Смерть моей дочери

Анастасия Александровна Смогунова, 2023

Самое страшное горе для родителя – потерять своего ребенка. Когда твой ребенок уходит, а ты остаешься – руки опускаются, мир становится серым, а еда – пресной. Ты думаешь о том, как закончить боль, которая разрывает твое сердце, потому что больше ни о чем и ни о ком думать не можешь. Большинство вещей, да что там, все становится неважно. Я в такой период себе напоминала овощ. В этой книге я делюсь своим опытом, как я проживала самые острые периоды смерти своей дочери, которой было всего лишь 17 лет, когда она ушла от меня. Несмотря на то, что прошло уже 9 месяцев, я продолжаю проживать свое горе. Эта книга является этапом моей психотерапии, и я искренне верю, что мой опыт поможет пережить потерю близкого человека многим родителям. Искренне обнимаю вас, мои читатели.

Глава 1

Моя бессмысленная среда

Я сидела и молча смотрела в окно. В телефон кричал мужской голос: «Анастасия, Анастасия! Вы здесь?»

А в голове у меня звучала одна и та же фраза, как заезженная пластинка: «Анастасия, Вы — мама Юли Смогуновой? Я знаю, что Вы ее ищите. Мы взломали дверь и нашли ее в комнате без признаков жизни…». Он что-то еще говорил в трубку, но я не слышала его. Я просто уставилась в окно. Мариан что-то делала в саду, какие-то привычные для нее действия. Рядом послушно сидел малыш Р. и ждал от меня чего-то.

Не знаю, сколько мужской голос в телефоне звал меня, пока я оторвалась от этой пустоты.

«Да, я — здесь!»

«Вам следует приехать, — как бы подводя итог неприятного разговора, сообщил мужчина, а я молчала, поэтому он уточнил — Вы приедете?»

«Да, — ответила я, — сейчас буду собираться»

Я поднялась с кровати. Было ощущение, что это все происходит не со мной. Что это какой — то дурной сон и мне надо проснуться.

Я набрала брата: «Саня, Юля умерла, — произнесла я, сама не веря тому, что говорю».

«Как!? Что случилось? — глухим голосом произнес Саня».

«Я не знаю, ничего пока не знаю, я буду искать билеты на самолет и собираться, я на связи», — произнесла я и быстро отключила вызов.

Продолжая стоять посреди кухни, я позвонила Ире:

«Ира, Юля умерла», — я услышала, как Ира закричала мое имя, потом еще раз и еще, и так много раз, — «все, я буду собираться, потом позвоню».

Я почувствовала, как мои ноги подкашиваются и села на диван, набрала номер Юлиного папы: «Дима, Юля умерла».

«Какая Юля?» — спросил он. «Странно…» — подумала я, он меня даже не разозлил, — «Наша дочь, Дима. Юля, наша дочь, умерла».

Он стал нести какую-то чушь, про то, что у меня дурацкие шутки, что так не шутят.

Я спросила: «Ты приедешь?»

Он ответил: «Нет, как я приеду?»

Я ответила: «Окей», — и положила трубку.

Продолжая держать в руках телефон, я смотрела в стену, как будто она могла мне что-то объяснить, сказать, что это все неправда. Но стена молчала.

Я вздрогнула от звука звонка мобильного телефона, звонил Смогунов. «Боже!», — мелькнуло у меня в голове — «Что еще от меня надо?». Ответив на звонок, я услышала в телефонной трубке громкие рыдания и крик раненого зверя.

Дима плакал и кричал как зверь, к нему пришло понимание моих слов: «Я приеду, я сейчас буду собираться». Он что-то еще говорил, что может это ошибка, что все еще может обойтись, но скорее всего понимал уже тогда, что услышанное — это правда, что нашей доченьки больше нет.

Я поднялась и пошла на половину Мариан, мне нужно ей сказать, что я улетаю.

Мариан увидев меня, заулыбалась и пошла мне на встречу.

«Мариан, мне надо уехать, у меня умерла дочь», — произнесла я совершенно чужим холодным голосом.

«Что?» — в недоумении спросила она. Улыбка съехала с ее лица. Она подошла и обняла меня. И тут ко мне тоже пришло понимание уже в 5-й раз повторяемых слов.

Мое лицо исказила гримаса боли и ужаса, плечи стали содрогаться от рыданий, слезы потекли ручьем. Мариан гладила меня по волосам и молчала. Я не знаю, сколько времени мы так стояли, пока не зашел Мартин. Надо было заказывать билеты.

Мариан стала меня отпаивать кофе, а после я стала собирать вещи.

Через три часа надо было быть в аэропорту, приехала Шинид. Обняв меня, спросила, что она может для меня сделать, я попросила сигарету.

Мы стояли вдвоем под дождем и курили. Я уже давно не курю, но дым почти не чувствовался. Все как будто атрофировалось, все было как-то медленно и бессмысленно.

Шинид сказала, что нам пора. Мы забрали вещи и сели в машину. Мариан поехала с нами. Почти всю дорогу они говорили со мной, что каждому свой срок. Так решил Бог, значит так надо. Что это очень больно, что я сильная и непременно справлюсь, что время лечит. Что мне надо держаться. Я слушала и у меня беззвучно текли слезы, а за окном машины со мной плакал дождь…