В поисках утраченной близости

Анастасия Соловьева, 2008

Когда Ирина встретила Степана Давликанова, она поняла, как ей повезло. Стив был просто мужчиной ее мечты. Но счастье оказалось недолгим. После дикой сцены, которую устроила в его присутствии двоюродная сестра Даша, Стив сбежал. Между влюбленными выросла стена непонимания, холодности и недоверия. Пытаясь пережить душевную травму, Ирина замкнулась в себе. Из состояния апатии ее вывел визит тетушки, пожелавшей отписать племяннице дачу. Наследство неожиданно связало судьбу Ирины и ее бывшего возлюбленного в один узел.

Глава 4

До сих пор не могу понять, как это у меня получилось…

Он не рвал на мне куртку, не путался в моих застежках и «молниях». В нем не было и следа хищной мужской ненасытности, которая так запала мне при нашем последнем свидании год назад. Моя идея скинуть сапоги и протянуть ноги в его прекрасные во всех отношениях руки, увы, так и осталась идеей. Похоже, мои ноги интересовали его не слишком. Стив продолжал гладить мои волосы, подолгу элегически грустно смотрел в глаза и лишь слегка касался губами губ…

Так он обращался со мной только после больницы. Я ведь не захотела добровольно возвращать деньги за офис, и тогда Славик решил действовать силовыми методами. Став объектом приложения грубой мужской силы, я загремела в клинику с сотрясением мозга и переломом ключицы. И вот когда я из этой клиники выписалась, Стив прибежал каяться и искать примирения.

Ну конечно, я ни в чем не виновата! Кто угодно, только не я! Вова и Славик — настоящие бандиты, Дашка — кликуша, а он, Стив, — дурак. Дурак, что усомнился во мне тогда.

Он объяснял мне это с пеной у рта, брал за руку и гладил по волосам, а я молчала, чувствуя себя задержавшейся на грани двух миров — реального и потустороннего.

О больших знаках внимания с его стороны в те дни не могло идти речи, но ведь с тех пор минул год.

Или он подспудно продолжает видеть во мне хрупкое существо, по-прежнему обретающееся на грани миров? А может, виной всему Кручина?

Я обвила руками его шею и, улучив момент, пошла в атаку — легкое прикосновение губ быстро переросло в полноценный затяжной поцелуй. Уже год никто не целовал меня по-настоящему… Успех наступления мгновенно оказался под угрозой: для обдумывания дальнейшей стратегии нужен был трезвый ум, я же поплыла, полетела в этом поцелуе, как птица в вешнем воздухе. Все, что видела, — только глаза Стива. Одной рукой он придерживал мою голову, другую положил мне на колено…

У каждого человека, говорят, есть личное пространство, и я, оказавшись в личном пространстве Стива, окончательно потеряла способность к стратегическим разработкам. Мне было очень хорошо в его личном пространстве. Деморализую где хорошо. Хотелось задержаться в этом пространстве как минимум на ближайшие сутки, а лучше — на всю оставшуюся жизнь. Но вдруг Стив мягко отстранил меня и произнес:

— Поехали, Ален. Нам надо еще успеть в мастерскую.

…Только не это! Все, что угодно, но не это! Нет!

Я собиралась сказать ему, что хочу домой, а не в мастерскую. Что мы не были вместе целый год, что я соскучилась и, наконец, что я просто его люблю, но я промолчала. В данной ситуации подобные разговоры, увы, способны вызвать одно лишь раздражение.

Я отлично понимала: мы по-разному воспринимаем происходящее. Стив сейчас занят делом, а дело для мужчины — это самое главное. Эту премудрость я постигла еще в раннем детстве. Мой отец был военным, дослужившимся в конце концов до генерала, и однажды я слышала, как мама сказала по телефону своей приятельнице:

— Всем им очень важно утвердиться в среде себе подобных, а некоторым, как моему мужу, например, кровь из носа надо быть лидером.

Чем занимался в данный момент Стив: просто ли утверждался или же штурмовал высоты лидерства, — я точно не знала, но решила, что лучше промолчать. По крайней мере, из уважения к его мужской природе.

–…Ты представляешь, последний спонсор устроил в мастерской Башляева настоящую бучу. — Стив включил зажигание, и вскоре наша машина выехала на шоссе. — Его тоже зовут Михаилом, и он раскричался: мол, совсем не таким он видит архангела Михаила — своего небесного покровителя. Переделывайте икону, а то не буду платить! Богомазы встали в позу, а мастерской от этого одни убытки. Он ведь не только за архангела не заплатил — за весь иконостас в пять рядов… Теперь все ясно, Башляев больше Кручины был заинтересован в поиске спонсора.

— То-то обрадовался, наверное, когда встретил тебя.

— Обрадовался, выходит…

— Подумай еще раз, так ли уж тебе не терпится стать дойной коровкой?

Он промолчал — хмуро уставился на дорогу. Видно, имелись в этом споре еще какие-то аргументы, о которых мне не полагалось знать.

Ближе к вечеру приехали в мастерскую Башляева. Просторный двухэтажный бревенчатый дом, изразцовая печь, деревянная мебель в русском вкусе — широкие скамьи, сундуки, столы, покрытые ажурными белыми салфетками. В гостиной — темно-бордовый византийский ковер, в углу у икон — зажженная лампада.

— Иконы наши с Андреем венчальные, — ни с того ни с сего взялась объяснять Катя.

Я чувствовала, что она в смятении — муж бросил на ее попечение совершенно незнакомую гостью.

— У вас потрясающе стильный дом.

— Это не дом. Это офис Андрея и иконописная мастерская. А дома у нас практически нет. Если бы вы видели нашу квартирку в Москве, у вас язык бы не повернулся назвать ее домом. А когда-то, когда это все строилось, мы мечтали: здесь будет наша спальня, здесь столовая, гостиная, на втором этаже комнаты детей. Ничего не вышло!

— Почему?

— На работу далеко ездить. Ведь я работаю в городе. В выходные лечу сюда. Проклятая жизнь! Простите, впрочем, за неинтересные подробности.

— А ваши мальчики с вами?.. Стив, то есть Степан Владимирович, рассказывал: у вас пятеро детей.

— Мальчики — кто в лес, кто по дрова. Кто во двор, кто на тренировку. Среднего, Василия, чуть из школы не исключили зимой.

— Но ведь обошлось?

— Да. Нам всем был хороший урок. Вы не против пройти на кухню? Я ужин приготовить должна.

Кухня оказалась громадным, вытянутым в длину, со всех сторон застекленным помещением, почти залом.

— Мы планировали устроить здесь зимний сад, — сообщила между делом Катя.

— А кухню вы где планировали?

— Там теперь мастерская. Иконописцы работают. Скоро в доме не останется ни одной комнаты. Не то что мальчикам, мне тут будет нечего делать… Сама жизнь так складывается. Выходит, дом — это не мое. Вы знаете, больше всего на свете я люблю путешествовать! Путешествия еще ни разу не оставили меня разочарованной.

— Вам повезло. Я, например, о себе такого не могу сказать. Да и никто из моих знакомых, по-моему…

— Если бы вы побыли с нами в Германии! — При помощи резной деревянной лопатки Катя перевернула угрожающе шипящее на сковородке мясо и приветливо заглянула мне в глаза. — Если бы вы только видели эти красоты… Пусть даже для вас это была бы рабочая поездка! Вы ведь референт Степана Владимировича, я правильно понимаю?.. Удивляетесь, наверное, откуда узнала? Ну, во-первых, мне догадаться несложно. Я ведь дипломированный психолог и практикующий психотерапевт…

Я невольно перебила Катю:

— И что ж вы поняли, как дипломированный психотерапевт?

— Многое. Например, то, что ваши отношения с Давликановым чисто деловые. Немного странно, что он не пригласил вас присутствовать при беседе с моим мужем.

— Да, странно, действительно.

— А знаете, что я вам еще скажу по секрету? — Катя сняла с плиты сковородку и снова обратила ко мне приветливо улыбающееся лицо. — Мне о вас очень много рассказывала Инга.

— А кто это — Инга?

— Да что вы, Аллочка?! Инга — подруга Степана, если хотите, его гражданская жена! Вы что же, совсем не интересуетесь личной жизнью шефа?

— Признаться, нет.

— Вот видите, как иногда бывает в жизни! Вы даже не подозревали о ее существовании на земле, а она вас от души ненавидит. Я всегда своим пациентам поговорку одну привожу. Холуй на барина три года серчал, а барин и не знал!

— И за что же гражданская жена Степана Владимировича так меня ненавидит?

— Ревнует, бедняжка. Степан, говорит, все время с ней, на работе… Она даже по имени вас ни разу не назвала, все секретарша да секретутка. Вы на меня не сердитесь — я за что купила, за то и продаю. А однажды выпили мы немного, Инга призналась: красивая она очень. Прямо глаз нельзя оторвать.

— Ну, это преувеличение. Тем более лично мы незнакомы… А скажите, Катя, у Инги со Степаном Владимировичем это давно?

— В том-то и дело, что нет! Только разговор между нами. Не будете про своего шефа сплетничать? Конечно, не будете — вы ведь человек-то разумный. Это у них недавно, с Нового года. А у Инги ну прямо клином сошелся свет. Люблю его, говорит, замуж выйти мечтаю. Пока все хорошо, только вот секретутка…

— Я думаю, за такого, как Степан Владимирович, любая мечтает выйти.

— И вы?

На этот раз в Катиной улыбке сквозила хитреца. Никуда не денетесь от классного психотерапевта — вижу вас насквозь!

— Я? Не знаю… Нет… Просто я никогда не думала об этом.

— Лукавите, Алла, ой лукавите! И ведь напрасно! А хотите, загляните в мой офис на Цветном. Хорошего жениха вам подберу!

— Я думала, вы психотерапевт.

— Вот именно! Мы с вами поговорим, все по полочкам разложим, и выяснится, что все ваши проблемы коренятся в женском одиночестве. Я только на этот случай веду базу данных. Приедете?

— Спасибо. Я над вашим предложением подумаю.

За ужином мне не елось, не пилось, не говорилось и не смеялось…

Конечно, в этой ситуации мое поведение могло быть еще более отстраненным и вызывающим — удерживал меня только страх. Катя считает меня референтом Стива. Ну и замечательно, пусть считает. Только пусть она делает это втайне от самого Стива. А главное — Стив ни в коем случае не должен догадаться, что мне известно о существовании Инги.

«Любой ценой надо сохранить инкогнито», — тупо твердила я себе весь вечер.

Пару раз мои худшие опасения начинали сбываться.

— Что это вы такая грустная, Аллочка? — громко через весь стол обратилась ко мне Катя. — Степа угнетает вас на службе? И даже по субботам вы вынуждены…

Но, на мое счастье, у Давликанова в эту минуту затрезвонил мобильник. Он встал, покинул кухню, а когда вернулся, мы уже пили чай. Я была так поглощена своими усилиями, что не обратила внимания на то, в каком настроении Стив вернулся после телефонного разговора. Это не мое дело. Пусть Инга теперь о его настроении заботится. Если будет хорошо заботиться, в итоге сможет выйти за него замуж. А я — все. Баста. Финита ля комедия!

— Пробуйте печенье, Степан, — не унималась Катя. — Знаете, откуда рецепт? Инга дала. У кого получается лучше, у меня или у нее?

— Отменное печенье, — громко заверила я, не давая Давликанову вставить слово. — Очень трудно готовится? Не очень? Рецептик дадите? Нет, лучше прямо сейчас… Да я запомню, у меня прекрасная память.

Испугавшись, что переигрываю, я замолчала и больше до конца вечера не участвовала ни в каких разговорах.

«Нужно сохранить лицо. Улыбаться. Держаться как обычно. Стив ведь знает, что мне нравится бывать на людях, заводить знакомства. Никакой скорби — он сразу поймет… Домой приеду — первым делом позвоню Светке, потом наревусь всласть…»

Последнее испытание для меня началось в машине.

«Не молчать. Только не молчать! Какие-нибудь вопросы. Ну постарайся, ты же корреспонденткой работала! Давай! Поживее, повеселее…»

— Ну надо же! Меня угораздило напиться, — откидываюсь на сиденье рядом со Стивом, громче, чем следовало бы, хлопаю дверцей. — А Катя говорила: вино домашнее, из черноплодки. Обманывала, наверное, как думаешь, а?

Стив молча пожал плечами, и только тут я вдруг поняла, что совсем не в тему пришлась со своим моноспектаклем. Ему и без меня тошно. Наговорил ему этот Андрей чего-то неприятного. Денег попросил много, скорее всего. Стив теперь мучится вопросом, стоит ли выделки эта овчинка…

Мне стало легче — можно помолчать. Молчать, конечно, не означает расслабиться. Если я расслаблюсь, от меня такой тоской потянет, что Стив, как обычно, начнет меня жалеть. А вот этого мне точно не нужно…

Лучше я буду не о Стиве думать — лучше о Кате. Странная она какая-то — психотерапевт с университетским образованием, а манеры как у прачки или у торговки. Сплетница! Все грязное белье переворошила, всех помоями облила. И неужели находятся желающие у нее лечиться? Да она любого ославит, на весь город осрамит!

— Думаешь, Катя хороший доктор? — спросила я Давликанова, когда молчание уже угрожало сделаться неловким.

— Да как-то… А почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

— Андрей, между прочим, посоветовал мне наведаться в ее кабинет. Аккуратно так посоветовал…

— Что ты говоришь? А для чего?

— Сказал: вам тяжело даются самые простые решения, это признак начинающегося невроза, неуверенности в себе. Можете, говорит, мне как психологу верить.

— А что, действительно тяжело?

— Да нет, обычно. А если и тяжело, он этого знать не может. С ним-то мы за пять минут все уладили.

— Вы с ним договорились?! Чего же ему еще?

— А он и жене заодно делает рекламу. Есть мнительные люди, услышат: комплекс, невроз, дальше недалеко до сумасшествия… Прибегут на прием как миленькие! Тем более деньги у них есть. Спонсорством занимаются, на себя тем паче найдут. — Стив вдруг расхохотался.

— А ты знаешь, меня она тоже на прием приглашала. «Мы с вами все разложим по полочкам!»

Я неожиданно удачно скопировала Катины интонации, Стив снова рассмеялся, и мне тоже совсем не кстати сделалось смешно.

— Ловкая публика!

— Лиса Алиса и кот Базилио!

— Дик и Джейн!

— А это кто?

— Был такой старый американский фильм с Джейн Фонд ой в главной роли. Приличные люди, ученые, остались без работы, потом у них закончились деньги, и им одно осталось — пойти воровать. Куда они залезли, не помню точно, в супермаркет или в аптеку, но номер прошел, и тогда они взяли банк. Денег в один миг стало много — они решили закатить по этому поводу шикарный завтрак. Представляешь, шикарный завтрак?

— Представляю. Да не нервничай ты так!

–…А в это время к ним в дом зашел человек в форме. Может, железнодорожник или налоговик. Зашел по какому-то делу, ну и из вежливости спрашивает: «Завтракаете?» А они думали, что пришли из полиции их арестовывать. Джейн Фонда говорит спокойненько так: «Мы обчистили ссудную кассу и потому пируем». Чиновник только рассмеялся в ответ: «Мадам шутит!» Ну, я тебе скажу, супругам Башляевым это не грозит.

— Что — это?

— Грабить супермаркеты. У них с деньгами полный порядок — был, есть и будет.

— А чем ты, собственно, недоволен?

— Как-то неприятно… Неприятно, когда тебя водят за нос.

— Очень хорошо понимаю. А кто тебя за нос провел?

— Башляевы! Мы с тобой о ком говорим? Сначала в Гамбурге они меня так искусно на эту свою выставку заманивали. Чего, мол, там только нет — и красота, и духовность, и национальные традиции. После выставки: «А не хотите ли вы эту красоту рублем поддержать?» Поддержал, так мне же еще и нахамили под занавес: без вмешательства психотерапевта вы неизбежно придете к тупику, к душевному кризису.

— А вдруг Андрей понял что-то такое… как психолог?

— Так сказал бы: на исповедь иди. Ведь, кажется, исповедью, молитвой и постом лечит душевные кризисы православная церковь. Но в том-то и дело, что на церковь я уже раскошелился, а на Катю — пока не успел…

— Слушай, а вдруг Стефана твоя кандидатура все-таки не устроит? Вдруг он накопает сомнительные связи или… причастность к скандалам?

— Да нет, со Стефаном порядок. Звонил, отмашку дал — плати, говорит, разрешаю.

— Ничего себе, разрешаю… Значит, у них от спонсоров отбоя нет?

— У него — не у них. Отец Стефан — настоящий деловой человек. Пунктуальный, разумный, трезвый…

— Хорошие качества, только вот для священника.

— Они для всех хорошие! Человек должен видеть перед собой реальных людей, а не жить в убеждении, что кругом одни идиоты, лохи и параноики! Как этот Башляев.

— Да ладно тебе, Стив. Не сердись. И не обижайся. Сейчас все на деньгах крезанулись — ты же понимаешь. Просто не ходи на прием к Кате — и все.

За разговором мы незаметно подъехали к моему дому. Стив, как обычно, остановился со стороны набережной, выключил двигатель и вдруг — совсем неожиданно — обнял меня.

Это был выстрел в упор. Нет, хуже — атомная бомба, сброшенная на мирный город! Для чего он делает это? По-прежнему жалеет меня, некогда брошенную им, да еще побитую Славиком? А может, он банально кобелирует? Дома Инга, на стороне я, на работе умопомрачительно красивая секретарша… А ты не треснешь, парень?!!

— Немедленно убери от меня руки!

— Господи, Ален, что с тобой? Мне казалось, у тебя хорошее настроение и ты, по-моему, не прочь была сама…

— Что я была не прочь?

— Ну в лесу, мне показалось…

— Ерунда! Тебе показалась! Все, Стив, спокойной ночи. Спасибо за чудесную прогулку!

— Спокойной ночи, дорогая… Спокойной ночи.