Барышня-попаданка

Анастасия Сергеевна Кольцова, 2021

Любопытство до добра не доводит – взяв в руки старинные часы, я оказалась в девятнадцатом веке. Но не для того я учусь на инженера, чтобы застрять во временах кисейных барышень! Использую всю свою смекалку и обязательно найду способ вернуться домой! Попутно разберусь, как вести себя в высшем обществе, проучу одного мерзкого интригана, придумаю, что делать с внезапно объявившимся женихом и его заносчивым братом, с которым мы с первого взгляда друг друга возненавидели… Но что мне делать с собственным сердцем, которому плевать на все логические доводы и которое говорит, что я должна остаться? P.S. Есть вторая часть.

Особенности женского гардероба

Из-за вчерашних дурацких занятий я не успела толком изучить ни дом, ни то, что вокруг него, поэтому встаю пораньше, умываюсь, меняю ночнушку на какое-то светлое платье, найденное в шкафу, и отправляюсь на разведку. Помимо моей комнаты на третьем этаже есть ещё парочка закрытых дверей, замки которых я пока решаю не вскрывать, (а то подумают ещё, что я вор-медвежатник) и выход на балкончик, расположенный на фасаде дома. На него я и выхожу, чтобы хорошенько рассмотреть окрестности.

Свесившись за резные деревянные перильца, вижу возле крыльца несколько цветочных клумб и аккуратные дорожки, одна из которых, более широкая, ведёт к большим воротам, а несколько более узеньких — то ли в сад, то ли в парк с затерявшейся между деревьев беседкой. Слева от дома располагается небольшая пристройка и парочка деревянных сооружений, больше похожих на сараи, чем на жилые дома — наверное, какие-то хозяйственные постройки.

Вокруг них суетятся несколько крестьян, затаскивают внутрь какие-то тюки, кажется, с сеном. Может, одно из сооружений — конюшня? Надо пойти проверить. А то пока меня везли из леса я даже лошадку толком не разглядела! Тихонько спускаюсь по лестнице на первый этаж, осторожно приоткрываю тяжёлую дверь, выхожу на крыльцо, и поскорее бегу в сторону хозяйственных построек.

— Доброе утро! Вы будете лошадей этим кормить? — киваю на тюк соломы в руках у мрачного бородатого мужика, а потом на сарай, из которого доносится топот копыт, — это же конюшня?

Мужик ошарашенно на меня смотрит, изображает нечто вроде поклона, но ничего мне не отвечает. На моё счастье из конюшни выходит обладатель бороды с более доброжелательным лицом, тоже на пару секунд зависает, но потом всё же отвечает на моё приветствие, и объясняет мрачному:

— Матвей, это гостья нашей барыни, поздоровайся с ней как следует, — и уже обращаясь ко мне, — да, барышня, это конюшня. Изволите взглянуть?

— Да, конечно, — с радостью соглашаюсь я, и направляясь вслед за смущённо буркнувшим нечто приветственное Матвеем.

— Вы на него не серчайте, он второй день всего на господском дворе, взамен проштрафившегося Платона, ещё не пообтесался как следует, — объясняет мне приветливый странное поведение неразговорчивого. — Меня Демьян зовут, я здешний конюх, а коней — Амур, Голиаф, Алкид и Арес.

Немного привыкнув к полутьме конюшни, я разглядываю фыркающих в стойлах животных. Двое чёрные, третий коричневый, четвёртый белый. Красивые, лошадка, на которой меня привезли, была помельче и выглядела попроще. Да и с именами этим длинногривым красавчикам явно повезло больше, чем крестьянам. Кажется, господа увлекаются греческой мифологией, раз такие пафосные клички лошадям дали.

— Барышня, вы бы того, поостереглись по грязи-то ходить! Лучше в яблоневый сад идите прогуляться, там и почище, и покрасивее, — советует Демьян, после того как я уже минут десять брожу между стойлами, пялясь на жующих коней. — Не барское это дело в конюшне пачкаться.

— Говоришь, яблоневый? Наверное, яблоки уже поспели, и правда стоит до него прогуляться. Хорошего дня, — киваю я конюхам, и под ответные пожелания Демьяна и неловкий поклон чистящего стойла Матвея покидаю конюшню.

Яблоки и правда оказываются неплохими, поэтому набрав штук пять в подол я устраиваюсь на деревянной скамеечке в беседке, вгрызаюсь в самое симпатичное из набранных яблок и строю планы по возвращению домой.

Последнее, к чему я прикасалась, прежде чем телепортировалась в этой ужасное время и дурацкое место — часы, подаренные императором какому-то странному парню. Как сказал Макс, «то ли магу, то ли волшебнику». Тогда я решила, что это просто антинаучный бред и фантазии его больного на голову брата-историка, но теперь эта фраза приобретает совсем другой смысл.

Насколько я помню из уроков истории, полезные для государства парни обитают или в Москве, или в Питере. Так что поездка в столицу для бракосочетания будет мне на руку. Главное, чтобы в ближайшие дни не нашлась настоящая Дарья Алексеевна, желаю ей убежать как можно дальше и спрятаться как можно лучше.

Ума не приложу, что я буду делать и как буду искать незнакомого мужика с часами, главное добраться до Москвы. А для этого мне нужно будет как минимум не сильно испортить впечатление о себе у брата жениха, чтобы после знакомства со мной он не побежал рассказывать всем своим родственникам, что Дарья Алексеевна на всю голову больная и лучше её к себе близко не подпускать.

От мыслей о возвращении меня отвлекает машущая из-за деревьев Маринка:

— Барышня, скорее сюда! Еле нашла вас, хорошо, что мужики сказали, в какой стороне искать! Князь Владимир приехал раньше урочного срока, и вас уже давно ждут за завтраком, чтобы ему представить! Проходите скорее в гостиную, а я пока на кухню сбегаю, князь любит яичницу с ветчиной на аглицкий манер, распоряжусь, чтобы Прасковья сделала.

— Ой, пусть мне тоже сделает, — кричу я вслед убегающей Маринке, роняю несъеденные яблоки на пол беседки и спешу в дом. А вкус на еду у Владимира ничего так, белки с утреца это хорошо, а то вчера мне за завтраком ничего сытнее булочек не перепало. Хорошо хоть за обедом было повеселее — и щи, и мясо, и рыба, и пирог со странным названием «кулебяка».

Возле конюшни замечаю сине-золотистую карету, из которой Матвей, Демьян и какой-то парень одетый более цивильно выпрягают взбрыкивающего тёмно-серого коня. А транспорт у князя ничего такой, модненький. Надо будет потом хорошенько рассмотреть карету, а то я даже не в курсе, на чём здесь принято ездить. А ещё найти карету Елецких, они ведь тоже на чём-то ездят. Но всё это после завтрака.

За большим столом в гостиной уже все в сборе — Марья Ильинична в нарядном сиреневом платье, Алексей Петрович в коричневом камзоле, кажется, это так называется, напудренная мадемуазель Дюбуа, сосредоточенный учитель танцев Павел Аркадьевич, возле стола навытяжку стоит Васька, готовый предугадывать каждое желание своих хозяев.

Темноволосый молодой человек в тёмно-синем фраке с серебристыми пуговицами поправляет пижонский галстук, завязанный пышным бантом, и поднимает на меня глаза. Синие. Только не тёмные, а как море в хорошую погоду, когда самые короткие лучи солнечного спектра рассеиваются во всех его направлениях, придавая воде яркий насыщенный оттенок.

Ну и бред мне в голову лезет, наверное, в свете последних событий разум помутился! Иначе я не заглядывалась бы на парней, сочиняя про себя оды цвету их глаз, вместо того, чтобы думать, как поскорее отсюда выбраться. Кстати, в отличие от брата, чей портрет я видел в медальоне, у синеглазого нет дурацких усов, ещё один плюсик к карме…

К счастью, синие глаза князя одаривают меня таким презрительным и надменным взглядом, что из моей головы мигом вылетают все фривольные мыслишки. Эх, Володька, не бывать тебе моим крашем, больно уж ты пафосный.

Заглядевшись на князя Владимира, я не сразу замечаю отчаянные знаки, которые подаёт мне Марья Ильинична и испуганный взгляд мадемуазель Дюбуа. А когда замечаю, всё равно не понимаю, в чём дело. У меня что-то на лице? Или на платье пятно поставила?

— Извините, милый Вольдемар, моя дочь плохо спала, поэтому и допустила такую непозволительную оплошность, вынуждены ненадолго вас покинуть, — Марья Ильинична с удивительной бодростью вскакивает из-за стола, хватает офигевшую меня за руку и утаскивает из гостиной, гувернантка выбегает за нами следом.

— Что это такое? Почему вы спустились на завтрак в пеньюаре? Мадемуазель Дюбуа, куда вы смотрели? Куда Маринка смотрела? Где были ваши глаза? — сердито шепчет разъярённая дамочка. — Какой позор, скорее идите переодевайтесь! И куда эта нахалка запропастилась, надо будет всыпать ей как следует за то, что не доглядела! И с вами, мадемуазель Дюбуа мы ещё поговорим!

— Простите, никто не виноват, это я спросонья перепутала, — пытаюсь я оправдать себя, француженку и горничную. Тьфу ты! Так значит платье, которое я достала с утреца из шкафа, оказалось ночнушкой! Дурацкие времена, дурацкие наряды!

В компании перепуганной мадемуазель бегу в комнату, нахожу в шкафу платье, в котором ходила вчера, переодеваюсь, и возвращаюсь вниз. Пока меня не было, Маринка уже принесла яичницу, и теперь непонимающе стоит рядом с Васькой, не догоняя, почему барыня кидает на неё такие сердитые взгляды.

Вооружённый ножом и вилкой Владимир отвлекается от своей тарелки, и радует меня сочувственным взглядом по типу «что взять с этой умалишённой». Марья Ильинична представляет нас друг другу, и я наконец добираюсь до яичницы, а то одними яблочками из сада сыта не будешь.

Ненадолго подняв глаза от тарелки, в очередной раз ловлю на себе презрительный взгляд Владимира. Теперь-то что не так?

— У нашей Дашеньки всегда был хороший аппетит, — от Марьи Ильиничны тоже не укрывается внимание этого сноба к моему приёму пищи. — Если у девицы хороший аппетит, значит и наследников мужу здоровых подарит, наверное, уже хотите понянчиться с племянниками?

Тьфу ты, от таких комментариев мне аж не по себе становится, что она несёт? Какие ещё наследники? Я просто хочу потусить в Москве, найти хозяина часов и свалить домой!

— Не думал об этом, — дипломатично отвечает князь. Кажется, «маменька» вызывает у него ненамного больше восторга, чем «Дашенька».

— Каким наукам обучались за границей? Слышал, вы долгое время жили в Германии? — благоразумно меняет тему Алексей Петрович.

— Да, Дрезден — чудесный город, — кивает Владимир. — Обучался философии и гуманитарным наукам, потом полгода путешествовал по Европе — Италия, Швейцария, Франция, когда ещё обстановка там была поспокойнее.

Так-так, да Володька у нас мажор. Насколько я понимаю, опираясь на опыт полученный во время прочтения комедии «Недоросль», не все дворяне за границей обучались и по полгода путешествовали.

— Франция, чудесная страна! Возможно, вам довелось видеть самого Наполеона Бонапарта? — восторженно интересуется Алексей Петрович.

— Лично Наполеона не видел, но много о нём наслышан, — отвечает Владимир, и оставшуюся часть завтрака рассказывает то, что я когда-то давно заколебалась слушать на уроках истории. Один есть плюс в его болтовне — никто больше не обращает внимания на меня и мой аппетит, поэтому покончив с яичницей я спокойно принимаюсь за кофеёк и булочки.

После завтрака Алексей Петрович и Владимир отправляются прогуляться по имению, а я в компании Маринки, Марьи Ильиничны и мадемуазель Дюбуа иду паковать вещи — князь не собирается долго задерживаться, поэтому уже завтра утром мы должны отправиться в Москву.

Весь день мы пакуем вещи, а Марья Ильинична и француженка просвещают меня на тему того, чем платье отличается от ночнушки, и того, как благовоспитанная девица должна вести себя за столом. Например, не демонстрировать излишнего аппетита.

Дурацкие времена, дурацкие нравы! Теперь вся надежда на хозяина часов и то, что мои предположения, основанные на фильмах и сериалах, окажутся верными. Иначе я вообще ума не приложу, как существовать в этом бредовом мире!

Только после ужина у меня удаётся улизнуть и смыться в беседку. Как же меня всё задолбало! Хорошо, что хотя бы здесь мня никто не видит, можно хотя бы немного побыть собой. Задираю платье, усаживаюсь с ногами на лавочку, и сквозь малочисленные просветы между усыпанными яблоками деревьями любуюсь сиренево-оранжевым закатом.

Ещё одна ночь — и меня ждёт путешествие в транспортном средстве под названием «карета», освоение в московском особняке, поход на парочку балов… Марья Ильинична обещала, что танцевать мне там не придётся, просто в сторонке постою, но с учётом того, что с нами едет учитель танцев, я сильно в этом сомневаюсь. Так что сейчас самое время перевести дух и морально подготовиться к новым трудностям.

— Сочувствую своему брату. Такую невоспитанную девицу придётся в жёны взять. И как отец на это согласился?

Поспешно опускаю ноги вниз, но от внезапно появившегося из-за яблонь Владимира моя удобная, но такая неподходящая невинной девице поза, судя по всему, не укрывается.

— Не мог устоять перед моим детским очарованием. Как увидел восьмилетнюю меня, так сразу понял, что я его будущая сноха, — ухмыляюсь я. Чего уж теперь строить из себя благовоспитанную барышню, в ночнушке он меня уже видел, с задранными на лавку ногами тоже.

— Жаль, что очаровательный ребёнок не вырос в очаровательную барышню, — парирует надменный князёк.

Уфф, какие мы токсичные! И как он вообще мог показаться мне симпатичным? Вспомни, Даша, тебе нравятся высокие блондины, а не пафосные коротышки во фраках. А в этом дремучем веке тебе вообще никто не нравится, ведь все твои мысли направлены на то, как отсюда выбраться. Ну, или почти все — нельзя просто так упустить шанс подколоть пафосного Володьку, пока никто нас не видит.

— Понимаю, почему вы ставите под сомнение моё очарование. Боитесь влюбиться в невесту брата? — выхожу из беседки, и невинно хлопая глазками, в упор пялюсь на князя. Синие. Какие же синие у него глаза.

— Вы забываетесь, — даже в сумерках я замечаю, как Владимир краснеет и на долю секунды опускает взгляд. — До встречи в Москве. Надеюсь не увидеть вас во время путешествия, хорошо, что у нас разные кареты.

— Если ваша вдруг сломается, мы с родителями с удовольствием пригласим вас в нашу. Учитель танцев может посадить вас к себе на коленки, — смеюсь я вслед уходящему в сторону дома княжичу. Блин, и почему мне так хочется говорить ему гадости?