Цирковой поезд

Амита Парих, 2022

1938 год. Лена Пападопулос – дочь виртуозного иллюзиониста, которой сложно найти свое место в цирке, ведь она прикована к инвалидной коляске. Она находит для себя магию в науках и образовании, мечтая выучиться на врача. Однажды она спасает сироту Александра, и ее привычная жизнь кардинально меняется. Мальчик остается в цирке, постигает мастерство иллюзиониста и приоткрывает завесу на свое загадочное прошлое. По мере того как обстановка вокруг становится все более напряженной, под пёстрым куполом расцветает их трогательная дружба. Но когда Тео и Александра арестовывают, Лена оказывается отрезанной от всего, что она знала до сих пор. Теперь, чтобы выжить и добиться успеха, ей придется поверить в себя и свои силы, и ей в этом поможет… Стоит ли верить в чудеса, чтобы обрести свое место в жизни?

© Amita Parikh, 2022

© Артюгин К. перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Посвящается Риши, первому поверившему

Роман затрагивает тему жизни людей с полиомиелитом в 30–50-х годах прошлого века. Читатели, которые захотят узнать больше об этом или ознакомиться с опытом людей с подобными недугами, живших в ту эпоху, могут прочитать заметки автора в конце книги.

Пролог

Май 1929, Салоники, Греция

— Сутки, может, двое. — Доктор Комнинос вынес свой неутешительный вердикт так, будто зачитывал прогноз по радио или произносил математическую формулу. Он снял стетоскоп, положил его в кожаную санитарную сумку и громко захлопнул ее. Металлическая пряжка замка тускло блеснула.

— Мы хоть чем-то можем помочь? — спросил Тео, пытаясь подавить тоску, сжавшую горло.

Доктор Комнинос задумчиво покачал головой: он знал, что Тео принадлежал миру, где существует вера и даже магия. Но не было смысла скрывать правду о его жене.

— Боюсь, для Джии все кончено. Холодный компресс снимет боль, но вот вашей дочери… — Доктор умолк. За годы работы он понял, что самое трудное в работе врача — это дарить людям ложную надежду. Будучи человеком прагматичным, он полагал, что лучше перестраховаться от таких вещей.

— Так что же? — произнес Тео, не зная, куда деть руки.

— Когда спадет жар, думаю, мне удастся лучше понять, с каким ограничениями ей придется столкнуться. Но сказать по правде, я бы не надеялся на то, что она выживет, — признался доктор Комнинос, выкладывая на прикроватный стол рулоны бинтов. — Святой Димитрий, должно быть, приглядывает за ней.

— Так она выживет?

Доктор Комнинос вздохнул, предвкушая гору бумажной работы, которая ожидала его в больнице:

— Если жар спадет сегодня ночью, то, как я и сказал, у нее нет причин умирать. Но вот что за жизнь ее ждет? — Он взял свою санитарную сумку и с трудом заставил себя взглянуть в глаза Тео. — Сейчас слишком рано прогнозировать что-то. Но поверь моему опыту: в таких случаях ожидания обычно оборачиваются разочарованием. — Он открыл дверь спальни и, уже спускаясь по лестнице, произнес:

— Я приду завтра рано утром, чтобы проверить, как она.

Тео стоял у окна и наблюдал за тем, как доктор шагал вниз по улице. Как же ему хотелось в тот момент, чтобы Комнинос вдруг опомнился, развернулся и с криком «Эврика!» вернулся к ним.

Из детской кроватки, стоящей в углу, послышались тихие стоны малышки, рожденной едва ли пару часов назад. От страха подрагивали руки, но когда Тео приблизился к кроватке, то обнаружил, что дочь спит, мирно посапывая, а ее пальчики сжаты в кулаки. Немного успокоившись, он присел на край кровати, где спала его жена Джия. Ее лицо выглядело смертельно бледным даже в лучах заходящего весеннего солнца. И хотя сезон жары в Салониках еще не настал, в комнате отчего-то было душно, и Тео заметил, что жена дышала с трудом, но ровно.

Примерно в шесть вечера он наложил ей на лоб холодный компресс. Джия открыла глаза, и сердце Тео пропустило удар:

— Любимая! Ты слышишь меня?

— Где она? С ней все в порядке? — Ее скрипучий шепот был едва различим.

Тео взял малышку на руки, от волнения задержав дыхание, и передал ее в руки матери. Глазки дочь все еще не открывала, но зато ее рот широко распахнулся, когда она уткнулась в грудь матери.

— Елена, — прошептала Джия, счастливо улыбаясь. — Мы назовем ее Елена.

Тео наклонился и поцеловал ее в лоб:

— Ты можешь пойти на поправку. Доктор Комнинос…

— Я знаю, что он сказал, — улыбнулась Джия. Она всегда ценила способность Тео видеть светлое во всем, что бы ни происходило, но в этот раз одной надежды не хватит. Дочка заворочалась в ее руках, напрягая последние силы. Джия подняла ее к себе, поцеловала в лобик, нос и щеки. Вдруг она представила все те моменты жизни Елены, которые ей самой никогда не доведется увидеть, и горло болезненно сжалось. Неужели это расплата за их недавнее прошлое? Из их лжи наконец вышло хоть что-то хорошее, но дочь будет расти без нее.

Стараясь справиться с эмоциями, она подняла взгляд на Тео:

— Я сохранила твой секрет. Теперь ты должен хранить мой.

Тео лег рядом и обнял жену с дочерью, не желая их отпускать. Спустя восемь часов стало ясно, что конец уже близок. Тео, поборов желание остаться в кровати с семьей, сел за рабочий столик и принялся писать на листке: то, что должно было стать короткой запиской, в итоге обернулось письмом на два, а затем и три листа. Ближе к концу он понял, что все это пустое, скомкал бумагу и бросил в ведро. Тео смотрел на личико Лены, новый луч света в его жизни.

Спустя пять часов подошел доктор Комнинос, лишь для того чтобы подтвердить смерть Джии. Вместе с ним в дом явилась и медсестра, которая научила Тео проверять температуру молока с помощью тыльной стороны запястья, показала, как правильно менять пеленки, рассказала, как делать массаж ножек со специальным маслом из абрикосовой косточки, а также объяснила, как накладывать прохладный компресс, если опять поднимется жар.

Но для начала ему нужно было разобраться с прошлым. Взяв еще один лист, он начал писать. На этот раз без лишних деталей и сразу переходя к сути:

Я не могу быть с тобой. Мне нужно думать о девочке. Пожалуйста, больше не связывайся со мной.