Легенда о половинках. Часть 1

Ана Ховская, 2007

В маленьком фермерском поместье жизнь течет размеренно и по своим правилам. С детства малышка София и самые родные ей люди получают жестокие уроки. Предательство отца, его ограниченность и несостоятельность, приведшие к банкротству фермы, а потом и к собственной гибели, много меняют в жизни всей семьи. Но судьба каждого ведет своим путем, на котором их ждут интриги и трагические события, страсть и разочарования, страх и шпионские игры по-настоящему, любовь и прощение… Это трогательная сага о сокровенных мечтах, ярких воспоминаниях и поиске своих половинок – добрая и искренняя история о всех нас.

Эль-Пасо, февраль 1983 года

Желтый автобус с запотевшими окнами остановился у края дороги. Двери распахнулись. Несколько сонных пассажиров неспешно спустились на тротуар. Следом за ними, удивленно озираясь по сторонам, вздрагивая от утренней прохлады, выпрыгнула София, за ней последовали Милинда и Брайан.

— Фисо, бери Лин за руку и не отходите от меня далеко, — строго велел брат.

— Я так давно хотела — здесь побывать, — радуясь исполнению желания, пропела София. — А куда сейчас пойдем?

— Я познакомлю тебя с моим лучшим другом и его сестрой. Лин их уже знает.

— Да, Элен такая веселая, — подтвердила Милинда.

— Живчик, а почему твой друг никогда не приходил к нам на обед или на ужин? Разве друзья не ходят друг к другу в гости?

— Фисо, мы много раз обсуждали это. Наш отец не любит людей из Эль-Пасо, да и чужаков вообще.

Брайан грустно вздохнул, и вместе с ним вздохнула София, ощущая такое же огорчение, когда речь заходила о правилах отца.

— Ничего! — уверенно заключила София. — Вот когда мы вырастем, мы все вместе уедем далеко, и ты, Живчик, не будешь расстраиваться. Правда?

— Куда мы уедем? — недоуменно спросила Милинда. — Я хочу остаться здесь, с мамой и папой.

София недовольно посмотрела на сестру и деловито проговорила:

— А мама тоже с нами уедет!

— Хватит пустых разговоров, — прервал Софию Брайан. — Вы еще маленькие, чтобы говорить на такую тему.

— Ладно, — быстро переключилась София, — смотрите, какой красивый дом!

— А нам как раз сюда.

Брайан подвел девочек к особняку Ахматовых и, еще раз наказав им быть предельно вежливыми и аккуратными, позвонил в дверь. Не успел он опустить палец с кнопки, как дверь быстро распахнулась. На пороге в красивом розовом платье, с бантом на поясе, рюшами на воротничке и манжетах, в розовых лакированных сандалиях стояла Элен с блеском в изумрудных глазах и приветствовала гостей радостной улыбкой.

— Привет, Элен! — поздоровалась Милинда и вошла в дом.

Брайан улыбнулся девочке и кивнул на Софию.

— Это Фисо! Моя вторая сестра. А это Элен, сестра Эла.

Элен приветливо кивнула Софии и отошла, чтобы они с Брайаном прошли в холл.

— Элен, проводи девочек в свою комнату, а я к Элу, — попросил Брайан.

— Хорошо! Но обещай, что вы останетесь ужинать?

— Элен, сейчас только утро! Думаю, мы с Элом управимся до обеда.

Элен кокетливо заулыбалась и, подбежав к юноше с обожанием в глазах, умоляюще попросила:

— Пожалуйста! Тебе же не трудно!

Она легонько коснулась своими пальчиками его локтя и в ожидании согласия глядела ему в глаза.

София невольно заметила странное поведение девочки. Она нахмурила брови, сжала губы и оценивающим взглядом окинула маленькую кокетку. Покачав головой, София посмотрела на Лин, но та будто ничего и не замечала. И что это могло значить?

«Интересно! А Брайану она тоже нравится, или эта девочка липнет к моему брату сама? Если Живчик тоже полюбит ее, будет ли он меньше любить меня?» — задумалась София.

Тут мысли Софии прервал незнакомый голос за спиной. Она оглянулась и, увидев юношу с темными вьющимися волосами и большими синими, как море, глазами, забыла обо всех ревностных мыслях. Ее внимание полностью было приковано к этому высокому парню.

Ахматов добродушно обнял Брайана за плечи, поприветствовал Милинду и мельком взглянул на Софию.

— Ага, вот твоя Фисо. Ну, здравствуй!

Алекс протянул руку девочке. Но София, задрав голову, смотрела на высоченного юношу и растерянно моргала.

— Фисо, это Эл… Ты чего? — спросил Брайан.

— Живчик, это твой друг?

— Да, — улыбнулся брат.

— Вы, как великан! — оторопев проговорила София. — Неужели я тоже могу такой вырасти?!

Брайан и Алекс дружно засмеялись, а София почувствовала себя неловко, смущенно опустила глаза и шагнула к брату.

— Элен, займи наших гостей. Брайан, пойдем в мою комнату, — предложил Алекс. — Элен, кажется, Бриджит сделала пончики, не проходите мимо кухни.

Брайан проводил сестер и Элен взглядом и поднялся за Алексом в его комнату.

— Брайан, у меня приятная новость для нас обоих, — закрыв дверь комнаты, начал Ахматов. — Недавно я связался с колледжем в Хьюстоне по поводу контрольных заданий для поступления. За небольшую плату мне выслали этот набор. Нам останется как следует подготовиться, и мы с легкостью сдадим тест.

Алекс помахал желтым конвертом перед другом и отдал ему в руки. Брайан удивленно улыбнулся.

— Вот это здорово! Говорят, что там такой жесткий отбор, но с этим мы точно будем в первых списках на зачисление.

Юноши удовлетворенно пожали друг другу руки и, присев на диван, распечатали пакет.

***

Элен, как радушная хозяйка, старалась угодить гостьям. Уж она крутилась и вертелась перед ними, угощала горячим шоколадом и пончиками, щебетала и задорно смеялась, рассказывала много смешных историй. После плотного угощения девочки отправились в комнату Элен. Милинда и хозяйка привычно расположились на мягком коврике у игрушечного домика с куклами, а София остановилась у двери и обвела комнату восхищенным взглядом. Милинда рассказывала ей, какой у Элен дом, но никакие слова не могли сравниться с тем, что видела перед собой София. Своя детская комната показалась ей бледной и холодной, никогда там не лежали такие разноцветные мягкие игрушки, пушистые коврики, шелковые подушечки на большой кровати. Она имела все самое необходимое, но так не хватало приятных излишеств, игры цвета. Крестная Лили из Хьюстона присылала им с Милиндой игрушки и яркую одежду, но это было так редко. Игрушки терялись, одежда снашивалась, и впечатления стирались.

София медленно обошла комнату, затем опустилась рядом с Лин и осторожно взяла куклу, предложенную Элен. Она боялась держать ее в руках: такую хрупкую, маленькую, похожую на фотомодель.

— Очень красивая куколка! — тихо и грустно сказала София. — Папа никогда не дарил мне таких.

Элен удивленно уставилась на девочку.

— Правда?

Милинда кивнула вместо сестры.

— Странно, а мне папа привозит их каждый раз, когда бывает в большом городе. И еще много других подарков…

Элен искренне огорчилась, молча посидела на месте несколько секунд, потом ее глаза вдруг озарились радостным решением. Она подпрыгнула, подбежала к большой полке на стене, где сидело множество разных кукол и, выбрав две самых дорогих и красивых, поднесла их к девочкам.

— Я хочу, чтобы за этими куклами ухаживали вы! Я дарю их вам.

У Софии и Милинды округлились глаза. Они переглянулись между собой, и у обоих сердца взволнованно запрыгали в груди. Милинда взяла одну из кукол и прижала к груди. София ничего не могла сказать в ответ. Она протянула руку и коснулась куклы пальцем. От смешанных чувств она растерянно покачала головой. Ей вдруг захотелось заплакать, но она сдержала себя и, наконец, произнесла:

— Элен, спасибо! Но, наверное, я не могу взять ее у тебя…

— Что за глупость?! — сердито ответила та. — Я от всего сердца дарю тебе ее. Почему ты не можешь взять?

— Наш папа будет ругаться, — вмешалась Милинда. — Он спросит — откуда это? И если мы скажем, то он очень рассердится.

— Это очень странно и жестоко, — серьезным голосом произнесла Ахматова.

Девочки огорченно пожали плечами.

— Тогда, — Элен упрямо не желала смиряться с характером их отца, — тогда я позвоню вашему отцу и скажу, что это я подарила куклы, и пусть он вас не ругает.

— Не надо, — взволнованно попросила София. — Он даже от моего крестного подарки выкидывает. А кукла такая замечательная…

София бережно поправила на кукле платьице, пригладила волосы и обняла. Элен сочувственно погладила девочку по голове.

— Не расстраивайся, тогда приходи ко мне играть… А давай лучше я тебя нарисую?

— Нарисуешь?

— Да, она так хорошо рисует, — похвалила Милинда. — У меня так не получается.

Элен подбежала к своему мольберту с красками и кистями и развернула его к окну.

— Садись в кресло у окна. И, пожалуйста, распусти волосы.

София с любопытством взглянула на себя в зеркало и повернулась к Ахматовой.

— Я хорошо получусь?

— Я постараюсь.

София пробежала к креслу, поправила воротничок свитера, присела и восторженно замерла.

Элен с задором стала наносить на полотно линии лица, накладывать тени, растушевывать, иногда сердясь, что не получается какой-то элемент, становилась в позу Наполеона и задумчиво играла бровями, затем вновь приступала к работе. Медленно на холсте начал вырисовываться образ Софии Дьюго, были некоторые неточности, но в целом для одиннадцатилетней художницы получалось изумительно.

К обеду из деловой поездки вернулись Роберт и Луиза Ахматовы. На стол сразу же накрыли на семь персон. Бриджит, экономка и повар семьи, приготовила несколько изысканных блюд. Для Софии и Милинды показалось лестным, что для них были приготовлены такие вкусности. Они и представить себе не могли, что для Ахматовых это обычное меню.

Жизнь в этом шикарном доме отличалась особой аурой тепла, уюта, гармонии. Отношения между членами семьи вызывали трепет в душе маленького человечка. В голосе Ахматовых вообще не звучало грубых, осуждающих, агрессивных интонаций, не было места невежеству и зависти. Маленькой Софии казалось, что каждый в этом доме из какой-то доброй сказки. И совсем незнакомые люди вели себя с ней приветливо и радушно. София не понимала, почему ей захотелось плакать, когда к вечеру Брайан попрощался со всеми и повел сестер домой.

Элен и Алекс проводили их до автобусной остановки.

— Приятно было познакомиться, Фисо, — вежливо сказала Элен. — Когда я закончу портрет, обязательно пришлю тебе его.

— Спасибо. А правда, что тебе нравится мой брат? — откровенно спросила София, пока Брайан с другом увлеченно беседовали о своем.

Элен смутилась. Никто не должен был знать о том, что ей нравится этот красавчик с карими глазами, но Софии она призналась:

— Вообще-то, я еще маленькая для него. Но когда вырасту, — буду в самый раз.

Но Софию уже не беспокоили мысли о том, что ей придется делить любовь брата с Элен. Девочка очень понравилась ей, и она мечтала иметь такую подругу.

Посадив гостей в автобус, Алекс и Элен торопливо возвращались домой. С темного неба срывались капли дождя, и сквозящий ветер пробирал до самой души.

— Элен, давай бегом, иначе не избежать нам простуды, — поторопил Ахматов сестру.

Элен, вздрагивая и стуча зубами от сырого воздуха, закивала головой. Алекс подал сестре руку и ускорил шаг.

Чтобы срезать путь к дому, они свернули в переулок. Уличные фонари еще не зажглись, хотя от серого неба совсем потемнело. Алекс шел вперед твердыми, уверенными шагами, выбирая дорогу, огибая лужи. Элен вдруг стала настороженно оглядываться и замирать на месте.

— Элен, что такое?

— Эл, это что — так ветер воет или это кто-то плачет? Остановись, послушай…

Они остановились и осмотрелись. Напротив них стояло кафе, и за витриной было видно, что там сегодня особенного весело. А за углом кафе из темного прямоугольного проема еле слышно доносился чей-то хриплый плач.

Александр прислушался. Затем отвел Элен на несколько шагов в сторону от кафе и попросил:

— Элен, подожди здесь, я должен посмотреть, не нужна ли кому-то помощь.

— Можно… я с тобой?

— Жди здесь, — строго ответил он.

Элен, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо заглядывала за спину брата, чтобы хоть что-то рассмотреть в сумерках, но послушно стояла на месте.

Ахматов, внимательно вглядываясь в темный угол проема, пошел на звук голоса.

— Здесь кто-то есть?

Стон прекратился. Что-то зашуршало. Алекс подошел ближе и увидел, что из темноты на него смотрят глаза, полные страха и ужаса. Алекс наклонился вперед, прищурился и рассмотрел лицо.

На сырой куче песка в лохмотьях, когда-то бывших плащом, скорчившись от холода и страха, поджав под себя ноги, содрогаясь от рыдания, сидела девушка. Ее растрепанные, спутанные волосы прикрывали озябшие голые плечи, израненные губы с кровавыми трещинками были сжаты изо всех сил, сдерживая рвущийся из груди стон. На скулах с обеих сторон лица, на переносице и лбу виднелись кровавые потеки и свежие царапины. По ее щекам текли обильные слезы, веки дрожали, но не закрывались ни на секунду, словно опасаясь пропустить любое движение незнакомца в свою сторону.

Ахматов был шокирован жестокостью и бесчеловечностью сотворившего такое с девушкой. Он осторожно, чтобы не напугать ее, придвинулся ближе, присел на корточки и сочувствующим голосом проговорил:

— Мисс, вам нужна помощь…

Это был вопрос и утверждение одновременно. Но девушка вдруг заерзала ногами, отодвигаясь от него дальше, будто от угрозы, и в ее глазах появился еще больший страх.

Наблюдая за бурной реакцией девушки, Ахматов попытался как можно мягче обратиться к ней:

— Простите, мисс, но, если ничего не сделать, вы можете подхватить пневмонию. Вам необходимо обработать раны…

Девушка еще сильнее задрожала от вновь нахлынувшего ужаса, и горячие крупные слезы обожгли ее щеки.

— Я… я… я-а… — начала она, но тут же захлебнулась слюной и закашлялась.

Она стала ерзать на месте, всеми силами отталкиваясь ногами, чтобы подальше отползти от незнакомца. Но ноги не слушались, пальцы на руках окоченели, и все тело лихорадочно трясло.

— Не бойтесь, я помогу вам. Я отведу вас в клинику…

Ахматов решительно поднялся и, наклонившись к девушке, с легкостью поднял ее на руки. Девушка явно находилась в состоянии шока и не могла отличить добро от зла. Он пиналась, махала руками, пыталась царапаться, но ждать, пока она придет в себя, не было смысла. Ей была необходима медицинская помощь. Ахматов широкими шагами вышел из темного проема и кивнул сестре, чтобы та шла за ним.

— Элен, беги домой. Я помогу девушке — отнесу ее в клинику. Родителям не обязательно знать, где я.

Напуганная увиденным, Элен не ослушалась брата и вприпрыжку побежала домой.

Клиника Эль-Пасо находилась недалеко от места, где Алекс нашел избитую девушку. Не успел он войти в холл клиники, как его заметил медицинский персонал и засуетился вокруг пострадавшей. Ее сразу отвезли в кабинет первичного осмотра. Ахматов, обеспокоенный состоянием девушки, последовал за медсестрами, но в приемной его остановил доктор Генри, низенький, щуплый, почти старик и предложил подождать результатов осмотра в холле.

— Сделайте все возможное, ей нужна помощь, — взволнованно попросил Алекс.

— Конечно, Алекс, — заверил врач высоким, хриплым голосом. — Ты знаешь, кто эта девушка?

— Нет.

— А где она живет?

Алекс понял, что ничего не знает о девушке и вряд ли встречал ее в Эль-Пасо.

— Думаю, она живет не здесь… Но если вас интересует ее страховка, то можете не беспокоиться, все расходы возьмет моя семья… Если нужны какие-то процедуры, лечение, то, пожалуйста, сделайте все, что нужно.

Доктор Генри задумчиво потрепал край воротничка халата, кивнул и отправился в смотровую.

Девушка, свернувшись калачиком и крепко обхватив руками колени, лежала на кушетке и дрожала. Доктор взял папку с бланком осмотра и, поставив ручкой точку на первой строке под названием «Имя пациента», с глубоким сочувствием взглянул на девушку.

— Милая девочка, как тебя зовут?

Девушка перевела на доктора испуганный недоверчивый взгляд и, корчась от боли при шевелении губами, глухим подавленным голосом что-то прохрипела.

— Я не понимаю тебя. Еще раз громко и четко, если у тебя язык не поранен? — настойчиво сказал врач. — Мне это нужно для твоего оформления.

Пациентка заморгала слипшимися от слез ресницами и с дрожью в голосе произнесла:

— У меня нет страховки…

— Это не твоя забота, об этом побеспокоился молодой человек, который тебя принес в клинику.

«Позаботился» — эхом отдалось в мыслях девушки.

Кто мог позаботиться о ней, ведь у нее никого не было: ни друзей, ни добрых родственников, ни достойных родителей.

— Так как же твое имя?

— Мэри… — тихо ответила она. — Мэри Синкли…

Ее голос дрожал, но она старалась четко выговорить все, что с ней случилось, что у нее болит и что она чувствует.

Когда доктор Генри прикасался к ее израненному телу, Мэри вздрагивала и отстранялась, но спокойный тон мужчины возвращал ее мысли из темного переулка и собственных жутких переживаний в медицинский кабинет. Девушку осмотрело несколько специалистов, ей обработали все царапины, наложили швы на крупные раны, выполнили ряд других процедур и порекомендовали остаться на реабилитацию сроком на неделю.

Приглаживая растрепавшиеся на макушке седые волосы, доктор Генри вышел из палаты, в которую перевели Мэри, и направился к молодому Ахматову. Алекс беспокойно ожидал результатов осмотра спасенной им девушки, и только завидев доктора, сразу оказался рядом.

— Ну, что же? — с волнением в голосе спросил он.

— Очень печальное событие, — заключил доктор. — Девушка истощена, организм частично обезвожен, нервный срыв налицо, побои и неоднократное изнасилование… Ох-х, бывают же напасти!

— Изнасилование?! — потрясенно воскликнул Алекс. — Разве такое могло произойти в Эль-Пасо? За этот год у нас и краж-то не было. Но изнасилование… Она совсем девчонка! Кто же такое мог сотворить?!

— Мой мальчик, — горько усмехнулся доктор, — ты плохо знаешь жизнь. А изнасилование произошло не здесь. Она из Малого Анжелеса. Тихий, глухой городишко, к западу отсюда.

Алекс под тяжелым впечатлением покачал головой и опустился на диван.

— А как ее зовут?

— Мэри Синкли. Пятнадцать лет. Почти ровесница тебе.

— Можно мне к ней?

— Нет. Сейчас не стоит. Она в подавленном состоянии, еще не отошла от шока, шарахается от каждого. Лучше приходи завтра. Сегодня с ней поработает психотерапевт, глядишь — придет в себя.

Ахматов благодарно пожал руку доктору и отправился домой с чувством выполненного долга, хотя и с горьким осадком на сердце от нестерпимой жестокости людей. Завтра Алекс решительно намеревался навестить бедную девушку и хоть чем-то скрасить ее болезненное состояние. Неожиданно для себя он почувствовал ответственность за Мэри и желание сделать что-то доброе и полезное для нее.

***

На следующий день Алекс посетил несколько школьных занятий и, не задерживаясь на спортивные кружки, отправился в клинику. Его рюкзак был полон фруктов, а у входа в клинику он купил пышный букет маргариток.

Поговорив с дежурной медсестрой о состоянии Мэри Синкли, Алекс узнал и о том, что ее никто не навещал и не искал. Велико было его удивление и огорчение, когда он услышал о попытке Мэри вдуть воздух в трубку от сорванной капельницы, не вынимая из вены иглы, тем самым покончить с жизнью.

«Насколько должен быть унижен и оскорблен человек, чтобы желать смерти! И что она чувствовала, решаясь на такой шаг?!» — промелькнуло в мыслях Ахматова.

Он мог представить себе все, что угодно, но, чтобы лишить себя жизни самостоятельно, никогда бы не пришло ему в голову.

***

Цветные пятна на черном фоне мерцали, прыгали, сменялись искрами и кругами. Черный туман поволок за собою в неизведанное. Где-то далеко слышался шорох листьев на ветру, и что-то ритмично пульсировало совсем рядом. Внезапно все вокруг начало кружиться, дрожать, стало душно, что-то тяжелое будто упало сверху и придавило собой, и с бешеной скоростью стал приближаться костлявый кулак…

Задыхаясь от неожиданной тяжести в легких, Мэри резко открыла глаза и стала жадно хватать воздух ртом. В панике она стала озираться вокруг и растерянно оценивать происходящее с ней. Это был день или ночь… что за комната… где из нее выход… Запах хлора и спирта раздражал нос.

Рядом с кроватью, на которой, как оказалось, лежала Мэри, стоял столик. В пластиковом лотке лежали одноразовые шприцы, ватные тампоны и перчатки. Над открытым окном шуршали жалюзи. Стены, потолок, постельное белье были белые, и все пространство сливалось в одно большое пятно, давящее своей безжизненностью, пустотой и одиночеством. Запястья Мэри были крепко пристегнуты к боковым трубкам больничной кровати.

Девушка медленно подняла голову, насколько могла высоко, и уронила ее от тупой боли в затылке. Губы потрескались, пересохли, рана над бровью зудела, и внизу живота до тошноты сводило судорогой. Отчаянно хотелось уснуть и не проснуться, но и это было страшно тем, что во сне к ней приходил все тот же непрекращающийся кошмар.

Мэри тихо заплакала, совсем бесшумно. Горькие слезы струйкой потекли по щекам, коснулись мочек ушей и пропитали всю подушку. Пораненную кожу на скулах защипало.

Легкий стук в дверь отозвался жутким эхом в голове Мэри, и она зажмурилась от боли. Через секунду открыв глаза, она приподняла голову, но не могла ничего рассмотреть, кроме смазанного темного пятна напротив ее кровати. Долго щурясь, Мэри, наконец, оставила попытку что-то разглядеть. Кто-то подошел ближе, придвинул стул и присел рядом с кроватью. Девушка чувствовала, что ее внимательно рассматривают чьи-то глаза, но ничего не различала. Глаза, все еще полные слез, резало и щипало.

— Мэри… — прозвучал ровный приятный мужской голос. — Как ты себя чувствуешь?

Она растерянно молчала.

— Я понимаю, как тебе плохо и совсем не до посетителей. Я не задержусь долго. Только хотел сказать — пожалуйста, прими мою помощь.

Алекс достал из рюкзака фрукты, бутылочку с соком, журнал и медленно протянул девушке маргаритки.

— Выздоравливай. И не беспокойся о лечении. Я обо всем договорился с доктором Генри. У тебя будет все самое необходимое.

Зрение Мэри стало проясняться, и она заметила близко от себя желтые серединки маргариток, обрамленные пушистыми ослепительно белыми лепестками. Подняв глаза, она рассмотрела лицо юноши с сочувственно-ободряющим взглядом. Его лицо было таким добрым, нежным и, к удивлению Мэри, не вызывало враждебности. Она попыталась смахнуть слезы с глаз, но не смогла освободить руки, и потерлась щекой о поверхность подушки.

Ахматов обратил внимание на ремни, пристегивающие руки девушки к кровати, и на свой страх и риск заботливо отстегнул их.

— Если ты обещаешь не причинять себе боли, то эти ремни тебе не понадобятся, — сказал он тоном, требующим обещания.

Мэри слабо кивнула.

— Вы кто?

— Я Александр Ахматов. Вчера я принес тебя в клинику, помнишь?

Ее глаза были устремлены на юношу, но Мэри смотрела, будто сквозь него.

— Лучше бы я умерла там, — безжизненным голосом выговорила она.

Алекс привстал, заглядывая в зеленые глаза девушки, читая в них горькое одиночество, и расстроенно вздохнул. Ее лицо было бледным, бесцветным, темные круги под глазами, ссадины и царапины, но это не лишало его привлекательности. Рыжие кудряшки мило спадали на лоб, длинные темные ресницы обрамляли печальные, но красивые глаза, иссушенная, потрескавшаяся кожа губ не спрятала их тонких чувственных линий. Алекс мысленно представил, какова была бы Мэри в красивом платье, в туфлях, с прической и косметикой, и по всему его телу разлилось приятное тепло. Он бережно взял ее руку и, рассматривая тонкие стройные пальцы, мягко сказал:

— От жизни нужно брать все, что она дает тебе. Все наладится: ты закончишь школу, станешь специалистом в каком-нибудь деле… Твоя жизнь изменится, станет другой — яркой, богатой… Ты очень красивая девушка, тебе легко будет идти по жизни. Все в твоих руках, только не унывай!

Мэри восприняла слова юноши с подозрительным недоверием, но что-то необычайно теплое проникло в ее сердце.

— Зачем вы это делаете для меня?

— Во-первых, я не мог оставить тебя замерзать, когда тебе требовалась медицинская помощь. Во-вторых, меня очень расстроило произошедшее с тобой. Я хочу помочь тебе преодолеть эту черную полосу жизни и… подружиться с тобой…

Последние слова Алекс произнес очень тихо, но Мэри услышала их.

— Я благодарна вам за помощь, но мне нечем отплатить, — отчаянно произнесла она.

Ахматов чуть улыбнулся и покачал головой.

— Ничего не нужно. Я не жду от тебя возврата долга. Но обещай, что, когда ты выберешься отсюда, мы сходим куда-нибудь вдвоем?

Мэри слабо улыбнулась, и ее лицо изменилось от этой улыбки — стало светлее, появился румянец. Ахматов благодарно кивнул:

— Вот ты и улыбнулась, наконец. Тебе очень идет улыбка… Да, пока я не ушел: у тебя с собой есть какой-нибудь документ, я оформлю страховку на тебя?

Взгляд Мэри тут же потемнел, она отвернулась от юноши и дрогнувшим голосом ответила:

— У меня ничего нет с собой, ни денег, ни документов, ни моих вещей… Меня вышвырнули из дома… и я туда не вернусь!

Улыбка слетела с губ Алекса. Он понимающе опустил глаза и выдохнул:

— Мне очень жаль.

«А мне уже нет! — яростно подумала Мэри. — Я уеду далеко. Меня больше никто не посмеет обидеть. Или я вырвусь из этого ада, или умру, но никто, никто — слышите: никто больше меня не обидит!»

Мэри еще не осознавала, что зреет в ее душе. Она лишь чувствовала, как ее наполняет яростная решительность изменить свою жизнь, навсегда вычеркнув прошлое.

В дверь палаты постучали, и Алекс поднялся.

— Добрый день, Александр, — поприветствовал доктор Генри. — Мэри, к тебе детектив из местного участка.

— Детектив? — испуганно повторила та.

— В таких случаях, как с тобой, мы всегда предупреждаем полицию.

Ахматов взглянул на девушку и ободряющим тоном сказал:

— Полиция может помочь тебе…

— Полиция? А где она была, когда…

Мэри запнулась и, не сдержав эмоции, громко разрыдалась.

Алекс молча подошел к доктору и Генри понимающе кивнул:

— Я буду присутствовать во время разговора. Не беспокойся.

Когда Ахматов попрощался с девушкой и ушел, доктор успокоил Мэри и пригласил в палату детектива.

Девушку расспрашивали около часа, но ничего связного не могли добиться. Единственное, в чем призналась Мэри, что во всем была виновата она сама, не нужно было никого искать. Свежи еще были ее воспоминания о том, когда Джорджа Синкли арестовывали за избиение матери. Мэри посещала полицейский участок несколько раз в неделю, чтобы дать показания против отца, подписывала уйму протоколов. Это были не лучшие дни в ее жизни. А в итоге отца выпускали за неимением веских улик и, вернувшись домой, он избивал не только мать, но и ее. В этой жизни все было несправедливо. Душа Мэри кричала о помощи, но никто не приходил, не помогал, не отзывался…

***

Элен ждала новостей о спасенной Алексом девушке. Он вернулся из клиники огорченный и задумчивый. Сестра не узнавала брата. Ничего не говоря, он прошел в свою комнату и занялся своими делами. Элен несколько раз нарочно проходила мимо его комнаты и замирала у двери, приложив к ней ухо. Но за дверью было тихо, не звучало привычной музыки, не слышалось звука телевизора. Наконец, не вытерпев, Элен вошла в комнату брата и обиженно проворчала:

— Почему ты ничего мне не рассказываешь? Ты перестал мне доверять? Я же ничего не рассказала маме с папой.

Алекс молчал. Его мысли были заняты поиском средств для оплаты лечения Мэри. Он понимал, что родителям не объяснить сложившейся ситуации и не доказать, что этой девушке необходима помощь.

— Мне сейчас некогда, — ответил Алекс, когда Элен дернула его за руку. — Я все расскажу после. Иди в свою комнату, Элен.

Девочка недовольно скривила губы и вспылила:

— Как хочешь, но теперь я не буду тебе помогать.

Она развернулась и, шоркая сандалиями по паркету, вышла из комнаты и громко захлопнула за собой дверь.

Ахматов поморщился от резкого звука, а затем закинул ногу на ногу и мечтательно устремил взгляд в окно. Растерянные, грустные зеленые глаза Мэри оставили волнующий след в его душе. Вспоминая ее хрупкие, тонкие пальцы, он жаждал прикоснуться к бледной прозрачной коже рук очаровательной рыжеволосой девушки. Алекс редко увлекался всерьез, даже такими красивыми девушками, как Мэри Синкли, но эти зеленые глаза приковали его внимание и встревожили сердце. Он был настроен решительно.