Томек среди охотников за человеческими головами

Альфред Шклярский, 1965

Еще недавно Томек преследовал хунхузов на границе с Маньчжурией и пробирался сквозь сибирскую тайгу, а теперь он гостит в Австралии. Узнав о приезде юноши и его друзей в страну, зоолог Карл Бентли, давний знакомый Вильмовских, приглашает их в гости, где делает путешественникам весьма заманчивое предложение – организовать экспедицию в глубинные районы Новой Гвинеи с целью раздобыть нескольких райских птиц. Обсудив возможные сложности этого предприятия, компания в обновленном составе отправляется в путь. Милая сердцу Томека Салли, не пожелав отпустить юного зверолова одного в страну охотников за головами, тоже присоединяется к экспедиции. В поисках райских птиц путешественники вынуждены останавливаться вблизи местных поселений. И если одни туземцы настроены вполне дружелюбно и помогают путникам в их деле, то другие готовы на любое коварство, лишь бы навсегда избавиться от иноземцев… На историях о бесстрашном Томеке Вильмовском, вышедших из-под пера польского писателя Альфреда Шклярского, выросло не одно поколение юных любителей книг. Перед вами шестой роман из этого цикла – «Томек среди охотников за человеческими головами», перевод которого был заново выверен и дополнен интересными и познавательными научно-популярными справками. Замечательные иллюстрации к книге создал художник Владимир Канивец. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

V

На волосок от смерти

Яхта «Сита» на всех парусах шла по гладкому как зеркало океану. На руле стоял опытный моряк, индиец Рамасан, который уверенно вел корабль на север, точно по курсу, вдоль восточного побережья Австралии. Поэтому капитан Новицкий, хотя и выходил время от времени, словно по привычке, из каюты и поднимался на капитанский мостик взглянуть на полосу суши на западе, сразу же исчезал в навигационной рубке^[42]. Он часто склонялся над картой, лежавшей там на столе; внимательно просматривал вахтенный журнал, куда дежурные офицеры обязаны были вписывать данные обо всем, что было замечено во время их вахты. Встречая в журнале свои поправки к несоответствующим морскому коду записям, капитан снисходительно улыбался, потому что вахтенными офицерами на «Сите» были его ученики по морскому делу: Вильмовский, Смуга и Томек.

Они уже многому научились. Во время рейса с Дальнего Востока в Индию и потом в Австралию они принимали деятельное участие во многих работах на яхте. В трудной и ответственной профессии моряка до сих пор только Томек мог похвастаться серьезными успехами. Даже капитан Новицкий не мог найти в записях Томека, сделанных во время вчерашней вахты, каких-либо ошибок. А записано было вот что:

«Брисбен^[43], 21 января 1909 года, четверг.

В 9:15 утра „Сита“ пришвартована^[44] к пирсу в порту Брисбен, тем самым закончен первый участок пути из Сиднея. „Сита“ прошла 460 морских миль за 5 дней при средней скорости от 3 до 4 узлов^[45]. Причина малой скорости — встречное восточно-австралийское течение, которое отклоняло судно от курса. „Сита“ стояла в порту 7 часов. Во время постоя пополнялись запасы; взято на борт: 3000 литров свежей воды, поданной насосом в главный резервуар, ящик помидоров, 10 вилков капусты, 50 килограммов картофеля, 20 килограммов бататов, ящик яблок и 20 килограммов свежей говядины. В 4:15 пополудни отдали швартовы и покинули порт. Вахтенный офицер — Томаш Вильмовский».

Из дальнейших записей можно было убедиться, что «Сита» около двенадцати часов назад оставила за собой мыс Санди-Кейп на северной оконечности острова Фрейзер в ста семидесяти милях от Брисбена. Капитан Новицкий сделал нужные расчеты и определил положение яхты на карте. Оказалось, что яхта прошла уже три четверти пути, то есть триста двадцать пять морских миль от Брисбена до Рокгемптона на реке Фицрой. Это был последний порт на австралийском материке, в котором должна была задержаться «Сита». По расчетам капитана Новицкого, «Сита» придет в Рокгемптон утром следующего дня.

На рассвете почти весь экипаж «Ситы» поднялся на палубу яхты, чтобы в блеске безоблачного дня полюбоваться южной оконечностью Большого Барьерного рифа, или, как его еще называют, Большого Кораллового барьера^[46]. С тех пор как в 1770 году англичанин Джеймс Кук прошел через рифы Большого Кораллового барьера и очутился во внутренних водах материка, барьер этот считался одним из чудес света. Как раз «Сита» проходила по естественному широкому каналу, левый берег которого был австралийским материком, а правый состоял из множества островов, разбросанных в Коралловом море.

Салли Аллан впервые довелось увидеть грозные коралловые рифы Большого барьера, вызывающие такой страх у всех моряков. Поэтому она, сгорая от любопытства, подбежала к Томеку, стоявшему у правого фальшборта^[47].

— Томми, как называются эти живописные острова? — спросила она, придерживая за ухо Динго, ласкавшегося у ее ног. — Далеко ли еще до рифов?

— Это так называемая группа Козерога, по-латыни Каприкорн, а мы идем по проливу Каприкорн, моя красавица, — весело ответил Томек, подражая голосу капитана Новицкого. — Ты спрашиваешь, далеко ли до рифов? Вот они, присмотрись-ка хорошенько, только не высовывайся слишком далеко за борт, а то еще свалишься в воду.

Кук, Джеймс (1728–1779) — английский путешественник, исследователь, картограф, капитан Королевских военно-морских сил. Возглавлял три кругосветные экспедиции. Открыл Новую Зеландию, нанес на карту малоизученные ранее части восточного побережья Австралии. Во время первой экспедиции (1768–1771) открыл пролив между Новой Гвинеей и Австралией, установив таким образом, что Новая Гвинея является островом.

— Ну и что же, — ответила Салли, пожимая плечами. — Я хорошо плаваю, и, кроме того, такой знаменитый путешественник и рыцарь, как ты, наверняка спас бы меня!

— Конечно, только вряд ли было бы что спасать… Ты же знаешь, что здешние воды кишат акулами! А ты для них — лакомый кусочек!

— Ты в самом деле считаешь меня лакомым кусочком? — кокетливо спросила Салли, лукаво посматривая на Томека.

— Гм, если я так сказал… — буркнул Томек, смутившись, и отвернулся.

— Ты сильный, Томек! С тобой и Динго я ничего не боюсь, но, пожалуйста, не смейся надо мной. По-твоему, это риф?! Хотя мне и не приходилось бывать в этих краях, я все же могу отличить живописный островок от опасного барьера, созданного коралловыми рифами!

— Я вовсе не насмехаюсь, — возразил Томек. — Группа островов Каприкорн — это самая южная оконечность Большого барьера, который вопреки распространенному мнению вовсе не является сплошной преградой. Значительная его часть состоит из множества мелких рифов, островков и островов, и только лишь на севере, на протяжении шестисот миль, рифы стоят сплошной стеной. Впрочем, вскоре ты в этом сама убедишься.

— Честное слово, я думала, что ты подшучиваешь надо мной! — недоверчиво ответила Салли.

— Спроси кого хочешь, если не веришь мне. По дороге из Сибири в Австралию мы все видели Большой Коралловый барьер, а папа много нам о нем рассказал.

— Значит, меня ввело в заблуждение название «барьер»!

— Дело в том, Салли, что название Большой Коралловый барьер относится к роду рифов, из которых он состоит. Ты, пожалуй, помнишь из уроков географии, что различают три рода рифов: береговые, то есть прилегающие непосредственно к берегу, барьерные, или находящиеся на некотором расстоянии от береговой линии и отделяемые от нее лагунами, и, наконец, атоллы, имеющие форму кольца с лагуной внутри. Большой Барьерный риф относится к роду барьерных рифов.

— Да, да, теперь я вспомнила! Кроме того, рифы бывают подводными и надводными, — воскликнула Салли.

Беседу молодых людей прервала зычная команда капитана Новицкого:

— Эй, вы, там, голубки! Довольно ворковать! Все наверх! Грот и бизань — на гитовы!^[48]

С капитанского мостика то и дело раздавались краткие команды. Весь экипаж, за исключением рулевого и матроса, измерявшего лотом глубину воды, работал на мачтах и реях. Матросы крепили паруса к гикам^[49], гафелям и реям, привязывая их тонким тросом и тщательно выравнивая фалды.

«Сита» шла теперь только лишь на фока-стакселе^[50], и скорость хода значительно уменьшилась. По приказу капитана Новицкого Смуга и Томек, стоя на носу судна, несли обязанности впередсмотрящих; они выискивали глазами подводные рифы по курсу корабля. Вскоре судно пришвартовалось к пристани в Рокгемптоне — небольшом порту, удобном для малых судов.

Рокгемптон, городок с несколькими десятками тысяч жителей, был в Австралии центром фермерско-молочного производства, поэтому капитан «Ситы» распорядился запастись здесь молочными продуктами, в особенности сырами, без которых не представлял себе хорошего завтрака. Стоянка в Рокгемптоне была короткой. Как только экипаж «Ситы» взял на борт продовольствие и пополнил запас пресной воды, «Сита» отдала швартовы и направилась на восток к островам пролива Каприкорн. Капитан Новицкий намеревался остановиться на ночь у одного из островов, чтобы избегнуть опасного плавания в темноте среди коралловых рифов.

Курс, назначенный капитаном Новицким, был полностью одобрен его друзьями, мнением которых, как известно, капитан очень дорожил. После ночной стоянки у островов Каприкорн курс корабля вел к восточному краю островных рифов, группа которых носит название Суэйн. Отсюда, выйдя на открытые просторы Кораллового моря, корабль должен был повернуть на север вдоль наружной стены Большого Кораллового барьера, идя на некотором расстоянии от него. Барьер этот, начиная от тропика Козерога до Новой Гвинеи, словно стена, защищал восточное побережье Квинсленда.

На первом участке пути капитан Новицкий соблюдал сугубую осторожность, так как корабль шел между Большим Барьерным рифом и материком. По курсу корабля здесь находилась южная оконечность рифа, лежащая на расстоянии почти ста миль от берегов Австралии. Только дальше к северу, на траверсе города Боуэн, Большой Коралловый барьер несколько приближался к материку и в районе мыса Мелвилл подходил к нему почти вплотную, так как расстояние от барьера до берега материка не превышает здесь семи миль. В северной части Большого Кораллового барьера почти полностью исчезают проходы между рифами, довольно частые на юге, а к северу от мыса Мелвилл Большой Барьерный риф встает сплошной, непроходимой стеной, отделяя берега Австралии от открытого моря. Капитан Новицкий не хотел рисковать судном и стремился как можно скорее уйти от опасных рифов, поэтому назначил Рокгемптон последним портом на берегах австралийского материка на пути в Новую Гвинею, где намеревался остановиться в Порт-Морсби.

Яхта на одном только фок-стакселе медленно приближалась к рифам в проливе Каприкорн. Почти весь экипаж находился наверху. Два человека на носу яхты напряженно высматривали подводные рифы, немедленно сообщая о них капитану, остальные восхищенно глядели на живописный пейзаж страны коралловых полипов^[51].

Необыкновенные по красоте виды открылись перед путешественниками при проходе по протоке между Большим Барьерным рифом и материком, с гористыми в этом месте берегами. Прямо из глубины моря вырастали островки высотой в несколько десятков метров, окруженные кольцом прибрежных рифов. Их склоны и вершины покрыты тропической растительностью, наполнены суетой и голосами тысяч разнообразных птиц. В изумрудных волнах моря, между живописными островками, дремлют длинные или круглые таинственные тени, которые на близком расстоянии превращаются в обманчивые отмели из камней, отливающих всеми оттенками голубого, опалового и зеленого цвета. Это не что иное, как подводные коралловые рифы. Некоторые из них, показывающиеся из воды во время отлива, по форме напоминают извилины головного мозга^[52], а другие, пористые, отличаются отверстиями в стенках, ведущими к разветвленным канальчикам, устланным живыми полипами самых фантастических расцветок. Среди великолепных по красоте коралловых подводных рифов носились в воде стаи столь же красочных рыб, плавали медузы, морские ежи, моллюски и другие животные южных морей. Чудесный подводный мир напоминал сказочные леса или мифические райские сады.

Незабываемые по красоте виды по-разному воспринимались членами экипажа «Ситы». Молодежь восхищалась таинственной красотой подводного мира, ученые — Вильмовский и Бентли — изумлялись богатством и разнообразием жизни в южных морях, а капитан Новицкий мрачно вперял взгляд в опасные для моряков подводные рифы.

— Прямо-таки трудно поверить, что ничтожные по размерам коралловые полипы способны образовать столь мощные скалы, — говорила Салли, заглядывая через борт судна.

— Дело в том, моя милая, что, хотя коралловые полипы — животные скромные, они сыграли огромную роль в истории геологии, — заметил Бентли. — Остатки их скелетов находятся в виде окаменелостей в отложениях почти всех геологических эпох. Еще около четырехсот миллионов лет назад коралловые полипы образовали крупные рифы на дне тогдашних морей. Эти древние рифы теперь обнаружены во многих местах Восточной Австралии и Тасмании, убедительно свидетельствуя о том, что некогда там были древние моря.

— Это и в самом деле удивительно, особенно если сравнить малый размер животных с образованными ими прочными и мощными отложениями, — сказала Наташа.

— Если уж быть точным, то надо сказать, что коралловые рифы образуются также благодаря мшанкам и известняковым водорослям, — уточнил Вильмовский.

— Заканчивайте-ка восторгаться, дорогие друзья! Неужели вы забыли, сколько превосходных судов пошло на дно из-за этих дьявольских рифов? — возмутился капитан Новицкий. — Своей болтовней вы готовы накликать на нас беду!

После слов суеверного капитана громкая беседа сразу же притихла. Выражение лица капитана не сулило экипажу ничего хорошего. Ведь капитан, чтобы прервать лишние, по его мнению, восторги, способен заставить членов экипажа еще раз драить палубу. Один только Динго не обращал внимания на плохое настроение капитана. Опершись передними лапами о планшир фальшборта, он внимательно следил за полетом птиц над живописными островками.

* * *

Погруженный в глубокий сон, Томек повернулся на койке, переменив положение тела. Чуткий Динго сразу же вскочил со своего места. Он тихо заскулил, но это не разбудило хозяина, и Динго коснулся его лица шершавым, влажным языком. Томек улыбнулся сквозь сон. Ему как раз снилось, что Салли в благодарность за подаренное великолепное перо райской птицы поцеловала его в щеку. Потеряв терпение, Динго крепче лизнул хозяина. Молодой человек проснулся, открыл глаза и увидел рядом морду своего любимца.

— Ах, это ты!.. — разочарованно буркнул Томек и окончательно пришел в себя, убедившись, что в каюте совсем светло.

«В чем дело? — удивленно подумал Томек. — Мы должны были сняться с якоря на рассвете, а на судне до сих пор тихо и не чувствуется движения».

Томек выглянул в иллюминатор. Увидев светлую голубизну неба, встревожился еще больше. Почему «Сита» до сих пор у причала? Капитан Новицкий отличался пунктуальностью и на яхте строго придерживался раз заведенного порядка. Томек бросил взгляд на койку Джеймса Балмора, своего сожителя по каюте. Его койка была застлана так, будто он и не ложился вовсе. Томек вспомнил, что Джеймс с двенадцати ночи до четырех утра должен был стоять на вахте. По-видимому, Джеймс заснул и не разбудил смену.

— Не хотел бы я оказаться в его шкуре, — буркнул Томек и одним прыжком вскочил с койки.

Быстро одевшись, Томек в сопровождении Динго выбежал в коридор. Минуту спустя очутился на палубе. Осмотрелся вокруг, и необъяснимая тревога охватила его. Услышал тихий лай своего друга, Динго. Собака стояла у левого борта, рядом с лежавшей там одеждой. Томек подбежал к Динго и сразу же узнал зеленую курточку Джеймса. Насупил брови. Томек не любил хладнокровного и немного спесивого англичанина.

Тихо скуля, Динго внезапно оперся передними лапами о поручни фальшборта, словно пытался заглянуть за борт.

«Видимо, Джеймс хотел искупаться и полез в воду…» — подумал Томек. С тревогой в сердце он выглянул наружу. На расстоянии каких-нибудь двухсот метров от яхты зеленели берега небольшого кораллового островка. Там, на песчаном пляже у самого обреза воды, Джеймс Балмор занимался утренней зарядкой.

В первое мгновение Томек хотел было направиться в каюту капитана. Кроме Новицкого, там ночевали Смуга и старший Вильмовский. Достаточно было их разбудить, чтобы Джеймс получил от них изрядную головомойку за самовольную отлучку. Однако, прежде чем он дошел до двери каюты, им овладело чувство стыда. Несмотря на неприязнь, которую чувствовал Томек по отношению к Балмору, он не хотел быть ябедником. Вернулся обратно к борту судна. Стал давать Джеймсу знаки. Вскоре англичанин заметил его усилия. Махнул в ответ рукой и прыгнул в воду, намереваясь вплавь добраться до яхты.

В этот момент за спиной Томека послышался сердитый голос капитана Новицкого:

— Сто дохлых китов в зубы! Почему вахтенный не просигналил подъем?! Мы уже полчаса назад должны были сняться с якоря! Вахтенный, ко мне!

Прежде чем Томек успел что-нибудь сказать, на палубе появился Смуга.

— Где Балмор? — спросил он. — Балмор держал ночную вахту!

— Знаю! Сейчас я ему покажу кузькину мать, — с гневом ответил капитан. — Алло, а чья это одежда? Кого там за бортом высматривает Динго?!

— Не сердитесь, капитан, — примирительно сказал Томек. — Джеймс Балмор уже плывет к яхте… Если бы вы не проснулись так рано…

Тем временем Динго упорно пытался взобраться на фальшборт и тихо скулил.

— Что? Купаться ему захотелось во время вахты?! Честное слово, посажу его в карцер на хлеб и воду, — кипятился капитан.

— Тихо вы, оба! Смотрите! — вдруг воскликнул Смуга изменившимся от волнения голосом.

Перегнувшись через борт, он вглядывался в спокойную глубину моря. Лицо у Смуги побледнело. Заинтересованные возгласом Смуги, капитан Новицкий и Томек подбежали к нему. Смуга молча протянул руку вперед. Друзья посмотрели по направлению его руки и замерли от ужаса. На некотором расстоянии от яхты, на небольшой глубине, медленно двигалась серовато-голубая грозная тень, похожая сверху на вытянутое веретено. Форма головы, приплюснутая и вытянутая вперед, словно длинный клюв, треугольные плавники на спине, из которых передний был больше заднего, и крупные, широкие серповидные грудные плавники позволяли сразу же определить опасную хищную акулу.

Капитан Новицкий первый подумал о необходимости помочь беззаботно плывшему Джеймсу Балмору. Не говоря ни слова, капитан бросился в каюту и вернулся оттуда с заряженной винтовкой.

Увидев в руках капитана оружие, Смуга побледнел еще сильнее и тихо сказал:

— Ты с ума сошел?! Не стреляй, если хочешь сохранить парню жизнь! Он не должен знать, что ему грозит опасность!

— Надо предупредить Джеймса, он еще не заметил акулы! — взволнованно возразил Томек.

— Молчите и ведите себя спокойно, будто ничего не случилось, — настойчиво потребовал Смуга. — Спасти свою жизнь в таком положении может только человек, который не сознает грозящей ему опасности. Если Джеймс увидит акулу, то испугается и начнет плыть изо всех сил. Станет производить резкие движения, которые, как мне приходилось слышать, только способны привлечь внимание акулы.

— Так что же, будем просто смотреть на трагедию?! — с дрожью в голосе спросил Томек.

— В данном случае с одного выстрела акулу не убьешь. А раненая акула будет еще опаснее. Если она не голодна — не нападет. Здесь много рыбы…

— Если бы у Балмора был нож, он мог бы защищаться, — понуро сказал капитан Новицкий.

Рыбы эти распространены по морям всех поясов, очень хищны, и многие рождают живых детенышей. Некоторые из них заходят и в большие реки, как, например, в Ганг и Тигр, где подымаются далеко вверх против течения. Акулы наносят огромный вред своим хищничеством и представляют серьезную опасность для человека; что касается пользы, то она незначительна. Из печени ее вытапливают ворвань, а плавники представляют лакомое блюдо. Настоящие акулы (Carchariidae) являются самыми страшными и вредными своей прожорливостью и алчным хищничеством. Их различают около 40 видов. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 3.)

— Никто не сможет подплыть к акуле так близко, чтобы левой рукой схватить за нижний грудной плавник, а правой разрезать ей брюхо. Да и самое лучшее лезвие ножа не пробьет твердой шкуры акулы, — ответил Смуга.

Они умолкли, а тем временем Балмор, совершенно не подозревая о грозящей ему опасности, спокойными взмахами рук рассекал воду и постепенно приближался к судну. До борта яхты оставалось не больше сорока метров. Акула двигалась вслед за юношей. Она делала широкие круги, постепенно уменьшая расстояние, отделявшее ее от легкомысленного пловца.

— Смотрите, смотрите! Вон налево! Вторая акула… — в ужасе прошептал Томек.

— Вижу… — тихо сказал Смуга.

— Теперь Джеймсу не уйти… — мрачно буркнул капитан.

На лицах друзей, в бессилии стоявших у борта судна, показались капли пота. В отчаянии они следили за поведением пловца и за движениями его загорелых рук. Две морские бестии приближались к нему.

Пораженному ужасом Томеку показалось, что прошла целая вечность, пока Джеймс Балмор схватился за нижнюю перекладину веревочного трапа, свисавшего с левого борта яхты. Но вот он уже показался из воды и быстро стал взбираться вверх. Только теперь Джеймс смог взглянуть на лица поджидавших его на палубе друзей. Он чрезвычайно удивился их необыкновенному виду. Динго, оскалив зубы, злобно ворчал, поглядывая вниз через фальшборт. Балмор машинально тоже взглянул вниз. У трапа в воде виднелись два мощных тела хищных акул-людоедов. Джеймс замер, будто пораженный молнией. Он сразу понял, в чем дело. Побледнел как полотно, зашатался на ступеньках трапа и вдруг обессиленно опустил голову на грудь, теряя сознание…

К счастью, Смуга быстро подхватил его под мышки. Томек тоже поспешил на помощь. Общими силами они вытянули Балмора на палубу.

Подобно большинству моряков, капитан Новицкий ненавидел акул. Поэтому, как только Балмор очутился на палубе, капитан молниеносно подхватил винтовку и выстрелил вниз. Звук выстрела сухо раздался в утренней тишине. Одна из медленно плывших акул резко развернулась, как пружина, и сильно ударила хвостом в обшивку судна. Новицкий выстрелил еще раз. Серовато-стальные бестии скрылись в морской глубине.

Выстрел всполошил остальных членов экипажа, и они выбежали на палубу. Конечно, прежде всего пришлось заняться потерявшим сознание Балмором, который не подавал признаков жизни. Только после того, как Наташа подсунула ему под нос бутылочку с нашатырным спиртом, Джеймс глубоко вздохнул и открыл глаза. Испуг в его глазах несколько остудил гнев капитана, который забыл о карцере и только резко сказал:

— Послушай-ка, молодой человек! По своей глупости ты чуть-чуть не попал на завтрак чертовым акулам. Если на этом судне ты еще раз сделаешь что-нибудь без моего приказа, я высажу тебя на берег и мы с тобой распрощаемся навсегда.

— Не было запрещения купаться, а об акулах я забыл, — смущенно оправдывался Джеймс.

— Поблагодари Смугу. Это он спас тебя от верной смерти, — сказал Томек. — Мы хотели предупредить тебя об акулах, когда ты плыл. Если бы мы это сделали, ты бы погиб. Ну и нагнал ты на нас страху!

— Всех акул надо истребить, — заметил Збышек, который все еще оставался под впечатлением неприятного приключения Джеймса.

— Нет, это слишком поспешный вывод и непродуманное предложение, — ответил Бентли. — Достойна наказания только легкомысленность Джеймса Балмора. Вопреки общему мнению не все виды акул опасны для человека. Крупнейшие из них, например гигантская акула и под стать ей — сельдевая, питаются только планктоном и мелкой рыбой. Кроме того, с некоторой точки зрения акулы полезны, так как пожирают падаль и тем очищают моря^[53].

— Правильное замечание. Особенно надо опасаться тигровой акулы и небольшой по размерам барракуды, — добавил Вильмовский. — Нынешний случай с Джеймсом свидетельствует о том, что даже акула-людоед не всегда нападает на человека.

Примечания

42

Другое название — штурманская рубка; место на судне, где сосредоточены навигационные приборы и карты, на которые капитан (на крупных судах — штурман) наносит курс судна.

43

Брисбен — порт, основанный в 1824 году для высадки ссыльных преступников. С 1859 года столица штата Квинсленд.

44

Пришвартовать — прикрепить судно к пристани с помощью стальных или пеньковых канатов.

45

От 5,5 до 7 км/ч. Узел — скорость судна, равная 1 морской миле в час. Международная морская миля — единица расстояния в море, равная 1852 м.

46

В устной речи и художественной литературе Большой Барьерный риф называют также Большим Коралловым барьером или Большим барьером.

47

Фальшборт — деревянное или металлическое ограждение по краю наружной палубы судна.

48

Грот — главный парус на грот-мачте; бизань — кормовой парус, прикрепляемый к ближайшей к корме бизань-мачте; гитовы — тонкие канаты, которыми крепятся и на которых поднимаются и спускаются паруса.

49

Гик — в рангоуте парусных кораблей — нижний брус со свободным концом; к брусу крепится нижняя кромка паруса, верхняя кромка крепится к гафелям.

50

Фока-стаксель — косой треугольный парус на носу судна.

51

Коралловые полипы (Anthozoa) — класс беспозвоночных животных типа кишечнополостных. Принадлежат к числу колониальных (то есть живущих колониями), но есть и одиночные виды. Полип, обычно цилиндрической формы, сращивается основанием с другими полипами или (у одиночек) прикрепляется к донным отложениям. На свободном конце тела полипа находится ротовое отверстие, окруженное щупальцами. Глоточная трубка снабжена бороздками, реснички которых гонят по трубке заглатываемую воду. Токи воды необходимы для питания и дыхания. В кишечной полости имеются перегородки, расположенные по шести или восьми лучевым направлениям. Большинство полипов обладает мощным известняковым скелетом. Наиболее известный представитель коралловых полипов — красный коралл (Corallium rubrum), скелет которого идет на разные поделки. Красные кораллы обитают в основном в Средиземном море.

Не все коралловые полипы обладают скелетом. Например, крупнейшие полипы, актинии, красочные, красивые животные подводных глубин, достигающие 1 метра в диаметре, прирастают к подводным скалам одной ногой, которая часто служит им также средством передвижения. Некоторые виды актиний, такие как Adamsia и Sargatia, живут в симбиозе с раками-отшельниками. Среди коралловых полипов, обладающих скелетом, очень важную группу составляют мадрепоровые кораллы (Madreporaria). Они отличаются от актиний сильно развитым скелетом. Колонии кораллов образуются размножением отдельных особей, происходящим путем отпочкования и деления. Сращенные скелеты полипов образуют обширные коралловые рифы. Коралловые полипы живут в тропических морях и не выходят севернее 38-й параллели в Северном полушарии и южнее той же широты — в Южном. Для их размножения нужна чистая, лишенная взвешенных частиц вода, температура которой не падает ниже 20,5 °C, с достаточным количеством извести. Живут коралловые полипы на глубине 20–30 м.

52

Коралл-луговик диплория (Diploria cerebriformis).

53

Мясо некоторых видов акул съедобно, причем высушенные плавники считаются лакомством китайской кухни; из печени некоторых видов акул получают рыбий жир.