По ту сторону реальности

Анастасия Наумова, 2023

Наше сознание – огромная вселенная, научившись управлять которой, можно совершать великие дела.

Обратный эффект

Голова раскалывалась с такой силой, как будто десять молотков стучали по ней без передышки. Открыв глаза, я сначала не увидел ничего, кроме темноты. Ослеп — это первое, что пришло мне в голову. Но вскоре стали появляться какие-то тени, и я понял, что это просто ночная темнота укрыла все своими темными объятиями. Холодно и сыро. И рядом кто-то дышит! Резко повернувшись, я отскочил метра на два, чуть не врезавшись в сосну.

–Ты кто? Где я? Что со мной? Я спал? Почему я спал тут? — Вопросы лились потоком, и я был не в силах их остановить.

–Я Лена. Мы сидим сейчас в лесу, каком точно, не знаю, но если ты успокоишься, я все тебе объясню.

Что-то не очень мне хотелось доверять этой странной маленькой девчонке, державшей меня за руку, пока я спал, ночью посреди непроходимого леса. Но как я понял, выбора у меня было два. Либо встать и уйти, так и не поняв, каким чудом я оказался в лесу темной ночью, спящим около сосны, или послушать рассказ девчонки, которая сидела рядом со мной в лесу и держала меня за руку, как будто мы знакомы. Вы слышали когда-нибудь о детях маньяках? Так вот у этой девчонки очень странный взгляд. Не уверен, что стоит ей доверять. На вид ей лет пятнадцать. Красивая. Но взгляд. И глаза, заплаканные глаза. Она плакала? Но почему? Неужели потому что я уснул? Сколько вопросов и не одного ответа. Ну что ж, значит, выбор сделан, буду слушать девчонку.

–Хорошо, я спокоен, расскажи мне, что я делаю посреди леса глубокой ночью? Кто ты, и почему ты сидишь рядом со мной?

–Я расскажу тебе все по порядку, это займет некоторое время. И прошу, не перебивай меня во время рассказа. Все вопросы, если таковые останутся, можешь задать в конце. Договорились?

–Вот шустрая, еще и условия ставить будешь? — я был не слабо удивлен ее настойчивости, — хорошо, буду слушать очень внимательно. Начинай, красавица.

От этих слов Ленкины щеки залились краской. Но собравшись с мыслями, она начала свой рассказ.

–Все началось год назад. Твой мир изменился кардинально. Не давая своего согласия, ты участвовал в эксперименте. Суть эксперимента — человеческий разум и человеческие возможности во сне. Ты стал главным подопытным. Весь эксперимент за тобой велось наблюдение. Человек, который решил ставить эксперимент на людях, да еще и без их ведома, зовет себя Корганов Константин Дмитриевич. Ты работал в лаборатории экспериментальных исследований имени Корганова. Целый год. Мой папа тоже устроился в эту лабораторию. После Корганов предложил ему неплохой заработок и место в проекте «Морфей». Суть проекта не разглашалась, но папе сразу стало ясно, что тут что-то не чисто. Но желание заработать перевесило, и он согласился. Узнав в чем суть проекта, папа был, мягко говоря, ошарашен. Но страх за мою жизнь заставлял его держать язык за зубами. Я случайно услышала о лаборатории во время папиного разговора с сослуживцем и стала подслушивать каждую их встречу. Узнала немногое, но главное, я узнала, что ты в большой опасности. Они говорили, что чем дольше идет эксперимент, тем сложнее тебе будет вернуться в нормальное состояние. И я решила, во что бы то ни стало помочь тебе выжить. Я подбегала к тебе на улице, и не раз. Но ты думал, что я тебе снюсь. И, естественно, не обращал на меня особого внимания. Я научилась осознаваться во сне. И нашла тебя по ту сторону реальности. Но меня выбросило из сна, так как там за тобой тоже следили и не дали мне объяснить все тебе. Потом я рассказала все папе, и мы придумали план, как тебя спасти. Папа сделал препарат, который смог бы вернуть тебя в нормальное состояние. Но конечный элемент чтобы препарат подействовал, была твоя кровь. Мы приехали за тобой к дому, где ты жил, и ты согласился уехать с нами, ты помнил меня, хотя для тебя это был только сон. Мы ехали в автобусе к нашему тайному дому, где мы с папой жили последние две недели. Потом произошло что-то страшное, и наш автобус перевернулся. Папа услышал снаружи голоса и понял, что эти люди ищут нас. Это они подстроили аварию. Я не могу сказать хотели ли они нас убить, хотели ли они убить тебя, или просто хотели остановить, но, ни то, ни другое у них не получилось. Во время аварии у моего папы пострадала нога, и он не смог бежать с нами. Но мы с тобой убежали в лес, благо, что на шоссе не было фонарей, и видимо никто не заметил нашего побега. Я прихватила с собой кейс с препаратами, чтобы вывести тебя из сна. Мне пришлось внутривенно ввести тебе два препарата, и, как я понимаю, я с этим справилась. Я так думаю. Раз ты ничего не помнишь, значит, все получилось и препараты помогли. Теперь если у тебя есть вопросы можешь задать их, я постараюсь на них ответить. — Ленка закончила свой рассказ и глубоко вздохнула.

Я сидел на холодной земле и не мог понять ни слова, из всей речи, что произнесла эта девчонка. Мое лицо саднило и в предрассветном небе стали видны все синяки и ссадины, которые я получил во время аварии. Смесь ужаса, страха, недоверия и злобы застыло на моем лице.

–Все, что ты рассказала — это правда? — Вопрос прозвучал сухо и безжизненно.

–Да, это все правда, Саш. — Лена старалась говорить как можно мягче, чтобы еще больше не напугать его.

***

16 лет назад.

За окном серые пасмурные тучи и настроение такое же. Моя мама нашла себе нового мужика, и почему-то он не внушает мне доверия. Ростом он невысок, плотного телосложения, лицо испещрено морщинами и над верхней губой красовались маленькие плешивые усики. Мягко говоря, невзрачный тип. Но самое неприятное в нем — это его взгляд. Холодные стеклянные глаза смотрят как будто через человека. Сказать, что его взгляд пугает, ничего не сказать. Впервые он приехал в наш дом в октябре 1997 года. Я навсегда запомнил этот день. Я сказал ему два слова и захлопнул дверь своей комнаты перед его носом.

–Уходи прочь! — прокричал я ужасному мужику, пришедшему в наш дом, с надеждой познакомится со мной и найти общий язык.

Еще чего захотел. Не собираюсь я с ним общаться. Не заставят.

Но не прошло и месяца, как этот тип нашел ко мне подход. Он приходил, чуть ли не каждый день и дарил мне все новые и новые подарки. Мама была не рада, говорила, что нечего меня баловать. Зато я был счастлив. Он покупал все самое новое и современное. Мне было наплевать, сколько денег он на все это угрохал, и откуда он их берет. Главное, что за все подарки он не просил ничего, кроме хорошего отношения к нему. Папой называть себя он не заставил, представившись Константином Дмитриевичем. Вскоре мы все переехали в просторную трешку, а потом и вовсе в свой дом. Мама постоянно говорила, что она чувствует себя принцессой, а мы двое — ее рыцари. Видя, как мама счастлива, я принял Константина Дмитриевича в семью.

4 года назад.

Я учился на третьем курсе института. Точнее сказать, всеми силами пытался не вылететь с третьего курса института. Я был беззаботен и волен делать все, что мне вздумается. Я гулял ночи напролет, приходил домой еле стоя на ногах, и все мне сходило с рук. Константин Дмитриевич принял позицию безмолвного наблюдателя, а мама и вовсе не справлялась со мной, всеми правдами и неправдами уговаривая меня взяться за ум. Но разве мне это было нужно? У меня все было, я ни в чем не нуждался. Мне было наплевать на институт, на мое образование, на то, кем я буду работать. В общем-то, я и не собирался идти работать. Зачем? У меня итак все было, я ни в чем не нуждался.

В итоге своими выходками я довел маму до сердечного приступа. В тот момент я перепугался не на шутку, понимая, что я причина всех маминых переживаний и все это из-за меня. Когда ее увезли в больницу, у меня с отчимом состоялся тяжелый разговор.

–Саш, ты понимаешь, что довел маму до инфаркта? — осуждающе спросил отчим, посмотрев на меня глубоко запавшими глазами.

Я совершенно не хотел обсуждать с ним мое поведение, тем более случившийся с мамой инфаркт. Я встал из-за стола, собираясь уйти, но он схватил меня за руку, сжав ее так, что я почувствовал всю злость, которую он ко мне испытывал.

–Сядь, мы еще не договорили, — его ледяной взгляд пронзил меня холодом и злостью. Невольно сжавшись, я опустился на стул напротив него.

–Я был добр с тобой, Саша. Ни в чем тебе не отказывал. Хорошо к тебе относился. Но всему есть предел. Своим поведением ты довел маму до инфаркта, — строгий тон разговора не предвещал ничего хорошего.

Я сидел, молча, опустив голову и смотря в пол. Я и сам все прекрасно понимал и знал, что своим поведением очень сильно огорчал маму.

–Я хочу предложить тебе два варианта развития событий, — продолжил свой монолог отчим, — первый вариант очень прост, ты продолжаешь жить также, как и жил, я перестаю тебя спонсировать, тебя отчисляют из университета, и ты скатываешься в яму бездомным пьяницей, — он смотрел на меня властным, презрительным взглядом, давая понять, что именно так и будет, как он сказал.

–Для второго варианта нужно будет приложить небольшие усилия, — отчим ненадолго прервал разговор, сверля меня оценивающим взглядом.

Я смотрел на него, не отводя глаз, и чувствовал страх, я не могу объяснить причину, но его взгляд пугал меня, враждебный, злой. Его глаза неестественно блестели, такое чувство, что разговор приносил ему удовольствие.

–Если ты выберешь второй вариант, — продолжил отчим, — перед тобой откроется дверь в светлое будущее, но для этого тебе нужно будет перестать гулять, взяться за голову и окончить университет. И я знаю, что ты сможешь с этим справиться, я не сомневаюсь в твоих умственных способностях. А после университета я возьму тебя на работу в свою лабораторию.

В гостиной повисла гнетущая тишина. Отчим ждал моего решения, а я не хотел плясать под его дудку. Но я понимал, что для мамы так будет лучше и, сказав отчиму, что выбираю второй вариант, кардинально изменил свою жизнь.

К концу года я поднялся с троечника на твердого хорошиста. Став прилежным студентом и любящим сыном, я принес в дом спокойствие. Вскоре, отчим предложил маме пожить у моря, и, купив небольшой домик на берегу Азовского моря, перевез ее подальше от городской суеты. За все мои старания и учения я был вознагражден — отчим купил мне дом с небольшим участком в Подмосковье, этим же летом я перебрался жить отдельно. Мама обосновалась в домике у моря и решила остаться там.

2 года назад

На пятом курсе обучения как отчим и обещал, он взял меня на работу в свою лабораторию. Я и не знал, где и с чем работает отчим. Оказалось, что у него своя экспериментальная лаборатория, и там ставят эксперименты, связанные с сознанием и сном. Отчим сразу дал мне понять, что мое образование не играет важной роли, главное, что я познаю здесь. Первые полгода я почти ничего не делал, кроме чтения. Я перечитал массу научной литературы, но это была лишь малая часть того, что хранилось в библиотеке лаборатории. Меня увлекла тема, связанная со сновидениями, с мировосприятием. Я просился участвовать во всех экспериментах, которые ставили в лаборатории. Но многие эксперименты проходили под грифом «Секретно» и допускали до них только ведущих ученых этого эксперимента.

Любопытство мое все росло и однажды мне удалось проникнуть в секретную часть лаборатории, и, спрятавшись в шкафу, я стал наблюдать. То, что я увидел, поразило меня до глубины души. Вошли ученые и ввели человека, которого прежде я не видел. Его усадили в кресло и закрепили руки и ноги. Этому человеку поставили катетер и стали вводить внутривенно препараты, значение и функции которых мне неизвестны. Было видно, что человек нервничает, но он не кричал. Ввели два препарата в белых ампулах и еще одна ампула была темно-синей, ее ввели после белых. Я был немного шокирован, но стоял смирно, боясь выдать себя. Я и не думал, что в лаборатории ставят опыты на людях. Оказывается, мне была известна только изнанка всех экспериментов, которые проводились в лаборатории моего отчима. Подопытный резко вздрогнул, выведя меня из размышлений, он стал биться в конвульсиях, руки и ноги тряслись, будто были тряпочные. Видимо что-то пошло не так. Все стали бегать, нервничать. Что-то говорили, но из шкафа мне было не разобрать слов. Через некоторое время изо рта человека пошла пена, он закатил глаза, его взгляд застыл, и он, обмякнув, остался сидеть в кресле и не проявлял никаких признаков жизни. Привезли каталку, человека переложили на нее и закрыли простыней. С головой. Неужели умер?! Это немыслимо. Тело увезли и ученые стали расходиться. В комнате остались двое, ученый и отчим. И надо было в такой неподходящий момент мне взять и чихнуть. Это все моя аллергия на пыль, с детства не переносил ее. Естественно меня заметили. Отчим что-то сказал ученому и тот вышел. И вот мы с ним остались одни. Он безмолвно стоял и смотрел на шкаф. Я тоже не шевелился, пытаясь даже не дышать. Время тянулось бесконечно, но ничего не происходило. Он все также стоял и смотрел. Тут двери лаборатории распахнулись, и комнату залил яркий свет.

Наши дни.

И вот я очнулся в лесу с незнакомой девчонкой, с ужасной головной болью и множественными ссадинами.

И я знаю, кому я обязан всеми моими страданиями. И я знаю, что я сделаю с этим человеком. Отчим. Корганов Константин Дмитриевич. Человек, который сделал из меня подопытную крысу.

–Твой отец остался в автобусе? — Спросил я девочку.

Вздрогнув, от неожиданной фразы, Ленка положительно кивнула.

–Не переживай! Я уверен, что с твоим отцом все в порядке! И мы спасем его!

–Да, — голос девочки был тих и обеспокоен, — ты думаешь, что он жив?

–Я думаю, что его могут тоже использовать как подопытную крысу. Так что есть вероятность, что он будет жив, — мой голос был сух и безжизненен.

Солнце еще не проникало своими лучами сквозь густую крону леса, но ночь отступала, давая первым бликам света проникнуть сквозь тьму. Мы отправились в путь, проходя через бурелом и лесную чащобу. Ориентиром был компас и карта, которые были у девочки с собой. То и дело останавливаясь, она сверялась с картой, хмурилась, всматриваясь вдаль, и начинала путь снова. Я, молча, шел за ней. В голове моей была какофония мыслей, хаотично сменяющих друг друга. К вечеру мы вышли к деревне, на первый взгляд заброшенной. Пройдя мимо нескольких явно нежилых домов, мы остановились у сараюшки.

–Мы дома, — уставшим голосом проговорила девочка, подходя к старому дому и открывая дверь.