Шелуха сырых яиц

Анастасия Стрельцова, 2023

Молодая учительница с группой детей оказывается в постапокалиптическом будущем. Она, не успевшая повзрослеть, и её воспитанники – все со своими особенностями. Кто-то летает на частном самолёте, а кто-то стоит в очереди за гуманитарной помощью; кто-то меняет машины как перчатки, благодаря богатым родителям, а кто-то не имеет даже родителей; кто-то с дислексией, а кто-то без ног. Все они удивительные личности, хорошо умеющие выражать свои мысли и чувства. А ещё манипуляторы и врунишки, обладающие уникальным чёрным юмором и умением уйти в себя и не вернуться. Историю каждого из них читатель узнает в новом романе Анастасии Стрельцовой «Шелуха сырых яиц» и задумается: мир можно спасти или мир обречён?

Глава двенадцатая

«Мама моя меня очень любит, и я всегда буду скучать по ней. Думаю, что вести дневник хорошая мысль, может я последний человек, который будет уметь писать на земле. Папа всегда считал, что чётные цифры — признак слабости. Их легче делить и складывать, поэтому в моём дневнике будут только нечётные цифры».

У Мэри перехватило дыхание: если Тимур ещё жив, его можно найти! Она выскочила из здания и бросилась к Коле:

— Коля, мы должны вернуться к ребятам. Я нашла…

Коля смотрел сквозь неё, широко открыв рот.

— Что-то страшное у меня за спиной? — беззвучно, одними губами, спросила она, а он лишь продолжал таращиться. Она осторожно оглянулась назад, но ничего не увидела.

— Коля, Коля, что там было?

Мэри слегка потрясла мальчика за плечи, но он снова ничего не ответил, только принялся сосать большой палец руки, словно впал в детство и никак иначе не мог выразить эмоции.

— Хорошо, хорошо, я поняла. Пойдём. Так здорово, что мы с тобой пошли на разведку, ты не бойся, я рядом. Вот сколько чернослива нашли…

Поспешно шагая в сторону музея, Мэри пыталась отвлечь мальчика, которого держала за руку, разговорами. Коля шёл, спотыкаясь и немного постанывая.

За короткое время выпавших на их долю испытаний Мэри не успела сообразить: детская психика реагирует на стресс иначе, чем взрослая. Для детей естественно состояние регресса. Прежде чем начать ходить, они хуже сидят и ползают, как бы собирая силы. Иногда перед тем, как освоить особенно сложный уровень в школе, дети учатся хуже. То же и с потрясениями: уже взрослые ребята могут буквально впасть в детство, откатиться в то время, когда от них не ожидают многого.

Что именно мальчик увидел, если предпочёл так закрыться? Мэри предстояло это выяснить. Вдруг Коля, отняв у Мэри свою руку, заупрямился и сел на землю.

— Ты устал? Хорошо, давай немного отдохнем, — сказала она и погладила его по голове. Что-то явно шло не так. Мэри нервно оглянулась по сторонам. Вокруг стояла непривычная тишина.

— Коля, мальчик, нам надо идти. Пойдём, мой хороший.

Закрыв глаза, Коля повалился на землю и засопел. Мэри попробовала взять его на руки, но поняла, что долго не сможет его нести — крепыш весил, как хороший пони. Делать было нечего. Она опустилась рядом и снова открыла дневник Тимура.

«Хорошо, что я взял с собой этот блокнот и карандаши. Я проснулся и решил напугать Мэри. Пока она спит, решил спрятаться, а потом выскочить и сказать “бу”. Я думал, что могу выйти на улицу на немного, дождя же не слышно. Если бы я остался с ними, я был бы здесь же или в другом месте. Мэри, если ты окажешься здесь… найди меня. Пожалуйста».

Внизу был едва видный рисунок, стершийся от времени. Два человечка стояли, взявшись за руки. Над ними были нарисованы звёзды.

«Я думал, что Мэри поведёт нас в музей и ушёл его искать… Думал, что толстые стены безопасны. Нет. Надо идти… Приближается».

Мэри провела рукой по пожелтевшим страницам. Выходит, Тимур вышел наружу раньше и вот во сколько лет это вылилось. Возможно, он прожил свою жизнь в мире без людей, и они не встретятся никогда. Она вздохнула.

— Мэри! Ты чего тут сидишь?

В двух шагах стояли Даня с Мишей. В руках у них были прутья, на которых болтались толстые рыбины с красноватой чешуей и кривыми зубами, торчащими наружу.

— Ох, мальчики, хорошо, что вы здесь! У нас тут Коля немного не в себе, а я не дотащу его одна…

— Понял, — Мишка по-деловому положил рыбу на землю. — Дань, помоги закинуть его на спину.

— Давай лучше уж я понесу? — предложил Даня.

— Нет, ты же и так…

Даня предупреждающе округлил глаза, и Мишка осекся. Он с опаской глянул на Мэри, но она была сосредоточена на Коле и ничего не заметила.

Процессия медленно двинулась к лагерю.

На подходе к музею ребята услышали крики. Оставив мальчишек, Мэри со всех ног бросилась вперед.

Кричали все.

Петя кричал, чтобы все перестали кричать. Вера кричала и икала попеременно. Лиза плакала навзрыд. Аля кричала что-то невнятное, Давина громко и нараспев пыталась повторить услышанное. Катя орала, что все её достали и она передушит всех по одному, как только уснут. Егор кричал лишь букву «а» — так, как часто делал в минуты волнения — на одной ноте, с хриплыми подвываниями. Артур, просто поддерживая общий ор, прыгал по комнате, выкрикивая отдельные резкие звуки, словно мартышка.

Взволнованная Мэри подскочила к Кристине.

— Малышка, что здесь случилось?

Кристина, кривя губы, показала на разбитую коленку.

— Сейчас обработаю! — Мэри подула на ранку и начала искать аптечку.

— Вот, — с готовностью протянул ей косметичку Павлик.

— Павлик, что произошло?

— Мэри, мы поссорились! — он театрально закатил глаза и вздохнул.

— Это вижу. Катя, может, ты расскажешь? — спросила Мэри.

— Да мы просто. Так, эль скандаль! — пожала плечами Катя.

— Я коленку разбила! — снова всхлипнула Кристина.

— Думаю, что не стоит нам из-за этого плакать, пройдёт твоя коленка, — сказала Марина.

— Говорить «мы» неправильно, — сказала Кристина. — Коленка же у меня болит…

Мэри погладила малышку по голове.

— Ты права. А у нас новости. Ребята, я дневник Тимура нашла!

— Что? — дети обступили Мэри со всех сторон.

— Сейчас расскажу, но сначала давайте попробуем перекусить. Теперь у нас есть чернослив!

— Звучит, как сточные воды, — пошутил Павлик.

— Или ягодный суп, — сказала Давина и засмеялась.

— А ведь она права! — воскликнула Мэри. — Мы можем сварить компот!

Найдя в дневнике Тимура нужную страницу, она сказала:

— Он пишет, что оставил здесь воду в бутылках. Пластик, как выяснилось, не разлагается и за 200 лет, и дольше. Осталось её найти.

— А что будем делать с рыбой? — спросил Мишка.

— Попробуем зажарить. Артур, нож! — ответила Мэри.

Артур молча полез в рюкзак.

* * *

В этот день Мэри удалось отвлечь детей хозяйственными хлопотами. Они нашли воду и сварили компот, потом развели костёр (у Дани в рюкзаке была зажигалка) и приготовили рыбу. Мэри знала: ей придётся рискнуть, ведь рыба может оказаться ядовитой. Откусив маленький кусочек, она строго-настрого запретила детям прикасаться к аппетитным тушкам. Потянулись минуты ожидания.

Коля всё спал. Мэри подходила к нему, трогая лоб, но температуры не было, и она списывала случившееся на стресс. Аля вздыхала, жалуясь на голод. Мишка тоже ворчал, что рыба пахнет вкусно и вряд ли будет вредная. Мэри не уследила: он и Аля оторвали себе по небольшому куску, мгновенно проглотив. В тот же самый момент у Мэри скрутило живот и её затошнило. Резкая боль заставила согнуться пополам.

— Аля, Миша, два пальца в рот, рыба отравлена! — успела она крикнуть. Даня схватил уже готовую рыбу и выбросил в окно.

Через полчаса уже и Алю с Мишей вовсю трясло и выворачивало.

Мэри лежала под звёздным небом, дрожа от озноба, рядом с ней примостились двое других больных. Даня сидел неподалёку, прислонившись к стене. Притихшие дети с опаской поглядывали на пострадавших из окон.

— А если Мэри умрёт? — тихо спросила Лиза.

— Не умрёт она! От поноса еще никто не умирал, — Марина гневно сверкнула глазами.

— Надо их отпаивать, — сказал Павлик. — Меня мама отпаивала. По ложечке.

— У нас есть ложечка? — передразнивая плаксивые нотки в голосе Павлика, спросила Марина.

— Есть! — подала голосок Кристина. Она достала кукольную ложечку. Лиза взяла бутылку воды и спустилась вниз.

— Гы. Гррр, ды, — Егор оттолкнул её и косолапо зашагал впереди. Присев около Мэри, он приподнял её голову так, что Лиза смогла влить Мэри в рот ложку воды.

— Такая горячая! — сказала Лиза, потрогав лоб Мэри, и отвернулась.

Марина взяла дневник Тимура и, подставив его под свет луны, начала листать. Мэри приоткрыла глаза и произнесла что-то нечленораздельное.

— Бредит, — сказал Даня.

— Если мы сохраним сострадание, мы станем как солнце… — прошептала Мэри, не открывая глаз.

Мишку снова начало выворачивать, он повалился и застонал.

— Нашла! — Марина показала на схему Тимура. — Смотрите, в километре отсюда склад. Тимур там нашел синтетическую одежду и активированный уголь. Конечно, уголь уже слежался, но ему ничего не будет даже через пятьсот лет. Это точно поможет.

— Мы не можем идти ночью! — возразил Даня.

— Но и до утра мы не можем ждать, — возразила Соня.

Все замолчали.

— Мы тоже хотели ехать, но машину обстреляли, и мама сказала, что побежим через лес, — сказала Вера. — Было очень темно и очень страшно, мы шли всю ночь и сидели под деревьями, когда свет луны закрывали тучи. Ночью можно идти. Жизнь важнее. Надо идти сейчас.

— Я пойду! — вызвался Артур.

— Нет. Ты маленький. Я пойду, — сказал Даня. Он посмотрел на Давину, которая наелась чернослива и уснула рядом с Колей. — А где Катя?

Девочка вышла из тени:

— Я пойду, но не думайте, что ради всех. Мне интересно узнать, что там ещё на складе.

— Хорошо, — Даня взглянул на нее исподлобья. — Я останусь за старшего. С Катей пойдёт Артур.

— Мелкий? — скривилась Катя. — Хотя он ловкая обезьянка, пригодится.

Артур гордо выпятил грудь:

— Я пригожусь! Я король обезьян!

Катя закатила глаза.

— Я тоже пойду. Я хорошо вижу в темноте, — решила Соня.

Петя посмотрел на девочек и Артура и вздохнул:

— Не могу вас так отпустить. Пойду с вами.

— Ты же ходил к морю с Даней, — сказала Соня. И помолчав, добавила:

— А может, с нами Павлик пойдёт?

— Я не могу, я уже устал… Буду за Мэри приглядывать, — сориентировался Павлик и как бы в доказательство начал тереть поясницу.

Петя скорчил смешную рожицу и пожал плечами:

— Не страшно, я пойду! Мэри потерять нельзя.

— Это должно быть где-то там, — показала направление Марина, и группа отправилась в путь.

Когда все скрылись в тени деревьев, Даня со стоном сполз по стене на пол и закрыл глаза. Он посидел так некоторое время, затем задрал штанину. На ноге зияла рваная рана с запёкшейся по краям кровью. Мальчик поморщился.

— Что случилось? — заметившая проблему Марина уже рылась в рюкзаке Мэри в поисках аптечки.

— Когда нырял, поцарапался обо что-то.

Марина нашла баночку с банеоцином и засыпала порошком рану.

— Надеюсь, что у тебя не будет заражения.

— Я тоже на это надеюсь, — сказал Даня и улыбнулся. Улыбка вышла какая-то кривоватая, и Марина тяжело вздохнула.

— Не вздыхай так. Прорвёмся, — ободрил девочку Даня.

— Угу, — ответила она и снова вернулась к окну — читать дневник Тимура.

«Мама говорила, что суп надо есть. Не важно, что бургер вкуснее. Без супа человек не человек. Я так не любил суп, особенно этот лук в нём. Но сейчас живот прилип к позвоночнику. Если бы во мне сейчас был тот мамин суп, я бы… Почему я его не съел тогда, с этим супом внутри я был бы другим человеком. Хочу остаться человеком. Меня найдут и признают ЧЕЛОВЕКОМ?

Рыба в море отравлена. Вся. Я нашёл водопады. Шёл неделю. Рыба в пресной воде съедобная. Хотел сварить, но они затоптали костер. Ел сырую… Кажется мама говорила о глистах. Я уже их съел, и теперь они съедят меня? Я хочу жить в мире, где никто никого не ест… Но чем же нам тогда…»

Дальше было неразборчиво, часть страницы вырвана. На следующей странице был нарисован клубень. Марина внимательно его рассмотрела, он напоминал батат или картофель.

Марина закрыла дневник.

— Как же он один справлялся? Кто такие «они»? — сказала она вслух, но её никто не услышал.