Тишина или молчание

Анастасия Янке

Чем отличается тишина от молчания? У каждого человека к этому вопросу – свой ответ. Измена, как пережить и не ступить на этот путь. Где правильный сценарий любви и семьи? Остросюжетный роман с историческим наклоном поможет вам взглянуть на все эти ситуации под другим углом. Соотнося современную жизнь с бытом казачества шестнадцатого века. Идеальная семейная жизнь главной героини Виктории рассеивается, как очередная мечта, о рифы реальных взглядов на отношения. Вас ждёт захватывающая история о цене измены и стоимости иллюзий.

Глава 3

— Ты о чем так серьёзно задумалась? — спросил Влад.

— Да так, о бренности бытия, — отшутилась я.

— Скоро собираться, ты вещи приготовила? Ночью в море холодно, и дождевики нужно взять. Вдруг ветер, волна поднимется?

— Всё готово. Я поеду в шортах, а там переоденусь в спортивный костюм.

— Ну, тогда в путь.

Нас довезли до пристани, где была пришвартована шхуна. Артём помахал с носового отсека судна и жестом показал подниматься по трапу. Улыбка не сходила с его лица, а обнажённый торс был впечатляюще подкачан.

Забравшись на палубу, мужчины поздоровались и завели спокойную беседу про рыбалку, снасти и так далее. Я же просто любовалась бесконечным морем и виднеющимся вдали горизонтом. Возле самого уха раздался шёпот:

— Через час будет ещё красивее: солнце начнет тянуться к закату.

От неожиданности я отодвинулась, а точнее — отпрыгнула в сторону.

— Нельзя так пугать! — оглянувшись на Артёма, сказала я.

— А, вас, наверно, не предупредили, что помимо вашей персоны здесь ещё люди есть — для обслуживания ваших потребностей? — он смотрел на меня выжидающе, слегка прищурив глаза от морских бликов.

— Ну, начну с того, что это вы нас пригласили, причём желанием я не горела, поэтому обслуживание «наших потребностей» не должно вам приносить ничего, кроме радости, — ответила я, выдавив из себя кривую фальшивую улыбку во весь рот.

Артём встал, провёл по своим волосам рукой и хитро прищурился.

— С удовольствием, мисс, всегда к вашим услугам. Чай, кофе, коньяк, виски, могу даже предложить морской водички.

— Спасибо, не нужно, очень мило с вашей стороны. Будет лучше, если вы просто отойдёте от меня на приличное расстояние, чтобы у моего мужа не возникло лишних вопросов.

— Могу дать гарантию, что у мужа даже мыслей о тебе не возникнет ближайшие часов шесть. Давай на ты? К чему эти лишние приличия?

Он показал рукой в сторону носовой части шхуны. Влад был там с Сергеем, они перевязывали снасти, добавляя дополнительные крючки и проверяя прочность лески. Он был полностью поглощен процессом, и меня невольно посетила мысль о том, что я проведу эту ночь в одиночестве под плеск моря. Но это в общем-то не плохо. Мне всегда комфортно наедине с собой, а тут ещё шелест морской волны — отличный фон для размышлений о природе простых вещей.

К примеру, есть много слов, которые мы ежедневно употребляем на автомате, не задумываясь об их истинном смысле. Часто говорим «Я тебя люблю», а ведь слово «люблю» для каждого человека значит что-то своё. В подростковом возрасте все учили стишки про любовь, вроде: любовь зла, полюбишь и козла; любовь не картошка — не выкинешь в окошко; от любви до ненависти один шаг — и тот налево. Всё это — прописные истины. Но что же есть любовь на самом деле? Как лично я могу её о характеризовать? Ведь она к каждому человеку особенная — к маме, ребёнку, мужу, любовнику, у кого он есть. Всем им мы говорим «Я тебя люблю», но при этом испытываем разные чувства. Так почему же слово всего одно? Разве я могу этих людей любить одинаково? Какое значение каждый из нас вкладывает в это чёртово слово? Что вкладываешь ты? Мозг потихонечку закипал в поисках ответа на этот глупый вопрос. И наконец вывел моё личное решение: я люблю человека только тогда, когда его жизнь мне дороже моей собственной. Ответ вполне устроил моё сознание, всё стало легко: если я готова за человека отдать жизнь, то я его люблю, если не готова — то это симпатия.

— Вика, всё в порядке? — услышала я отдалённый голос, вырвавший меня из плена моих мыслей, и повернула голову на звук. Влад стоял недалеко от меня и открывал бутылку пива.

— Да, я задумалась. Всё хорошо. Ты решил отметить рыбалку? Может, выход в море с незнакомыми людьми в пьяном состоянии — не самое лучшее решение?

— Успокойся. У меня отпуск, что ты опять начинаешь? Ты не можешь спокойно отдыхать? Вечно

какая-то дёрганая, правильная, вся жизнь по шаблону. Я не успел подойти — ты уже своим выражением лица всё настроение портишь. Давай мне ещё нотации прочитай. Не могу я с мужиками посидеть под рыбку? Что мне теперь, под юбку к тебе залезть, чтобы тебе всё нравилось? Или ты меня позорить будешь своим высокомерием ко всему земному? Ну конечно, ты же у нас богиня! Тебе чужды чужие развлечения, это же выходит за рамки твоей ответственности перед людьми.

По повышенному тону и оскорбительным претензиям ко мне я поняла, что бутылка далеко не первая, и даже не вторая. Блин, когда он успел? Я просто задумалась и немного отвлеклась. Опять куча претензий, причём не обоснованных. Я даже ничего не сказала из того обидного, что могла и хотела бы сказать. На глаза навернулись слезы, в горле встал ком. Я проводила взглядом его удаляющуюся фигуру — снова молча. Спорить с ним в таком состоянии было бесполезно. Разговаривать, в принципе, тоже. За прожитые совместные годы я научилась молчать, когда нужно, чтобы конфликт не перерос во что-то большее. Он до утра останется при своём мнении — ему это выгодно. Я обижусь и пущу всё на самотёк, не мешая ему развлекаться. Утром будут извинения и неумелые попытки поговорить по душам. У нас это давно уже не получается. Почему эта мысль появилась только сейчас? Ведь действительно, уже долгое время, когда я хочу что-то сказать, тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть, он переходит на крик, начинается скандал, я узнаю о себе много нового и неприятного, начинаю плакать — не могу это контролировать, слезы просто сами катятся. В итоге я никогда не могу договорить до конца то, что хотела. Мы ругаемся в хлам, и, помимо изначальной проблемы, на меня падает ещё куча негатива, о котором я даже не подозревала. Проходит время, мы миримся, но поговорить так и не получается. В итоге любое замечание, вроде этого сегодняшнего, воспринимается более остро, чем могло бы.

Неужели у этого человека вообще нет мыслительного процесса? Только привязанность к бутылке? Мы далеко от берега; на борту, помимо него, ещё трое чужих мужчин, я — одна женщина — и он, пьяный в умат. И куда же делась его всепоглощающая ревность? Ушла в корень вредной привычки? Я вообще не хотела сюда ехать. К чему этот цирк? Ну и пил бы себе один под рыбку, как говорит. Нет, давай смотреть правде в глаза: он просто не знал, понравится ли ему новая компания. Если бы не понравилась, то он играл бы роль любящего мужа, и мы провели бы этот вечер на палубе вместе. Но видать, ему всё понравилось, он напился и будет дальше пить до утра. Что тут буду делать я, его совершенно не интересует. Моё мнение — тоже. Сейчас он непременно сильно обидится на моё выражение лица и будет меня избегать, или того хуже — в открытую при всех отчитывать. Этот вариант самый ужасный, но в текущей ситуации вполне возможен. Нужно меня принизить при всех, почесать свое эго при мужиках. Всё, успокойся, откуда столько плохих мыслей? Это всего лишь обычная ситуация, просто друг друга не поняли. Может, я правда слишком сильно на него давлю, всё-таки борьба с привычкой — дело сложное, поэтому он периодически срывается.

С моря подул пронизывающий холодный ветер. Уже давно стемнело, и на крыше судна зажегся опознавательный фонарь. Сбавили ход, и шхуну мирно покачивало на довольно сильных волнах. По телу побежали мурашки, и я машинально обняла себя обеими руками за плечи. Мне навстречу шёл Сергей. Подойдя поближе, он сказал:

— Вика, спускайся в каюту, сейчас здесь прохладно. Ты в одних шортах, там хоть одеяла есть. Может, поспишь немного. На столе чай горячий в термосе. Ты кушать не хочешь? Они там улов хотят пожарить на уличном мангале.

С другой стороны палубы доносился весёлый смех и пьяное бурное обсуждение чего-то.

— Нет, спасибо, я не голодна. Но с удовольствием переоденусь, я с собой костюм тёплый взяла. Куда можно пройти?

— Вот там, — он показал рукой в сторону, — есть небольшая дверь. Спустись вниз по ступенькам, там две каюты и гальюн. Не заблудишься, открыта всего одна каюта.

Он виновато улыбнулся, и я поняла, что наш с мужем разговор состоялся при свидетелях.

Я пошла в указанном направлении со смешанным чувством стыда и злости на то, что вызываю жалость в сложившийся ситуации. Настроение упало в ноль, но лучший способ не показывать свое задетое самолюбие и ощущение ненужности на этом мероприятии — держать голову прямо, сделать, как говорится, морду кирпичом и с улыбкой пройти мимо, как будто ничего не произошло. Почему я так сильно завишу от чужого мнения? Ведь понимаю же своим умом, что людям будет интересно меня обсудить не более чем несколько минут, а потом все вернутся к своим делам и проблемам. Как говорила моя бабушка: «Радуйся, если о тебе говорят — значит, ты чего-то стоишь. Молчание с комплиментами — для мертвецов».

С этими мыслями я спустилась вниз в полутёмное тесное помещение, отделанное белым пластиком ещё советских времён. Нужная дверь каюты открылась легко. Внутри царил приятный полумрак; небольшой, накрытый светлой скатертью стол действительно был заставлен сладостями, термосом, посудой — в общем, всем, что нужно для чаепития. Сбоку к стене была прикреплена цепями кровать — здесь её называют шконка. С другого края стояла тёмная ширма. Общий вид был достаточно уютен. Уют добавлял ковёр с высоким мягким ворсом на полу. Закрыв дверь на большой внутренний засов, я действительно почувствовала себя в безопасности, и волна расслабления прошла по моему телу, благодаря чему настроение заметно улучшилось. Захотелось разуться. Отбросив сумку со своими тёплыми вещами, я с удовольствием легла на ковёр. Он был настолько мягким, что я принялась, как в детстве, плавно двигать вверх и вниз раскинутыми в стороны руками и ногами. Улыбаясь сама себе, я подумала: вот дура, тебе двадцать пять лет, у тебя уже дочь в сад ходит, а ты тут на ковре плаваешь, но блин… хорошо-то как!

Я нехотя встала, достала из сумки вещи. Лёгким движением сбросила с себя холодный, слегка подмокший от брызгов волн топик, в ту же кучу отправила лишний бюстгальтер — всё равно в водолазке и олимпийке никто не заметит его отсутствие, а эта упряжка для женщин мне всегда не нравилась. Шорты я стянула тоже достаточно быстро.

Внезапно я ловлю на себе ощущение чьего-то

взгляда и оглядываюсь, покрывшись мурашками ужаса. Облокотившись на угол ширмы, на меня смотрит Артём. Слегка прищуренный взгляд, довольная ухмылка на губах. В полумраке каюты он выглядит как хищник, готовый к прыжку на легкодоступную добычу. В сложные моменты в голове за микродоли секунд проносятся сто пятьдесят мыслей разного направления. Безуспешно пытаюсь прикрыть грудь и одновременно нижнюю часть тела, одетую в кружевные трусики танга. «Чтобы под шортами не выделялись», — так я подумала утром.

Молчание. Сделав шаг назад, дотягиваюсь до сумки с вещами, краем глаза оглядываю пространство на наличие тяжёлого предмета, которым можно было бы отбиться, если потребуется. Напряжённая тишина угнетает, молчание не позволяет понять его реакцию и, соответственно, продумать дальнейшие действия. Сзади стена. Дверь на задвижке. Я, по-моему, в западне. Кричать нет смысла. Кто мне поможет? Пьяный муж? А вдруг друзья Артёма придут и помогут ему? Мы просто смотрим друг другу в глаза. Я открываю замок сумки, не отводя взгляда. Один его резкий прыжок — сумка лежит на полу, я прижата к стене между его мощными руками. Он наклоняется к моему уху и шепчет, обжигая дыханием:

— Мне так больше нравится. Не нужно спешить, как я и обещал, твой муж ещё несколько часов будет занят.

Он наклоняется к моей шее и нежно проводит по ней губами сверху вниз. Одной рукой сильно прижимает мои бедра к себе. Судя по отчётливо выпирающей ширинке, мой импровизированный стриптиз произвёл на него впечатление. Догадаться о его намереньях не сложно. Слегка массируя мои ягодицы одной рукой, вторую он всё еще держит на стене, не давая мне возможности вырваться, и продолжает монолог:

— Я по-прежнему к твоим услугам.

Набравшись смелости и всячески скрывая панику, я делаю лицо, будто ничего не происходит. Отвечаю:

— Отпусти. Ты мне мешаешь одеваться. Здесь холодно.

— Так я и предлагаю согреться.

Убрав руку со стены, он кладет её мне на грудь и начинает водить пальцем вокруг соска — очень нежно, слегка дотрагиваясь, как будто меня задевает крыло бабочки. При этом мои бедра он трогает с явным нажимом, из-за чего у меня складывается ощущение, будто со мной два разных человека одновременно.

Мой организм так явно хочет ему ответить, что от возбуждения даже шевелятся волосы на голове. Мой муж был моим первым и единственным мужчиной, и я никогда не испытывала такой резкой вспышки гормонов. Голова кружится, но я беру себя в руки. Ещё пару минут, и это будет не изнасилование, а очень даже желанный акт. Опустив голову как можно ниже, чтобы у него не было возможности меня поцеловать, отвечаю:

— Я не нуждаюсь в тебе как в объекте согревания. Ты мне не нравишься. Отойди. Или мне закричать?

— Ну, кричать здесь совершенно бесполезно. Я сделал очень хорошую шумоизоляцию. Люблю эмоциональных женщин.

— Как я понимаю, фраза «чужая жена» тебя тоже не останавливает?

— Но ты же говорила о повышении демографии в стране, я создал тебе все условия.

Подняв пальцы ближе к шее и дойдя до моего подбородка, он пытается поднять мою голову вверх. Я сопротивляюсь. Отвечаю:

— Не хочу лишних и глупых разговоров, просто отойди. Ты же не хочешь, чтобы завтра вся станица знала о твоём поведении с гостями? А тем более, дядя Коля, которому ты очень близок, как он сказал.

— Нет. Не хочу отходить. Мне всё нравится, и я никуда не спешу.

Его руки виртуозно блуждают по всему моему телу, оставляя на моей коже полоски жара от прикосновений. Очень приятно, но если я это не остановлю, последствия могут быть катастрофическими. Ещё чуть-чуть — и я буду под ним чувствовать себя вполне счастливо. Поэтому попробую поменять тактику.

— Что я должна сделать, чтобы ты испарился?

— Ты действительно этого хочешь? Твоё тело говорит совсем обратное.

— Ты не знаешь моё тело. Поэтому не нужно утверждать несуразности. Ответь на вопрос.

— Ну, думаю, поцелуя на первый раз будет достаточно.

— Нет.

— Повторюсь: я никуда не спешу.

Мысли в голове только одни: нужно это остановить, пока не поздно. Подобие моих трусиков уже потихоньку спускается вниз — медленно, но неумолимо. На мои попытки отпихнуть его руками нет никакой реакции — наши силы не равны. Он резким движением одной руки подхватывает мои бедра и бросает меня на кровать, накрывая собой. Маленькое пространство комнаты к этому располагает. Мои ноги оказываются вместе, благодаря чему получается хорошенько пихнуть его в живот и вытянуть руки вперёд, чтобы не подпустить его ближе.

— М-м-м, какая ты строптивая оказалась. Не надо будить во мне зверя, я люблю непослушных девочек. Просто поцелуй, и закончим всё это, или начнём заново — как карта ляжет.

Я в это время лежу, раскорячившись. Руки начинают неметь от неудобного положения. В голове два полушария работают одновременно, но в разных направлениях. Одна часть говорит: «Нет, не целуй его. Ты замужняя женщина, мать, не порть себе жизнь и репутацию. Неизвестно, какие будут последствия у этой ночи». Другая сторона утверждает: «Успокойся, это всего лишь поцелуй, он ни к чему не обязывает. Ведь ты же хочешь? Так почему нет?»

Но мой синдром отличницы и хорошей девочки даёт сигнал языку:

— Я тебе сказала нет. Отойди. Ты с первого раза не понял?!

— Жаль, конечно. Ты хорошо подумала?

— Да.

Он встаёт и направляется к выходу из каюты. Возле дверей оборачивается и говорит:

— Попей чай. Ты не ела с вечера. Не бойся. Ты здесь в безопасности.

Ответить я, разумеется, не успела. Он вышел. Немного опешив от неожиданного поворота событий, я встала и принялась быстро одеваться. Не осталось и намека на желание полежать на ковре или просто находиться в этом помещении.

Поднявшись на палубу, я пошла искать своего мужа. Он спал на корме, скрючившись на деревянной лавочке и издавая пьяный храп и какое-то непонятное бормотание. Бутылок на полу было не счесть. Чтобы пройти, приходилось отодвигать их носом кроссовка. Впервые я ощутила такое омерзительное чувство стыда, глядя на Влада. Он окончательно упал в моих глазах. Обесценились все хорошие воспоминания и светлые чувства к нему. Розовые очки слетели, и я увидела просто эгоиста и алкоголика, который, прикрываясь масками любви и нежности ко мне, загнал меня в рамки для своего комфортного житья. С этим неприятным ощущением я вернулась на место, где ещё недавно любовалась закатом.

Ночь. Вдалеке светит огромная луна, и очень ярко горят тысячи звёзд. Больше никого нет. Я не знаю, куда делись люди, которые тут находились, да и видеть их нет ни малейшего желания. Уставившись в темноту, я слушаю шелест как будто живого моря, и у меня нет ни одной мысли — только чувство, что что-то изменилось.

Мне на плечи лёг тёплый плед, и сбоку поставили кружку горячего чая. Я даже не хотела оборачиваться, чтобы посмотреть, кто это сделал. Явно не мой муж. Судя по тому, что человек никуда не отходил, а просто молча стоял, стало понятно, что это Артём. Его голос вскоре развеял все сомнения.

— Просыпаться всегда больно, но только глядя правде в глаза ты сможешь найти нужное решение. Прости, если обидел. Я бы тебя не бросил. В следующий раз буду вести себя более деликатно.

— Да пошёл ты.

И он ушёл. Я слушала звуки его шагов и очень надеялась, что он доберётся до того места, куда я его мысленно отправила.

Рассвет забрезжил незаметно, потянув с моря довольно прохладный ветер. Судно начало движение, скорее всего, к берегу. Скоро эта идиотская ночь закончится, и всё вернётся на круги своя.

Мы пришвартовались. Я молча и не оглядываясь вышла на шатающийся трап. Прощаться с кем-то не было ни малейшего желания. Влад не просыпался, да я и не будила. Видеть его полупьяную морду было бы отвратительным началом этого утра. На берегу, задремав в машине, ждал дядя Коля. Открыв заднюю дверь, я увидела, как он одним поднятием брови задал мне немой вопрос, и ответила:

— Влад перебрал. Спит там.

— Ну, тогда его мальчишки потом добросят до дома, как отойдёт. Не расстраивайся, дочка. Казаки с алкоголем временами дружат очень крепко. С каждым бывает. Главное, что ты там была в безопасности. Артём бы тебя в обиду не дал.

В моей голове вертелась мысль: как бы мне обезопасить себя от самого Артёма? Но, разумеется, озвучивать её я не стала.