Электа

Алёна Гусарова, 2022

Стремясь улучить жизнь общества, Райан создает уникальное приложение, способное за считанные секунды обработать огромный массив информации и выдать наиболее оптимальное решение или совет. Со временем этот проект выходит на государственный уровень и плотно проникает в жизнь современных людей. Вложив в это дело душу, Райан слишком долго не замечает угрозы – до тех пор, пока выстроенный маршрут от магазина до дома не приводит к трагической потере. А когда Райан начинает искать ошибку в приложении и копает глубже, на поверхность выходит то, к чему не был готов даже он. И эта информация может стоить жизни не только ему, но и сотням тысяч, а то и миллионам других людей.

Металлический шарик катится к краю ступени по неровной поверхности, огибая препятствия: осколки стекол, разбросанные канцтовары, ногу вырубленного ударом по голове разработчика; меня.

Я сижу в окружении разрухи, которая осталась после моего визита, и впервые в жизни жалею, что бросил курить еще в семнадцать лет, когда окончательно убедился, что это приносит больше вони, чем удовольствия.

Я почти не замечаю ни мигающих ламп, ни искрящих в противоположном конце помещения серверов, ни сигнал тревоги, в обычное время разрывающий барабанные перепонки, а сейчас глухо звучащий где-то далеко за непроницаемым воображаемым куполом.

Роберт Оппенгеймер сказал: «Когда учёный видит нечто, что кажется ему техническим открытием, он хватается за это «нечто», осуществляет его и только потом задаёт вопрос, какое применение найдёт его открытие. Потом, когда само открытие уже сделано». Так вышло и со мной.

Как и многие идеалисты не от мира сего, одухотворенные некой сверхидеей, я слишком долго жил мечтой создать нечто выдающееся — то, что послужит на благо обществу. Что объединит людей и упростит им жизнь. И что в нужный момент спасет эти самые жизни. Я верил, что способен найти решение — гениальное, но простое в мелочах. И именно там по традиции и спрятался дьявол.

Я чуть крепче сжимаю рукоять пистолета и, вяло осмотрев его со всех сторон, медленно подношу к своему подбородку.

Нет. Я никого не спас. Вместо этого я положил начало чему-то разрушительному. И только сейчас, сидя посреди разрушенного помещения на обломках проекта всей моей жизни я начинаю понимать, насколько ужасным было это создание.

Я изобрел не спасение человечества, а его гибель с часовым механизмом и группой подонков у руля.

Но сегодня все закончится.

Палец медленно давит на спусковой крючок, словно я все еще не уверен в том, что собираюсь сделать.

Но другого выбора у меня не остается. Я последний человек, которому известен «от и до» алгоритм, и моя смерть — единственное, что так или иначе поможет людям.

Медленно выдохнув, я резко зажмуриваюсь и нажимаю на спусковой крючок до упора.

Щелчок.

— Эй!

Месяц назад

Москва никогда не спит. Первый год здесь я тоже засыпал с трудом, особенно на своих весьма условных выходных, которые не изматывали меня настолько, чтобы я падал на кровать без задних ног. Даже присутствие Киры рядом помогло лишь отчасти, но она всегда знала самый быстрый способ, чтобы утихомирить рой беспокойных мыслей в моей голове и найти для меня точку внутреннего равновесия, пусть и временно.

Так и сегодня: я захожу на кухню после сомнительного четырехчасового сна, чешу лохматую макушку, которой словно пытался наэлектризовать все подушки в доме, с хрустом потягиваюсь и с сонным прищуром смотрю на Киру у кофемашины. Моя жена, как и всегда, пританцовывает мод легкую музыку из колонки, где играет идеальный плейлист, подобранный «Электой». Конечно, а кем же еще?

Я усмехаюсь, и Кира оборачивается на звук.

— О, ты проснулся, — улыбается она и, подойдя ко мне, легко целует в губы. Эта наша прекрасная и нерушимая традиция, которая сохранилась даже спустя пять лет брака. Надеюсь, так будет и дальше. — Кофе готов, завтрак на плите, а я в магазин.

— Сейчас? — хмурюсь я и мельком смотрю на наручные часы. — Девять утра, какие магазины?

— Не ворчи, — Кира легонько тыкает в мой нос указательным пальцем и возвращается к кофемашине, а я покорно направляюсь следом. — Молоко закончилось.

— О, нет, какой ужас, — без особых эмоций выдаю я, почесывая щетинистую щеку, и обнимаю Киру со спины, зарываясь лицом в ее светлых локонах. — Да к черту это молоко.

— А как же капучино? — Кира ловко поворачивается в моем «захвате» и кладет руки мне на плечи. — Мы с тобой оба знаем, каким невыносимым ты становишься, если начнешь день без капучино.

Я недовольно поджимаю губы.

— Тогда закажем доставку.

— Ради одного молока?

— Добавим что-нибудь еще, — я определенно не собираюсь так легко сдаваться и обнимаю Киру чуть крепче.

— У нас все есть, — шепчет она мне на ухо и улыбается. Кира всегда была крайне настойчивой и в своем упрямстве может переспорить и торговцев сетевой косметикой, и распространителей «Библии новой эпохи». Так было всегда, сколько я знал ее до нашей свадьбы и после. Так осталось и сейчас. — Да и я не прочь прогуляться. Там наконец-то солнце, — Кира кивает на окно, за которым, и правда, видно ярко-голубое небо без единого намека на тучи. А ведь последнюю неделю, если не дольше, город тонул в бесконечных дождях и серости, которая выбивала последнюю радость у тех, кто, поглощенный работой, едва успевает перехватить остатки солнечного света в редких перерывах во время работы. К счастью, я при своем статусе имею полное право приходить в офис, когда захочу и во сколько захочу (или не приходить вовсе). И это не дань наглости, а заработанная долгими годами упорного труда привилегия создателя «Электы».

— Давай спросим у главного специалиста в этом доме? — предлагаю я и, отпустив Киру, активирую на наручных часах приложение, которое давно вытеснило «Сири» и известные ей аналоги.

Кира с укором и улыбкой качает головой.

— Ну, вперед, ковбой.

— Электа, нам лучше заказать молоко доставкой или сходит за ним в магазин?

— Судя по уровню кортизола, общему эмоциональному настрою, тому, что Райан опять забыл опустить крышку унитаза, а еще забрызгал зубной пастой зеркало в ванной, на уборку которой Кира потратила вчерашний вечер, — о чем жена, несомненно, успела пожаловаться подругам в переписке, — лучше, если Кира прогуляется до магазина. Это снизит риски бытовой ссоры на 67%, повысит уровень дофамина в организме Киры на 24% и позволит Райану, не отвлекаясь, прочитать входящие письма на рабочей почте.

Я вздыхаю и, перехватив назидательный взгляд жены, качаю головой.

Как у горячо любящих супругов, у нас с Кирой нет секретов друг от друга. Но иногда я немного жалею об этом маленьком нюансе.

— Ты ее слышал, — победа в этот раз остается за женой. Она целует меня в щеку и направляется к выходу. — Я быстро — туда и обратно.

Я мог бы предложить ей сходить вместо нее, но Кира так неоправданно-сильно любит гулять по Москве, даже если речь идет о неприметных переулках или давно и десятки раз пройденных ею дорожках. Что ж, наверное, однажды я пойму эту ее тягу к городским «путешествиям». В отличие от Киры, которая всегда отличалась большим жизнелюбием и открытостью миру, я, как типичный представитель создателей разного рода алгоритмов, предпочитаю проводить время либо дома, либо перед компьютером, либо, само собой, рядом с Кирой. Не знаю, чего стоило ей согласиться переехать со мной три года назад из Чикаго в Москву, когда мой проект приобрела крупная корпорация «Олимпус», а я получил предложение переехать и заниматься разработкой непосредственно здесь. Я никогда не страдал особой привязанностью к местам — гораздо важнее, кто рядом со мной. Поэтому такое предложение далось мне легко, и единственное, что беспокоило меня на тот момент — мнение и решение Киры.

— Я быстро, — она мягко касается моего лица ладонью и с улыбкой направляется к выходу. Никогда не понимал, откуда в ней этот неисчерпаемый запас энергии и жизнелюбия. Такое чувство, словно Кира способна найти в абсолютно любой ситуации свою красоту и определенные плюсы. Наверное, в этом мы как раз уравновешиваем друг друга. Я такой закрытый, иногда угрюмый тип, погруженный в собственные мысли и вычисления над очередным проектом. Она — светящаяся и излучающая энергию девушка, которая не идет по жизни, а порхает, озаряя своим присутствием все, с чем так или иначе соприкасается в процессе. В том числе меня. Не знаю, где бы сейчас был и на кого стал бы похож, если бы однажды, шесть с половиной лет назад, я не зашел в цветочную лавку. Я не особо хорошо разбираюсь в людях и с трудом могу представить, какой букет подарить той или иной женщине, а когда дело касается любимой бабушки и ее дня рождения, все должно быть идеально, вы ведь понимаете. Там я и встретил Киру, которая зашла навестить подругу-флориста, но в итоге помогла мне собрать лучший из возможных букетов. Потом она признается, что решила, будто я покупаю цветы для какой-то девушки (которая явно старше меня по возрасту), но… нет. Этот букет был не для нее. А следующий оказался для Киры.

Я провожаю жену взглядом и, помедлив, следую за ней в коридор.

Когда влюбляешься по-настоящему, никто не спрашивает тебя, как, почему, зачем — ты просто понимаешь, что в тебе еще жив человек и что ты хочешь провести с этой женщиной всю свою жизнь. Не знал, что в принципе способен на такие чувства, но через полтора года я сделал ей предложение, и с тех пор моя жизни наконец-то обрела свой полноценный законченный смысл. По крайней мере, я искренне верил в эту мысль.

— Туда и обратно? — уточняю я, глядя, как Кира ловко надевает свои любимые босоножки на толстом каблуке, в которых способна и плавно плыть по тротуару, и бежать на всех скоростях за уходящим автобусом (клянусь, однажды я видел это своими глазами).

— Туда и обратно, — кивает она и поправляет перекосившийся сарафан. — Или еще пожелаешь, чтобы я выбрала путь покороче?

— Просто не люблю завтракать в одиночестве, — бормочу я, активировав режим зануды на максимум. Может, ну его, этот капучино?

Кира подходит ближе, обвивает мою шею руками и мягко целует в губы.

— Тогда подожди всего пятнадцать минут, и я буду здесь, — шепчет она мне на ухо, но я провожаю строить из себя вселенского скептика.

— А если опять заболтаешься с соседкой?

Кира уже больше десяти лет работает дизайнером интерьеров и активно общается с самыми разными людьми, в то время как я стараюсь избегать лишних контактов — даже с нашими соседями, некоторые из которых вызывают вполне серьезные вопросы по части их адекватности. А вот Киру вряд ли смущает что-либо. Она и русский язык выучила гораздо быстрее меня, а я до сих пор продолжаю общаться ломаными фарами с довольно откровенным акцентом.

— Тогда давай спросим у Элли, какой дорогой мне лучше пойти, чтобы не встретить никого, кто задержит меня на пути? — предлагает Кира. То ли в шутку, то ли всерьез — понятия не имею, но машинально тянусь к часам на ее руке (точно таким, же, как у меня, только с белым ремешком и таким же белым циферблатом).

— Электа, какой дорогой до супермаркета лучше пойти Кире?

— С учетом загруженности на проезжей части и на тротуарах в предрабочее время, а также маршрута соседки Нины Михайловны, которая вышла на прогулку, я советую обойти парк по левой стороне и срезать через переулок до супермаркета.

— Так и поступим, — Кира улыбается и, обхватив мои щеки ладонями, опять целует в губы. — Я скоро буду, — шепчет она и, подхватив сумку, направляется к выходу. — Не ешь без меня! — бросает напоследок жена и выходит из квартиры.

Я подхожу к двери, приоткрываю ее и смотрю вслед Кире.

— Ничего не обещаю, — улыбаюсь я. Одно радует: «Электа» построила максимально быстрый и удобный маршрут, поэтому ждать мне остается не так долго.

Я улыбаюсь Кире, провожаю ее взглядом и, когда двери лифта закрываются, захлопываю входную дверь и шлепаю босыми ногами по кафельному полу на кухню, где вместо плитки лежит ламинат (да еще и с подогревом). Поправив боксеры, я открываю холодильник в поисках не иначе как вчерашнего дня, с удовольствием подмечаю приготовленные сэндвичи, от которых исходит такой же приятный аромат, как и от остального завтрака на плите, подхватываю бутылку воды без газа местного производства и закрываю дверь холодильника.

Одно из главных достижений в моей жизни (за исключением «Электы»): к тридцати трем годам Райан Голдберг научился пить по утрам воду. Опять же в этом определенно есть заслуга Киры, которая разбирается в здоровом питании так же хорошо, как я — в разработке ПО на базе ИИ. А если без аббревиатур, то в программном обеспечении и искусственном интеллекте. Благодаря этому, собственно, мы и оказались в Москве (хотя раньше я едва ли мог представить, что однажды окажусь в России — не то что перееду, а в принципе соберусь навестить эту страну). Но вот они мы — живем здесь уже три года и, надо признать, вполне неплохо.

Я окручиваю крышку и, не обеспокоившись поисками стакана, начинаю пить воду прямо из горла. И это одна из тех «бесячих привычек», которые раздражают мою жену, пусть она почти и не говорит об этом вслух (гораздо чаще просто тяжело вздыхает на фоне и качает головой). Вообще у Киры наверняка ко мне вагон и телега претензий, но понимания, любви и принятия гораздо больше — больше, чем я того заслуживаю.

Выпив половину литровой бутылки, я закручиваю крышку и убираю воду обратно в холодильник, успев прихватить один из сэндвичей. Быстрый взгляд на часы — через сколько там собиралась вернуться Кира? Я смотрю на бутерброд в руке.

Конец ознакомительного фрагмента.