Дом без прошлого

Алёна Истрова, 2023

Полина потеряла семью. Она возвращается в Санкт-Петербург, чтобы начать новую жизнь, а попадает на похороны. В доме, который хранит множество тайн, умирают люди, а Полина оказывается заложницей обстоятельств. Сможет ли она справиться с трудностями? Готова ли она исправить все ошибки? И какой секрет ее семья хранила более полувека?

23 мая

Похоже на то чувство, когда резко осознаешь, что забыл нечто невероятно важное. Сидишь в июньский день на скамейке, наслаждаешься шоколадным мороженым, видишь человека, проходящего мимо с папкой в руках, и накрывает — вчера нужно было защитить курсовую работу! Все сроки вышли, экзамен сдавать в сентябре.

Я не сразу поверила в происходящее. Резко села, прислушалась, получила неутешительный скрежет замка в ответ и застыла на месте.

Страх сковывает.

Фунтик запрыгнул на кровать, напугав до дрожи, и потребовал немедленно разобраться с противным звуком. Он всегда чувствовал такие вещи. И сейчас бегал вокруг, заглядывая в глаза и жалобно вереща. Взяла Фунтика на руки. Как ни странно, это привело меня в чувство. Он живой, теплый, рядом полно людей, достаточно просто закричать, привлекая внимание всего подъезда. Но было страшно не то, что кричать — дышать было страшно.

Вдвоем, шагая беззвучно, мы добрались до входной двери.

Скрежет замка не смолкал, кто-то настойчиво рвался внутрь, Фунтик соскользнул с моих рук, намереваясь забежать в приоткрытую межкомнатную дверь, я перехватила его у порога и отнесла подальше, спрятав кота в меньшей по размеру кладовке.

С той стороны входную дверь слегка толкнули, веря в успех.

Я подкралась максимально близко, проклиная все на свете и свою память за то, что именно сегодня забыла про внутреннюю щеколду. К ней, собственно, и шла.

Два метра до цели превратились в бесконечную дорогу по натянутому между двумя небоскребами канату. В итоге, прижавшись к холодному металлу, обхватила пальцами щеколду и потянула ее на себя. Мне повезло. Взломщик не услышал ничего из того, что я проделала, и продолжал мучить несчастные замки, причем попеременно: переходя от верхнего к нижнему и обратно.

Цель достигнута. Замки рано или поздно поддадутся его напору, тогда щеколда выиграет для меня немного времени. Можно звонить в полицию. В контактах, естественно, номера спецслужб не оставляла, пришлось искать в интернете способ вызвать полицию в наш район, параллельно вытряхивая из сумки газовый баллончик. Чудо, насколько тихо я умела двигаться.

С телефоном в руке я приросла к кухонной стенке — это самое удобное место, потому что, выглядывая из-за угла, можно наблюдать за входом и для бегства есть два варианта.

Тут раздался крик. Этот крик ни с чем не спутаешь. Это горе.

Глядя на черное небо, освещенное лишь луной и мерцающими звездами, я медленно оседала на пол, закрывая уши руками. Ночь и без того была полна потрясений. Человек, чей крик перешел в рыдания, не звал на помощь, нет, это не попытка спастись, человек потерял кого-то. Этой ночью из подъезда вынесут чье-то тело.

Незадачливый грабитель, вероятно, перепугавшийся не меньше жильцов, оставил в покое мои замки и побежал по лестнице, я, наверное, ощущала каждое его движение.

Телефон остался лежать на полу, когда я встала.

Дом оживал: вокруг хлопали двери, звучали взволнованные голоса соседей и цоканье каблуков уличной обуви.

Без сомнений присоединилась к ним, покинув свою жилплощадь, и уткнулась в спину мужчины, накинувшего на себя халат, кстати, женский. Михаила, тем более в таком образе, узнала не сразу. Татьяна прижимала руки к груди и по сторонам не смотрела, я встала рядом с ней и задала вопрос, ответ на который и так знала:

— Что происходит?

Она вся белая, белее стены, находящейся в метре от нас. Татьяна, убрав руки от груди, одной придержала легкую курточку, другой сжала мою ладонь.

— Умер кто-то, — прохрипела она.

Михаил обнял Татьяну, бросил быстрый взгляд на меня и предложил женщине вернуться в квартиру:

— Давай уйдем? — спросил он, — Ты еле стоишь.

«Муж и жена» — отстраненно подумала я. Значит, дядя Миша живет рядом. Это радует. В случае чего к добрым людям проще обратиться за помощью, а, судя по последним событиям, это может стать и жизненной необходимостью.

— Кто умер? — все-таки спросила у них.

— Девочка права, — Таня обернулась к мужу, сразу видно — впечатлительная, — Вдруг кто из наших? Не могу, Миша, как подумаю, что там кто-то мертвый лежит… Мы ведь всех знаем. Не могу.

Она то и дело срывалась на бессвязное бормотание. Татьяна вцепилась в мужа, явно стыдившегося своего халата и переживающего за жену.

Мы, не сговариваясь, спустились на два пролета вниз, проникая сквозь толпу, я сунула ключи от дома в карман штанов. Люди прибывали. Сухонький дедуля ковылял впереди нас, обгоняя тех, кто не решился продолжить путь. Громыхнула железная дверь, ведущая на улицу. Перегнувшись через перила, я увидела мужчин в полицейской форме и нескольких докторов с носилками. Ранение? Убийство?

— Второй этаж, Миша, — Татьяна тоже извернулась, последовав моему примеру, — Второй. Они в левую сторону пошли, значит, к Федоровым.

Мне фамилия была незнакома. Лица-то соседей вспоминала через раз, так что ситуация яснее не стала.

— Разойтись по квартирам! — гаркнул главный из прибывших полицейских, что подействовало весьма слабо. Дедуля, например, заторопился обратно, но никто его в этом не поддержал, — Детей уведите!

Парочка школьников не старше десяти лет были отправлены по домам своими мамами и папами, родители отправиться за ними не спешили. «Сначала скажите нормально, кого убили, а потом выгоняйте» — возмутился подвыпивший дядечка, за что получил от соседей выговор по полной программе и угрозу физической расправой. Атмосфера шуток и пренебрежения не терпела. Горе у людей.

Когда из квартиры начали выносить погибшего, толпа мгновенно поредела: окружающие тихо, плавно и совершенно незаметно разбегались по домам, не глядя друг другу в глаза. Седовласая женщина, выскочившая за врачами, хватала носилки, полицейский в паре с гражданским одетым по-праздничному мужчиной ее удерживали. Не в себе. Женщина плакала, не издавая ни единого стона или хрипа, словно сорвала голос. Ее крики я, наверное, и слышала.

— Дина, — за стенку держалась Татьяна, — Дина.

Михаил подхватил жену, попутно напомнил мне, что нам здесь не место, понял, что я никак не реагирую, и просто унес Татьяну, оставив меня самостоятельно принимать решение.

— Встретил жену у работы, сам я на юбилей к другу ездил, — мужчина говорил с полицейскими, о его жене заботились доктора, тело девушки уже унесли, — Вернулись домой. Я поднялся первым, а Ира говорила по телефону в машине. Что? Необычное? Не заметил. Включил в коридоре свет, зашел к Дине в комнату. Она… Висит. Я жену не дождался и вызвал вас.

Мне и показалось, что они приехали очень быстро, за короткий промежуток между криком и появлением врачей с полицейскими не успели бы.

Говорить дальше он не смог, задыхаясь, как от приступа.

— Воды принесите, — командирский тон полицейского.

Очнулась я у своей квартиры. Чудом отпустила перила, за которые цеплялась, добираясь до пятого этажа. Замок мне расцарапали. Рядом валялась наклейка, похожая на вкладыш от жвачки из девяностых годов.

Этажом ниже прозвучало:

— Не дом, а клуб самоубийц, — сосед с третьей попытки попал к себе.

Дина покончила с собой. Первое связное предложение в моей голове за пятнадцать минут. Рассеялась картина накрытого тканью тела, мозги возобновили работу. «Она висит». Я тоже слышала.

Оставаться на пустой площадке в полном одиночестве сегодня слишком рискованно, поэтому я, как можно быстрее, зашла домой. В кладовке истошно орал Фунтик, кидался на дверь, от чего стоял знатный грохот.

— Напугал, — сообщила коту, освобождая его, — Не смотри с осуждением на свою хозяйку, я хотела тебя защитить.

Заботу Фунтик не оценил.

Закрыла окно в своей спальне, постояла, подумала, потом прошлась и включила свет в каждой комнате, разгоняя страхи и сомнения. Счет за электроэнергию придет космический.

Очередная смерть в этом подъезде. Смерть юной девочки, день назад поделившейся со мной билетами в кино. Кстати, о кино. Белая бумажка с розовой окантовкой продолжала лежать в коридоре, недалеко от альбома, благополучно забытого после ухода Дины.

24 мая. 19:15.

Послезавтра, вернее, завтра, учитывая, что давно перевалило за полночь.

— Жуткие ощущение, — сказала крутившемуся под ногами Фунтику, — Есть билеты в кино. Есть фильм о приключениях в пустыне. Человека нет. Наверняка она купила бы попкорн, взяла из дома бутылку лимонада или воды, потому что платить за них в кинотеатре — сплошное разорение, и мы обязательно бы сошлись во мнении, что надо как-нибудь повторить. В общем, стандартные мелочи.

Билет я, почему-то, не выбросила, невзирая на отсутствие надобности в нем: без Дины туда точно не пойду. Убрала билет в коробку для памятных мелочей.

Подругами мы стать, естественно, не успели, заламывать руки в истерике и перебить всю посуду — это будет лицемерием с моей стороны. Пришлось варить кофе. С чашкой и упаковкой крекеров я устроилась на одном из широких подоконников стеклянной комнаты. Предварительно погасила в ней свет, не желая привлекать внимание случайных прохожих посреди ночи. Отсюда удобно любоваться проспектом.

Такая квартира в доме единственная, она занимает половину этажа, весь правый угол, слева от лестницы две квартиры поменьше. В одной, как я поняла, живет дядя Миша и его любезная жена Таня. В другой — пожилая дама, бабушка называла ее «очень хорошая приятельница». Снизу все давно переделано под коммуналки с бесчисленным количеством жильцов или под отдельные квартиры-студии с микроскопическими ванными комнатами. Удобно. И выгодно. Нашу квартиру тоже с удовольствием бы выкупили для этих целей, но бабушка не согласилась.

Фунтик уснул на диванчике. Я допивала кофе и не могла отделаться от плохого предчувствия. Не верилось в самоубийство Дины. Второй раз в одном подъезде. Это, если не считать женщину, чью историю поведал Михаил. У матери Яны была причина, она погибала от тоски по мужу, у бабушки, как бы ни было тяжело это принять, тоже имелась причина. А у Дины?

***

— С черникой не было, взяла с апельсином, — Юля, поправив юбку, заняла водительской сидение и протянула мне батончик, — Чай в сумке.

— Не люблю апельсины, — ответила я и потерла лицо, дико хотелось спать. После двухчасового сна в машине стало чуть легче, однако полноценный отдых это не заменило.

— Ешь то, что дают, — улыбнулась Юля, — Не было других вкусов.

— Спасибо, — сипела я.

Когда рассвело, я наплевала на ссору, собственную обиду и нелюбовь к попаданию в гости без приглашения, и поехала к Юле на первом же поезде метро. По пути столкнулась с соседкой, едва не стукнув ее дверью: женщина шла в поликлинику и туманно намекнула на то, что ее могут положить в стационар, а дома без присмотра будет котик. Я прислушалась. Фунтик в переноске насторожился. Женщина — одна из тех, с кем бабушка поддерживала общение, очень хорошая приятельница, поэтому отказывать я не стала, показала переноску, сумку с вещами и предложила навестить кота, когда вернусь. Неопределенность ее не устроила. Потеряли четыре минуты, обсуждая мое возвращение.

Еле успела застать Юлю дома. Посреди рабочей недели она выпросила пару отгулов и собиралась на свою дачу. Я к ней присоединяться изначально не планировала, сначала работа меня бы никуда не отпустила, потом эта обида. Теперь нет ни работы, ни обиды.

Находиться дома в нынешнем состоянии невыносимо.

— Ты меня вообще слушаешь? — выдернула из размышлений Юля.

— Что-то задумалась.

— Нормально, — мы выезжали на шоссе, покидая небольшую стоянку перед магазином, — Кому я душу изливаю?

— Прости.

–… Интересно? Вижу, что нет, — Юля свернула на проселочную дорогу, значит, скоро будем на месте.

— Любые мысли проскальзывают, — я провела пальцем по стеклу, — Как по льду. И понимаю тебя, и не понимаю.

— Травма? — Юля притормозила, осматривая меня, — Вернись из астрала, Земля вызывает Полину.

— Хорошо, что ты не на факультете психологии училась, — я нервно раздирала фантик от батончика, — Точно не твое.

— Я ее подбодрить хотела, — Юля притворилась обиженной.

— Трудно сформулировать, — решила признаться я, — Смятение. Недоверие. Столько вопросов, ответы на которые мне никто не даст. В голове то скрежет ломаемого замка, то крик Ирины. Впечатления еще те — и все за одну ночь.

— Зря не сказала полиции про своего грабителя, — Юля против моего нежелания писать заявление.

— Грабитель ли это?

— К чему ты клонишь? — вопросом на вопрос ответила Юля.

Вокруг мелькало поле, целиком заросшее высокой травой. Наверное, в прежние времена оно каждую весну засеивалось, расцветая чем-то кроме сорняков.

— Кто-то ломился ко мне в квартиру, а рядом умирала Дина, настолько рядом, что в совпадение не верится, — чистая правда. Она не производила впечатления человека, балансирующего на грани жизни и добровольного ухода из нее, — Ко мне пришли. К ней тоже могли. Разве нет?

— Ты перенервничала, — сделала выводы Юля, — Сама подумай — сколько ты знала эту Дину? Пятнадцать минут? Ну, пригласила она тебя куда-то, билетики купила. Не гарантия ее позитивного мировоззрения. Зачастую о депрессии не знает никто, включая близких родственников, потому что человек все переваривает внутри себя, не делится, не жалуется. Было хорошее настроение — заглянула к тебе. Вернулась домой, прочитала сообщение от любимого, разрывающего помолвку, и потянулась за веревкой. Конечно, это неправильно и страшно, и совсем не выход из ситуации, но откуда тебе знать, как она мыслила, и какая рана мешала ей спать по ночам?

— Я боюсь, — завершила свое признание.

— Могу понять, — Юля подумала и добавила, — Перестань накручивать и притягивать за уши то, чего нет. Девушка приняла ужасное решение, момент исполнения которого неудачно совпал с попыткой ограбления твоей, кстати, весьма привлекательной квартиры. Не покушение. Не бойся. А родители Дины, получается, попали в свою квартиру во время вскрытия твоего замка?

— Получается.

— Ты должна была слышать их возвращение.

— Я паниковала.

Подъезжали к даче в тишине. О чем думала Юля, мне неведомо. Я рассуждала — права она или нет? Утром я бежала из дома из-за опасений, надуманных или реальных — не понятно.

— В полицию все равно надо сообщить, — Юля огляделась, решая, стоит загонять машину в гараж или оставить под навесом.

— С какой формулировкой? — я забрала сумку с заднего сидения, — Извините, спустя восемь часов я, наконец, нашла кнопку вызова?

Фунтик забегал в переноске, предвкушая дачные развлечения без хозяйки, я вернула его в суровые будни домашнего животного:

— Гулять будешь исключительно на поводке под моим неусыпным присмотром.

— Дружные вы, — иронизировала Юля, — Насчет полиции — не знаю, какую формулировку использовать, но это в любом случае надежнее молчания.

— Сильно сомневаюсь.

Двухэтажный домик с двумя выходами и верандой я видела лишь однажды — по возвращении из Сочи в Санкт-Петербург, с легкой руки Юли отмечали в нем мой переезд. Глухой осенью он выглядел мрачновато. Сегодня, при солнечном свете, в окружении наливающейся зелени, домик приобрел свежий вид.

— В августе ремонт придется делать, — Юля потерла стену, — Краска опять облупилась.

— И так красиво, — аромат хвойного леса положительно действовал на мои эмоции.

— Согласна, — Юля открыла боковую дверь, ведущую на веранду, — Прошу.

В доме я выпустила Фунтика из переноски, чтобы у него тоже появилась возможность осмотреться.

— Обновит тебе стены, — я показала на Фунтика, прикладывающего коготки к бежевым обоям.

— Пускай, — Юля проводила инспекцию продуктовых полок, — Заодно и ремонт начнет, считай, на демонтаже сэкономим.

Не обнаружив никаких изысков, она принесла из машины пакет с провизией, припасенной для поездки.

— Макароны ешь? — она доставала и гарнир, и мясо для шашлыка. Шашлык у Юли — это обязательная часть программы, — Надеюсь, аллергии на глютен у тебя не найдется.

— Я все ем. Переодеться бы.

— Если одежда с собой, то занимай комнату слева от кухни, отдыхай, переодевайся. Если переодеться не во что, то выдам из своего гардероба.

— С собой, — не путешествую без необходимого минимума.

В комнате я стянула ветровку, прилипшую к рукам из-за жары в машине, и надела чистую футболку. Вместо привычных зауженных брюк — спортивные лосины. Нормально завязать хвостик на затылке не успела.

— Посмотрите, что делается! — кричала Юля явно не мне.

Она выскочила во двор, бросив возле кастрюли распечатанную пачку макарон, и помчалась в сторону грядок. Огромный сенбернар вгрызался клыками в теннисный мяч, залетевший в Юлин сад. Сенбернар прокусил игрушку и истоптал кусты клубники. «Ко мне, ко мне, мальчик» — верещала его хозяйка на бегу. Когда пес изволил повернуться, подставляя шею для присоединения поводка, Юля перекрыла вопли — «кто заплатит за клубнику?». Никто. Они сбежали.

— Давай поедим, — Юля оставила в покое кусты, — Желудок к горлу прилип.

Мы вернулись в дом и вдвоем приступили к приготовлению позднего завтрака или преждевременного обеда, кому как угодно это называть. Макароны и поджаренная колбаса. В окрестностях косили траву, шум газонокосилки, прорывающийся в дом, мешал разговаривать, настойчивые комары лезли из всех щелей.

— Сетку опусти, пожалуйста, — попросила Юля, сама она пробовала блюдо на соль.

Над открытой дверью, спрятанная за косяком, оказалась москитная сетка, служившая защитой от насекомых.

— Дверь, конечно, можно и закрыть, — Юля несла тарелки, — Но задохнемся от жары.

— На улице май, — я добыла вилки и вернулась к столу, — Причем май в наших холодных широтах.

— Не спорю, но с вентиляцией туго.

***

Подставляя лицо прохладному ветру, и щурясь от заходящего солнца, Юля зачитывала вопросы викторины, откопанной в недрах журнала из прошлого десятилетия:

— В каком известном романе фигурировали Джо, Мег, Бет и Эми Марч?

— «Маленькие женщины», — это легко, это я читала на первом курсе на нудных парах по философии. Профессор Романов любил не рассказывать, а зачитывать километровые монологи с презентаций, скачанных из интернета. Поэтому его никто не слушал.

— Кем был Чингисхан? — Юля выискивала что-нибудь оригинальное.

— Монгольский хан, ты и сама знаешь, — я лежала рядом, в другом гамаке, и с легкостью дотянулась до журнала, — Моя очередь. Объект, вокруг которого все вращается в гелиоцентрической системе?

Она приподнялась на локтях, выражая свое недоумение.

— Требуется перевод слова «гелиоцентрическая».

— Модель мира, где Солнце в центре Вселенной, — пояснила я, — Ошибки прошлых поколений.

Журнал у меня забрали. Юля положила его под спину и показала мне язык.

— Надоело, — сказала она.

Отдохнули, поужинали шашлыком и отправились спать в девять вечера, потому что обе, особенно я, валились с ног. Бессонная ночь, перетекшая в насыщенный день, напомнила о себе.