Проснись. Пожиратель душ

Эльза Татаркина, 2023

"Что ждёт нас там, в конце?"В 23 года Аврора умерла… Но мистическим образом вернулась к жизни. Теперь у ее существования есть новый смысл. Она должна спасти мир от прибывших на Землю пожирателей душ.В этой миссии у нее есть и помощники, и противники, но определить, кто на чьей стороне, не всегда легко, особенно если разум туманит сильное чувство. Аврора любит Натана, но он пришел из другого мира и преследует свою собственную цель – отомстить Высшим существам, уничтожившим жизнь на его планете.Что делать, если влюбленных разделяет непреодолимая пропасть? Можно ли ради любви пожертвовать жизнью? И стоит ли возможность быть вместе гибели всего человечества?

Моей семье.

Пролог

Казалось, взойдёт солнце и тени исчезнут…

Последняя майская ночь не обещала быть тёплой. Всё небо затянуло свинцовыми облаками. Давило так, что ливень был неизбежен. Громоздкие тучи копили в себе гнев. Ещё немного и, наконец, дождь смоет всю эту грязь. Подземный переход на окраине города совсем опустел. Его давно закрыли на ремонт, про который благополучно забыли. Старый потрёпанный жизнью бродяга был единственным живым существом в этом богом забытом месте. Он укрылся от непогоды за полуразрушенными бетонными стенами.

«Никаких гостей», — буркнул он про себя, раскладывая прохудившееся клетчатое одеяло, — «Всё ещё воняет псиной», — а потом принюхался к своей куртке, — «Как и я…» — и продолжил спокойно готовиться ко сну без всяких эмоций.

Проявление эмоций было роскошью богатых или хотя бы тех, у кого был дом. Этот же старик совсем отчаялся и теперь даже не грустил. Одно лишь принятие своего бедственного положения. Он спокойно улёгся на жёсткий пол. Тонкое одеяло не особо сделало его мягче или теплее. Но это всё, что он смог найти в местных контейнерах с мусором.

Была глубокая ночь и даже почти утро. В полудрёме он пытался накрыть ноги этим грязным одеялом, чтобы согреть ноющие кости и, наконец, уснуть. Рваные на коленках, старые, серые штаны, и совсем порыжевшая чёрная, кожаная куртка — всё, что осталось с ним, не могли его согреть. И проклятый сон всё никак не приходил.

Было жутко сыро и холодно. Так холодно, и свинцовое небо лишь добавляло ему страданий. Последние три года его мотало по улицам серого города, где встречались одни лишь бесчувственные люди, всегда проходящего мимо и брезгливо воротящего нос от всякой швали…

Он подумал про себя и поморщился. Старик давно привык к такому отношению и просто ждал конца.

«Где же эта бутылка?» — мелькнуло в его мыслях.

Не открывая глаз, он нащупал стоящую рядом стеклянную тару и отпил с неё. Но портвейна в ней хватило ровно на один глоток. Этот последний глоток обрадовал старика, ибо теперь уснуть он сможет с большей вероятностью. Жизнь для него уже не будет казаться столь омерзительной. С улыбкой на лице он всё больше и больше погружался в объятия сна.

Хлынул дождь. Шёпот капель стал убаюкивать измученную душу бедолаги. Покой глубокой ночи уносил его далеко от этих мест…

Вдруг раздался громкий скрип входной двери. Старик, испугавшись, резко открыл глаза и даже привстал, в любую секунду готовый прогнать бродячую собаку. Он решил, что сюда зашла непременно она.

«Вот треклятая! Всё никак не уйдёт!» — чертыхался он про себя, вспоминая, как на днях грозился ей, вовсю размахивая руками. Та всё никак не отставала, пока он не кинул в неё палку.

Однако, к его удивлению, или даже, возможно, к счастью, сегодня это было не так. У входа стоял высокий, молодой человек примерно двадцати пяти лет. Лицо у парня было даже каким-то добрым и располагающим к себе. Хотя его глаза, осветившись полной луной, показались деду пустыми и бесстрастными. Высокий брюнет худощавого телосложения с угловатыми, крепкими плечами шёл прямо на него. Он был одет в одну тонкую, чёрную футболку и серые джинсы.

«В такую-то студёную погоду! — чем вызвал у старика капельку сочувствия, — А где куртка и зонтик? На нём даже нет этого новомодного мусорного пакета, что все разом стали напяливать на себя, — и что втайне сам старик желал приобрести, — В этом пакете было бы не так холодно спать… Неужели тоже бездомный? Совсем ещё мальчонка…» — вытаращился он, осматривая паренька сверху донизу.

— Что-то не так? — голос незнакомца отразился эхом от пустых гранитных стен.

Его надменный вопрос прилетел на бедного, затюканного судьбой, бродягу, как бьющие рикошетом струи ледяной воды. Старик весь съёжился от этого резонирующего звука, нарушившего мёртвую тишину его обители. Испугавшись нахального паренька, который смотрел на него свысока, дед немного отступил и неуклюже врезался в стену. Чтобы уйти от неловкой ситуации, он решил попросить у незнакомца на бутылку портвейна. Ведь обычно, увидев его протянутую руку, люди обходили его стороной и быстро убегали по своим срочным делам.

— Эй, парень, не подкинешь деньжат? — с хрипом в голосе произнёс дед, будто уже давно ни с кем не разговаривал, и голос от этого совсем просел. Он прокашлялся, чтобы сказать громче, и стать настойчивее, — Деньжат не подкинешь?

Парень несколько секунд молча смотрел на него, потом надменно повертел головой из стороны в сторону, будто прикидывая или обдумывая свой следующий шаг, и подошёл ещё ближе. Настолько близко, насколько никто не подходит к подобному роду людям. Совершенно не боясь, что бродяга может его замарать или чем-то заразить. Отчего дедок затушевался и виновато улыбнулся, как будто ему стало стыдно за своё поведение.

— Давно ты здесь? — спросил миловидный брюнет, сдвинув чёрные брови ко лбу, словно издеваясь или действительно сочувствуя.

— Давненько, — открыто начал разговор старик, — Здесь хоть и сыро, но хотя бы не заливает сверху, — рассмеялся он, как показалось ему, остроумной шутке, а потом резко приуныл и даже сел на своё одеяльце, — Всё лучше, чем на улице… — и отвернулся к стеклянным дверям.

— А почему не дома — в тепле и уюте? — искренне удивился парень, стоя рядом и смотря на старика сверху вниз.

— Нет его, дома-то, — старик замолк на несколько секунд, а потом продолжил изливать душу совершенно незнакомому человеку, как будто говорил с давним другом, — На улице живу уже четвёртый год, как умерла жена… Я запил и нечем стало платить за квартиру. Пропил всё… даже документы, — и виновато посмотрел снова в сторону, пряча глаза от незнакомца.

Этот незнакомец был первым, кому старик рассказал о своей судьбе. Казалось, только теперь он понял, что сам был виноват во всём происходящем с ним. Настолько это признание очистило его в один момент, и на душе стало легче. Будто парень убрал с его плеч невидимый, но столь тяжкий груз последних лет. А ведь достаточно было просто выговориться кому-то, всё равно кому…

Старик посмотрел на парня, пытаясь угадать, кто же тот по роду своей деятельности. И откуда вдруг оказался здесь.

— Страдаешь? — молодой человек смотрел в его глаза с толикой сочувствия и присел на корточки напротив, а потом продолжил уже тише, — Хочешь прекратить всё это?

— Конечно, кто же не хочет, — обрадовался старик, подумав всё же, что парень предложит ему денег на согревающую воду, и даже протянул к нему ладонь.

Гость удивлённо взглянул на ладонь, а потом и в его глаза. Он совершенно сухо пожал его крепкую, жилистую руку.

— Твоя жизнь была полна мучений, — сказал надменно брюнет, всё ещё держа его, — Твои страдания прекратятся прямо сейчас.

Старик испугался и дёрнул рукой, но парень не отпускал её. А потом по его ладони, как будто откуда-то изнутри по венам, потёк сильный жар. Несчастный бездомный пытался освободиться от хватки, но рука напрочь прилипла к незнакомцу. Тело старика перестало слушаться, ноги ослабли и покосились. Они потеряли ту малую силу, что оставалась с ним. Старик обмяк, а улыбка пропала с его лица, как и блеск в глазах. Труп бродяги повалился набок, словно брошенный мешок с прогнившей картошкой, и рассыпался в серый пепел.

Незваный гость встал и осмотрелся по сторонам. Дождь сильнее продолжил заливать переход, смывая прах хозяина по холодным, бетонным лестницам, скрывая все следы произошедшего. Ничего, достойное внимания зевак.

Наконец, ветер успокоился и прекратил трясти стеклянные двери. Тишина вернулась в эту обитель. Тень, привнёсшая хаос, бесследно растворилась в ночи. Небо резко прояснилось, и взошло солнце.