Никому не говори!

Анастасия Колмогорова, 2022

Я капитан милиции окружного отдела города Петры, и ночной стрип-клуб на моём районе стоит костью в горле, но вовсе не из-за контингента, а из-за его обворожительной владелицы. Нина Фризер. Моя богиня и моя кровоточащая язва. я ненавидел её. Я обоготворял её. Вот только смерть моего лучшего друга переворачивает мою жизнь вверх дном, и я уже не понимаю, что хорошо, а что плохо.

Глава четвёртая

Нина

— Я не понимаю, что со мной происходит. Я то хочу вцепиться ему в глотку, то умолять меня поцеловать. Три раза, Слава! Та дрянь кончила три раза в задрыпаном туалете, а я? Я готовилась, планировала, а он… козёл!

— Подожди. Что-то я не поняла. Он кончил с тобой?

Я кивнула на слова сестры.

— Кончил.

— А с ней?

Я покачала головой. Я хорошо видела, как он в раздражении вышел из неё и снял пустой презерватив. Спасибо, что хоть предохранялся. Урод. Он — моральный урод.

— Ну и что ты тогда истеришь? Сегодня у него днюха же? Скоро наклюкается и приползёт к тебе, орёл сизокрылый. Только, Нин, зачем он тебе? Захаров тот ещё индивид.

Я нахмурилась.

— О чём ты?

— Ой, — раздражённо выдохнула она по видеозвонку. — Захаров мент. Правильный мент. Но с изъяном. Его бывшая работает у меня бухгалтером в Мове. Я её чуточку поспрашивала про прошлое, ну она и выдала про старые отношения.

— Что она выдала?

— Захаров не любит, чтобы ему перечили. Он бывший военный, командиром был, прошёл и плен, и кровавые бойни. Так его бывшая подружка уверяет, что у него не всё в порядке с головой. Сама подумай, вдруг она правду говорит? Может, он не является таким, каким кажется?

Слова сестры всё больше и больше озадачивали.

— Каким «не таким»?

— Я не знаю, сестрёнка. Лена отказалась говорить такие подробности, но будь с ним аккуратнее. Мало ли. Вдруг он БДСМщик какой-нибудь.

Я вспомнила, как он шлёпнул меня сегодня. Мне не было больно, скорее горячо после удара. И за шею он взял меня не душа, а просто держа. Не знаю, что с ним не так, но Захаров точно не из «таких». Он не причинит мне вреда.

— Какое это отношение имеет ко мне?

Сестра цокнула языком и что-то отпила из кружки.

— Нин. Ну, дурочку не включай. Я же вижу тебя насквозь, ты сохнешь по нему.

— Он всего лишь меня возбуждает, — пробормотала я, вырисовывая круги на простыне. — Просто он такой… Я даже не знаю, как это описать. Настоящий, что ли? В нём нет такого, мол, о, ты владеешь стрип-клубом, значит, хорошо трахаешься и богата. Нет в нём этого. Он смотрит на меня как на шлюху, будто я мусор какой-то. А я хочу большего, понимаешь? Хочу уважения к себе.

— Тогда тебе мимо, сестрёнка.

Я посмотрела на Славку, которая была моим отражением в зеркале. Мы близнецы. Но не те, которые любят всё одинаковое и общее, а те, кто задолбался от воскликов: «Ого! А вы чувствуете друг друга?». Поэтому, когда получилось выпорхнуть из родительского гнезда, мы разбежались в разные концы страны. Славка открыла свою автомастерскую, а я стриптиз-клуб. Вот такие мы разные.

— Это ещё почему?

— Захаров циник и верен своим принципам, а ты у нас кто? Правильно. Ты — владелица стриптиз-клуба, которая наверняка получила бизнес от богатого папика и раздвигает ножки перед каждым встречным. А Захаров мент до мозга костей. Улавливаешь суть?

Я нахмурилась. Так-то я получила бизнес от богатенького папика, только от родного отца, который горячо «любит» своих дочек, а не через постель с плюшевым бегемотом.

— Нет, Захаров другой. И он мне нравится.

— Ну, зачем он тебе, сестрёнка? — психанула Слава. — Он же жалкий мент! Они получают-то там копейки. Ни ресторана нормального, ни подарков.

Я покачала головой. Ничего она не понимает. Мы с ней настолько же разные, насколько и одинаковые.

— Он капитан милиции, — поправила я её с таким видом, будто есть разница. — Да и не за бабками я гонюсь. Просто, — я закусила губу, — ты бы видела его. Это бомба, Слав, так и хочется облизать. Вытрахать, чтобы, скотина, слова не смог мне сказать…

Дверь в мою комнату неожиданно распахивается, впуская басы громкой музыки снизу, и на пороге я вижу Антона. Не в стельку, но пьяного. Он в пижамных штанах и кроссовках, а для меня это будто самая сексуальная одежда на свете. Он уезжал со своего же праздника? Но вернулся. Почему? Да и есть ли разница? На нём не было рубашки, вот что важно! И его грудь… Слегка покрытая волосами, но рельефная, хотя подкачать форму всё же стоит чутка. И он снова был в бешенстве. У меня даже дыхание перехватило от одного его вида. Стоит, облокотившись локтем о косяк, глаза потемнели ещё больше, скулы ходуном.

Я сглатываю слюну, испытывая какой-то странный страх или это предвкушение, и на автомате принимаю нужную мне позу. Всего лишь поворачиваюсь к нему и приподнимаю колени выше, а он пожирает меня взглядом, от которого кровь в венах начинает бурлить. Молча, отлипает от проёма и направляется ко мне, скидывая на ходу штаны и боксеры, а я смотрю на его член, пока он стоит передо мной обнажённым.

В молодости он был шикарен. Я видела фото и с пляжей, и в военной форме «С.С.Р.Р». Всё покрыто мускулами и на животе все необходимые кубики были. Сейчас он лишь слегка вышел из формы, потеряв чёткие контуры, но крепость мышц осталась. И он стал ещЁ красивее. Зрелее. Мужественнее. От того мажора на фото остались лишь блеклые воспоминания. Сейчас передо мной стоял настоящий мужчина с большой буквы и с внушающим трепет агрегатом.

Он опускается ко мне на кровать, нависая надо мной, и сразу впивается грубыми губами мне в рот, врываясь языком и придавливая меня своим весом. Мой халат сам собой расходится в стороны, открывая и без того свободный доступ к моему телу.

Но в этот раз он другой. Да, такой же грубый и властный, но почему-то медлит, будто смакуя происходящее. Кусает мои губы, оттягивая их, и тут же снова целует. От него пахнет шампунем, пивом, водкой и сигаретами, и… Чёрт возьми, меня уносит от смеси этих запахов! От его близости! От его губ! Я царапаю ему спину, сжимаю бёдрами талию и трусь об него как кошка во время течки. Как же я хочу его. Плевать на глупые чувства, кому они нужны? Мне нужен такой мужчина, хотя бы для личной коллекции, чтобы потом не жалеть, что упустила такой шанс. Наверное, это не правильные мысли, но Слава дала понять, что на большее я рассчитывать не могу при любом раскладе.

Антон спускается мне на шею, прокладывает дорожку к груди и всасывает мой сосок, а я выгибаюсь под ним, прижимая его голову к себе. Как это приятно! А его руки на мне? Они сминают до красных пятен мне бёдра и грудь, а пальцы оставляют полосы после себя. Боже. Только не останавливайся! Прошу! Только не останавливайся! Я готова это кричать, когда он с чмоканьем оставляет один мой сосок в покое, но принимается за второй. Они набухли и стали больше, а Захаров всё продолжает и продолжает издеваться надо мной. Опускает руку ниже и щипает клитор так, что звёздочки сыплются по всему телу, а после двигает пальцами, растирая кожу. Я кончаю в сильных судорогах, но экстаз длится недолго, уступая место новому возбуждению. Пугаюсь, что он опять встанет и уйдёт, но Захаров опускается ртом ниже и накрывает языком промежность, всасывая мои соки, покусывая горошину и вылизывая всё, до чего может дотянуться его горячий язык, который проходится вдоль и входит во влагалище, но этого так мало! Я стону от чувства недостатка и потянула его волосы ко мне, но он лишь мотнул головой, скидывая мои пальцы, и садиться, чтобы развязать пояс банного халата, снять с меня его и потянуть к себе на колени за талию.

Его губы солёные от меня, а на члене поместились бы три мои ладошки. Два этих факта буквально взрывают мне мозг. Я уже не могу терпеть. Он нужен мне.

— Антош… хватит…

Он кусает мою нижнюю губу, оттягивая её, и до боли сжимает ягодицы, заставляя молчать.

— Заткнись, Фризер. Пожалуйста, заткнись.

И я бы, наверное, обиделась, но с этими словами он резко насаживает меня на себя, и я утопаю в чувстве наполненности им и кайфа. Я поднимаюсь на руках и сама приподнимаюсь на нём так же медленно, как он выходил из меня сегодня, и опускаюсь так же быстро и резко, как и он. Захаров вздрагивает и со стоном целует мне шею. Господи, как мне нравится этот звук! Как я тащусь от этого мужчины! Я двигаюсь на нём в том же ритме, но чувство, что этого недостаточно не покидает меня. Любишь делать больно, Захаров, а что если причинить её тебе?

Я впиваюсь ногтями в его спину, оставляя довольно глубокие раны ногтями, но кажется зря. Всё его тело охватывает дрожь, и я снова слышу стон, полный удовольствия, а после…

— Сука! — выматерился он сквозь зубы и швырнул меня на кровать. Он перехватил руки у меня над головой и до резкой боли сжал в кулаке половые губы, дёрнув при этом. — Больше не смей так делать, ты поняла?

Я кивнула, понимая, что действительно переборщила — под ногтями была его кожа и кровь. Думала, что сейчас он точно уйдёт от меня, снова оставив голодной, но вместо этого он входит, но медленно, смотря мне в глаза, и замирает. Гладит ладонью по ягодицам, очерчивает талию, сжимает грудь, которая не помещается в его руке, и останавливается на моей щеке. Большой палец проминает мне губы, раскрывая рот, и входит внутрь. Я сосу его и чувствую, как дёргается его член во мне.

— Как же ты прекрасна.

Меня чуть не разорвало от счастья и понимания, что я нравлюсь ему. Что это не просто трах, чтобы доказать что-то. Он здесь, потому что его влечёт ко мне так же, как и меня к нему.

— Отпусти меня, — шепчу, желая, чтобы не отпускал никогда. Чтобы заковал своими наручниками и держал в плену всю оставшуюся жизнь. — Я покажу, что могу быть ещё и способной, отпусти, Антош.

Он освобождает мне лишь одну кисть, и я ложу её ему на щеку. Покрыта дневной щетиной, слегка колется, но так приятно. Я целую его губы, на которых вкус моего тела, надавливаю собой, чтобы лёг на спину и сажусь сверху. Снова целую его губы и опускаюсь по подбородку на шею, грудь, обвожу языком соски. У меня было не так уж и много мужчин. С каждым из них я состояла в отношениях. Но никто из них не был таким же зрелым, как Антон. Я дико нервничала, боясь опростоволоситься, потому что никому ещё не делала того, что хотела сделать для него.

Спускаясь к животу, я взяла его член и прошлась ладонью по всей длине. Хриплый выдох дал понять, что пока делаю всё правильно. Обвожу языком светлую головку и тиру им уздечку. Мощный агрегат дёргается в конвульсиях, но не кончает. Оказывается для него этого мало, а на видео, которые я смотрела тонными все эти два года, мужчины кончали сразу же. Вот и верь в такие постановки. Сперва я растерялась и выдохнула, но Антон взял мои волосы в кулак, чтобы они мне не мешали, и я собралась. Всё это время я вела себя с ним как хозяйка борделя, а не клуба, так пора бы быть смелей. Нахрен тогда начала эту чёртову игру?

Чтобы не задеть его зубами, я завела губы под них и, придавливая, начала двигать головой и рукой одновременно. Всё моё внимание было на правоохранительном органе этого мента. Я даже не замечала, как Захаров массировал мне затылок, и увидела в каком он блаженстве, лишь когда остановилась, чтобы вдохнуть воздуха. Он откинулся на подушки, подняв голову выше. И как это было красиво отсюда. Его грудь, кадык и подбородок. Я настолько завелась, что с ещё большим энтузиазмом вернулась к занятию. Ему нравится! Нравится! Я слышу его стоны, вижу в каком он удовольствие, а с той шмарой он не был таким! Только со мной!

— Нина…

Вот же… Да, милый, да! Давай! Я сделаю всё, лишь бы ты шептал только моё имя! Я взяла его глубже, хоть и было больно, потому что гортань оказалась куда у́же. Но это стоило того. Он застонал, изливаясь прямо мне в глотку, а я продолжала, поглощая солёную жидкость, наплевав на стыд. Он кончил! Кончил со мной! Всего лишь от моего минета! Господи, какой мужчина!

Я поднялась, когда он затих, но ещё двигала рукой вверх и вниз, обводила большим пальцем его дырочку и терла уздечку ладонью… Пока не поняла, что этот ублюдок спит.

— Антон?

Никакой реакции!

— Мудак! — вспылила я, ударив его по груди, но он лишь перевернулся на живот, подмяв под себя одеяло.

Из телефона вдруг донёсся смех сестры. Всё это время она была на связи? Вот стерва! Да и всё равно. Нам скрывать нечего друг от друга. Но Захаров… Кретин! Ну, я тебе устрою!

— Нина?

Я посмотрела на улыбающуюся сестру, полная гнева и голода.

— Я тут подумала… Он интересный экземпляр. И, да, неужели тебе утёрли нос!

Я вспыхнула из-за её слов, а Слава лишь рассмеялась.

— Чау, сестрёнка, а то и мне нужна разгрузка. Какой мужчина! Я тоже «хочу» такого…

Она отключилась, а я посмотрела на мирно спящего Антона. За что ты так со мной? У него до сих пор стояк, а он спит! Я чувствовала себя странно. Меня буквально поимели два раза сегодня, а никакого удовольствия от этого нет. Чтоб тебя черти разорвали, Захаров! Нельзя же так поступать!

Тем не менее, я взяла из шкафа ещё одно одеяло и укрыла его шикарный голый зад.

По крайней мере, уснул он в моей постели. Я была наслышана о его похождениях. Этот «правильный» мент перетрахал почти полгорода. Все стриптизёрши пускали слюни на него, шушукаясь, какой он искусный любовник, а одна из официанток сегодня была с ним в туалете. Уволю её к чертям собачьим. Ненавижу эту шлюху. Раздвинула ноги в рабочее время с клиентом. Я предупреждала её. А то, что это был Захаров, меня вдвойне бесило. Пусть скажет спасибо, что уйдёт отсюда живой.

Всю ночь я разбиралась с делами в клубе. Как оказалось, менты отдыхают пуще, чем детки депутатов. Выйдя на улицу, они шмаляли по бутылкам, трахали моих девочек не только с их согласием и выпили почти весь ассортимент в баре. Вадимке придётся возместить использованный товар, а мне искать почти половину персонала, потому что даже немногие парни из работников загибали бухгалтерш и молоденьких сучек в форме. Но что меня удивило, никто не остался спать здесь. Ближе к утру клиенты разъехались по домам или отелям, а к шести утра уборщицы привели в порядок танцевальный зал. Бедные женщины. Они выметали чьи-то трусы и вытирали блевотину. Надо бы поднять им зарплату.

Ближе к обеду приехали поставщики, которым я оплатила алкоголь и продукты для закусок. Это задержалось на полчаса, потому что ублюдки решили надуть меня, не отдав один ящик водки. Не велика потеря, но разреши одному, и последуют сотни. Нервная и злая из-за двух идиотов, я вернулась в свою комнату, где ожидала застать Захарова, но ошиблась. Он ушёл. Ублюдок просто ушёл. Ненавижу его! Ненавижу. И, кажется, люблю. Иначе, почему мне так больно? Почему хочется рвать и метать от мысли, что ему-то на меня насрать. Я всего лишь очередная дырка для него.

Спустившись вниз, вижу, как на улице прямо перед дверью крутиться Антон, пытаясь рассмотреть спину. На мгновение сердце замирает. Он здесь. Он ещё здесь. Стоит спокойно курит с охранником. Они перекидываются парой слов, и тут что-то происходит. Антон звереет за долю секунды, замахивается и бьёт мужчину в лицо кулаком, а потом коленом. Я вылетаю, чтобы остановить его, но он сам меня замечает и сплевывает прямо мне под ноги.

— Вот это? — раздается тихий вопрос, — серьёзно? — качает головой, а я ничего не понимаю. В его глазах осуждение и ярость, а в голосе горечь. — Шалава!

Это как пощёчина по лицу, и я немею, не зная, что сказать, а ублюдок просто сбегает по ступенькам и садиться в свою машину. Что я сделала не так?

Ярость поднялась в груди с такой силой, что было трудно дышать. Шалава, значит? Шалава?! Никто меня так ещё не оскорблял! Не на ту нарвался, Захаров! Ты будешь моим, но сначала я тебя выдрессирую, бешеный ты пёс! Я заставлю тебя пасть к моим ногам, и ты молить будешь быть твоей, или я не Фризер!