Цветок на одну ночь

Анастасия Владимировна Ивахненко

Эта книга пережила многое вместе с автором и героем. Автор писал при неприятных обстоятельствах и счастливых моментах жизни. Писал на просторах пустыни, около моря и в снежной России. Эта история – «многоцветение» чувств и эмоций на фоне культур разных стран и общения с разными людьми, встречающимися на пути автора. Это отношение к земле, к любви, к сексу, к труду. Это погружение в себя и поиск истины, поиск любви посредством других людей, но найденной в итоге в себе.Через тернии к звездам.

Похороны

В день похорон все члены семьи ходили в черной одежде, обивая стены в коридоре. Только тогда я по-настоящему поняла, что может нести за собой этот цвет.

На кладбище было много людей из моей прошлой жизни.

Папины друзья, коллеги и те, кого я не знаю.

Папа хорошо относился ко всем людям, его не интересовал ни их статус, ни уровень заработной платы. Он всех любил и все любили его, любили благородство и широту его души.

Отчасти я была похожа на него. Я не видела границ между людьми, разделения по социальному статусу.

По захоронению был произведен поминальный залп, в честь моего отца — подполковника ГСБ. Но он прозвучал не так мощно, как в фильмах, когда хоронили офицеров после войны.

Я обещала себе не плакать, но когда давала себе обещание, была еще в трезвом сознании.

На похоронах я не сдержалась, припала к его безжизненному телу и заплакала, слезы переросли в истерику и вот меня уже начали оттаскивать от него.

По классике промелькнула мысль прыгнуть в могилу. Тут, резко оборвав мою мысль, чья-то рука притянула к себе захватив в свои объятья. Еще мгновенье, и я притихла у кого-то на груди.

Это была женщина. Ее энергия была мягкой — материнской.

Происходящее убивало меня. Я попала в жуткую ситуацию.

Каждый день после его смерти был мучением для меня.

Я потеряла координацию движения, тело ныло, нервные судороги проходили по рукам и спине.

Я мечтала уехать подальше от этого места и вообще из страны и больше никогда не возвращаться. Мне было наплевать на все вокруг, я ненавидела радость других, не понимала счастливых лиц на улице.

Я думала о том, что они не знали, с чем имели дело, и что такое настоящая жизнь во всех ее проявлениях. И что радоваться тут нечему. Только потом спустя время, поняла, что каждому чувству свой период. Если сегодня тебе хорошо, ты должен радоваться и вдыхать каждую частичку этой планеты и быть счастливым. Но если тебе сложно, то важно понимать, что это не навсегда, при этом стараться испытывать состояние спокойствия или «Стогнации», как я его называю, замедленной реакции, спящего режима, комы, наконец, и проснуться только, когда настанет подходящее время.

В этот нелегкий момент неожиданно объявился мой старый друг из Израиля.

— Привет, как дела Джина? С днем рождения тебя! — появилось сообщение на экране телефона.

— Да, спасибо большое. Могло быть и лучше.

— Что случилось? — волнительно спросил он.

— Моего отца больше нет.

— Я очень сожалею. Не буду спрашивать, что случилось. Что планируешь делать дальше?

— Я не знаю.

— Завтра скину тебе денег, покупай билет в Израиль. Это мой подарок на тридцатилетие!

— Эээ, хорошо, — сказала я, и некая надежда на побег затаилась у меня в груди.