Заур 2. Заберу тебя себе

Анастасия Шерр, 2022

+БОНУС! Я доверилась ему, впустила в своё сердце, хотя когда-то обещала себе и дочери, что больше не буду любить. Доверилась и была за это наказана. А теперь, глядя в глаза будущего нелюбимого мужа, понимала, что выхода нет… – Мне жаль. Жаль, что ты заставила меня сделать то, что я сделал. Мне тоже. Мне тоже очень жаль, что сердце до сих пор плачет по тому, кто того не стоит. – Он… Не вернулся? – знаю, как глупо спрашивать об этом Альберта. Но мне необходимо убедиться ещё раз, что Заур меня предал. Зачем? Понятия не имею. Наверное, я всё-таки мазохистка. – Тебе хватает наглости спрашивать меня о своём любовнике? Испытываешь моё терпение или просто с ума сошла? – отдать должное Банкиру, ни одним жестом он пока не выдал свою ярость. Но я её чувствую. Вижу, как клокочет в нём этот гнев. Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 7

Я всё-таки простыла. И слегла с гриппом на несколько дней. Лишь урывками видела склонившегося надо мной Омаева. Его обеспокоенное лицо и как что-то спрашивает, прикладывая ко лбу свою прохладную ладонь. Странно, но мне всегда казалось, что он очень горячий. Наверное, это у меня жар.

Я не слышала, о чём он говорит, из-за болезненной пульсации в висках и шума в ушах, но отчётливо улавливала интонацию и преглупо улыбалась. Он переживал, боялся за меня. Пичкал какими-то лекарствами с упорством чокнутого доктора, вытирал мне лоб влажным полотенцем и целовал. Как же он целовал. Даже в бреду и лихорадке я чувствовала его помешательство. И хотела его до одурения. Но когда он раздевался и ложился рядом, я начинала звать дочь. И так изо дня в день, из ночи в ночь. А он терпел и продолжал ухаживать за мной.

Спустя неделю я более-менее пришла в себя. Температура спала, и дышать стало легче. На тумбочке увидела целую гору лекарств, витаминов и какого-то питья, а рядом, лицом в подушку, спал Заур, прямо в одежде и поверх одеяла, в которое укутал меня до самых ушей. И это выглядело так до одурения мило, что я не сдержала улыбку.

— Эй, злой и страшный похититель? Просыпайся, — коснулась его щеки, а Омаев вздрогнул и тут же из-под подушки выхватил пистолет. Бросив взгляд на меня, убрал его обратно и сел на постели.

— Ты как?

— Да я-то нормально, а вот ты хреново выглядишь, — резюмировала с усмешкой. Он, и правда, исхудал за последние дни, заметно осунулся, и кожа стала бледной. Да и нервный до ужаса.

— За выражениями следи, что за привычка, — поморщился он. А мне даже это его чистоплюйство дурацкое полюбилось. Надо же было так вляпаться.

— А ты заставь меня замолчать, — улыбнулась, наблюдая, как он поднимается, сонно потирает лицо.

— Вижу, отошла, — бросил на меня оценивающий взгляд и ладонь ко лбу приложил.

— Отошла. И очень голодна. Прям слона бы захре… — поймала его строгий взгляд, хохотнула. — Съела бы.

— Сейчас закажу тебе слона. Только давай сначала соберёмся. Пора нам.

Опять пора. Когда же это закончится, блин? Улыбка тут же испарилась, и настроение мгновенно улетучилось. Мне уже начинало казаться, что я всю жизнь так проведу в бегах.

— Сколько ещё? — спрашиваю без особой надежды.

— Пару недель потерпи, — смотрит на меня упрямо, даже не думает ведь, идиот, назад сдавать. Ну хоть бы попытался спасти наши шкуры. Нет, он будет стоять на своём до последнего. Неотступно, напористо будет лезть на рожон и меня за собой потащит. Вот же безбашенный.

Проходит неделя, за ней ещё одна. Я почти привыкла к кочевническому образу жизни, поэтому, когда вижу, куда мы приехали, не сразу нахожусь, что сказать.

— Ну, как? — Заур ждёт моей реакции, а я медленно оглядываю элитные новостройки в самом престижном районе города, цветущие клумбы и охранников, разгуливающих с рациями у парковки.

— А как должно быть? — интересуюсь настороженно.

— Район нравится или нет? — вижу, как сдерживает улыбку, пытаясь сохранить свою извечно серьёзную физиономию, и начинаю понимать, что он не шутит.

— Ты серьёзно? А как же конспирация? Как-то это слишком нагло — поселиться в самом центре, да в такой роскоши.

— Но ты ведь этого хотела? Нормальной жизни? Я квартиру нам снял. Вон там, — указывает на самый верх рельефного красивого небоскрёба, а я задираю голову, чтобы проследить за его взглядом. — Отсюда не видно, но на лифте доберемся быстро, — смеётся, уже не сдерживаясь. — Хотя, думаю, ты и без лифта туда долетишь, если узнаешь, кто тебя там ждёт.

Я на Омаева взгляд перевожу, головой качаю.

— Ты шутишь?

— Я не могу больше видеть, как ты без неё мучаешься. И я обещал. Сейчас вроде всё поутихло, так что…

Я бросаюсь ему на шею, крепко обнимаю и визжу, как сумасшедшая. На нас оглядываются проходящие мимо степенные дамочки с собачками, но нам плевать. Омаев, отпрянув назад и заглянув мне в глаза, улыбается и на губы мои набрасывается. Целуемся, словно сумасшедшие, и весь мир перестаёт существовать.

Я отрываюсь от него первой, и Заур мучительно стонет. Чувствую его твёрдую эрекцию и по тому, как рвано он дышит, понимаю, что дураку опять крышу снесло.

— Хочу тебя, — шепчет мне на ухо, проводит языком за ушком. — Давай пойдём, пока не изнасиловал.

Пару минут, пока входим в высотку и поднимаемся на лифте, меня грызут сомнения. Вдруг пошутил? Обманул? Но на Заура смотрю и понимаю, что не мог он так жестоко. Только не со мной.

Когда перед нами открывается дверь квартиры и на пороге возникают смеющиеся тётя Нина и Мариашка, из-под ног едва земля не уходит, и я бросаюсь к ним.

Дочь что-то радостно щебечет, ручками своими меня за шею обнимает. А я не слышу ничего, только от счастья сердце колотится, вот-вот рёбра раскрошит. Плачу и быстро смахиваю слёзы с глаз.

— Малыш мой, как же я по тебе скучала, — прижимаю её к себе, целую сладко-сладко. А она урчит, как котёнок, прижимается всем тельцем. — Ну-ка, дай посмотрю на тебя, — отстраняюсь, окидываю кроху материнским требовательным взглядом. Хотя… Какая из меня мать? Мало того что шалава, так ещё и дочку на хер променяла. И пусть сделала это не по своей воле, но вины моей это не отменяет.

Малышка подросла. Совсем немножко, но я замечаю. И поправилась, щёчки вон пухлее стали, порозовели. Это радует.

— Да всё хорошо у нас, девочка ты моя. Иди, обниму, — тянет меня за руку тётя Нина, и я принимаю её в свои объятия. Золотая женщина. Кто бы ещё стал так о чужом ребёнке заботиться. Не бросила, не отказалась.

— Спасибо, — шепчу, прижимая хрупкую женщину к себе и задыхаясь от слёз. — Спасибо вам, тёть Нин. Я перед вами навеки в долгу.

— Ой, ну что говоришь такое? Глупости! Вы ж мои родные, я куда без вас, моих красавиц? Да и Заур нас очень поддерживал. Вон сколько игрушек этой маленькой хитрюге накупил. Как только приедет, так и привезёт что-то. У нас чемодан кукол уже, хоть ты продавай их, — шутливо ругается тётя Нина, а у меня сердце млеет. Но когда доходит смысл слов тёти Нины, хмурюсь.

— Так ты что, часто их навещал? — поворачиваюсь к Зауру, а тот в своей привычной манере осматривается вокруг беглым взглядом и подталкивает нас в квартиру.

— Заходите, нечего тут стоять. Да, я навещал их. В чём проблема? — как обычно хочет соскочить с неудобного ему разговора. — Не смотри так. Я не мог брать тебя с собой. Заметать следы удобнее одному.

— Удобнее, значит?! Тебе удобнее? А обо мне ты подумал? О нас?! — вспыхиваю мгновенно, а он закрывает за нами дверь на все замки и поворачивается ко мне.

— Не начинай. Я всё сделал, как ты хотела.

Я поджимаю губы и проглатываю ругань. Позже. Всё позже. Главное, что Мариаша теперь со мной.

— Не лугайся на Заула, мамочка. Он холоший, плавда-плавда, — заверяет меня дочь, обнимая его за ноги.

Ну вот. Ещё одна пропала.