Это просто дождь

Анастасия Торопова

Поле боя, на котором вот-вот развернётся одно из многочисленных сражений эпохи. Девчонка, которая добровольно пошла на войну, стоит в первых рядах, ожидая начала. Что делать? Как выжить? Да начнётся битва… механический голос, объявляющий остановку – это реальность, а поле боя лишь фантазии девушки, ехавшей в метро на работу. Типичное имя. Нетипичные увлечения. Куда заведут её жизнь и собственное воображение?

***

Наверное, я совсем отчаялась, если решилась сделать подобное. Если меня не убьют сразу и не возьмут в плен, то уже можно будет думать, как и что… Руки дрожат, как в первой битве, а внутри всё в напряжении, будто держится на тонкой нити, готовой вот-вот оборваться. Просто иди. Карабкайся вверх. Если б в этом лесу кто-то был, он бы уже заметил меня, ведь я ничего не вижу, ничего не слышу и не чувствую. Плечи дрожат. Дышать трудно. Я едва заставляю себя двигаться вперёд и держу глаза открытыми. Вижу впереди огни факелов. Почти добралась. Остановлюсь здесь.

Я тихо сбросила заплечный мешок, достала одежду, перевязала волосы, переоделась. Брр. Одежда снята с мёртвого тела. Её носил какой-то паренёк. Я нашла его среди павших на поле боя, его фигура хотя бы приблизительно походила на мою. Это униформа врага, и место, куда я направляюсь, — вражеский лагерь. Тот самый, где практически был уничтожен наш двухсотенный отряд.

Так. Глубокий вдох. Что за отвратительное зловоние? Это же не…? Спокойно. Даже если это и тела мои павших товарищей с той битвы, это… угх, едва не стошнило. Спокойно. Глубокий вдох и медленный выдох. Хорошо, что я их не вижу. Здесь так темно. Лишь огни вражеского лагеря впереди ведут меня.

Как я потом найду свою одежду? Ладно, дерево со скрещенными корнями, мешок прямо под ними. К сожалению, делать на нём какие-либо пометки, всё равно что сказать: «Эй, посмотрите! Кто-то оставил вещи. Ждите шпиона!».

Нет, сосредоточься. Это твой лагерь. Там твои товарищи. Да, мои товарищи. Я просто возвращаюсь к своим. Всё хорошо. Нечего бояться. Где-то там ходит жизнерадостный Идаир и серьёзный Ратмир. Ческа у костра рассказывает о казусах своей жизни в деревне. Эд шутит так, что все в округе животы надрывают от смеха. Я иду его послушать.

— Стой! Кто идёт? — все часовые по эту сторону склона встали в боевую стойку и направили на меня свои копья.

— Это всего лишь я, — я подняла руки, показывая, что без оружия. — Я по нужде отлучился. Вы что не видели, как я уходил?

Тудум, тудум, тудум. Сердце, спокойно.

— Из какого ты отряда? — часовые внимательно оглядели меня.

— Отряд «Рей», — как ни в чём ни бывало отвечала я. — Я руки-то могу опустить?

Я опустила их до того, как они ответили. Так внимательно меня разглядывают. Пожалуйста, пусть они просто пропустят меня. Пожалуйста, пусть больше ничего не спрашивают. Пожалуйста, пусть не зовут никого из отряда «Рей». Ну, пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. ПОЖАЛУЙСТА!

— Ладно, иди. Но справляй нужду где-нибудь поблизости, а то тебя либо враг убьет, либо мы, приняв за него, — часовые рассмеялись.

— Ладно, я понял, — для вида пробурчала я.

Ох, я и правда здесь. Лагерь всего на пять тысяч человек. Если бы мы столкнулись на равнине, то быстро бы задавили их числом. Но эта природная крепость настолько неприступна, что пять тысяч человек успешно противостоят четырёхкратному перевесу. На другом холме армия врага насчитывает пятнадцать тысяч против сорока тысяч наших солдат и держатся! Тянуть больше нельзя, враг может получить подкрепление в любой момент. Если мы захватим хотя бы один холм, то сможем пройти! Врагу на другом холме придётся спуститься, чтобы остановить нас!

Вижу знамёна «Рей». Надо отойти подальше от них. Вряд ли каждый член отряда знает всех остальных четыреста девяносто девять товарищей в лицо, но рисковать не буду. Волноваться о том, что меня могут узнать те, кто участвовал в битве на вершине в первый день, вообще не стоит. В той обстановке среди сотен лиц трудно вообще запомнить какое-либо одно, даже если меня и запомнили как командира сотни, тогда мы были все перемазанные в грязи с прилипшими к лицам мокрыми волосами. Итак…

— Двиньтесь. Я сяду, — нарочито низким голосом сказала я кучке солдат, сидевших вокруг костра.

— Ты ещё кто? Молодняк, а дерзишь!

— А, сил моих нет больше слушать хвастовство командира Рейдана! — возмутилась я.

— А, так ты из «Рея»? Слышал, генерал Феаген наорал на него так, что будь здоров! — сразу повеселел тучный солдат и подвинулся, освобождая место у костра.

— Для виду наорал, — усмехнулась я, плюхнувшись. — На деле похвалил за инициативу. Вот командир собой и доволен.

Надо отвечать быстро, но аккуратно. Всё, что я слышала на поле боя, это пара фраз. По ним можно сказать, что командующий «Рея» — довольно тщеславный человек (совсем как Кон Кей). С этим я, кажется, не промахнулась. И, кажется, с генералом Феагеном они в хороших отношениях.

— Так ты что? Новичок, что ли? — продолжал болтать со мной тот же солдат.

— Да, а что, так заметно?

— Все бывалые люди Рейдана уже давно привыкли к его причудам.

— Ага, и что он у Феагена в любимчиках ходит, — буркнул солдат в шлеме, что сидел напротив. Чего он его не снимет?

— Если для того, чтобы попасть в любимчики, надо сломя голову на врага броситься, то да, командиру Рейдану тут нет равных, — с гордостью и лёгкой усмешкой произнесла я.

— Эй, а ты не зазнался, малец? Тут полно отчаянных парней, помимо твоего командира! — солдат, что первым заговорил со мной, сгрёб меня в охапку.

Ужас. Когда он последний раз мылся? Впрочем, а я-то?

— Да не. Я слышал, что командир Рейдан больше не станет обороняться, а погонит врага со склонов. Кто ещё на это решится? — отозвалась я, немного задыхаясь в объятьях этого медведя в форме.

— Какая лошадь тебе нашептала? У всех один приказ — удерживать позиции. И на завтра тоже. Нам же только что об этом объявили, — отозвался третий солдат с жареной ножкой кролика в руке.

— У шатра командира об этом говорили. Мол, он хочет показать генералу, что достоин повышения. Тот обещал ему награду, если командир отличится в этой войне.

— Да бред это! Выходить с пятью сотнями против двадцати тысяч. Даже Рейдан не такой дурак.

— Я не знаю, что командир собрался там делать, но он уверен, что сможет, а все остальные будут стоять и смотреть. Командир так и сказал: что у сотников, что у тысячников кишка тонка, а то б давно отбросили этих свиней обратно в их загон, да по домам пошли.

— Тц. Вот и посмотрим, чего он стоит со своим бахвальством. А мне ещё жизнь дорога, — насупился солдат в шлеме.

— Да? Ну, и ладно! Стойте и смотрите. А все почести достанутся нам, — я потёрла руки от предвкушения наживы. — Может, и я получу повышение в мою первую же кампанию!

Ну, давайте. Неужели среди вас нет ни одного честолюбца?

Дальше гнуть эту линию опасно. Я поднялась с места и зашагала прочь. Слабый эффект. Если бы Рейдан не был любимчиком генерала, всё было бы проще. Они уверены, что, в отличие от него, им, нарушь они приказ, не избежать наказания.

[Примечание внутреннего голоса: в древних царствах солдат, ослушавшихся приказа, казнили — это закон. Тебе не кажется, что подобные подстрекательства выглядят дохлым делом?] [Примечание повествователя: забей, здесь я закон]

Надо подходить с другой стороны. Насколько я могу судить из услышанных пересудов, есть те, кто восхищается отвагой и безрассудством Рейдана, и есть те, кто его ненавидит за покровительство генерала и пренебрежение правилами. Кто из них попадётся в капкан? Посмотрим…

«Я слышал, что некоторые сотники обещали своим отрядам награду, если они отбросят врага дальше укреплений», «Вы слышали про пари, что Рейдан тайно заключил с некоторыми командирами?», «Командир Рейдан сказал, что никто, кроме него не осмелится выйти за укрепления и разбить врага», «Слышали? Командир отряда „Рей“ сказал, что съест свой шлем, если чьему-то отряду хватит силёнок отбросить врага дальше склона».

Я распространяла разговоры почти всю ночь. Надеюсь, сработает. Слухи, пущенные в нужный момент, разрушали царства, авось расколоть пятитысячный отряд у них получится. Что солдаты любят делать, когда страдают от безделья, так это судачить. С первого дня у них не было стоящей битвы, только оборона. На этом безопасном холме бывалым воякам она быстро наскучит. Надеюсь, нескольких часов будет достаточно, чтобы эти слухи распространились по небольшому лагерю. Мне опасно тут надолго оставаться. Разговоры, что я пустила, дойдут и до отряда «Рей», и в этот момент мне лучше быть далеко отсюда. Хотя даже если не дойдут, вражеская униформа, что в этом лагере стала мне щитом, сослужит дурную службу, если меня как солдата этой армии отправят против моих же союзников. И докажи своим за две секунды, пока тебя не убили, что ты не враг.

Небо начало светлеть у горизонта. Надо уходить.

Часовые за это время сменились. Похоже, «по нужде» тут самый универсальный предлог. Так, я вышла за пределы ограждений, но чувствую, как в спину мне уставились часовые. Тудум. Тудум. Спокойно. Осталось самое малое.

— Эй! — окликнул меня один из часовых.

Тудум, тудум. Тудум, тудум. Не дрожи.

— Д-да?

Не оборачивайся — заметят.

— Ты далеко собрался? Здесь справляй.

Глубокий вдох.

— Справишь тут, когда все пялятся!

Какая детская причина!

— Хахах! Ну, иди, раз ты такой стеснительный малыш! — только рассмеялись часовые.

Фух. У меня чуть сердце не прихватило. Быстро отсюда! Прочь из этого места! Переодеться не забыть, а то меня прикончат свои же, как только увидят. Где же это дерево? Чёрт! Я не могу его найти! А, времени нет! Часовые могут заподозрить долгую отлучку и спуститься искать меня. Нужно уходить.

Пока спускалась, распустила волосы, закатала рукава на униформе. Не поможет. Её цвета не скрыть, даже вымазав в грязи. Проклятье! Так. Медленно и спокойно. Тц! Теперь я к своим иду, как к врагам. Это ж надо было так влипнуть!

— Стой! Назовись! — наши часовые приготовили копья и натянули луки.

Я не рискнула сразу выйти из-за деревьев, ведь в случае рефлекторной атаки лучника нужно успеть за ними скрыться.

— Моё имя Акили! Я командир-сотник отряда «Ли»! — крикнула я.

— Я тебя не слышу! Подойди ближе!

Чёрт! Почему у меня такой тихий голос? Не самое располагающее качество для командира.

— Хорошо! Я медленно выхожу! Не стреляйте!

Спокойно. Тудум, тудум. Тудум, тудум. Без резких движений. Пожалуйста, дай мне благополучно вернуться. Как только часовые увидели меня, они крепче сжали древки копий. А лучник туже натянул тетиву. Да, вражескую форму и в темноте узнаешь, а вот узнаешь ли в ней союзника? Я сделала несколько шагов вперёд с поднятыми руками. Пожалуйста, пусть всё будет хорошо. Я не хочу умирать от рук своих товарищей после того, как выжила там. Пожалуйста. Пожалуйста. ПОЖАЛУЙСТА!

— Моё имя Акили! Я командир-сотник отряда «Ли»! — повторила я. — Выполняла поручение командующего тремя тысячами Кон Кея! Приведите заместителя отряда «Ли» Ратмира. Он подтвердит мою личность.

Я предупреждала Ратмира, куда направляюсь. Он был напуган моим заявлением, но пожелал благополучного возвращения.

Часовые что-то тихо сказали друг другу, после чего один из них ушёл. Стрела лучника по-прежнему нацелена мне в сердце. Минуты молчания тянулись так долго. У меня дрожат руки, я устала держать их поднятыми. Так жарко, словно вместо сердца в груди огненный шар. Пожалуйста, быстрее разберитесь с этим, слишком много подобных вещей произошло всего за одну ночь, или лучше уж сразу убейте меня. Я так устала.

Наконец, часовой вернулся. За ним поспешно шёл Ратмир и…

— Идаир?

— Акили!

Он перепрыгнул через ограждения, подбежал ко мне, схватил меня за плечи и крепко сжал их.

— Твой заместитель только что мне всё рассказал! Ты сумасшедшая, — констатировал он.

— В самом деле? Так и сказал? — устало отшутилась я.

— Явиться в наш лагерь во вражеской форме! Это ж надо! — вдруг засмеялся Идаир.

— Ах, вот ты о чём. Не о проникновении во вражеский лагерь? — хах, один взгляд на этого парня, и меня уже пробирает на смех.

Подошёл Ратмир и отсалютовал мне.

— С возвращением, командир. Я сообщу отряду, что Вы благополучно вернулись.

–…Ты им сказал?

— Конечно. Кто как не отряд должен знать и славить подвиги своего командира, — это был первый раз, когда я увидела улыбку Ратмира.

Не поняла: он серьёзно или это был сарказм?

— Удалось ли мне совершить подвиг, Ратмир, станет известно в сегодняшней битве. Если нет, командующий Кон Кей снова назовёт бесполезной и сдерёт с меня пять шкур. Возможно, он даже решит распустить отряд «Ли».

— То, что Вы сделали, для отряда «Ли» уже стало подвигом, — отметил мой заместитель.

— Всё это, конечно, хорошо, — начала я, а потом добавила извиняющимся тоном, — но не мог бы ты подыскать мне одежду, а то, боюсь, в таком виде я и десяти шагов по лагерю не сделаю…

Сегодняшнюю битву я жду с таким замиранием сердца, будто этого зависит моя жизнь. Дадут ли плоды мои вчерашние усилия? Достаточно лишь небольшого отклика, чтобы пошла цепная реакция. Получится ли? Внешне всё выглядит как обычно: с восходом солнца враг занял оборонительную позицию на своих укреплениях, а наша пехота готовится к штурму. Я наблюдаю сегодня со стороны, но моё сердце то колотится, то готово остановиться при любом движении противника. Вот и сигнал к атаке, пехота пошла в бой. Согласно плану мы активно наступаем на противника, вплотную подойдя к укреплениям, потом якобы под его сильным напором даём слабину и ломаем строй. Показываем такую соблазнительную брешь.

Мурашки по коже… Получится ли?

Кто-то из вражеских пехотинцев бросился в атаку на «ослабевшего» противника, поведя за собой небольшую группу. Рано радоваться, они ещё слишком близко к укреплениям. Их число невелико, дать им отпор. Какой-то вражеский сотник дал приказ помочь товарищам, и вот за укрепления вышло две с половиной сотни солдат. Мало. К тому же близость к собственной линии обороны заставляет их чувствовать себя в безопасности. Нужно вести с ними равный бой, можно даже медленно прорываться через фланги, заставляя их нервничать. Да! Приказ, и ещё два вражеских отряда присоединились к битве! У них преимущество местности, они начинаю нас теснить. Всё ещё мало.

— Ха! Как будто мы дрогнем перед этими трусами, что засели в своих укреплениях! Их командиру пришлось бы к лицу то платье! Вперёд! Они ни на что не способны, если сбросить их оттуда!

Молодец, Идаир. Я рада, что рассказала тебе всё. Задетая гордость провоцирует на ошибки, и сейчас около тысячи вражеских бойцов хотят содрать с тебя кожу. Будь осторожен. Мы специально послали сегодня в атаку небольшую часть армии, чтобы наше отступление не выглядело фарсом. Теперь нас вполне обоснованно теснят.

Идаир удачно выбрал момент и, привлекая как можно больше внимания, крикнул:

— Ах вы, трусливые свиньи! — изобразив замешательство, он обратился к своим. — Отряд Идаира, отступаем назад, готовимся к перегруппировке!

Враги с рёвом кинулись реабилитировать свою задетую гордость на того, кто недавно оскорбил их. Наши ряды начали сдавать назад. Противники всё более воодушевлялись, их боевой дух рос, а боевой клич подхватывался всё большим количеством солдат и накрывал наших воинов, словно лавина, сошедшая с гор, оглушая, заставляя пятиться, отступать. Враг в припадке дикого восторга гнал наших воинов вниз по склону, увлекая за собой всё больше отрядов.

Хорошо. Ещё ниже. Они уже вышли за пределы основных укреплений. Ещё чуть-чуть. Наша пехота сдавала под напором, ряды путались, в построении возникали бреши. Я знаю, это стоило чьих-то жизней, но… ещё немного. Пожалуйста, ещё немного.

Вражеские командиры начали волноваться и оглядываться, они заметили, что зашли слишком далеко. Нельзя дать им опомниться! Командующий Кон Кей!

Я обернулась на трёхтысячника, что всё это время стоял недалеко от меня и наблюдал за битвой. Правда, в моём слове он совсем не нуждался, и секунду назад уже скомандовал коннице, что находилась у подножия холма на флангах, ринуться в атаку. Ранее она не могла принять участие в битве из-за крутого склона и все эти дни стояла в ожидании своего часа. Теперь, когда враг спустился достаточно низко, конница с воодушевлением бросилась в бой. Клич наших воинов накрывал противника, стук копыт заставлял землю реветь под его ногами, и наши знамёна стояли у него перед глазами, вынуждая понимать очевидную истину — он совершил ошибку. Конница пробила вражеские фланги и вместе с контратаковавшей пехотой зажала противника в смертельные клещи. Островок неприятельских воинов начал стремительно таять под приливом атаки. Их ряды гибли под ударами и копытами лошадей.

Получилось… Двум небольшим группам пехотинцев всё же удалось вырваться из нашего окружения и вернуться под защиту укреплений. Среди них мелькнуло знамя «Рей», я проводила его глазами без эмоций. Кровь остальных обагрила склон природной крепости, а их товарищи беспомощно смотрели на это сверху, сдерживая внутри злость и отчаяние.

По подсчётам наши потери в этой битве составили меньше четырёхсот человек. Противник лишился около двух тысяч восьмисот человек — больше половины своих сил.

Дальнейший захват холма был делом времени. Укрепления природной крепости, подобно управлению кораблём, требовали определённого количества человек для эффективной защиты. Теперь же в их обороне зияли огромные бреши. Наутро командование нашей второй армии отправило на штурм значительную часть пехоты. Я ни на что не рассчитывала, но командующий Кон Кей всё же согласился с моим предложением и отправил на другой склон холма отряд из трёхсот человек. Я добилась того, чтобы люди «Ли» были в него включены. Та же тактика, что и в первый день, но на этот раз всё было иначе.

Холм стал нашим. И я никогда ещё не чувствовала себя такой счастливой, что не могла сдержать улыбку. Без этого холма мы бы не смогли отправиться дальше. Я понимаю. Для того что бы провернуть подобную тактику понадобилось много всего. Удача, что я услышала реплики вражеских командиров, пробралась без подозрений во вражеский лагерь и успешно подбила солдат на нарушение приказа командования — удача и изрядная доля безрассудства. Мастерство командиров, блестяще изобразивших атаку и отступление. Реплики Идаира, что спровоцировали врага и запустили цепную реакцию среди противников. Инстинкты командующего Кон Кея, вовремя отдавшего приказ коннице (и чудо, что он вообще выслушал при своём-то ранге не зарекомендовавшего себя сотника вроде меня). И, конечно, сами воины, что уничтожили более половины сил врага. Не будь у нас хоть одного элемента, всё пошло бы прахом. Но… но то, что эту цепочку запустила я, что всё это произошло с моего слова и началось с моих действий, делает меня невероятно счастливой.