Погружение в темную воду. Мистические истории: реальные и выдуманные

Анастасия Спирина

Ходячие мертвецы, привидения в английском замке, мистика лесов Белого моря и призраки убитых невест.В книге собраны разные истории, рассказанные очевидцами мистических событий и просто выдуманные фантазией автора. Готические рассказы, стилизованные под стиль авторов 19 века, саспенс, ужасы и житейские страшилки – каждый может найти то, от чего испугаться. Не для слабонервных.

Чужой крест

Перекресток двух дорог был местом совсем не примечательным, две тропинки сливались буквой «т». Они были затеряны среди желтой, высохшей крымской травы, но эти тропки хорошо знали те, кому лень было обходить подножие небольшой скалы по городским дорогам, они срезали путь и шли по извилинам, одна из них вела к старой церкви, другая в пансионат.

Место пустынное, обдуваемое ветрами, и вечерами безлюдное, ведь южные ночи темны, а электричество далеко, не каждому охота впотьмах цеплять репейники к брюкам. Стрекот цикад заглушал громкий разговор двух мужчин.

— Слышь, Колян, ты это, не спутал берега, Азовского моря, ха-ха, — Серый заржал. — Ты знаешь, что с рынка от тебя причитается, вас поставили, чтобы от армян охранять.

— Ну, дык, мы и охраняем.

— Однако их лавашеделачная процветает, а Вагиза чебуречная нет.

— Ну так спрос. Сдохнешь от чебурека с кошкой, а лаваш и дешевле и безопасней.

— Спрос — обсос, что-нибудь сделайте там, окна побейте, в тесто «пургена» насыпьте, — он снова заржал, обнажив два золотых зуба.

— Убить может Армена?

— Убивать не надо, он тоже платит нам, просто нужно, чтобы Вагиз в прибыли был. Заказ такой.

Задача Коляну казалась непосильной, на дворе стоял 1995 год и кроме как следить за рынком, улаживать мелкие проблемы, пасти ментов другой работы не было. Идти по шабашкам и ездить на вахты не хотелось.

— Ну, я говорил с ним, он ни в какую.

Серый схватил Колю за грудки.

— Так сделай что-нибудь, чтобы тебя послушался, иначе пойдешь бычков кормить.

Когда Серый его выпустил из своих клешней, только тогда Коля смог выдохнуть.

— Ровно через неделю, в этом же месте ты отчитаешься о своих делишках. Если нет, то знаешь, что с тобой будет.

Серый сел в джип, окатив Коляна дорожной пылью.

Полуденное солнце сегодня пекло особенно рьяно, наверняка, градусов 30 уже есть, середина июля не балует ветерком. Уже вовсю начался купальный сезон, и Юра был бы рад окунуться в прохладу моря, да только через пятнадцать минут он уже должен быть на шабашке, сегодня разбирали старую дачу. Обещали заплатить и даже накормить обедом. Новая хозяйка приехала из Москвы, будет строить свой дом, возможно, его позовет прорабом, а для начала надо хорошо себя показать и создать видимость работы.

Луч солнца отразился блеском и Юра прервал размышления. Сияние сложно было спутать — золотая песчинка в выгоревшей желтизне, Юра сделал два шага в траву, которая была ему по колено и нагнулся. Вначале он не поверил в свою находку — возможно, это всего лишь мираж от жаркой погоды. Но когда потрогал руками, то удостоверился — массивный золотой крест с цепочкой ждали будто только его.

Он поднял сокровище над собой и солнце заиграло в двух бриллиантах. Юра огляделся, не увидел ли кто его находку, но рядом ни души, жара раскидала людей от солнцепека.

Он сразу спрятал крест в нагрудный карман и легким шагом побежал на работу. Когда у него появится свободное время он внимательно рассмотрит то, что потом принесет ему немалый доход. Сам он вряд ли будет такое носить — слишком дорого смотрится и никак не соответствует его батрачной работе. «Ишь ты, весь в золоте, но согласен даже навоз из-под коров выносить». Да и если напьется после получки, то снимут или потеряет.

— Нет, продам. — решил Юра.

Люба подала ему на ужин простой суп из лапши и спинок курицы. После трудного дня есть хотелось так, что Юра чуть не проглотил ложку, несмотря на то, что суп был не вкусным и простым, ел его с аппетитом. В Щелкино он жил у сестры, приехал после северной вахты и остался в тепле, надеясь подработать на дачах, а заодно и покупаться в море.

— Вкусно?

— Очень.

— Юра, ты уже тут живешь второй месяц и пока я не видела от тебя ни денег, ни продуктов. Даже чтобы сварить такой простой суп мне нужно пойти на рынок и скупиться. Сейчас все дорого.

Юра отложил ложку.

— Понимаю, мне и самому не хочется быть твоим нахлебником, деньги обещали в конце недели, как только дачу разберем.

— Ты уже месяц обещаешь, однако на водку находишь, чую снова пришел подшофе. — Люба перешла на крик.

— Да ладно тебе.

— Все, я устала, езжай домой. Пусть тебя бывшая жена содержит, а я младшая сестра, я не должна.

Юра смолк. Конечно, он купил полторашку пива на последние гривны, отметить такое событие, в кармане ведь звенело золотом.

— На, только не злись.

Юра кинул на стол свою золотую находку. Люба как увидела так сразу глаз засиял бриллиантом.

— Откуда?

— Нашел сегодня в траве.

— Точно не украл?

— Да вот те крест, — Юрик изобразил что-то типа крестного знамения.

Люба начала рассматривать нежданный подарок, сразу обратила внимание на пробу — золото настоящее.

— Как думаешь, откуда?

— Обронил кто-то, не выкинул же.

— Кто его знает, крест находить чужой плохая примета.

— Не пори ерунды, мы же не собираемся носить его, отдадим в ломбард.

— Там за него дадут три гривны.

— Тогда на переплавку.

— Какую переплавку, спятил. Мы продадим кому-нибудь. Грамм семь здесь есть, не дорого возьмем.

— Забирай, это в счет моей кормежки.

Люба прикинула за сколько можно продать этот комплект, завтра на базаре раструбит, поищет среди кумушек покупателей, типа от мужа остался, не выбросить же, 585 проба, два бриллианта — украшение для настоящего мужчины.

Покупателя долго искать не пришлось, следующим вечером к ней в квартиру позвонил Николай Павличко, водитель, спросил про товар, Люба разложила тряпицу, показала. Крест золотом блестел.

— Неплохая вещь, тяжелая. — Николай взвесил в руке, видно, что товар ему понравился.

— За двести пятьдесят гривен отдам.

Он хотел немного сторговаться, но понимал, что и так берут вполовину, к тому же все знали, что Любка из 65 дома не любит сбавлять цену, с ней торг не уместен.

— Ладно, была ни была, — Николай вытащил деньги, тщательно отсчитав каждую купюру, и положил их на стол. Люба протянула ему тряпичку, он взял ее как кулек. И уже на выходе, Люба предупредила.

— Коль, ты бы крест освятил в церкви-то.

Он махнул рукой.

— Так я и не особо верующий. И так сойдет.

— А зачем купил крест тогда?

— Ну так для понта, посмотри, цепь толщиной с палец, как у бандитов, я то всегда рубаху расстёгнутой ношу, когда за рулем особенно, жарко ведь, пусть видят грудь молодецкую. — Он засмеялся, — Да и золото всегда в цене, самое надежное вложение.

Люба не могла не согласится, проводив покупателя, она заперла дверь на два замка и пошла пересчитывать деньги. Их ей хватит чтобы полмесяца хорошо питаться, а так как она привыкла на еде экономить, то и целый месяц, а Юрке она сварит два окорочка и хватит с него, не отъедаться на курорт приехал.

У Николая Павличко в последнее время жизнь хорошо складывалась. Жена работала операционистом в банке, он имел регулярные рейсы, благодаря которым удалось купить почти новую «Таврию». Скоро поедут за товарами к школе в Симферополь, там и дешевле, и выбор огромный.

Сегодня было теплое и солнечное утро, он поехал на шабашку, по дороге завез жену на работу. Маринка как только вошла, сразу стала рассказывать.

— Девочки, мне сегодня сон такой страшный приснился.

— Про что? — хором спросили коллеги.

Она вытащила из пакета банки с едой и понесла в холодильник.

— Якобы я купила обувь к школе, пришла домой, открываю коробки, а они пустые — обуви в них нет. Я во сне испугалась, аж даже закричала, Коля рассказал потом. Это ж кошмар, столько денег потерять, за четыре пары. Неужели забыла в магазине — крутилось у меня во сне. Прям как сейчас вижу на столе стоят четыре пустые коробки из-под обуви.

— Да, и вправду страшный сон, — выдали девчонки.

— Можно сказать в руку, мы же на выходных поедем в Симферополь, надо Сашке и Надьке покупать одежду, к школе и обувь, осеннюю, к зиме что-то присмотрим.

Светка рассмеялась: «Чего только не приснится». Однако уборщице Лидии Петровне было почему-то не до смеха, уловив суть разговора она даже выронила швабру из рук. Какая-то тень пробежала по старухиному и так коричневого от постоянного солнца лицу. Но женщины на нее внимания не обратили.

На следующий день утром она снова пришла убирать.

— К четырем гробам это, — сказала Лидия Петрова Светке, та сегодня пришла раньше уборщицы.

— Вы о чем?

— Я про сон Маринкин — четыре пустые коробки, будет четыре гроба.

— Да что вы такое несете?

— Не я это придумала и сделать ничего не могу.

— Это просто сон, у меня никогда не сбываются, ни в хорошую, ни в плохую сторону.

— Я бы хотела, чтобы он не сбылся.

— Только Марине не говорите об этом, — попросила Света.

— Не люблю я плохие вести разносить.

Света не придала значения, мало ли старуха сошла с ума, неудивительно при ее одинокой жизни. Об этом сне и уже забыли, до середины августа.

Ближе к сентябрю с утра прохладно до полудня, южные жители могут выдохнуть. Скоро уже осень и ее запах ощущался в воздухе. Поэтому людям не пришлось стоять под палящим солнцем в ожидании, когда приедет второй катафалк. Четыре гроба в одном уместиться не могли. На кладбище пришло на удивление много народу, почти полгорода хотели помянуть умерших, даже корреспондент был, такое событие для небольшого городка — авария под Феодосией, маленькую «Таврию» подмял под себя большой грузовик. Все четверо погибли, так и не доехав до дома. Николай решил обогнать по встречной и быстрее быть в городе, но судьба сложилась иначе.

Родители Николая не пожалели денег и на кладбище создали практически семейный склеп. Четыре могилы выложили мрамором, поставили один большой памятник, на котором семейная фотография Павличко, родители обнимают детей, все улыбаются, будто фото на рекламный плакат.

В другом ряду, практически напротив, еще одна свежая могила, по ветру разлетаются черные ленты: «от родителей», «от друзей», «от братвы». На ней массивный гранитный монумент, на котором выгравировано изображение хозяина — Николай Валентинович Красько. Серьезный дядька в кожаной куртке и рубашке с расстегнутым воротом, на груди массивная цепь с крестом. Точно таким же, какой схоронился на груди его тезки, теперь уже соседа по загробной жилплощади.

Через три года могила Любы тоже оказалась неподалеку. Сгорела от рака за полгода.