Каин

Анастасия Шерр, 2018

Она предала его. Унизила. Растоптала его сердце своим изящным каблучком.Он больше не тот влюблённый идиот, что волочился за ней и сдувал пылинки с её чудных волос. Теперь он – Каин. Не знающий пощады и жалости изверг, обуглившееся сердце которого больше никому не принадлежит. Или же это самообман? Защитная реакция, чтобы никогда больше не познать той адской, разрывающей душу боли?Какой будет его месть? И сможет ли она доказать свою невиновность спустя годы?В оформлении обложки использовано изображение с сайта Shutterstock.Содержит нецензурную брань.

Глава 6

— Открывай, сука, иначе, я сначала сломаю дверь, а потом то же сделаю и с твоей головой! Открывай, Ва… Тварь! — как умалишённый долблюсь в её дверь, мысленно уже трахая эту шалаву.

Блядь, даже не верится, что я когда-то любил эту потаскуху. Кроме ненависти и презрения не осталось ничего.

Вру, конечно.

Похоть осталась.

Яростная, больная, крышесносящая похоть!

Хочу размозжить этой суке башку, а потом искупаться в её крови. Но сначала, естественно, оттрахать.

Так поиметь, чтобы искры из глаз. Чтобы слышать, видеть и чувствовать её последний крик и вздох подо мной. Чтобы подохнуть на ней и с ней.

Я грёбаный маньяк.

Помешанный на шлюхе ублюдок, который готов отдать жизнь за ночь с ней.

Варя… Драная же ты шкура! Сколько лет самобичевания, презрения и дикого воя по ночам… Всё, блядь, на смарку.

Стоило увидеть тебя и я снова болен тобой, тварь!

Возможно, во мне говорит литр вискаря, который я приговорил по дороге, а может старая незаживающая рана. Хотя, скорее всего, и то и другое. Всё вместе.

Дверь тихо открывается и я заношу кулак, чтобы сломать нос её хахалю, но в проёме появляется она…

Лицо красное.

Она всегда краснеет когда долго плачет.

Долго не раздумывая, хватаю её за горло и, толкнув к стене, закрываю за собой дверь.

— Дима… Прошу… Не надо, не сейчас. Умоляю, — хнычет и, сопротивляясь, упирается лбом мне в грудь.

Бля… Когда-то я называл её крохой, за её маленький рост. Хватал её одной рукой и таскал по дому как куклу. А она даже не сопротивлялась. Просто хихикала мне в шею и ждала пока я наиграюсь.

Варяяя… Варенька моя.

Боль в груди не даёт дышать. Хочу ударить, порвать, искалечить… И понимаю, что не смогу. Не могу, мать её, не могу!

А ведь однажды смог.

До сих пор по ночам вижу её окровавленное лицо. Вспоминаю как избивал её. Что тогда случилось со мной? Как мог я — Каин! — избить бабу?! Тем более свою. Тем более, которую так любил!

— Делай, что задумал. Я всё стерплю. Я заслужила, — гладит меня по щеке, зарываясь пальцами в отросшую щетину. — Делай, что хочешь и уходи.

Пару секунд я просто наблюдаю за ней. Покорная, ко всему готовая, на всё согласная. И говорит вполголоса. Догадка озаряет мой затуманенный алкоголем и похотью мозг.

Не одна.

В квартире есть кто-то ещё!

Боится разбудить своего ебарька. Потому и ведёт себя примерно.

* * *

Он, словно ураган врывается в квартиру. Что там в квартиру. В мою жизнь.

Снова.

Чтобы покалечить, добить. Уничтожить.

Я хочу закричать, но его рука, что так сильно стискивает моё горло не даёт. И хорошо. Только бы не проснулась моя малышка. Только бы он не увидел её. Когда он был в таком состоянии последний раз, она стала инвалидом, еще не родившись.

Не приведи Господь, этот изверг что-то сотворит с моим ребёнком…

Он застывает на какое-то мгновение и пристально вглядывается в мои глаза, словно пытается прочесть мои мысли. О, я очень хорошо знаю этот взгляд. Взгляд КАИНА!

Бессердечного чудовища, которому не составит труда свернуть человеку шею.

Внезапно он отталкивает меня и я падаю, ударяясь затылком о стену. Сквозь пелену слёз и тумана вижу, что он направляется к нашей с Даной спальне и в моих висках начинает стучать кровь.

Нет! Нет! Только не она!

— Не трогай! — хриплю и на четвереньках, как животное, бросаюсь за ним. — Не смей! Нет! — мой голос охрип и больше напоминает карканье, но я продолжаю кричать. — Молю тебя, Дима! Каин! Не трогай!

Он останавливается у двери и медленно поворачивается ко мне.

— Боишься за него? — его губы, которые я когда-то считала самыми нежными и чувственными, растягиваются в ухмылке. Злобной и холодной.

Он поворачивает ручку двери правой рукой, а левая сжимается в кулак.

— Каин, нет! Не трогай! — из последних сил хватаю его за ноги и замираю.

Он застывает вместе со мной и я несмело поднимаю голову.

Нахмурившись, Каин смотрит на мою девочку, что в свете крутящегося ночника с гномиками и единорогами, спит сладким сном и даже не подозревает, какое чудовище притаилось у её кроватки.

Его взгляд охватывает детские костыли, инвалидную коляску и возвращается к Дане, что тихонько посапывая, обнимает свою любимую куклу.

— Умоляю, не трогай…

Он резко отступает назад и плотно прикрывает дверь.

— Я, по — твоему, ублюдок, который станет убивать ребёнка? — зло бросает мне в лицо, подхватывая меня за шиворот.

— Нет, нет… Прости, — шепчу онемевшими губами, хотя хочется кричать.

«Да! Да, ублюдок! Ты её и искалечил!»

Но молчу. Упрямо стискиваю челюсти, что бы не закричать, не привести в исполнение свой смертный приговор, который он уже давно вынес мне.

Он тащит меня за «шкирку», открывая комнату Вики и, заглянув туда, включает свет. Бросает меня на пол и приседает на корточки рядом.

— Твоя девчонка? — на удивление, его голос спокоен.

— Нет… Моей подруги дочка, — я так хочу сказать ему правду. Так хочу обо всём поведать. Чтобы знал. Чтобы чувствовал ту же боль, что и я…

Но не могу.

Либо он заберёт у меня мою малышку, либо… О втором «либо» я думать не хочу. Проще соврать. Пока…

Он больше не говорит ни слова.

Наваливается на меня и я слышу противный треск ткани — моя пижама разрывается на лоскуты.

Каин раздвигает мне ноги, а я лишь покорно замираю, позволяя ему делать всё, что он хочет.

Пусть…

Поджимаю губы и закрываю глаза когда горячая головка его члена протискивается между моих сухих складочек и судорожно выдыхаю.

Его член разрывает мою плоть, входит в лоно и начинает остервенело двигаться во мне.

Тихо всхлипываю и снова замолкаю, проваливаясь в тишину перед погружением в которую слышу:

— Будь ты проклята, сука…

* * *

Будь ты проклята. Будь я проклят. За то, что хочу её, за то, что так хорошо с ней.

Погружаюсь в неё снова и снова, ощущая горячий бархат её кожи. Её запах. Запах этого ебучего «Кря-Кря».

Как бы мне не хотелось освободиться от неё, это невозможно. Даже если убью её. Всё равно эта дрянь будет преследовать меня всю жизнь. Её глаза. Улыбка. Ничего не проходит. Ничто время не лечит. Лишь притупляет боль и эмоции, что обжигали сердце и душу становятся равнодушнее, холоднее. Но это только до той поры, пока ты не встретишь её снова. Не вдохнёшь её запах. Не ощутишь прикосновение её ладоней у себя на груди.

А потом всё…

Снова в пропасть.

Только сейчас я осознаю, что до сих пор помню каждый изгиб её шикарного тела. Каждую эрогенную точку и этот взгляд…

Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, зрачки расширены, дыхание сбилось с ритма.

Хочет меня.

Я чувствую. Знаю это.

Внутри что-то переворачивается. Что-то замыкает и я закрываю её лицо ладонями. Не хочу видеть, не хочу, чтобы смотрела.

Потому что до края осталось совсем немного. Я запретил себе думать об этом. Запретил себе прощать её. И я не прощу. Не обманут меня больше эти блядские глаза.

Трахаю дико, остервенело. Так глубоко и жёстко, что она задыхается и морщится от боли. А мне это и нужно. Лишь голый секс, освобождение. Хоть не длительное расслабление. Иначе взорвусь.

* * *

Он вонзается в меня с такой яростью, что я ощущаю её кожей. Каждой частичкой своего тела. Где-то на краю подсознания я понимаю, что мне сейчас должно быть адски больно, но не чувствую ничего, кроме животного страха за свою дочь.

Пусть искалечит меня, пусть хоть убьёт. Только бы её не тронул.

Эта мысль, что острой иглой пронзает мне разум, не даёт закричать или попытаться дать ему отпор. Я просто лежу и жду… Когда всё это закончится. Когда очнусь ото сна. Страшного сна, что, судя по всему, воплотился в жизнь. Кто-то воскресил мой самый дикий страх…

Каин.

Смотрю в его глаза и перед глазами проносятся картинки из прошлого. Такого далёкого, что кажется, это тоже был сон…

Я в свадебном белоснежном платье.

Кольцо…

Поцелуй…

Он несёт меня на руках, не отводя влюблённого взгляда от моего лица…

Как давно это было. А было ли? Сейчас, глядя на этого изверга, я понимаю, что всё было иллюзией. Моими детскими наивными мечтами.

Не было любви. Не было.

Не может любящий человек так жестоко обойтись со своей женщиной.

Каин закрывает мне лицо руками и продолжает свою пытку, а я, безвольно раскинув руки в стороны, покоряюсь его звериной похоти и жду…

Он входит в меня до конца и замирает. Чувствую как его плоть пульсирует во мне, чувствую влагу, которой становится так много… И с ужасом осознаю, что он кончил в меня.

Отдышавшись, молча поднимается и застёгивает штаны.

На его лице нет ни единой человеческой эмоции. Лишь равнодушие. Холодное и мёртвое как и его сердце.

Так же молча поднимаюсь с пола и хватаю с кровати Викин халат. Укутываюсь в него, словно эта тряпка способна защитить меня от Каина.

В горле застрял ком, а слёзы непроизвольно текут по щекам.

— Часть долга ты отработала, поздравляю, — ледяной тон Каина повергает меня в пучину боли, а руки сжимаются в кулаки.

Он по прежнему считает меня проституткой.

Пусть.

Так даже лучше.

Отработаю ему этот чёртов аванс и забуду всё. Снова.

— Мама? Мамочка! — из соседней комнаты раздаётся крик моей девочки и я, словно обезумев, несусь мимо Каинова, совершенно не обдуманно, надо заметить…

— Я иду, моя маленькая! Иду, доченька! — врываюсь в комнату, где на кровати мечется моя Даночка — ей снится какой-то детский кошмар, а я замираю у её изголовья, осознав, что Каин всё слышал.