Это был Май

Дарья Ходырева

Для каждой истории найдется свой читатель и своё время.Здесь собраны три рассказа: о незнакомце, что стал близким другом; о мальчике, что исполняет самые заветные желания; а также о чудесах, в которые стоит поверить.

Каждая история должна быть услышана. Даже если её прочтет всего один человек.

Редактор Элеонора Никитина

Дизайнер обложки Эта обложка была создана с помощью ресурсов с freepik.com

© Дарья Ходырева, 2021

© Эта обложка была создана с помощью ресурсов с freepik.com, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0055-1593-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это был Май

— Аррр… Как же мне всё это надоело…

Эти пугающие рычащие звуки исходили от моего рабочего места, где, сгорбившись над очередным макетом, я была похожа на озлобленного гоблина, которому уже, по сути, и не нужна его «прелесть».

Уже полторы недели вожусь с проектом, но он с каждой секундой всё больше и больше выводит меня из себя: «слишком просто», «как-то невыразительно», «я себе представлял по-другому»… Самая противная часть моей работы — общение с заказчиком, который хочет, чтобы я сделала то, что он чётко видит в своём воображении, но вот нормально объяснить не может.

— Лисонька, дорогая… Господи, что с тобой?!

Этот чудный испуганный голосок принадлежал моей подруге, а по совместительству и коллеге — Анюте. Её замечание было действительно оправдано, ведь перед ней, стройной девушкой с пепельными волосами и серыми глазами, которые слегка напоминали кошачьи, сидело это… маленькое чудовище с мешками, олицетворяющими вселенскую тоску. Нет, я не всегда так выгляжу, обычно мои короткие волосы уложены в лёгкие локоны и макияж подчёркивает яркость голубых глаз, пусть многие и говорят, что так я очень похожа на плюшевого медвежонка. Но, к моему огромному сожалению, не все видят во мне очарование — некоторые же видят меня настоящую…

— Васян, чё рычишь, опять отправили на доработку?

Знакомьтесь, вот он — Олег. Идеальный, только в своём воображении, сын маминой подруги. Буквально. Высокий приятный молодой человек с очаровательной улыбкой, умеющий располагать к себе людей. Наверное, я бы, как и почти вся женская часть нашего коллектива, сладко вздыхала при каждом взгляде на него, однако, так как наши матери были близкими подругами, да и жили мы на одном этаже, он мне скорее как брат.

— Будто ты не знаешь… Опять этот, со своими заскоками.

— Ливнев? Соболезную, но ничем помочь не могу, — проговорил он с максимально неискренней улыбкой.

— Конечно, ты же мне его и сбагрил…

— Всё для тебя, дорогая, всё для тебя.

Вот так бы и прихлопнула, но, к сожалению, слишком люблю Анюту, чтобы лишить её этой наглой моськи. С ней я познакомилась на первом курсе, когда нас в добровольно-принудительном порядке согнали на какой-то концерт. Мы сидели в самом углу зала и слушали речь кого-то, несомненно, очень важного. Кто бы мог подумать, что предложенный ей чай даст начало нашей дружбы. Такой вкусный напиток с нотками чего-то там… на самом деле, я не особо хорошо понимаю, как люди улавливают «лёгкие нотки винограда с южных полей» какой-нибудь греческой провинции. В общем, это было вкусное вино. В десять утра.

Со своим молодым человеком, а по совместительству и с моей головной болью, она познакомилась немногим позже, когда мы решили посмотреть у меня фильм. Это чудо втёрлось в доверие к моей маме и с щенячьим взглядом съело половину нашего холодильника. Так как наши мамы дружили, зачастую у нас всё было общее: игрушки, друзья, увлечения. Мы стали настоящей семьей, а с приходом Анюты она увеличилась, чему все только обрадовались.

— Лисёнок, пойдем кофейку попьем? Тебе нужен небольшой отдых, — она посмотрела на меня с лёгкой ноткой скептицизма. — Ладно, большой отдых. Олежек, дорогой, прикрой нас, пожалуйста.

— Если принесешь и мне кофе.

— Даже сэндвич захвачу.

— Значит, это надолго…

— Я возьму тебе самый вкусный сэндвич, милый, — слегка привстав на носочки, она поцеловала его в щёку, и мы направились в небольшую пекарню за углом.

***

— Лис, может, тебе стоит взять после этого заказа небольшой отдых?

После нескольких минут моего нытья по дороге и ворчания уже в пекарне её предложение казалось лучшим вариантом, чтобы мне не лишиться рассудка в свои молодые годы. Как же жалко, что я не могу сейчас взять сумку и уехать в закат. Нет, конечно, могу, но тогда мне придётся жить как цветочек, питаясь только солнечными лучами и дождевыми каплями. Поэтому смотрим в сторону заката и плачем.

— Если я его закончу когда-нибудь, — пробормотала я себе под нос, всматриваясь в колеблющуюся гладь ароматного напитка.

— Обязательно закончишь! Ливнев пусть и вредный, но он основной наш заказчик, который почему-то очень любит твои работы. Помнишь прошлый раз?

— Да… три недели работы, а в итоге он всё-таки выбрал первый вариант баннера. А я их сделала семь!

— Но он же был не такой, как первый.

— Конечно, потому что он в последний момент решил заменить фото и цвет на два тона темнее.

— Ладно, проехали. Покушай лучше, чай вот твой любимый стоит, а ты в него смотришь с надеждой и тоской.

И действительно, я так устала от всей этой ситуации, что даже обычные мелкие радости, такие как чай, мне не приносят привычного удовольствия. А я ведь его люблю всем своим сердечком! Зелёный, красный, чёрный, белый, фруктовый, травяной… Все люблю. Хотя у каждого из нас есть фавориты, есть чай, который запал прямо в душу своим вкусом, ароматом, да и просто душевным теплом. Не зря же в Японии существует поговорка «Человек, не выпивший чаю, находится в разладе со вселенной», так вот и я не могу и дня без этого напитка. Небольшая слабость, что приносит душевный покой в мою бренную жизнь.

— Может, стоит поехать в деревню? Давненько я там не была.

— Стоит, конечно! И отдохнёшь, и родных повидаешь. Только можно попросить тебя кое о чём? — её взгляд был в точности как у маленького котёнка, который просит заветную вкусняшку со стола.

— Говори.

— Можешь попросить у бабушки немного того варенья с крыжовником? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

— Конечно, дорогая, я ж всё равно без вкусняшек оттуда не уеду. Просто не пустят, — на наших лицах появились улыбки и некое предвкушение: у меня — от скорого отдыха, а у Анюты — от вкусного варенья.

***

Раньше я каждое лето проводила в деревне, да и это, пожалуй, лучше, чем всё время тухнуть в городе. Тут своя атмосфера, и с возрастом понимаешь, как этого начинает не хватать.

Отчасти я возвращаюсь сюда ради ощущения принадлежности к чему-то большему, чему-то, не подвластному человеку. В городе такого нет. Да, ты чувствуешь себя частичкой одного механизма, но нет такого единения, как тут; когда первые солнечные лучи лениво пробиваются сквозь утренний туман, и холодные капельки росы встречают новый день, отражая их…

Я проснулась около пяти утра, несмотря на то, что полночи разговаривала с бабушкой и дедом. Мне очень стыдно, что я не могу приезжать так часто, как раньше, да и звонить, на самом деле, получается очень редко. Весь день бегаю по делам, стараясь всё успеть, а как соберусь позвонить… обычно слишком позднее время. Мне их так не хватает. Этих улыбок, смеха и самых тёплых объятий. Раньше мне казалось, что если обнимаешь человека и чувствуешь тепло, то это хороший человек. По сути, и сейчас ничего не поменялось, ведь до сих пор всё зависит от наших чувств и ощущений, твой человек или не твой.

Есть в рассветах что-то такое волшебное, чего не увидишь ни в какое другое время дня. Поднимающиеся из-за горизонта солнечные лучи освещают небосвод, прогоняя ночную дремоту. Прохладный воздух накрывает тело волной мурашек при вдохе и расслабляет при выдохе. Маленькие капельки росы так и манят снять обувь, ощутить их босыми ногами, прислушаться к пению птиц и смотреть в это бескрайнее голубое небо, едва пробудившееся ото сна. Я всегда любила такие ранние пробуждения из-за чувства волшебства и свободы.

— Лисонька, ты чего так рано встала? Не спится? — в голосе бабушки были слышны нотки лёгкого беспокойства, которое вполне оправдано моим четырёхчасовым сном.

— Всё хорошо, ба. Просто… я так устала от города, а тут слишком хорошо.

— Потому что ты, наконец, дома, — проговорила бабушка, приобняв меня за плечи.

Да, я, наконец, дома, и именно ради такого утра стоит просыпаться с первыми петухами: никакого шума машин, никакого беспокойства из-за возможных опозданий, никакой суеты. Всё легко и просто. Именно здесь и хочется наслаждаться каждым мгновением жизни, чувствовать себя частью природы, а не просто сторонним наблюдателем. Ведь день за днём я ощущаю это: будто живу вовсе не для себя, будто просто наблюдаю за жизнью кого-то другого, по странной ошибке находясь в его теле. Но сейчас, именно сейчас, стоя с бабушкой на крыльце, я действительно ощущаю себя собой — маленькой девочкой, которая только-только вернулась домой.

— Может, помочь чем?

— Ну, если хочешь, то можешь пойти животных покормить, помнишь, что где лежит?

— Да.

— А я пока завтрак приготовлю. Будешь сырники с вареньем?

— Из крыжовника?

— Можно и с ним. Если увидишь деда, скажи, чтобы он принёс его с летней кухни.

— Будет сделано, мэм, — отсалютовав, я пошла в сторону небольших сарайчиков, где надеялась найти дедушку.

Наверное, любовь к животным — это у нас семейное. Здесь, в деревне, бабушка с дедом держали и кроликов, и кур, и гусей и даже двух козочек, а помимо них ещё двух собак и кошечку. С детства я безумно люблю животных, на самом деле, намного больше, чем людей. К примеру, если в фильме убивают или ранят человека, то у меня обычно эмоции из разряда «ну, жалко, смотрим дальше», исключением является личная симпатия к персонажу истории. Но вот если в фильме умирает собачка… В лучшем случае я его даже не сяду смотреть, а в худшем — нарыдаю слёз на целое море.

Погладив две приветливые морды, к которым у меня была особенная слабость, я, наконец, увидела дедушку, который кормил кроликов. Если бы, когда я была маленькой, меня спросили, кого я считаю своим героем, я бы, даже не раздумывая, указала на деда. И сейчас я думала так же. Ведь это мой дедушка, а я — его любимая внучка.

— Ты чего так рано не спишь? Разбудили?

— Нет, сама. Вот, пришла тебе помочь. Как она? — я кивнула в сторону небольшой серой крольчихи, которая скоро должна была окролиться.

— Да всё хорошо. Уже скоро будут маленькие крольчатки бегать.

— Это хорошо, — проговорила я, легонько погладив крольчиху по мягкой шёрстке. — Кстати, бабушка попросила сходить за вареньем…

— Крыжовник?

— Крыжовник.

На наших лицах появились тёплые улыбки. Всё-таки мы изменились только внешне: я подросла и стала вполне привлекательной женщиной, на что очень надеюсь, а дедушка с бабушкой приобрели чуть больше морщинок и седины в волосах. Но мы совершенно не изменились внутренне.

В итоге всё, что у нас есть, — это семья. Не только кровные родственники, но и близкие нам люди, ведь, по сути, «родная кровь» не многое решает в выборе тех, кому мы можем доверить свои секреты, мысли, чувства и самих себя. Любят ведь не по каким-то отдельным пунктам в личной анкете. Любят, просто потому что это твой человек. Благодаря многому и вопреки всему.

***

Ближе к вечеру я решила прогуляться по окрестностям, и сама не поняла, как пришла в излюбленное мной с самого детства место — яблоневый сад. Огромная посадка, благодаря которой все жители могут собрать деньги на нужды деревни.

Здесь нет деревьев, принадлежащих кому-то одному, они все наши: все вместе собираем, сажаем, ухаживаем и привозим новые сорта. Кому-то может показаться, что это бесполезное занятие, которое не принесет пользы лично каждому, но на самом деле это не так. Да, большая часть идет на продажу в другие деревни и в ближайшие города, а меньшая — уже нам, местным жителям. Но на вырученные деньги здесь недавно отремонтировали детский сад и дом культуры, закупили необходимый инвентарь — потрудились для всех, а именно для себя мы делаем совсем другое.

К концу сбора урожая каждый дом готовит что-то из собранных яблок, и мы вместе празднуем… жизнь. По-другому и не скажешь, на самом деле. Мы — большая семья благодаря тому, что здесь люди живут поколениями, и эта небольшая традиция делает нас ближе из года в год. Кто-то приносит красивые пироги, кто-то — дорогие сердцу пирожки, кто-то находит удивительные сочетания с другими продуктами, а кто-то делает яблочное вино, которое невозможно забыть, если хотя бы раз в жизни удаётся его попробовать.

С этим садом связано столько приятных воспоминаний: от игр с соседскими ребятами до сбора урожая и самого праздника. Вот бывает, что какое-то место больше всего западает в душу, и именно здесь ты чувствуешь себя действительно в своей тарелке. Так я себя чувствую в этом саду, окруженная ветвями дорогих сердцу деревьев.

Небольшая тропинка ведёт в самую глубь сада к моему любимому месту, где несколько лет назад дедушка специально поставил небольшую скамейку. Скрытая от людских глаз ветвями Макинтош, казалось, будто она ждала меня, как старая подруга. Я долго сидела, наслаждаясь этим спокойствием, красивым пением птиц и прохладой ветерка, пока не услышала какое-то движение в кустах, но никто оттуда не выходил.

Решив проверить, что там спряталось, я пошла на звук и в ближайших кустах увидела её: маленькую чёрную собачку, запутавшуюся в какой-то старой верёвке. Она боялась меня, но несмотря на это её глаза молили о помощи, которую я немедленно оказала. После этого собачка слегка отбежала от меня, однако не уходила далеко.

— Не бойся, малышка, я тебя не обижу. Хочешь со мной немного посидеть? — тут я резко вспомнила, что бабушка положила мне с собой на прогулку несколько бутербродов, и я, нащупав их в сумке, предложила угощение новой подруге. — Ты, наверное, голодная. Иди сюда, не бойся.

Она с тем же беспокойством и недоверием посмотрела на меня, но сделала сначала один неуверенный шаг, потом второй и вот уже запрыгнула ко мне на скамейку и довольно жевала.

— Какая же ты хорошая. Потерялась, наверное…

Тут она посмотрела мне в глаза, будто решая, можно мне доверять или всё же не стоит. К счастью, решение было принято в мою пользу. Немного перекусив, она спрыгнула со скамейки и потянула меня за край юбки куда-то вглубь сада.

— Тише, малышка, куда ты меня ведёшь?

Она вела меня всё дальше и дальше. Постепенно начали пропадать яблочные деревья, и мы вышли к большому полю. Я никогда не была здесь. Огромное поле, покрытое разнообразными полевыми цветами, поражало не только буйством красок, но и ароматов. Я будто оказалась на дороге, что разделяет реальность и фантазию. С одной стороны, это реально, так как я чувствую, как играют солнечные лучи на моей коже, как каждый глоток воздуха наполняет мои лёгкие различными цветочными сочетаниями и как мои ноги будто утопают в этом многообразии оттенков и форм. Но с другой стороны, этого просто не может быть.

— Леди! Ты где?!

Неожиданный крик вывел меня из омута мыслей, но откуда он прозвучал, я, оглядываясь по сторонам, так и не могла понять. Затем оклик повторился. Ещё раз, становясь при этом всё тише и тише, будто у того, кто кричал, не оставалось никакой надежды.

— Леди! Малышка, иди ко мне… Леди…

Последний зов резко оборвался тяжёлым всхлипом и каким-то глухим звуком, будто человек упал совершенно без сил. Я искала глазами хоть что-нибудь, что бы указало на того, кто кричал, но на поле никого не было видно.

— Может, это эхо? — спросила я у моей спутницы.

Будто отвергая эту идею, она закружилась у меня под ногами и, снова схватив за подол юбки, потащила куда-то вглубь поля, постоянно ускоряясь и проверяя, иду ли я следом. Спустя какое-то время я увидела тёмный силуэт среди цветов, который принадлежал парню всего на пару лет младше меня. Он лежал, свернувшись калачиком, абсолютно без сил от плача, в то время как собачка аккуратно легла рядом с ним.

— Ты его знаешь? — спросила я шёпотом у новой подружки и, получив тихий «аф» в подтверждение, села рядом с ними.

Это был достаточно худощавый юноша на вид лет двадцати с волосами цвета пшеницы. На самом деле это максимально точное сравнение, так как именно колосья пшеницы и застряли у него среди локонов, будто какой-то странный венок. На нем была потрёпанная старая одежда на несколько размеров больше его самого и стёртая от долгой ходьбы обувь. Он казался таким беззащитным, что, даже если закрыть глаза на всю ситуацию, в которой я сейчас оказалась, создавалось впечатление, будто его унесёт первый, более или менее сильный порыв ветра.

Я просидела с ним около часа. Кто знает, что с ним может случиться, если оставить его здесь совсем одного. Нужно узнать, что с ним произошло, и по возможности помочь. А если не получится у меня, то всегда можно подключить бабушку с дедом. Они уж точно найдут выход.

Он спал очень беспокойно. Обессиленное тело совсем не двигалось, но по постоянно меняющемуся выражению лица и всхлипываниям казалось, будто даже в таком сне его что-то разрывает изнутри.

— Леди, ты здесь… — пробормотал он сонно, но вся дремота ушла сразу, как только он погладил собаку. — Леди, это правда ты! Я нашёл тебя!

Моя спутница, которую, похоже, звали Леди, начала отвечать на объятия молодого человека радостным вилянием хвоста.

Она нашла своего хозяина, и моя сентиментальная душа просто не могла сдержать слезу радости за них двоих. Я даже представить не могу, что бы было, если бы я потеряла своего питомца. Терять любимое существо всегда очень больно, особенно когда оно для тебя — весь мир. Если человек полюбил, то за его долгий век чувство может совсем пройти через какое-то время, но если полюбила, например, собака, то это — любовь до последнего вздоха.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, как только юноша заметил моё присутствие.

— Спасибо, сейчас всё хорошо. Ты нашла Леди?

— Нет, скорее, это она меня нашла и привела сюда. Она у тебя умница.

— Да… Она — вся моя жизнь…

— Прости за вопрос, но что у тебя случилось? Может, помощь какая-нибудь нужна?

— Сейчас уже всё хорошо, спасибо, эм…

— Василиса. Можно просто Лиса, — проговорила я, протянув ему руку для рукопожатия, но которое незамедлительно получила ответ.

— Спасибо, Лиса. Меня зовут Май. Приятно познакомиться.

— Май — это как месяц?

— Именно, — он слегка улыбнулся, и на лице появились две очаровательные ямочки, которые так и подталкивали улыбнуться в ответ.

— Интересное имя, мне нравится.

— И мне твоё, Лиса.

После нескольких минут молчания я вспомнила, что у меня ещё остался один бутерброд. Думаю, он очень голоден после всего произошедшего сегодня. Я то на своём горьком опыте знаю, как переживания и мысли в голове притупляют чувство аппетита настолько, что потом ты не можешь проглотить ни кусочка. Не потому что не голоден, а потому что просто не можешь есть.

— Хочешь немного перекусить? У меня есть бутерброд.

— Нет, спасибо, я не голоден…

Как бы отрицая всё сказанное Маем, его живот именно в этот момент решил громко заурчать, пробуждая во мне инстинкты бабушки — нужно накормить!

— Прости, но у тебя нет выбора теперь, так что жуй.

Он взял из моих рук бутерброд и разломил его пополам, отдавая половину мне, и, несмотря на мой протест, мы разделили его. И Леди, выпросив у нас по кусочку, тоже не осталась в стороне.

Почему-то, сидя тут, посреди поля, с незнакомым — ну, формально, знакомым — человеком, я чувствовала такой комфорт, какого не было ни с кем другим. Мне обычно не составляет труда знакомиться с кем-то по работе или же просто на улице, но вот само общение… то, что следует за обычным «привет» и выходит за рамки просьбы, даётся уже сложнее. Но рядом с Маем появлялось чувство, словно никаких барьеров в общении нет, несмотря на то, что мы сказали друг другу всего пару фраз. Не знаю, была ли наша встреча предначертана судьбой или же являлась слепой удачей, но казалось, если б она не случилась, то я потеряла бы что-то настолько важное; что-то, что никогда бы не нашла впредь.

Перекусив, мы разговаривали обо всем на свете так увлечённо, что и не заметили, как солнце село за горизонт, освобождая на небосводе место для множества ярких звезд.

Мая был третьим по возрасту из пяти детей в семье, поэтому родители не уделяли ему достаточно внимания и заботы, да и он сам уже давно её не просил. В его семье старшие братья — гордость, младшие сестры — радость, а он почему-то стал всеобщим разочарованием. Именно поэтому Леди, сидящая у него на коленях, была единственным любящим существом в его жизни, которое родители решили отнять в «воспитательных целях», чтобы сын стал взрослее. Но в итоге это «воспитание» не дало результатов — они просто привязали малышку в том месте, где я её нашла.

— Знаешь, есть легенда, что где-то далеко-далеко живет мальчик, что исполняет желания, загаданные на падающую звезду, — Май лежал рядом со мной на траве и смотрел в это бескрайнее небо, пытаясь отыскать свою звезду. — Что бы ты загадала, если бы это было правдой?

— Сейчас?

— Да.

— Я хочу, чтобы мой страх отступил.

— Василиса, чего ты боишься больше всего? — проговорил он, глядя мне прямо в глаза. — Что тебя пугает?

— Я боюсь остаться совсем одной. Знаешь, это не то одиночество, как когда тебе не к кому сходить в гости на чашечку чая, и ты, завернувшись в плед, смотришь старые фильмы, — тяжёлый вздох мурашками разнёсся по всему телу, пробуждая чувство незащищённости. — Это, скорее, то чувство, будто ты ломаешься изнутри, и крыльев, на которые ты полагался всё это время, на самом деле нет. Именно в этот момент ты осознаёшь, что уже давно не летишь, а просто падаешь. Без какой-либо помощи. Без надежды. Совершенно один… — я даже не заметила, как на глазах выступили слезы. — Понимаешь?

— Я это чувствую…

— У тебя теперь есть я. Ты больше не один.

На его лице появилась печальная улыбка, и взгляд вновь устремился в бескрайнее небо. Мы лежали так еще какое-то время, пока не заметили падающую звезду.

— Май! Загадывай желание, скорее!

Я зажмурилась, проговаривая своё, а когда открыла глаза, Май смотрел прямо на меня. Казалось, в это мгновение он принял для себя какое-то важное решение и теперь искал в моём взгляде одобрение.

— Что ты загадал?

— Не скажу, а то не сбудется. Мне бы очень хотелось, чтобы именно это желание стало реальным.

Несмотря на мои уговоры, он так и не рассказал мне о том, что загадал. Май убедил меня, что, как только его желание сбудется, — я узнаю об этом первая.

Под приятные разговоры и его неловкие шутки мы дошли до моего дома. Время пролетело незаметно, и казалось, будто Май и Леди за эти несколько часов стали для меня настоящей семьей. Не той, что родная по крови, а той, что по душе. Мне так не хотелось прощаться, но горящий на кухне свет говорил о том, что бабушка и дедушка переживают. А значит, надо возвращаться.

— Ну, давай прощаться, Леди!

Маленькая чёрная собачка прыгнула прямо в мои руки, давая себя обнять на прощание. При этом она не упустила момент пару раз лизнуть мои руки и лицо. Вот проказница.

Вдоволь наобнимавшись с собачкой, я посмотрела на её хозяина. Сейчас он не казался таким хрупким, каким я увидела его в первый раз. В его глазах уже не было той беспомощности и отчаяния; осталась только печаль расставания.

— Может, переночуешь у нас? Думаю, мои не будут против.

— К сожалению, мне пора идти. Нужно возвращаться обратно.

— Ты вернёшься домой?!

— Нет, меня там никто не ждет… Но есть место, куда мне нужно вернуться.

— С вами всё будет хорошо?

— Да, всё будет хорошо. Правда, мы с тобой не скоро встретимся…

— Но мы ведь ещё увидимся? Давай, я тебе номер дам?

— Не нужно, я не смогу тебе позвонить. Но мы точно встретимся. Я очень на это надеюсь.

— Хорошо, тогда спокойной ночи, Май.

— Спи сладко, Василиса.

Он подошел ко мне поближе и обнял. Казалось, будто именно в эту минуту кроме нас двоих никого не было. Простое объятие казалось намного интимнее, чем поцелуй, поэтому его не хотелось прерывать. В это мгновение вспомнилась одна легенда, гласившая, что родственные души связаны красной нитью. Возможно, Май как раз тот, что находится на другом конце моей нити, ведь если это так, то мы точно ещё должны встретиться.

***

— Где ты так поздно была? Мы уже с дедом думали соседей собирать на твои поиски.

— Тише, бабуль, успокойся, всё хорошо. Я была с другом. Мы просто заболтались и не заметили, что уже стемнело.

— С каким другом?

Обеспокоенный голос дедушки требовал чёткого ответа на поставленный вопрос. Я уверена, что сейчас он вспоминал всех молодых людей, живущих неподалеку.

— Его зовут Май.

— Май? Странное имя, не помню у нас таких, — проговорила бабушка. — Может, ты знаешь?

— Да нет тут таких. Имя приметное, я б запомнил… Так откуда он?

— Я не знаю, на самом деле. Мы встретились на поле, которое за садом.

— Малышка, — в голосе дедушки появилось ещё большее беспокойство, — за садом нет поля. Там только лес и болото…

— Нет, там точно поле. Смотри!

Я протянула букет, который собирала на обратном пути, но это были не те полевые цветы: не ромашки, не васильки, не колокольчики.

— Незабудки? Но они уже должны были отцвести. Ничего не понимаю.

— Я, на самом деле, тоже…

— Ладно, дорогая, иди отдыхать. Завтра со всем разберёмся. Спи сладко.

— Сладких снов.

Попрощавшись с бабушкой и дедом, я пошла в свою комнату.

Совершенно не понимаю, что произошло. Ладно, предположим, что Май живёт где-то далеко отсюда, поэтому его не знают. Да, это вполне вероятно. На самом деле, это единственное, что не поддаётся сейчас сомнению. Но вот почему цветы изменились, и где я была, если за садом лишь лес да болото? Совершенно ничего не понимаю.

Взгляд упал на небольшой, сложенный пополам листок бумаги, что лежал на покрывале. Руки потянулись к записке, исписанной не самым разборчивым почерком.

«Дорогая Лиса, я понимаю, в каком ты сейчас смятении, поэтому я должен все объяснить.

Меня нет в живых уже очень-очень давно. Я бродил в поисках Леди всё это время, но ты нашла нас. Ты — единственная, кто смог найти нас, за что я очень благодарен. Знаю, во всё это сложно поверить, но я говорю правду.

Мы недавно загадывали желание на падающую звезду, и тогда я не смог сказать тебе своё. Хочешь узнать его? Я загадал встретиться с тобой в следующей жизни. Надеюсь увидеть тебя снова, услышать твой смех и безумные истории… И снова обнять.

За каждое желание нужно платить, но что взять с мертвеца? Прости мой эгоистичный порыв, но взамен я предложил воспоминания о сегодняшнем дне. Завтра ты уже не вспомнишь обо мне ничего, но мы встретимся. Я в это искренне верю.

И прости, что подменил твои цветы на незабудки. Это был единственный шанс сохранить хоть крупицу воспоминаний обо мне, чтобы мы снова нашли друг друга. Сохрани их, прошу.

И напоследок я бы хотел сказать, что ты удивительная. Ты действительно удивительный человек, и, надеюсь, ты будешь счастлива.

Май».

По моим щекам безостановочно текли слезы, поэтому через какое-то время я без сил заснула. Утром же, читая письмо, я не могла вспомнить, от кого оно и что произошло днём ранее.

Но почему-то сердце наполняла тоска. Такая, будто я потеряла что-то очень дорогое.

***

Я совсем не могу уснуть. Чувство похоже на то, что я испытывала давно в детстве, когда дедушка обещал утром принести нам щенка. Предвкушение чего-то, что я давно ждала, но при этом никак не могла понять, что именно.

Сегодня достаточно тёплое утро для середины мая. У самого горизонта, сквозь далёкие полосы леса только начали пробиваться первые солнечные лучи, пробуждая всё живое. Люблю это ощущение, когда никто не торопится, и можно спокойно насладиться всем вокруг. Зрение успокаивается, заостряется слух, и в эти ранние часы действительно чувствуешь себя живым, чувствуешь себя крохотной частицей чего-то большего.

Именно в это время, когда никто не видит, я могу по-настоящему быть собой. Почему бы не вернуть мою детскую привычку? Раньше я безумно любила ходить босиком, да и до сих пор это вызывает безумный восторг, но если об этом кто-нибудь узнает, то сочтёт меня девушкой, как минимум, со странностями. Чувство, когда твои ноги касаются холодной росы и по телу бегут мурашки, а единственное, что ты слышишь, — это пение птиц и собственный детский смех. Я не понимаю, что плохого в том, чтобы быть ребёнком в теле взрослого. Бегать по утренней росе, смеяться от души и гладить таких милых собачек… Это же прекрасно.

Стоп. А откуда здесь пёс? Такой хорошенький. Ни за что не поверю, что кто-то мог оставить этого кроху одного: мягкая чёрная шесть, коричневые лапы, благодаря которым кажется, что он в ботинках, и эти забавные белые усы.

— Малыш, ты потерялся? — присев на корточки, я дала собаке больше удобства для его манёвров, которые заключались в простой идее — зализать меня до смерти.

Такой маленький и юркий, он всё же повалил меня на траву, но, взяв его лапы в руки и слегка отодвинув от своего лица, я всё-таки заметила у него ошейник: коричневый, уже достаточно потёртый, но оттого не менее ценный. Люблю вещи с историей — они, как и этот ошейник, рассказывают о жизни, о счастливых и грустных моментах, о времени, которое движется с безумной скоростью и никогда не останавливается.

— Малыш, где твой хозяин? — на мой вопрос пёс слегка склонил голову и, выбравшись из моих рук, начал громко лаять, подталкивая куда-то.

— Мне идти с тобой? — в ответ лишь звонкий «аф», что — пусть я не совсем эксперт — скорее всего означало «да».

Он вёл меня в сторону старого фонтана в конце парка. Его уже давно не включают, и из-за этого о нём знают, пожалуй, только местные жители — вероятно, даже не все — и собачники. Помню, как раньше любила приходить к нему, ещё когда он работал; простой круглый фонтан с выложенными мозаикой красными рыбками на дне дарил какое-то чувство спокойствия и волшебства, будто еще чуть-чуть — и они оживут.

Как я и предполагала, сквер оказался пуст. А он всё такой же, как и пару лет назад, когда я только переехала в этот район. По-своему уютный и загадочный, как в старых сказках, что рассказывают на ночь.

Мой новый друг шёл куда-то за фонтан, каждый раз оглядываясь, чтобы убедиться, что я точно иду за ним, и, когда мы оказались с другой стороны от маленького каменного пустого бассейна, я увидела молодого человека, читающего какую-то небольшую книгу. Он был достаточно симпатичным на первый взгляд со своими светлыми вьющимися волосами и круглыми очками. Пёс тут же подбежал и сел у его ног, и это дало понять, что мы нашли хозяина этого ласкового крохи.

— Набегался, малыш? — получив в ответ «аф», молодой человек погладил собаку и только после этого заметил меня. — Здравствуйте, вам чем-то помочь? — спросил он, заметив мои по-прежнему босые ноги.

— Ой, я просто… ноги заболели. Здравствуйте.

— Да, бывает. Не хотите присесть? — на его лице появилась улыбка, которая показалась мне до жути знакомой.

Мы опустились на небольшую скамейку. Деревья скрывали её от посторонних глаз, и если не знать, что она здесь стоит, то вряд ли её вообще удастся найти. При этом у неё была одна отличительная особенность, как и у Тардис из моего любимого сериала — машины времени, что больше внутри, нежели снаружи. Едва мы присели, я поняла, что отсюда открывался действительно удивительный пейзаж почти на весь парк. Никогда бы не подумала, что спрятанное от посторонних глаз место наподобие этого может оказаться таким необычным.

Прямо перед нашими глазами солнце медленно поднималось, осветляя всё пространство над нашими головами. Если присмотреться, то можно было увидеть пару звёзд, мягко напоминающих, что ещё совсем недавно город окутывала глубокая ночь.

— Вы всегда так рано гуляете с собакой?

— Да, раньше боролся с бессонницей, а вот сейчас просыпаюсь просто по привычке. А вы почему так рано тут? По босым ногам могу предположить, что вы точно не бегаете.

— Почему же? Может, я люблю бегать босиком.

Он слегка приспустил очки, посмотрев на меня исподлобья, и именно в этот момент я поняла, какую чушь только что ляпнула. Да что со мной сегодня не так?

— Ну, во-первых, босиком по асфальту бегать, мягко говоря, неудобно. А во-вторых, очень травмоопасно. Хотя, даже если у вас такие увлечения, я не вправе их осуждать.

— Да… — нужно было срочно сменить тему, пока я не попала в ещё более неловкую ситуацию. — Меня, кстати, Василиса зовут. Можно просто Лиса.

— А меня зови тогда просто Сеня.

— Приятно познакомиться, Сеня.

— Приятно познакомиться, Лиса.

Какое-то время мы сидели в тишине, наслаждаясь утренней прохладой и пением птиц. Собака положила голову мне на колени и весело виляла хвостом, пока я мягко почёсывала ей за ушком. Давно у меня не было такого спокойного утра.

В один момент я обратила внимание на книгу в руках молодого человека. Заметив на обложке «Арсений Незабудкин. Простая сказка», я решила поинтересоваться:

— Ты писатель?

— Нет, это просто хобби, — ответил он, поглаживая небольшую книжку в своих руках. — Так что эта история, скорее всего, будет интересна лишь одному человеку.

— Этот человек, наверное, много для тебя значит.

— Да, моя племяшка. Она удивительный ребенок… Знаешь, когда сочиняют сказку, то хотят для неё счастливый конец, но разве он всегда должен быть именно таким? Мы все хотим быть хорошими, хотим быть счастливыми и нужными, но жизнь совсем не такая. Если что-то заканчивается, это всегда грустно.

— Ты не веришь в счастливый конец?

— Нет, но я верю в счастливое начало, ведь это даёт надежду, что есть что-то большее. Что история не закончена на самом деле.

— Но, а как же сказки, что обычно читают на ночь? Они все со счастливым концом.

— Да, это так, но не стоит забывать, что они написаны, прежде всего, для тех, кто верит в чудо, в лучшие качества, которые есть в нас: честность, смелость, альтруизм. Но, повзрослев, мы смотрим на жизнь уже иначе: честность иногда может принести больше вреда, чем ложь, смелость погубит, а про альтруизм вообще молчу.

— Ты слишком пессимистично смотришь на жизнь. Смелые люди добиваются большего, честным людям больше доверяют.

— А ты смотришь лишь в начало истории, — он улыбнулся и посмотрел мне в глаза так, что я даже растерялась и стала сомневаться в том, что говорю. — Но ведь она намного больше. Помнишь сказку про прекрасную принцессу, которую рыцарь спас от злого дракона?

— Да.

— Так давай посмотрим на неё с другой стороны, ну, допустим в современных условиях.

Конец ознакомительного фрагмента.