. — Что-то глаза у тебя слишком грустные и озабоченные.

— Да нет, это вам показалось, наверное, устал после трех пар лекций, — полушутя отвечал Николай. — В основном-то все нормально. Жизнь прекрасна и удивительна!

— Это, конечно, так, но гнетут тебя какие-то грустные мысли. И я-то это вижу. Уж поверь мне, старику, на слово — я многое в жизни повидал: и войну прошел, и холод, и голод, и безденежье… Вижу я людей сразу и насквозь. И ставлю диагноз об их жизни сразу и достаточно точно.

— Да вот с жильем у меня никак не получается: живу с семьей в общаге, и никаких перспектив на улучшение не намечается. В профкоме все твердят о строительстве нового дома для преподавателей и сотрудников, но когда это будет, и когда построят этот дом, и сколько в нем будет квартир — неизвестно. Да и попаду ли я в этот дом — тоже большой вопрос. Ведь очередь на жилье больше двух сотен человек, а я за пределами первой сотни, это уж точно. Вот и ищу решение или разрешение этого вопроса. А так все остальное прекрасно!

— Так тебе срочно надо менять место работы, — резюмировал Сименский. — Иди к нам заведовать кафедрой конструкционных материалов. А то у нас кафедру создали, а ни одного кандидата наук нет. Тебе по специальности и перспектива хорошая — сам будешь шефом. А то твой-то, наверное, совсем спился?

— Да я бы ушел, но мне же надо жилье. А у вас как насчет этого дела?

— У нас-то как раз этот вопрос решается элементарно. Наше министерство богатое и регулярно подкидывает нам деньги на долевое участие в строительстве. Все-таки у нас химпром, а не Минвуз! Примерно на восемь-десять квартир в год. Так что перспективы намного лучше ваших. Ваш-то ректор по-прежнему всё ищет столичных профессоров и докторов, которые только и едут в нашу глухомань за жильем. А он никак не может уразуметь, что ставку надо делать на своих доморощенных, а не на заезжих гастролеров.

— Надо подумать над вашим предложением, — прервал рассуждения Владимира Петровича Николай. — Надо подумать!

— Прежде всего это надо обговорить с нашим ректором, а потом уже думать. Если он даст добро, то можно тогда и решаться. Я вот третий год с ним работаю и могу заверить, что он человек слова, не трепач.

— Спасибо вам, Владимир Петрович, за добрый совет и предложение, я постараюсь как-нибудь зайти к вам, — сказал Коля, намереваясь расстаться с Сименским.

— А что ж откладывать-то, давай сейчас вернемся, пока Борисов у себя. А то он все мотается по разным делам: то обком, то облисполком, то какие-то комиссии, то в Москве по верхам бродит — деньги вышибает. Ведь мы же большую стройку ведем, так что проблем хватает… Самое удачное время сейчас и переговорить с ним! — не унимался Сименский.

— А что, может быть, и правда? Может быть, это судьба? Что вас встретил, что время позволяет, что рядом с вашим институтом, — рассуждал вслух Николай.

— Не с вашим вузом, а с нашим! И никаких отступлений! Ты нужен нам, а мы — тебе! Что еще можно лучше придумать, когда вот такая сходимость? Ни-че-го! Вот так-то, дружище! Вопрос решен! — распалившись и чуть раскрасневшись, подвел итог диалога Владимир Петрович.

Они повернули назад, прошли полквартала и зашли в технологический институт. Конечно, масштабы и убранство этого вуза были намного проще их орденоносного политеха, не говоря уже о традициях и истории. У них в фойе висели десятки мемориальных досок в память о выдающихся профессорах и ученых. А здесь все как в каком-то профтехучилище — никому никаких почестей и уважения. Все как в стандартной захудалой конторе или ГПТУ.

В душу Николая сразу же закрался червь сомнения: «Вот меняю фирму на конторку со звучным названием «Рога и копыта». Разве этого достоин выпускник политехнического с красным дипломом? Разве может быть в этом здании сделано что-нибудь стоящее в науке? Станут ли уважать меня мои коллеги-материаловеды из ведущих вузов страны, когда я им объявлю, что работаю не в знаменитом политехе, а вот в этом горе-вузе?

То ли дело наш политехнический! Одно название его вызывает уважение у людей, и всяк встречный с завистью смотрит на тебя. Вот это фирма, вот это и наука, и традиции! А здесь что? Ни традиций, ни истории, ни уважения».

А тем временем Сименский провел его по лестнице на второй этаж и тут же, не раздеваясь, затащил к ректору Борисову.

— Вот, Алексей Алексеевич, нашел нам заведующего кафедрой конструкционных материалов. Знакомьтесь, Николай Дмитриевич Карасев, молодой кандидат технических наук, перспективный ученый, пишет книги, статьи, изобретает; я его давно знаю. Закончил наш политех с отличием, работает доцентом на кафедре материаловедения там же, но ему нужно жилье, — быстро выпалил Владимир Петрович.

— Ну что ж, раздевайтесь и присаживайтесь поближе, — проговорил Борисов, пожимая Николаю руку. — Владимир Петрович, как всегда, быстро все рассказал о вас, но хотелось бы послушать вас лично и кое-что уточнить.

— Да-да, пожалуйста, Алексей Алексеевич, задавайте ваши вопросы, я постараюсь на них ответить, — смущенно выдавил из себя Николай.

— Во-первых, какая у вас семья, сколько человек? — начал разговор ректор.

— Нас четверо, естественно со мной: жена и двое детей — дочь и сын, — ответил Николай.

— Так, ясно, значит, минимум трехкомнатную квартиру надо. Еще вопрос: а что вы и у кого читаете или ведете? И на каких курсах? — продолжил свои расспросы Алексей Алексеевич.

— Веду два курса: «Материаловедение» у механиков и «Конструкционные материалы» у энергетиков. Кроме того, курсовое проектирование и дипломные проекты у механиков.

— Это хорошо! — спокойно отмечая что-то в своем блокноте, продолжал задавать свои вопросы ректор. — А вот хозяйственные договора вы ведете или нет?

— Да, веду и даже сам руковожу. Для завода «Энергоприбор» разработали новую эффективную керамику. Получили авторское свидетельство на изобретение и внедрили в производство! — с гордостью произнес Николай.

— А вот с антифрикционными материалами вам не приходилось ли сталкиваться? — вопрошал Борисов. — А то министерство предлагает заказ по этому направлению и мне нужен материаловед для руководства и реализации этой темы.

— В принципе, наша лаборатория занималась этой проблемой и можно было бы переманить пару толковых ребят на преподавательскую и исследовательскую работу, — с заинтересованностью и участием отреагировал Николай на вопрос ректора.

— Ну вот и договорились! Вы формируете команду и решаете комплексную проблему для нашего министерства, а мы займемся решением вашего квартирного вопроса, — заключил Алексей Алексеевич.

— Так я же еще не работаю у вас, я же тружусь в политехе! — как бы спохватился Карасев.

— А я думал, что вы с Владимиром Петровичем по трудоустройству все утрясли! Что ж ты мне, Петрович, так преподносишь нерешенный вопрос? — обратился Борисов к Сименскому.

— Да нет, просто Николай Дмитриевич не знает, а ты ему ничего не сказал насчет сроков начала работы и решения квартирной проблемы, — парировал Сименский.

— Ну конечно, конечно, давайте реально все обсудим. Итак, Николай Дмитриевич, когда бы вы реально смогли перейти к нам на работу? — продолжил разговор ректор.

— Скорее всего, только после окончания учебного года. Тут немного осталось — всего три месяца.

— Так, хорошо, это нас устраивает, — проговорил Борисов и опять что-то отметил в своем блокноте. — Значит так, Владимир Петрович, мы давали объявление о конкурсе?

— Нет, пока еще не давали, но я могу это организовать в течение недели, — ответил Сименский.

— Так, значит, у нас в запасе почти два месяца: месяц будет действовать объявление, и еще только через месяц мы сможем провести вас по конкурсу. Николай Дмитриевич, вы за месяц могли бы подготовить все необходимые документы для участия в конкурсе?

— Конечно, смогу, — утвердительно кивнув головой, произнес Николай.

— Теперь о квартире. Надо связаться с отделом по учету и распределению жилой площади и уточнить остаток средств на долевое участие в этом году. Мы ведь в первом квартале получили шесть квартир, поэтому все надо уточнить и проверить. Ты, Петрович, займись этим вопросом сам лично, — резюмировал Алексей Алексеевич.

— Алексей Алексеевич! Видите ли, дело в чем. Если я объявлю об уходе, то меня сразу же выселят из общежития. Так у нас составлены договора, что по окончании учебного года мы их должны перезаключать. А объявлять придется, так как вам для конкурса нужна характеристика с места работы. Вот я и влип. Вот круг и замкнулся, — обращаясь к ректору, тихо произнес целую тираду Николай.

— Ну что ж, это дело поправимое. Мы можем дать вам на первый случай пару комнат в общежитии. А в течение полугода, я думаю, закроем вопрос получения жилья. Правильно я рассуждаю, Петрович? — закончил беседу Борисов. Сименский кивнул в знак одобрения.

— Спасибо вам за прием и разговор, — опять с трудом выдавил из себя Николай и, попрощавшись, вышел из кабинета.

Они перешли в кабинет Владимира Петровича, и тот любезно предложил попить кофейку, а заодно обсудить все более предметно и подробно.

Сименский рассказал о факультетах и специальностях, о строительстве учебного городка, о перспективах роста нового вуза, о местах производственных и учебных практик, о направлениях научной и методической работы. Рассказ Владимир Петрович сопровождал показом фотографий, чертежей планов, фасадов и генплана, протоколами и другими документами по развитию технологического института. Оказывается, стройка, что активно развернулась на перекрестке улиц Некрасова и Коммунальной, и была этим новым учебным комплексом с общежитиями, столовой, спортивными залами и даже плавательным бассейном.

Незаметно в беседе и за разговорами пролетело больше двух часов. Коля заторопился, так как необходимо было забирать дочку и сына из детского сада.

— Ну что ж, Владимир Петрович, очаровали вы меня своими перспективами! Считайте, что я ваш на сто процентов! — возвышенно заверил Николай, крепко пожимая руку Сименскому. — До свидания, до скорого свидания.

— А я с тобой даже прощаться не буду. Запомни, Коля, ты наш! И никаких сомнений не должно быть! Все будет хорошо! Будь здоров, Коленька! — ласково произнес Владимир Петрович.