Заставь меня ненавидеть

Анастасия Ридд, 2021

Моя мама выходит замуж за прекрасного человека, и, к моему сожалению, к будущему отчиму прилагается сын. Влад – мой сводный брат, от которого следует держаться подальше. Слишком заносчивый и опасно притягательный. Человек, которому плевать на всех, кроме самого себя. Он поспорил, что сделает свадьбу моей мамы и своего отца невозможной. Но тогда я и представить не могла, чем все обернется для меня.

Глава 1 Есения и Влад

Есения

— Дочка, ты в таком виде будешь встречать Сергея и его сына? Переоденься, пожалуйста. И поторопись! Они должны приехать с минуты на минуту! — щебечет мама, вытаскивая из духового шкафа свою фирменное блюдо.

— Мамаааа, — я закатываю глаза, хоть и понимаю, что спорить совершенно бесполезно. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Надела твое свадебное платье? Спела? Сплясала? Может, нужно разучить еще какие-нибудь акробатические этюды?

— Сеня, иди в свою комнату, — мама пытается держать себя в руках, но волнение сказывается.

С Сергеем Беркутовым у мамы, как бы это сказать, любовные отношения. Бизнесмен и бизнесвумен нашли друг друга. Я не имею ничего против ее избранника, но в последние несколько месяцев мама начинает перегибать. Женщина, лишь изредка на моей памяти готовившая обед или ужин, стоит у плиты в надежде побаловать своего любимого. Она делегирует свои полномочия проверенным людям, частично задействовав и меня, и теперь наслаждается жизнью с мужчиной, которого, как мне кажется, ждала всю свою жизнь.

Я послушно топаю в комнату, но ничего менять в своем облике не собираюсь. Да и зачем? Не понимаю. Я такая, какая есть. И другой быть не хочу.

Подхожу к зеркалу и оглядываю себя с головы до ног. Светлые волосы заплетены в толстую косу, уставшие глаза в связи с загруженностью в университете виднеются из-под очков в большой совершенно обычной оправе, немного мешковатое платье до колен скрывает мои худощавые ноги и не очень симпатичные угловатые колени. Смотрю на себя и думаю о том, что мой внешний вид напоминает, скорее, подростка, а не двадцатиоднолетнюю девушку, будто и вовсе застрявшую в пятнадцатилетнем возрасте.

Я из тех, кто любит учиться и очень редко отрывает свою пятую точку от рабочего кресла. Мама постоянно злится на меня, искренне не понимая, для чего до такой степени погружаться в науку, ведь у моей родительницы свой прибыльный бизнес, который в один прекрасный день она надеется передать в мое пользование.

— Дочка! — радостно восклицает мама, врываясь в мою комнату без стука. — Они уже приехали, идем! — выражение ее лица моментально меняется, как только она видит меня, лежащую на кровати в том же самом виде. — Есения! — грозно говорит она. — Неужели я прошу о многом? Просто переодеться, распустить волосы и снять эти идиотские очки. Я же покупала тебе новые.

— Мне в этих намного привычнее, чем в тех, что ты подарила. Прежде чем покупать, посоветовалась бы со мной, мам, — я говорю с нажимом, потому как искренне надеюсь, что однажды наступит тот день, когда мама оставит меня в покое.

— Да, Сеня, ты права. Конечно, ты права, — сдается мама, после чего садится на край кровати и берет меня за руку. — Я забываю, что ты у меня уже выросла, милая. Пусть будет по-твоему. Идем, встретим мужчин.

Мы с мамой живем в этом доме уже несколько месяцев, но мой сводный брат появляется только сейчас. Мама как-то говорила о том, что у Сергея есть ребенок от первого брака. На этом все. Честно говоря, это было сказано вскользь, а я не имею привычки расспрашивать о том, о чем люди предпочитают молчать. Единственный момент, который совершенно очевиден, так это то, что в отношениях Сергея со своим сыном есть определенные сложности. Здесь и к бабке не ходи, все итак ясно.

— Хорошо, мам, — тяжело вздыхаю я, поднимаясь с кровати.

Мы спускаемся по громадной лестнице, ведущей на первый этаж, но не дойдя даже до середины, застываем. Внизу слышатся голоса двух людей, один из которых принадлежит Сергею. Второй — низкий бас с хрипотцой, очевидно, Влада. Мама подносит указательный палец к губам, жестом показывая мне молчать и не двигаться с места. Моя родительница хочет быть в курсе абсолютно всех событий, которые творятся в этом доме и в жизни ее мужчины. Именно поэтому мы стоим здесь на лестнице, слушая то, что для наших ушей совсем не предназначено.

— Отлично устроился, папаша! — глубокий голос с нотками раздражения доносится до нас. — А где твоя баба? Что-то не встречает?

— Влад, я же просил тебя быть осторожнее в выражениях, — Сергей повышает голос, и я понимаю, что он взбешен до невозможности. Мой будущий отчим всегда сдержан, даже по работе все вопросы решает спокойно и без криков.

— Да мне плевать о чем ты просил. Поверь, я сделаю все, чтобы твоя жизнь не казалась медом, — как только он договаривает, я слышу звон битого стекла.

Мама ахает и, стуча высокими каблучками, бежит к месту падения стеклянного предмета. Я спускаюсь следом, зная, что разбилось. Мамина любимая ваза. Коллекционная. Для нее это станет большим ударом. Раздумываю, что всех нас ждет впереди, я натягиваю на губы ироничную улыбку и выхожу в прихожую.

Картина, открывающаяся передо мной, заставляет тяжело вздохнуть. Сергей с мамой стоят без тени улыбки на губах, озадаченно переводя взгляд на меня, а вот выражение лица новоиспеченного брата я не вижу, но уже понимаю, что ничего хорошего от него ждать не стоит.

— Всем добрый день! Как добрались? — я подхожу ближе, пытаясь унять давящее волнение.

— Спасибо, хорошо, — мягко улыбается Сергей.

Наконец, Влад оборачивается и встречается со мной глазами. Мне кажется, я вижу его насквозь. Он полон злости, отчуждения. Глядя на него, я даже сомневаюсь, что этот человек вообще умеет улыбаться. Навряд ли эта функция вживлена в него. Я стараюсь сохранить непринужденный вид и протягиваю ему руку для знакомства.

— Я Есения, очень рада с тобой познакомиться, — говорю я, чувствуя, как щеки заливает краска, и они становятся пунцовыми. Моя рука так и висит протянутой в воздухе. Парень смотрит мне в глаза через очки,будто пытается что-то найти в них. — Все в порядке? — спрашиваю я, делая еще одну попытку заговорить с ним.

Его ответ шокирует меня до такой степени, что, кажется, я забываю абсолютно все буквы русского алфавита, блея в ответ нечто бессвязное.

Влад

Несколькими днями ранее

— Отец, ты рехнулся? — задыхаюсь от возмущения. Нет, на такое я подписываться не стану. Этот человек приезжает спустя год, считая, что может распоряжаться моей жизнью так, как ему вздумается.

— Как ты с отцом разговариваешь, сопляк! — цедит он сквозь зубы. В его взгляде можно увидеть разочарование. Естественно. Не такой прием он ожидает от родного сына. И не такого сына, что уж тут скрывать.

— Как ты этого заслуживаешь, — он хватает меня за грудки и трясёт.

— Тебя не было ровно год в моей жизни. Чего ты ждал? — горько усмехаюсь ему в лицо.

— Мне тоже непросто, пойми уже, наконец! — в его голосе слышится боль, но я-то знаю, что это вранье. Ему плевать, и так было всегда. Теперь я знаю это наверняка.

— Ну-ну. Развлекался с бабами в столице, пока моя бедная мать медленно умирала. Урод! — выплевываю в лицо. — Хочешь сказать, что это не ты ее бросил год назад?

— Ты можешь винить меня сколько угодно и вымещать свою агрессию, вот только Надю уже не вернёшь. Ничего не изменить, Влад! — рычит он, и я на мгновение вижу того самого Сергея Беркутова, любящего отца и мужа, каким он был все эти годы. — Твоя мать скрывала, что больна. Как вдолбить это в твою голову? Я не виновен в ее смерти.

— Я не желаю тебя слушать. Проваливай к себе в столицу, — закуриваю у него на глазах, выдыхая дым в лицо своему папаше.

Отец стоит рядом, в его глазах читается огорчение и усталость. Он протягивает руку, и я понимаю его без слов. Достаю еще одну сигарету, передавая вредную привычку точно между указательным и средним пальцами. Его взгляд становится задумчивым, а выражение лица оставляет желать лучшего. На мгновение кажется, что ему тоже непросто.

— Значит так, сын! Варианта у тебя два, — отец смотрит на детскую площадку, на которой резвятся дети.

— Мне это неинтересно, — я нервно провожу рукой по жестким волосам, которые благодаря моей матери завиваются от природы.

— Выбор у тебя есть, — отец замолкает, переводя взгляд на меня. Он смотрит долго и сосредоточенно, вероятно, надеясь найти на моем лице хоть какие-то эмоции. Но их нет. — Либо сейчас ты перестаешь упрямиться, едешь со мной в столицу и заканчиваешь этот год в магистратуре. По окончании учебы я помогаю тебе с работой, квартирой и всем, что потребуется.

— Либо? — прислонившись к стене многоэтажного дома, в котором мы жили с матерью, и засунув одну руку в карман своих джинсов, я выдыхаю едкий дым. Отвратительная привычка, от которой я никак не могу избавиться. Хотя нет, не так. Не хочу.

— Второй вариант, Влад, не такой приятный, — отец тушит сигарету о железные перила, после чего отправляет ее в мусорный контейнер. — Ты остаешься здесь. Квартира, в которой вы жили с мамой, в огромных долгах. А твоя учеба оставляет желать лучшего. Я знаю, что тебя отчисляют.

— У меня все под контролем, я вывезу, — произношу я без тени сомнения.

— А деньги? На что ты будешь жить, Влад? — отец ни на мгновение не сводит с меня свой пристальный взгляд.

— Я, к твоему сведению, подрабатываю в клубе, — невозмутимо говорю я, скрывая, чем на самом деле зарабатываю на жизнь. Но умалчиваю о том, что в данный момент мои доходы равны нулю.

— Это похвально, — мой родитель говорит это так, будто я ни на что не способен. Становится не по себе, но я ничем не выдаю своих эмоций. — Но мы оба знаем, сын, что тебе не вывезти в одиночку.

— Ты ведь можешь с помощью своих связей оставить меня в универе, — хрипло говорю я. — И квартиру можешь оставить.

— Могу, но не буду.

— Ублюдок, — цежу сквозь зубы, но отец не слышит меня.

— По одной причине, сын, — он пропускает мимо ушей последнюю фразу.

— Ну, давай, удиви меня, — я отхожу в сторону и смотрю в сторону моря, повернувшись к моему родителю спиной.

— Я обещал твоей матери, — говорит он спокойно, — что сделаю из тебя человека. Пришло время. Иначе ты сломаешь себе жизнь.

— Так, как ты сломал маме? — я со всей силы сжимаю пальцы в кулаки, едва сдерживая себя от необдуманного поступка. — Ты не знаешь меня, и я справлюсь без твоей помощи.

— Ну, как знаешь, — отец поджимает губы и долго смотрит на меня, — буду ждать тебя завтра в десять утра в аэропорту.

— Не дождешься, — мой голос звучит глухо. Не глядя на родителя, разворачиваюсь и захожу в подъезд потрепанной многоэтажки. Войдя в квартиру, со злости бью рукой по стене, четко осознавая, что выбора у меня нет.

Я опаздываю на десять минут. Не намеренно, разумеется. Подходя к стойке регистрации, вижу отца, который постоянно поглядывает на наручные часы, стоимостью, наверное, как наша с матерью квартира. Не спеша направляюсь к нему, замечая, что отец не сердится, скорее, наоборот. В его глазах играют искорки радости, а вот я чувствую совершенно противоположное.

С одной стороны, я и рад вернуться в столицу. Школу я заканчивал там, и у меня остались товарищи, с которыми мы по-прежнему поддерживаем отношения. Есть одна небольшая проблема. Жить с отцом я не намерен. Как только более или менее освоюсь, обязательно подыщу себе жилье и работу. В столице с этим проблем нет. Или же, если удастся, вернусь к тому, чем зарабатывал на жизнь здесь.

Мы поднимаемся по трапу и, разумеется, проходим в бизнес класс. Я невесело усмехаюсь про себя, потому как раньше отец летал только в экономе, а за последний год, по-видимости, неплохо поднялся.

— Летаешь бизнесом? — кривлю рот в злой усмешке. Отец обреченно вздыхает и молча кивает головой.

Больше не произношу ни слова. Нам не о чем говорить. Что я могу сказать человеку, который уничтожил все то, что мне было дорого. Он виноват, правда, косвенно, но от этого легче не становится.

Прошло уже десять дней, как матери не стало, но в груди так больно до сих пор. Хочется кричать громко о своей душераздирающей тоске по маме. По единственному человеку, который так искренне любил меня и заботился. Я вырос, но эта безусловная любовь никуда не делась.

Пилот воздушного судна сообщает, что мы прибываем в столицу. Самолет идет на снижение, и я открываю шторку иллюминатора. Сквозь облака начинают виднеться здания, которые пока еще сложно назвать сооружениями. Точки.

— Влад, у меня к тебе серьезный разговор, — отец хмурится, барабаня пальцами по выдвижному столику.

— У меня есть выбор? — ухмыляюсь я, намеренно выводя своего родителя из себя. — Говорить с тобой или нет?

— Перестань паясничать, Влад. Это, в самом деле, важно. В первую очередь для тебя, — угрюмо выдает отец, делая из своего стакана глоток воды.

— Валяй, — безразличным тоном произношу я.

— Я живу не один, — начинает он, но я тут же понимаю, к чему он клонит.

— Не волнуйся, твой персонал я обижать не стану, — быстро говорю я и поворачиваю голову в сторону иллюминатора.

— Похвально, — с некоторой задержкой произносит отец. — Но речь не об этом.

Я вновь разворачиваюсь и внимательно вглядываюсь в его лицо. Он нервничает, будто боится произнести следующие слова. Мне становится смешно. Что же такого этот человек хочет сказать, что ходит вокруг да около.

— Отец, если ты хочешь что-то сказать, говори. Ты хотел обсудить что-то, не я, — говорю я.

— Сын, я живу не один. И в скором времени женюсь, — роняет он. Мои пальцы невольно сжимаются в кулаки.

— То есть пока мама умирала, ты преспокойненько готовился к свадьбе? — я едва могу контролировать свой негативный порыв. Конечно, это очевидно, что отец живёт с какой-то бабёнкой в столице. А я, честно говоря, даже подумать не мог об этом, потому как в последние дни было совсем не до того.

— Она очень хороший человек, Влад, — мой отец суровым взглядом рассматривает меня. — И я прошу тебя, не переноси свою злость, адресованную в мою сторону, на эту женщину.

— Какие вопросы?! — громко восклицаю я, усмехаясь. — Все будет сделано в лучшем виде.

***

Первое, что я вижу, когда мы выезжаем на дорогу, ведущую к особняку отца, это высокий железобетонный забор, выполненный в современном стиле. Через несколько секунд отмечаю про себя и двухэтажный особняк невозможной красоты. Пожалуй, любой человек будет счастлив жить в таком доме. Кроме меня.

— Приехали, — глухо произносит отец, когда мы подъезжаем к воротам.

Территория коттеджа выглядит не просто ухоженной. Здесь страшно бросить даже крошку, потому как ее будет видно на идеально стриженном газоне. И выхожу из автомобиля и, схватив свою сумку, плетусь по вымощенной из дорогого камня дорожке. На полпути отец останавливает меня и ведет за дом к большой беседке.

— Влад, пожалуйста, прояви уважение. Ирина хорошая женщина, — со вздохом произносит отец.

— Не сомневаюсь, — я поджимаю губы, сдерживая те слова, которые рвутся наружу.

— Я понимаю, что ты злишься на меня, но как только ты придешь в себя, мы обязательно все обсудим. Сейчас из-за своих отрицательных эмоций ты не можешь объективно воспринимать все, что я буду тебе говорить, — отец говорит это совершенно серьезно, глядя мне в глаза, после чего понимает взгляд на второй этаж особняка.

— Я могу идти? — фильтрую его слова и иду в сторону входа в дом.

— Идем, — он догоняет меня и пытается приобнять за плечо, но я резко дергаю им, сбрасывая руку отца. Он обреченно вздыхает, но ничего не говорит.

Едва я вхожу в особняк, который стоит как целое состояние, меня ослепляет красота и чистота этого места. Таких условий я не знал никогда. Мотаю головой в надежде прогнать выдуманную иллюзию, но видение не уходит. Черт подери, а папаша отлично устроился.

— Отлично устроился, папаша! — раздраженно произношу я, поправляя свою сумку, болтающуюся на плече. — А где твоя баба? Что-то не встречает?

— Влад, я же просил тебя быть осторожнее в выражениях, — отец говорит громко, а я усмехаюсь в ответ, понимая, что взбесил его. Но мне плевать. На все. Даю себе установку, что надолго не задержусь в этом доме.

— Да мне плевать о чем ты просил. Поверь, я сделаю все, чтобы твоя жизнь не казалась медом, — я снова поправляю сумку, которая так и норовит упасть с плеча, и резко разворачиваюсь.

Слышу звон стекла и смотрю в сторону упавшего предмета. Похоже, это ваза и, судя по всему, не самая дешевая. Я развожу руки в стороны и быстро пожимаю плечами. Молчу, понимая, что должен извиниться потому как выражение лица той самой “бабы”, которая мгновенно прибегает на шум, оставляет желать лучшего. Переминаясь с ноги на ногу, просто жду, когда она закатит истерику или вышвырнет меня вон. Но ничего не происходит.

Она красива и ухожена. Женщина утончена, напоминает прекрасную нимфу, сошедшую на берег. Неудивительно, что отец ею увлекся. Я почти улыбаюсь, но вдруг в моем в сознании возникает лицо мамы, которая в последние полгода выглядела далеко не так, как эта ничем не обреченная женщина. Но все же осознаю, что в этом доме я гость, и пока мне некуда идти, поэтому открываю рот, чтобы извиниться, как слышу писклявый голос за своей спиной.

— Всем добрый день! Как добрались? — я медленно оборачиваюсь, и в глаза сразу же бросаются огромные очки.

— Спасибо, хорошо, — я резко перевожу взгляд на отца, тот расплывается в улыбке. Кто это такая, что отец так рад ей?

Она подходит ближе и мягко улыбается мне. Становится неловко. Не понимаю, какого черта этот Мышонок делает в доме отца. Дочерью папиной будущей жены она быть не может, потому как между ними нет ничего общего. Это же очевидно. Нанимать такой молодой персонал… Довольно странный выбор. Вероятнее всего, она является дочерью кого-то из технического персонала. Я продолжаю изучать глаза этой девочки через гигантские очки, которые ей явно не по размеру, и никак не могу отвести свои. Что-то в ее взгляде заставляет замереть, и я продолжаю пялиться на объект своего изумления как какой-то школьник.

— Я Есения, очень рада с тобой познакомиться, — она обращается ко мне на “ты”, и в моем затуманенном мозге все переворачивается. Я в недоумении округляю глаза. — Все в порядке? — через несколько секунд молчания спрашивает она.

Я перевожу взгляд на отца, но он молчит, как и его сожительница. Складывается такое впечатление, что здесь все знают что-то, что неизвестно мне. А, главное, развеять мои сомнения или поделиться этой тайной никто не торопится. Мне эта немая сцена начинает порядком напрягать, поэтому я не выдерживаю затянувшегося молчания и говорю то, о чем потом спустя много времени так сильно буду жалеть.

— Ты говорил о женщине, — раздраженно произношу я, после чего перевожу взгляд в сторону. Тощий подросток женского пола в огромных очках переминается с ноги на ногу. Я оглядываю это нелепое создание с головы до ног и прихожу к выводу, что она является кем-то из обслуживающего персонала. — Но ты не упомянул об… хм…? Кто это? Странный рабочий персонал ты нанимаешь? Мог бы и кого посимпатичнее взять и постарше. У нее опыт хоть есть, а то по внешнему виду ей лет семнадцать. Да хотя какая разница, — лицо отца вытягивается в недоумении, а будущая мачеха смотрит на меня с ужасом. Я возвращаю взгляд этой маленькой пигалице, которая выглядит так, словно проглотила кол. Не обращая внимания, добиваю девочку еще одной фразой. — Проводи меня в мою комнату, Мышонок.