По велению вселенной… Я пробуждаю спящее лихо

Анастасия Волкомир, 2022

Современный мир, похожий на наш, но все что в нем происходит подобно RPG стратегии. У тебя есть и ограниченный инвентарь, и оружие, ты можешь пить волшебные зелья и прокачивать свой уровень, существует лишь одно "но". Согласно древнему преданию, когда солнце заходит за горизонт, по школьным коридорам бродит Черный Зверь, предвестник конца мира, в поисках легкой добычи и сокрушения земель. Илья Силантьев, способный ученик, которому с самого рождения суждено быть избранным, пойдет на все, чтобы чтобы пророчество не стало былью и стереть имя врага с лица земли. На какие ухищрения он пойдет ради этого и какой секрет хранит от него семья?

Глава 1

«… Мастерство быть излишним, подобно мне

Мастерство быть любимым, подобно петле» (Е. Летов «Русское поле экспериментов»)

Я смотрел на нее, медленно смакуя гранатовый сок из граненого стеклянного стаканчика, что подают в школьной столовой. Напиток сиял рубиновым отблеском в свете солнца, проникавшего из тонких окон среди массивных бетонных стен. С каждым глотком он пульсировал словно кровь, стекающая по артерии, обогащая меня кислородом и чувством насыщения.

Мне частенько доводилось видеть ее в дальних рядах на большой перемене между третьим и четвертым уроком. Тонкая шея, маленькие руки и густые рыжие волосы, завязанные в конский хвост. Она всегда смотрела куда-то вниз, не замечая никого в окружении. Будто не от мира сего. Ее не интересовали земные проблемы. Она была выше этого.

Я заметил ее лишь недавно.

Тогда она сидела слева от меня на олимпиаде по математике и одна из первых сдала свой листок с решениями. Видимо, задачки давались ей плохо, раз решила сдаться без боя. До этого я обронил металлическую линейку, и она ударилась об пол с оглушающим лязгом, завлекая посторонних на сдержанные смешки. Вздрогнув, та быстро подняла ее дрожащей рукой. Наши глаза на мгновенье столкнулись.

Весь день ярко палило солнце, окрашивая кабинет в желтые тона, разбрасывая от предметов длинные тени. Создавался контраст между светом и тьмой. Невидимая борьба, подвластная лишь моему взгляду. Такая погода весьма необычна в наших краях, да еще и осенью, которая славится своими беспрерывными дождями.

Темные геометрически линии оконных рам украшали однотонные парты.

Ее силуэт освещался «искусственным нимбом», созданным сиянием вечной звезды.

Смутившись, она опустила взгляд. Какой же красивый оттенок зеленого отражался в ее глазах. Я такого раньше не встречал, а поддержание глазного контакта для меня тот еще спортивный интерес. Мог часами донимать кого-нибудь своей персоной. Мне нравится это ощущение первенства, когда твой собеседник не может выдержать навязчивого напора, особенно если в негласном споре правота за мной. Такое часто случается.

В ней же я ощутил что-то новое. Это был не дух соперничества или интерес к точным наукам.

Готов голову на гильотину сложить, это неоправданно пафосное мероприятие ее совсем не интересовало. Учителя любят выдвигать способных детей на подобные унижения во имя долгожданной прибавки к зарплате. Скорее всего, она просто выполняла свою обязанность. Оправдывала возложенные ожидания. Как мне знакомо это…

Потому такое безразличие к происходящему становится оправданным. А смущение мотивировано не более чем, как столкновением со мной. Вряд ли мальчики интересуются ей, а она ими. В этом возрасте они любое неосторожное движение воспринимают как благоприятный знак.

Впрочем, это приятно.

Мне, на самом деле, девушки никогда не нравились. По крайней мере те, что со мной учились. Все до единой какие-то недалекие, вульгарные, живущие по принципу: «Авось, лошок клюнет». Ведут себя вызывающе, одеваются так, будто были готовы в любой момент раздеться. Она такой не была. Была в ней и кротость, и обаяние, и скромность. Должно быть, принцессы так и выглядят.

Сейчас она сидела на другом конце зала и медленно жевала обед, а я не мог оторвать глаз от ее чистого образа. Вокруг стоял гул детей, жаждущих своей похлебки. Из общего шума доносился какой-то современный сленг, понятный только определенной субкультуре, но я старался не обращать на них внимание. Я все пил и пил, сок никак не заканчивался. Мы сейчас не столкнемся взглядами снова, знаю, но это и не было моей целью. Не сегодня.

Меня все еще ждет другая миссия. То, для чего я был рожден.

— Куда ты все время смотришь? — Спросила моя одноклассница Полина, сидевшая напротив меня. Теребила прямые иссиня-черные волосы, другой рукой подпирала подбородок. Та и не думала начинать обед. Она продолжительное время сидела на диете, но по факту просто бездумно морила себя голодом. Девчачьи комплексы — забавная штука.

— Да так, веду наблюдение. — Не люблю такие назойливые вопросы, поэтому стараюсь отвечать односложно и нейтрально. Так провокация не сработает. Мои дела всегда должны оставаться при мне и никого не касаться впредь.

Та протяжно вздохнула: — Ты хоть в курсе, что скоро придут результаты олимпиады? Неужели неинтересно?

— Не. Я выиграю, задачи были не такими сложными, как изначально обещали. Учителя любят излишне нагнетать. Надо будет — пойду на городскую, лишь бы не доставали. Мне не об этом надо думать. Сама знаешь.

— А что, следы появились? — Не без смешка спросила она. Мне не нравилось ее чувство юмора. Слишком глупые шутки, лишенные твиста. Подковырка ради обесценивания. Полина вообще яркий представитель неразумной расы, которая, казалось бы, хорошо понимает естественные науки, но при этом остается совершенно неинтересным человеком. Вроде бы много чего знает, а дальше своего носа ничего не видит. И этого человека в свое время заметили лучшие маги города.

Да, она пытается быть многогранной личностью, много читает, интересуется всяким, но на деле все ее великолепие ограничивается собиранием карточек с полумифическими монстрами. Вся такая серьезная, а занимается детским промыслом. Не понимаю, что она в этом нашла.

— А должны?

— Ну, если пораскинуть мозгами, то что-то же должно быть? Легенды не берутся с потолка. Значит, были свидетели. Как это получается: Зверь существует, а никаких признаков жизни нет? По-моему, это нелепо.

— Я уже не раз говорил: Зверя видишь лишь однажды. Дважды, согласно легенде, ты его не встретишь.

— Дальше только смерть?

— Вот именно.

— Пф, еще хуже. Тот, кто сочинил эту легенду либо мертвец, либо большой лгун. Сам знаешь, что выбрать.

Как же она начинала бесить меня в такие моменты. Нет, чтобы тактично промолчать и тем самым показать хотя бы толику своего интеллекта, так нет же, надо гнуть свою линию до конца. Бестактная. Потом она начнет удивляться такому отношению к себе.

— То есть, ты мне не веришь?

Ее лицо тут же прояснилось. Очевидно, мне удалось застать ее врасплох. — Почему же? Верю. Просто говорю что…

— Так гласит пророчество, оно не может врать. Зверь существует. Это факт. Понятно?

Та, опустив голову вниз, пожала плечами: — Как скажешь.

Мы минуту сидели молча. Та девушка, за которой я наблюдал, уже скрылась из моего поля зрения.

Полина же не сводила с меня глаз. Ей что-то не нравилось, но я не хотел знать причины этой недовольной гримасы. Она тоже не стремилась посвящать меня в это. В последнее время она только и делает, что молчаливо записывает меня виновником любой мелочи.

— Давно хотела спросить…

— М?

— А что вообще происходит между нами?

— То есть?

На самом деле, я понимал, к чему она клонит. Не хочу выяснять отношения. Ненавижу, когда человек, что-то придумывает в своей голове и выдает желаемое за действительное. В такие моменты я предпочитаю выглядеть блаженным дурачком. Пусть тоже побесится. Ощутит себя в моей шкуре.

— Я понимаю, что ты… — она многозначительно закатила глаза и сделала жест двумя пальцами, — «занят своим предназначением», но тебе не кажется, что в наших отношениях что-то не так? Ну, вот будто не так как раньше.

Я притворился задумчивым: — Хм… Нет, думаю, все как всегда.

То, что я стал меньше оказывать знаков внимания, не делало меня бесчувственным человеком. Повода для этих ухаживаний не было.

Она частенько косячила с рецептурой новых зельев. Выучила парочку более-менее сносных, но на большее ее не хватило. С таким же успехом я бы и сам мог пойти по пути развития на зельеварение. Тогда бы она точно осталась бесполезным питомцем, вечно снующим у моих ног. Иногда она предлагает толковые идеи, но не делает ничего для их воплощения. За что ее поощрять?

Да, она сама предложила мне помощь, но, видимо, умение рассчитывать свои способности — не ее конек. Вот и сейчас загорелась идеей о том, что можно научиться стирать память. Мол, это может помочь в бою. Этакая палка, которая может стрельнуть. Рояль в кустах, которую не учел или просчитал создатель. Как бы «баг», но на самом деле — «фича». Но дальше дело не продвинулось. Поэтому мне было неприятно слышать из ее уст подобные упреки.

Полина одобрительно покивала головой: — Сложный период, да?

— Верно.

Хорошо, когда человек за тебя делает выводы, может, я зря ее недооцениваю. Она довольно самостоятельна, когда надо.

— Мне кажется, твои родители возлагают на тебя слишком большую роль.

Ах, ты, черт. А я-то думал, мы закончили.

Честно говоря, я начинаю жалеть о том, что рассказал ей всю эту историю. Зацепилась за какие-то свои выводы, вырывая все важное из контекста, теперь не может оставить меня в покое. Будто меня может интересовать ее оценочное суждение.

Когда-нибудь я выскажу ей это. Больно парит меня происходящее, но сейчас я не должен давать себе слабину. Кто бы что ни говорил — у меня есть цель. У многих ее нет. Да и полезность ее предложений я не отрицал. Просто… скучно с ней. Ничего не могу поделать. Я не выбираю, что чувствовать.

— Причем тут мои родители? Ты не понимаешь, в какой опасности сейчас находится Вселенная? И ты, и я. Мы все можем не дожить до завтра, а все потому, что Черный Зверь на свободе, он разорвал цепь! Снова! Я должен рискнуть всем и одолеть его пока не поздно. Какая тут роль? Это неуместно вообще-то. Как ты можешь так бесчеловечно рассуждать?!

В ответ я услышал лишь тишину. Сама собеседница стыдливо опустила свой взгляд. То-то же. Даже слышать больше не хочу подобного бреда.

— Надеюсь, у тебя много сердец?

— Штук пять.

— Везет. Береги себя.

Кажется, мне удалось призвать ее к совести. Еще бы, эгоизм нужно лечить. Чем раньше, тем лучше.

Столовая начинала пустеть и потому звонкие возгласы ребятни уже не так резали слух. Ненавижу эту мелочь. Никакого уважения к личному пространству старших. Мозг не сформирован. Сами себе на уме.

Стакан был осушен до дна.

***

Я все чаще оставался в ночное время после уроков, чтобы наблюдать за пустыми школьными коридорами. Ни единого признака жизни. Это и радовало, и раздражало одновременно. Никакого следа Зверя.

Легенды не могут врать, это просто невозможно. Их складывали веками, чтобы однажды воплотить в жизнь. Такие предназначения создаются не для насмешки. Сейчас я уверен в своей правоте как никогда раньше.

Это началось еще давно, буквально с рассказанной на ночь сказки. Я всегда знал, что был рожден для чего-то большего.

Соприкосновение с той невинной девочкой было тому подтверждение.

В тот момент, когда у нас произошел «контакт», я услышал голос. Он не был отчетливым, больше похож на рык или сопение. Что-то не менее раздражающее слух как детвора. Я скорее чувствовал его интуитивно. Будто кто-то дышит тебе прямо в ухо. Так я понял — это тот, кого мне суждено победить. Ошибки быть не может.

[Чего же ты ждешь?…]

Вот что примерно сказал он. Понял глубоко внутри себя. Дразнил. Заводил как игрушку. Искушал сделать наступление. Все, что я делал раньше, просто выжидал время.

Когда-то давно, когда мы в очередной раз завели разговор о нашей династии, я спросил у отца: — Как я узнаю, что пора?

— Вселенная даст тебе это понять. Ты почувствуешь это.

Я тренировался все шестнадцать лет. С первых дней был окружен, словно туманной пеленой, всей мистикой бытия. Теперь этот момент настал.

Я шагаю по этой «пустыне», эхо доносит мои шаги на дальние расстояния. Свет, проникающий в окна, падал на пол, разбавляя непроглядную темноту, украшая решетчатым узором бетонную поверхность. Я слышу свое громкое дыхание, оно неприятно закладывает мои уши, но отступать некуда. Всю жизнь меня готовили к этому событию.

В моих руках серебряный кинжал с обсидиановой рукояткой. Если верить преданию — это один из немногих древних артефактов, или чудес Вселенной, как принято было их называть раньше. Он передавался в моей семье из поколения в поколение. Мой дедушка охотился на Зверя, затем отец, а теперь все надежды возложены на меня. Легенда гласит о том, что такое существо с мощной аурой способно убить лишь избранное оружие.

Отец давно заложил во мне осознание того, что я могу быть спасителем мира, но я предпочитаю считать это обычным долгом. Впрочем, это не менее приятно. Я знаю только одно — я единственная надежда Вселенной, если, конечно, она существует. Весь мир был создан для того, чтобы кто-то в нем поддерживал равновесие.

Осенью темнело раньше. С улицы больше не доносились звонкие детские голоса, все давно разошлись по домам.

Я сидел на лестнице и томно выжидал хоть какие-нибудь признаки жизни. Ничего не следовало.

Неудобная броня натирала мне локти, а ремни от наплечников неприятно впивались в мою кожу. Омерзительно гадкое чувство. Я чесался от ощутимого раздражения.

Несколько часов ходьбы по этажам не придавали оптимизма.

Мысль о том, что все тщетно иногда закрадывалась в мою голову, но я старался отбрасывать ее как можно дальше. Это точно был знак. Я должен быть уверен в это…

Внезапно раздался шум.

«Наконец-то, хоть что-то!» — подумал я, и начал медленно, почти бесшумно, прятаться за стенами. Меня давно научили переходу в режиме невидимки. Звуки доносились снизу, мне пришлось хорошенько прислушаться, чтобы понять это. Все-таки не зря я сегодня выпил зелье «Острый слух» по совету Полины. Оно отлично усиливало чувства, в этом она разбирается. Правда, у него был побочный эффект — ужасно хотелось провалиться в сон. С таким настроем не нападешь на цель, но все же оружие было наготове. Борьба с самим собой — также нарабатываемый навык. Главное только захотеть, я думаю.

Странно, на карте никого не было, но я все также приближался к возможному источнику суеты. Быть может, Зверь эфемерен, как привидение, тогда не стоит удивляться отсутствию отметок на горизонте.

Шум доносился из небольшого «кармана» в коридоре на первом этаже, где находился запасной эвакуационный выход, огражденный всевозможными неповоротливыми замками. Приготовившись, я прицелился.

Я ощущал и радость, и гордость, и трепет. Вот-вот я увижу то, что не дано другим.

«Зверя видят лишь однажды» — так гласит легенда.

Сжав рукоятку из редкого минерала, я резко толкнул дверь.

Раздался громкий хлопок! Запахло ржавчиной и деревом. Сгустилась пыль, разлетавшаяся под навесом лунного света. Под ногами захрустели щепки.

Все чувства как рукой сняло. Никакого Зверя не было.

В углу, ничего не замечая вокруг, копошилась девушка, чьи волосы были больше похожи на сгусток жиденькой соломы, а одежда на затертые нафталином тряпки из бабушкиного чулана. У нее была абсолютно невзрачная внешность, от вида которого хотелось перекреститься, нежели описать, а темные круги под глазами усугубляли все уродство наружности.

— А ты каким чертом тут делаешь?! — Не выдержал я, сжав челюсти. Усталость давала о себе знать. Черт, больше не буду пить это поганое зелье. Себе дороже. Лучше заставлю Полину научиться готовить что-нибудь другое, пусть это и невозможно.

Она ответила не сразу, сверяя меня оценивающим взглядом. Она делала эта так нарочито медленно, что сам чуть было не взорвался от раздражения. Ее взгляд остановился на чудесном артефакте в моей руке.

— Это я тебе должна задавать такие вопросы. Ты-то тут что делаешь? Ух, ты, какой ножик… Какой блеск вулканического стекла. Красота. Любо-дорого посмотреть, да? Или… как там говорят? Неужели настоящий обсидиан?

На эти замечания я тоже среагировал не сразу, через пелену в глазах и вату в голове сделать это довольно проблематично.

— Тебе-то что?! Да, настоящий. И не стекло, а лава.

— М-м-м… Готова поклясться, я похожую штуку видела однажды, в далее-е-еком-далеком детстве. Жаль, не вспомню, что конкретно это было. Может, такая же бритва.

Да как ты смеешь так называть этот благородный металл, чертова замарашка? Эта самая «бритва» ничто иное, как историческая реликвия, за которую до сих пор грызутся между собой ученые, чтобы доказать свои теории о появлении мира. Чтобы тебе такую купить, нужно душу заложить в ломбарде, если она, конечно, вообще чего-то стоит.

— О чем ты говоришь? Это единственный в своем роде клинок. У него нет никаких аналогов, и уж тем более копий.

Та протяжно выдохнула: — Ну-у-у, нет, так нет. Стало быть, ошиблась, бывает. Пойду я дальше патрулировать. Да и тебе пора. Ночь на дворе, если не заметил.

Сторож что ли? Да не, таких на эту роль не берут. Ее пальцем ткнешь — расщепится на атомы и сгусток пепла. Я бы даже решил, что она — скелет, но те любят нудизмом, отрицая всяческую тряпичную оболочку. Публичный показ своего внутреннего мира — неотъемлемая часть их религии.

Я окликнул ее, когда та «проплыла» мимо меня: — Эй! Ты никого здесь не находила?

У меня складывалось такое впечатление, будто из нее весь кислород выкачали. Она была настолько лишена жизни, что без жалости не взглянешь. Кусок лимона, залежавшийся в углу холодильника.

Пожав плечами, она не торопясь ответила: — А что, должна? Уроки давно кончились.

— Да я не о людях. Никакие, кхм, темные существа не проползали?

Та не изобразила ни малейшего удивления. Можно подумать, это самый обычный вопрос, с которым она сталкивается ежедневно: — Младшие классы уже давно спят в своих кроватях, какие тут темные существа?

«Да ты сама похожа на чучело» — подумал я. Тебя ватой набить, да в музей на экспонат сдать, а то и вовсе в зоопарк, там как раз недостаток в саламандрах.

***

— Рыжая! — Услышал я позади женский голос, когда уже был готов подойти к той самой, что отдавала приятной болью в моем сердце. Она стояла у стенда с объявлениями и изучала расписание.

Какое-то время я выслеживал ее, в надежде застать удачное время, но все было будто против меня. Вот и сейчас меня опередила очередная помятая замарашка. Похоже, школа кишит подобными существами. На вид полуэльф. Слабенькая, закомплексованная, я такие вещи за версту чую, да еще и в броне заношенной почти до дыр. Не люблю людей, которые не следят за внешним видом. Сразу видно, что таким просто неинтересно жить и бороться, а экипировка у них для вида. Еще и склянки какие-то на поясе, видимо для поддержания своей жизнеспособности. Жалкое зрелище.

Да и подобное неуважительное обращение к такому светлому существу еще поискать нужно. Что за кличка такая поганая — Рыжая? Звучит дешево, грубо и поверхностно.

Я не слышал, о чем они беседовали, толпа заглушала эти звуки. Впрочем, она не была бы мне интересна, но я заметил ее мимолетно брошенный взгляд в мою сторону. Глаза, имевшие тусклый оттенок карие, оставались без какого-либо блеска.

Это нельзя назвать случайностью. Неужели… она что-то знает? Нет, исключено. Это все плод моей фантазии. Легенда всегда передавалась в нашей семье приватно, мы не распространяли подробности даже среди родственников. Даже Полине я обрисовал все общими фразами.

Я не должен давать слабину в своих убеждениях. Взгляда не отводил.

Даже отвернувшись, я чувствовал ее необоснованную враждебность по отношению ко мне. Видимо, ревность заиграла. Ее ожидания — ее проблемы. Я уже закинул удочку. Мне ничего не стоит завладеть сердцем юной принцессы. Ни одному дракону не остановить меня.

Приманка сработала мгновенно.

Она на следующей же перемене подошла ко мне и поднесла ладони, в которых лежал ученический билет: — Это твое?

Сначала я будто не понял вопроса, будто растерялся от увиденного, а потом так ярко удивился, что чуть челюсть не отпала. Даже не забыл быстренько проверить все карманы. Я долго продумывал этот план в голове, потому не упускал ни одного пункта заданного алгоритма. С математикой у меня все в порядке, как ни крути, да и с логикой тоже.

— Ох, надо же, кажется, я не заметил, как посеял его. Где ты его нашла?

Та в свою очередь смотрела куда угодно, лишь бы не на меня. Что ж, мне предстоит многое в ней изучить.

— Он на полу валялся… в коридоре.

— И ты его заметила? Какое удачное стечение обстоятельств! Ты, наверное, очень зоркая, да? Как жаль, что я такой растяпа.

Пожав плечами, она заметно сконфузилась: — Бывает… наверное…

«То, что нужно» — подумал я. Мои опасения остались позади, она простенькая, лишенная пафоса и стремлению к доминированию. С такими девчонками просто разговаривать. Они не будут навязывать тебе свое особо важное мнение и не мнят себя пупами земли. Таких, как она, и очаровывать свитками не нужно. Как только она увидит меня настоящего — сама поймет с кем ей действительно стоит дружить. Вот оно — настоящее счастливое стечение обстоятельств. Подлинная оказия! Мы нашли друг друга вот так просто!

— Нет же, точно говорю. Я вечно все теряю и роняю. За мной нужен глаз да глаз. Слушай, я даже не знаю, как тебе выразить свою благодарность.

Девушка неловко мялась, бегала глазами туда-сюда, трепала выбившийся из пучка медный локон. Комплементами не избалована, это льстило.

— Да я просто карточку подняла. Пустяки.

Я улыбнулся: — Тебя как зовут-то хоть?

— Маша.

— Меня — Илья. Хотя, ты это и так уже знаешь.

— Я не вдавалась в информацию. Только по фото узнала. — Смутившись, проговорила она. Ей будто было неуютно, то ли от моей компании, то ли от свитера, из которого торчали тонкие ворсинки синтетической шерсти. Такие вещи неприятно раздражают кожу. Зачем носить такое неудобство? Впрочем, это делает ее еще более нежной и чувственной. Жаль, я не могут наложить заклинание против неловкости ситуации. Статов не хватает, да и ветка развития не предполагает. Маг из меня никудышный, конечно, врожденных способностей нет. Знаю, что барды с этим неплохо справляются, но этих клоунов я не уважаю. Никакой пользы.

— Ой, да брось, у меня нет никаких секретов.

Маша заметно расслабилась, но не переставала теребить лямку своей потертой почтальонки. Какая-то странная у нее манера одеваться. Она не кажется бедной, но мода ей явно чужда. Косметикой тоже не пользуется, но меня это только подкупает. Не люблю, когда человек «надевает другое лицо». Полина любит борщить с тенями и тушью. Компенсирует узкий разрез глаз. Пытается казаться, красивее, чем она есть, но тем самым только отталкивает от себя друзей. Ее неискренность буквально отражена на ее лице.

— Ладно, я пойду.

— Что ж, увидимся. Я надеюсь.

Она кивнула вместо должного прощания.

Не могу сказать, что получил удовлетворение от произошедшего. Я дал ей уйти на этот раз. В таком деле важно терпение. Излишний напор будет только во вред. Меня с самого детства учили тактике. Убив главного антагониста, я еще больше поднимусь в глазах окружающих. Должен признаться, предназначение избранного — хороший инструмент во многих делах. Кучу проблем решает. Главное, затаиться и не выходить на тропу раньше предназначенного момента. Ждать я умею.

Домыслив это, время будто замедлилось.

Я смотрел ей вслед. Ее силуэт начал расплываться. Я проморгался. Словно, остатки былого зелья взыграли во мне, но нет. «Слух» быстро выводится из организма, поэтому считается одним из самых безопасных допингов. Его даже какое-то время без рецепта в аптеках продавали. Это не усталость. Спал я сегодня крепко.

Она не успела скрыться за угол лестничной площадки, но я уловил эту темную рассеянную дымку, похожую на копоть из печки. Безлюдно. Ее никто не мог видеть кроме меня. Я почему-то был уверен в этом.

Еще один знак, адресованный мне.

Это… Зверь.

***

В последнее время Антон досаждал мне не меньше, чем Полина. Правда, у той была какая-никакая мотивация — осознанный самообман. Что происходило в его голове — одной Вселенной известно, в которую он безоговорочно верит.

Вообще, я не люблю говорить на эту тему, но охотно рассуждаю в кругу неравнодушных. Кто-то свято верит в нее, накапливает опыт во имя ее одобрения и строит алтари для снисхождения. Кто-то представляет ее в виде всемогущей девы, у которой в одной руке — меч, а в другой — земной шар, а кто-то бестелесным существом с неясными намерениями. Ясно одно, ее существование нужно для людского успокоения. Во имя осознания того, что твоя жизнь проходит не зря и Вселенная наблюдает за твоими действиями, не упуская возможности возложить на тебя какой-нибудь план.

Этого добра во мне и так хватает.

За последние произошедшие события моя инициатива увеличилась на два стата, а вот сила как оставалась на отметке 3, так и не думала сдвинуться с места. Значит нужно приложить как можно больше усилий. Это не так сложно, как может показаться на слух.

Пока я отрабатывал удары на тряпичном чучеле в неурочное время, Тоха стоял над душой и выкидывал какие-то неуместные советы. Травил байки так, будто они кому-то интересны. Набитого ватой, мнимому врагу, разве что. По-хорошему, послать бы его куда подальше, да больно боец хороший. Мало ли что толковое подкинет. Я пытался представить своим противником ту девку, что встретилась мне в ночи. Я в сердцах называл ее «дохлой». Однако, учитывая внешние обстоятельства, в мыслях был колупающий мозг собеседник.

Сначала я был меток, но шкала выносливости постепенно источалась. Схалтурив, я выронил тренировочный меч, на что тот не упустил своего шанса: — Ну, куда ж ты целишься? Видишь, ты попадаешь ниже намеченной цели. Бери выше, значит.

— Гениально. — Огрызнулся я еле слышно. — Сам знаю.

— Знаешь, но не делаешь. Руки у тебя слабоваты. Попробуй держать на весу табуретку. За одну ножку. Прямо и долго. Лишним не будет. Терпение прибавится.

Я сплюнул в траву. Там находился какой-то небольшой лут, похожий на медные монеты. Теперь они не достанутся никому. Если только одна из тех замарашек не побрезгует ими завладеть. Я даже самодовольно хмыкнул от этой мысли. Это как можно дойти, до какой ручки, чтобы брать, что придется?

Вообще я заметил, что девушки в нашей школе делятся на два типа: те, что забили на себя и те, что только и думают о своей обертке. Золотую середину я не увидел даже в Маше, но она, хотя бы, не напускала раздражения, пусть и терлась по углам и вела себя как мышь.

— Ты напрашиваешься на «Забвение».

— А что, все-таки такое зелье существует? Я думал это миф.

— Миф. Да что толку? Вон настоящие маги существуют, но вечно играют в какую-то мистику. Могут любую сказку сделать былью. Колдовать для них обыденность. При всем при этом, сколько в мире нерешенных загадок, легенд и сказок. Видите ли, не могут доказать научно, не хватает аргументации. Пишут диссертации о влиянии магии на общественную безопасность и работу СМИ, но даже здесь кастуют сплошную воду.

Тот с шумом втянул свежий воздух: — Да, дела. Но, может, так даже интереснее? Типа, есть о чем порассуждать. Можно создавать новые технологии. Изменить что-нибудь в ходе истории. Не думаю, что они это делают не специально. Может, у них какая-то общая договоренность, или неразглашение. Бородатые дядьки в колпаках те еще затейники. Может, усложняют, чтобы младшему поколению жизнь медом не казалась.

На улице стояла бодрящая прохлада от прошедших недавно дождей. Последние на сегодняшний день лучи солнца отражались на зеркальной поверхности воды, разбросанные в глубоких впадинах асфальта, а небо окрасилось в яркий оранжевый оттенок.

— Эх, я никогда не видел магов. — Продолжил он. — Даже не знаю, почему они мне представляются дряхлыми стариками. А ты их встречал?

Я пожал плечами. Эти «возвышенные» меня никогда не интересовали. Никогда не понимал: Как можно обладая большой силой ничего не предпринимать в этом мире.

Вот бы иметь сверхсилу, я бы столько всего попробовал… Даже не знаю, что конкретно. Просто начал бы с того, что первое пришло в голову.

— Не. Да и к черту их. Не люблю бесполезных. Столько лет отдать науке, чтобы в итоге сидеть в кабинетике и клацать по клавиатуре, обучая студентов такой же жизни. Не уважаю это.

— Не думаю, что они совсем не приносят пользы, что-то же они все-таки делают. Можно спросить кого-нибудь, может, у кого родители работают в этой сфере. Хотя, подожди! А Полинка не маг? Она вроде обладает какими-то способностями.

— Только учится. Как экзамены сдаст, еще лет пять проучится, если на бюджет поступит. А там практика года на два, магистратура, аспирантура.

Он присвистнул: — Тяжко.

— То-то же.

Я наносил удар за ударом, они отдавались по округе глухим эхо. Деревянная палка, на которую была насажена мишень, медленно, но верно источалась. Щепки сыпались на землю, ткань рвалась на нитки, обнажая мягкую набивку.

— А зачем тебе «Забвение»? — Спустя небольшой промежуток времени, спросил он, лукаво прищурив глаз и скрестив пальцы, словно «Крестный отец».

На что, отдышавшись, я ответил: — Если легенды не врут, то во второй раз увидеть Зверя невозможно. Может, колбочка с «потерей памяти» решит эту проблему.

— Типа, если ты придешь еще раз, в случае провала миссии, то он тебя не вспомнит? Хитро-хитро, хоть и плохо представляю, как это может выглядеть. Ты думаешь, он ее выпьет?

— Нет, конечно. Я даже не знаю, существует ли у него пасть. Ее достаточно кинуть. Память стирает именно газ, исходящий от жидкости. Главное, чтобы в голову попало.

— Что ж, картина прояснилась. Звучит замудренно, но интересно. Хорошо, что ты додумался до этого.

Я не стал говорить о том, что это очередная идея Полины. Упомяну это, если план провалится.

— Да, это могло бы помочь от гибели. В войне все средства хороши, но все же следует сохранять голову в холоде и пенять только на себя. Это не та ситуация, где стоит верить в чудо.

Антон вдумчиво всматривался в окрасившийся теплыми оттенками небесный свод. Вероятно, обдумывал ответ, но учтиво молчал. Правильное решение. Хороший он все-таки тактик. Знает, что игнорирование — лучший ход.

***

Скитаясь по школе в столь позднее время, я не слышал ничего кроме своего дыхания. Снова. Правда, зелье больше не пил. Надоело искусственно уставать в неподходящее время.

Как назло ни одного следа. Даже былой дымки не казалось. Мне даже нечем подкрепить свою уверенность в столь непростое время.

— А я говорю тебе, что Зверя не существует. — Незадолго до этого вечера меня поддразнила Полина.

Она всегда вела себя как похотливая кокетка, которая вот-вот выпрыгнет из своей белоснежной блузочки. Никакого чувства такта. Сплошная пустота в голове. Ну, вот какой из нее маг? Волшебники способны воздерживаться от чувств, соблазнов и прочего мирского годами, она же и десяти минут не выдержит в одиночестве. Подумаешь, когда-то давно ее родители увидели в ней потенциал в решении сложных схем. Видите ли, умеет читать старое наречие, на котором, предусмотрительно, написаны свитки с фармакологическими рецептами.

Сейчас, когда знание стало общедоступным при появлении всемирной паутины, оно утрачивает свою актуальность. Пусть и не самые редкие, но некоторые тексты все же переводятся на современный лад, а поиск необходимых ингредиентов — дело одного щелчка мышки. Открыть навык «зельеварения» не составляет большого труда даже для меня, но надо же, хотя бы иногда, уступать дорогу проявляющему инициативу, даже если она наказуема.

— Ты опять начинаешь? — Съехидничал я в ответ. Даже ругаться не хотелось. В последнее время я только и делаю, что огрызаюсь с ней, надо чуть-чуть умерить пыл, а то обидится еще.

Она блаженно улыбнулась: — Вот люблю, когда ты не пытаешься строить из себя серьезного взрослого. Твой папа тебя хорошему не научит.

Я тут же принял оборонительную позу, скрестив руки на груди: — Мой папа самых честных правил, понятно?

— Ага, — не унималась она, цепляясь на верхнюю пуговичку острыми ноготками, — чеснок тот еще. Впрочем, все мы не без греха. Не так ли?

Я не ответил на ее подмигивание.

— Давай поговорим о чем-то более интересном?

Послышался тяжкий вздох: — У меня тут в карточках два новых чудовища появилось, хочешь посмотреть?

— Нет.

— Ах, как жаль! — Ответила она, пытаясь сдержать смешок. Ей нужно отдать должное, она отходчивая и не мстительная: — Тебе ведь это совсем не интересно? Забава для детей, да? А мне все-таки нравится. Ничего не могу с собой поделать! Приятно видеть и ощущать многолетние труды поиска. Я тебя разочаровала? Ох, прости, это повторится.

«Да я и не очаровывался» — иронично подумал я. Вслух же сказал: — Не сомневаюсь.

— Ну-ну. Не такая уж я и плохая. А чудовища-то стоящие. Гляди, эта птицеподобная кошка — Семаргл, а вот эта непонятная штука, похожая на небольшой ураган из которого торчат ветки — Зеркало мира. Ее на старом наречии Зеркалицей называют. Оба древние. Первая штука какая-то непонятная и не дает никакой пользы, а вот вторую можно победить в квесте, тут недалеко, но дух хитрый, любит перетасовывать факты.

— Дух-мошенник, значит. И что победа даст?

— Как что? Опыт!

— Хм, лучше бы броню дала, да понадежнее.

Она с тоской выдохнула: — Я тебя совсем не понимаю.

Я не поддамся на эту провокацию. Пусть думает, что хочет. Не люблю эти пустые разговоры ни о чем.

Маша снова сидела в углу. Без компании, тоскливая, одинокая. Мне хотелось подойти и приобнять ее. Вокруг было слишком много шума, и надоедливая одноклассница, сидевшая рядом, только больше колупала мозг.

— Я тут недавно видел знак.

— Какой? Вопросительный?

Я вздохнул и посмотрел на нее исподлобья: — Издеваешься?

— Не, это Васильев с параллельки. Он всегда ходит в кофте с этим крючком. Раздает советы и квесты. Благословляет на подвиги, лут дарит. Полезный малый.

Закатив глаза, я решил не продолжать эту бессмыслицу: — Зверь, говорю, знак мне подал.

— И что же это?

— Я видел черную ауру в стенах школы.

— М… А самого Зверя? Ах, ты же жив. Значит, не видел.

— Значит, увижу. — Я был тверд и решителен настолько, что собеседница потеряла дар речи.

— Жаль, ты не всегда такой настойчивый.

— Тебе следует думать о «Забвении». Хотя эта штука никаких знаков существования не подает, в отличие от «моих предрассудков».

— Он есть! Я знаю, что в учительской спрятан свиток, но не получается его добыть. Я уверена, что его можно научиться готовить.

— Главное, чтобы оно действовало.

Она еще больше поникла.

— Ты во мне сомневаешься?

Ах, черт. Опять эта игра. Я натянул улыбку до ушей: — Конечно, нет, сахарок.

Та в блаженстве покраснела. Хорошо, что я ее знаю как облупленную. Просто озвучил то, что она хотела услышать. Так наш разговор и завершился.

Правда, Зеркало мира меня все-таки заинтересовало. Я, будучи учеником младших классов, как-то читал в одной сказке про это старинное существо. Оно показывает будущее того, кто с ним заключит союз. Заманчивая и пугающая одновременно вещь. Такая же, как эта тишина в темных тонах осеннего позднего вечера.

[Чего же ты ждешь?…] — внезапно всплыло у меня в голове. Нет, это не могло быть ошибкой. Я не знаю, как Маша связана с этим, но я точно знаю — мне не показалось.

Первый этаж, второй, третий. Пустота. Время длилось все медленнее, тишина вгрызалась в мозг, оставляя внешнее раздражение и вырисовывая иллюзорные возможности.

Я могу умереть…

Не устраниться. Не получить большой урон. Я ведь по-настоящему могу умереть. Могу… не выполнить своего предназначения…

Вспомнив все усмешки моих друзей, я, стиснув зуб, запустил кинжал в стену, не боясь оставить заметную царапину.

Я даже вслух огрызнулся, чтобы выпотрошить остатки неуверенности в своей башке.

— Что ж ты так, — послышался знакомый голос позади, — такую дорогую вещь в пустую тратишь.

— Опять ты?!

— Опять я. — Невесело хмыкнула «лишенная жизни».

— Зачем ты здесь? На часы смотрела?

— Чаще твоего смотрю. Мои цели тебя интересовать не должны.

— Нет уж, будь добра, объяснись.

— Не собираюсь.

Я разозлился еще больше и направил оружие в ее сторону.

— Уверена, что не хочешь?

Она не колебалась: — Ага.

Я не ожидал такого малодушия. Совершенно не рассчитывал на такой ответ. Почему она… не боится меня?

Мое дыхание становилось все громче, а сердцебиение учащалось. Дура… Мне же ничего не стоит устранить тебя!

— Ну, что? Устранять меня собрался? — Продолжила она и что-то нащупала рукой. Тень от стены перекрывал отсвет окна и потому я не мог разглядеть, что она пытается предпринять. Вообще, я слабо различал ее. Узнал лишь по голосу.

Это вызов? Что ж, сама напросилась. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, я подбежал, чтобы нанести удар, но меня остановила резкая боль в груди.

Стальной дротик…

Одно сердце в этот же момент раскололось.

— Арба… лет?…

— Ага.

Я упал и потерял сознание. Дыхание замедлилось и пропало на некоторое время. Пока я спал, оно восстановилось.

Я не видел снов. Я просто уснул и проснулся снова, потеряв драгоценные ресурсы.

Я бы не задумывался о бездарно пропавших часах, пока меня не было, но кое-что меня смутило. Готов поклясться, кто-то давил на мою грудь. Специально. Это не была человеческая рука или нога. Нажатие не имело цели устранить меня еще раз. Оно просто… было, не знаю, как объяснить по-другому. Некоторые вещи просто существуют, чтобы быть массовкой. Чтобы не иметь значения, в сравнении с другими, более важными событиями, как отвлекающий маневр.

Я помню, что кто-то дышал мне в лицо, будто пытаясь прощупать в сознании ли я.

Дыхание не имело неприятного запаха, но чувствовались теплые и влажные потоки воздуха. Что-то капало. Я думал, меня вот-вот съедят, но я остался сух и цел.

Фантомная боль поглотила меня.

Судорожно щупал себя. Кинжал был на месте. Монеты пропали. Черт с ними. Пусть подавится, ей явно нужнее. Пусть новую юбку себе купит, та на нитки рвется, как соломенная корзина.

Я больше думал о тех ощущениях, если они, конечно, были и мне действительно не показалось…

Было ранее утро. В коридорах никакого признака жизни. Черт, я ведь даже не сохранился. Да и не мог. Отец говорил, что функция появляется только у тех, кто сомневается в собственных действиях. То есть, это зависит напрямую от ментального состояния, как и многое в этом мире. Даже легкое пробуждение от потери сердца возможно при высоком уровне устойчивости. Я не мог себе позволить сходить с пройденного пути. Он всегда верен. Но опыта боя не хватает. Дрянь, а если бы у меня не осталось сердец вовсе?

Я шел, опираясь о стены, царапины на которых уже растворились в текстурах, будто никогда и не были нанесены мной. Проворачивал в своей голове все возможные теории. Меня одолела такая леденящая дрожь, задевающая даже кости. Моя душа никак не могла успокоиться. Не от потери сердца, нет. Это был страх. Неосознанный.

Все тело изнывало от пронзающего насквозь холода.

Как вообще выглядит Черный Зверь? Никто не знает. Да, дымка была соответствующего цвета, но какой конкретно это зверь?

Зверь ли?…

[Чего же ты ждешь?…] — говорил он человеческим голосом. Или же, быть может, мое сознание само перевело его хрип в тот язык, что был понятен мне.

Само нажатие по силе, твердости и размеру походило на крепко сжатый кулак, но мягкий, без костяшек, с подушечками и когтями, как у хищников.

В конце концов, я сделал один вывод: если это действительно была лапа, то больше всего она походила на собачью.