Записки ищущего из Санкт-Петербурга

Анастасия Михайловна Губина, 2019

Ты пройдешь большой путь, но пройти быстрее ты его не можешь. Все остановки, задержки – нужны. Они крепче дадут тебе осознать истины. Я хочу тебе рассказать, что это нормально и нужно. Это твой путь. Если бы у меня была машина времени, то я бы отправила эту книгу себе в 13, 20, 25 лет и даже в 40, 50 и 90 лет, если мне предначертано столько лет жизни.

Человек-одуванчик

…Жил-был себе человек-одуванчик.

А потом покрылся слоем плесени, но не плесени, конечно, а построил перед собой ограду, стену из камня и изо льда.

Но и его можно понять: он хотел защитить малыша, маленького крошку-ребенка, живущего внутри.

Воздвигая эту ограду, этот человек-одуванчик сам не заметил, как где-то потерял всю свою одуванчиковую сущность.

Он не заметил, как замуровал в стену своё солнечное сияние, свою улыбку, свой интерес и расположение к другим одуванчикам, потерял-замуровал то, чем раньше был полезен другим, и то, чем вдохновлял другие одуванчики сиять и тянуться к солнцу.

Но все эти потери он не замечал. А САМЫЕ СЕРЬЕЗНЫЕ ПОТЕРИ ТЕ, ЧТО МЫ НЕ ЗАМЕЧАЕМ.

Всё бы так и продолжалось, и стена бы всё росла и росла, но тут одуванчику посчастливилось, ему помогли: давний друг-одуванчик постучал молоточком по стене. И стена дала чуть заметную трещину.

Ох, как и больно было человеку-одуванчику, он же так сроднился с оградой, он думал, что не по ограде стучали, а ударили его малыша, которого он защищал.

Человек-одуванчик мучился, терзался, кричал от боли, но боль прошла и одуванчик увидел, что ребенок цел, а перед ним стена. И он понял, в чём он ошибался: не стену нужно было строить, а малыша воспитывать, чтобы он сиял и мог держать удар.

А пока строилась стена, малыш так и оставался маленьким и хиленьким.

Но когда человек-одуванчик стал бояться за малыша, когда он начал строить стену?

Наверное, всё началось с того, что человек-одуванчик увидел, как хорошо и легко живется тем, кто немного с цинизмом относится ко всему. И приобретя немного жизненного опыта, побывав в разных ситуациях, пройдя многие трудности, борясь, он подумал, что да, уже может быть таким же, прожженным. Ему казалось, что, раз для всех это замечательно, значит, и для него это здорово.

Это был первый шаг, когда он потерял свою лёгкость.

А дальше панцирь всё креп и креп.

Эта броня была так необходима. В ней он никому не верил, не верил в искренность людей, во всём искал подвох.

Не верил в своё право на существование и не мог поверить в добрые намерения. Казалось, все только смеются над ним, а посмеяться со всеми одуванчик не умел: слишком держался за своё мнимое чувство значимости.

Так себя оградить было легче, так было меньше шансов, что ему причинят боль, что он окажется обманутым, в дураках.

В конце концов, из-за страха, что будет страдать его внутренний ребенок, его душа, он и отрастил толстый-претолстый непробиваемый панцирь.

Но так нельзя. Нужно всегда готовность быть внутренне беззащитным и не бояться принять эту боль, не заталкивать ребенка подальше, лишь бы он не поранился. Малыша нужно воспитывать и тренировать изо дня в день. Не заталкивать эту боль, а сразу прощать и понимать. Учиться сохранять любовь в душе несмотря ни на что — в этом и есть сила.